Пассаж семь. Самый главный экивок

Лейтенант Сомов с группой из шести рядовых и одного военсталкера был выслан в Чернобыль приказом вышестоящего начальства в лице майора Страхова с целью установить и поддерживать оцепление вокруг так называемого Рыжего Леса и прилежащей к нему локации Ущелье. Это было вторжением в Зону – полномасштабные, развёрнутые действия по обратную сторону Кордона. Страхов пустил своих вояк в Чёрную Быль неспроста – штаб был обеспокоен судьбой пропавшей в мае армейской вертушки, так как именно в назначенном для исследования секторе в ней что-то произошло. Состыковаться с роткомандиром и его дивизионом и выяснить правду о вертолёте, вот что хотел Сомов. В нутре геликоптера находилась супер-пупер важная и секретная фигура, а также особый груз, чья потеря невосполнима... В общем, опять большие дяди затеяли только им понятную игру и он, Сомов, лишь пешка. Лейтенант задумывался – чем эти чучела-толстосумы на перинных пуфах в палатах вершинных, отливающих шиком, от зонных контролёров отличаются? Те же кукловоды, отменно пудрят мозги обывателям и манипулируют нажатием на болевые точки умеющими думать людьми. Сомов занимался своим делом и в неизвестные омуты не совался – у этого были свои обоснования, которые читателю навряд ли будут любопытны. Короче, Сомов не слыл в каждой бочке затычкой – проворачивал себе свои делишки и провокаций не учинял. Гоже едешь, дальше будешь.

Во время длинной дороги от Кордона до Ущелья вояки успели столкнуться с различными бандформированиями, сборищами бродяг, осатанелыми мутами и, хоть и потратили половину боезапаса, всё ж дошли, куда надо. Карта шла, что было подозрительно; Сомов не потерял ни единого человека. Хотя военстал-ведущий был мастер и задницей чуял, чуть что не так.

Перед тем, как приступить к захвату Ущелья, командир хотел разбить временный лагерь, чтоб солдаты передохнули после дальнего перехода. Но помешали трое бродяг, пришедших снизу – налёт на них не увенчался успехом, одного военные подбили, но уйти сумели все уголовники. Сомов приказал двигаться, хотя слишком густой туман вызывал некоторые опасения... он клубился, искрился, ощупывал путников с разных сторон, будто примеряясь – лейтенант не знал, что данная абнормаль могла запросто слизать группу. Их и не слизало, прошли, миновав подвластную Зоне воздухообразную сущность. Все ловушки обнаружил военстал по прозвищу Шпинат – тот, кого приставили к Сомову для исполнения функции проводника. Зачем растрачиваться на отмычек, когда можно опытного чела нанять.

Стало смеркаться, врубили тактические фонари. Уже преодолев склон, разбились по парам, пошли по дну Ущелья. Вот и поле, можно и пересечь, а можно заночевать попробовать. Сомов решил сделать тут остановку до утра, но опять у вояк не срослось.

Раздался выстрел снайперки. С полусекундной паузой – ещё один. Повалились пара рядовых наземь без голов – стрелок был видный профессионал. Всё случилось настолько внезапно, что, прежде чем Сомов заставил всех залечь под уклончивой сенью ржи и за скоплениями камней, отряд лишился ещё троих. Шпинат вроде был жив – сразу укрылся за вуалью, откидываемой обширными охапками растущих колосьев. Лейтёха засёк позицию снайпера, все погасили фонари и уже собрались убирать стрелка, как внезапно материя вокруг разорвалась раскатами пулемётных очередей – неведомый враг палил по полю с холма, подавляя вояк огнём и не давая поблажки, чтобы высунуться. Те двое, что попробовали обвести пулемётчика вокруг пальца, полегли от автоматных плевков.

Их осталось трое – лейтенант Сомов, сталкер Шпинат и рядовой Бадяжин. Как-то всё слишком динамично случилось, и в полной мере всю тяжесть ситуации никто из отряда не познал. Выстрелы стихли, теперь противники стали ждать, пока загнанные в угол солдатики совершат ошибку. Неведомые хищники этого леса. «Ошибкой было вообще сюда лезть», – осознал Сомов. До того края поля, с которого поднимается гора, метров двадцать по пересечённой местности. Туман пропал, но даже если б не, у боевиков на холме наверняка есть тепловизоры. Сомов достал ПДА и набил мессагу комроты: «Требуется серьёзное подкрепление, срочно! Координаты – сектор семнадцать-тридцать один, подле Богдан-горы». Пришёл ответ: «Сам выслать не смогу, запрошу с блокпоста». Отряд Бабуина за этот туманный денёк порядком устал ожидать Ярого – похоже было, что они досадно его упустили, пока отвлеклись на кровососов. И вот в капкан истребителей случайно угодили армейцы...

– Твою мать! Оглянись, лейтенант! – прошептал Шпинат.

Сомов вылез из-за скучившихся булыжников и беглым взглядом окинул поле. Какие-то фигуры скрюченные повылезали... Ба, снорки! Точно они, кто ж ещё такие похрюкивания издаёт характерные. Вроде бы какими-то кульбитами вкруг поля перемещаются, а на самом деле притираются, поближе подходят. Замкнутое пространство, не уйти никак.

– Я на штурм холма, – предупредил лейтенант военстала.

Затем негромкой сапой припустил кругами по полю – пулемётчик не сразу обратил на него внимание, а Сомов уже нёсся, будто зайчонок-спринтер, и бросал вперёд – в холм, где засели истребители – осколочные гранаты. Стрекотали и врезались в землю пули, но Сомов почти достиг желанного – один из наступательных снарядов, подорвавшись, даже ранил Минуса в плечо и бедро осколками, также пострадали несколько снорков. После Бабуин попал-таки в бегуна, подсёк, подцепил. От бестий в противогазах отбивались позади лейтенанта Шпинат и Бадяжин, один самый быстрый резвящийся снорк сумел всё же растерзать рядового. Шпината потрепало, но он отбился. А потом всё пространство вдруг озарил мощный прожектор, наймиты услышали рёв пропеллеров – и в тёмном небе нарисовалась вертушка.

В холм сразу отправили две ракеты. Берг сорвался с места, подхватил Минуса и поволок к Бабуину. Яростно заработал пулемёт – конвейер смерти. Главарь наймитов вознамерился сбить парящую армаду во что бы то ни стало.

– Лейтенант! – Шпинат оттащил лежащего Сомова в укрытие. Вокруг валялись трупы мутантов и своих. – Живой ещё?

– Неужели... Всех перебили... – лейтёха воспринимал происходящее в каком-то полусне, пулемётная очередь застигла его возле холма и пропорола грудь. Шла кровь изо рта и из носа, хлестала с ран. Мерещились цинковые гробы на плечах, в которых лежат тела рядовых. Он, Сомов, пойдёт к их родственникам и расскажет, что стряслось с усопшими. Официальную правду стрясшегося. Везде гробы и похоронная музыка, венки, маршируют солдафоны, и он тащит на спине гробы, под их грузом постепенно прогибаясь к земле... Вот он, горький лимон жизни. – Передай комроты... Нам требуется усиленная группа...

Декабрь, сумрак, бешеный снежный хоровод. Челюсти стучат, пальцы отнялись, разгорячённые мышцы конвульсируют и дрожат в поту, одновременно горячо и всё замёрзло. Кросс – никаких стоп. Кросс – скачешь по валам сугробов, о передышке забудь. Вынимаешь из петли тело «духа», не выдержавшего пресса со стороны «дедов»... Каша и хлеб. Ложка каши, ломоть хлеба – если досталось сегодня. Российская армия.

– Спасибо тебе, лейтенант. Прощай. – Шпинат сложил военнослужащему руки на груди и опустил веки.

Офицер Сомов отошёл в мир иной. Минус тоже был плох, и Берг понимал, что Бабуину, вероятно, придётся им пожертвовать. Берг и Минус, в то время, как предводитель отряда старался перебить с пулемёта винты и хвост вертушке, целились в стрелка и наводчика (пилот был закрыт бронестеклом). У них получилось, хоть и не с первой попытки, избавиться от обоих. Снорки, сволочи, переключились с вояк на наймитов. Вот и пригодился Минусу его огнемёт – он испепеляет из него снорков буквально вплотную. Против струи огня ничего не попишешь – она поджигает всех уродцев в противогазах, обеспечивая группе истребителей недлительный иммунитет от «хоботов». Однако то, что Минус не может сконцентрироваться, как остальные члены группы, полностью на вертолёте, нисколько не прельщает, поскольку внимание отряда истребителей, получается, раскоординировано. Берг, как может, прикрывает непрошибаемого. С осколками в тулове, с пулей в ноге (схлопотал сверху), Минус не сдастся – магазин сменён, снова исправно мочит наёмник мутантов со снайперки. На дистанции пять шагов, одна пуля – мёртвый снорк. Главарь же продолжал эпичную битву с вертолётом. Но вот Бабуин понял, что пулемётная лента пуста, и его индивидуальная машина смерти теперь бесполезна. А вертолёт, хоть и покорёженный, разворачивается и готовится к залпу «гадюк», после которого от холма останется горстка пепла и парочка камней. Перед Бабуином встал непростой выбор.

Стоять до последнего и сдохнуть на этом холме. Или дать возможность спастись своим товарищам, Бергу и Минусу. А что, можно попробовать – пусть и дальше бороздит небеса жизни их птица цвета ультрамарин. Принципиальная натура Бабуина жёстко отстаивала первый вариант, но здравый смысл и чувство долга говорили о другом. В свете прожектора очертания бритой головы Бабуина остро вытачивались из темени. Время тикало. Душевные терзания длились не дольше секунды, но сколько всего за этот кратчайший период успело поменяться в душе истребителя... Он совершил действительно сложный выбор, достойный командира отряда.

Вот и пришёл Кровавый Суд.

Бабуин отдал Бергу последние указания, вытащил ГБ-6, тот самый «рукавной козырь», полученный до начала похода главарём лично от Бехрама, и бросился наискось бежать по склону, начхав на аномалии и на ходу со свистом выпуская по геликоптеру ВОГ-25П. Автоматическая пушка заткнулась, остановить Бабуина некому. Пилот рефлекторно пытается уклониться, но зря, ведь наймит предвидел это и бил с упреждением. Вертолёт лишь умудрился дать ответный залп – и зрелищно превратился в клубы огня, дыма и обломков корпуса, катапультироваться экипаж вряд ли успел. Да и если бы даже катапультировался, выбраться из Зоны у этих везунчиков не получилось б при всём хотении – разве что посадка была бы мягкой, и они б догадались взять себе экипировку мёртвых армейцев, а далее действовали как опытные зоновцы. Но, скорее всего, это были обычные новички, каких часто прямо с блокпоста посылают в Зону, на верную смерть. Что касается главаря истребителей, ответный залп есть ответный залп: как бы быстро ни носился Бабуин, пять ракет накрыли его поголовно, отправляя в Ад. И ещё не факт, что Ад этот окажется страшнее Черни.

Зато напарников Бабуина не достало залпом.

Вертушка обрушивается вниз, в поле начинается жуткий пожар, которого, тем не менее, Шпинату посчастливилось избежать, и он направляется к Богдан-горе, чтоб перейти её и встретить комроты. Но и военстал получает свою пулю в лоб, уже от другого «умельца», засевшего в трёхэтажном строении поодаль, облачённого в белый экзокостюм. Шпинат не добрался.

Берг же выполнил приказ Бабуина и раненого Минуса допёр на себе к Бехраму. Доложил ему о провале и гибели командира, Бехрам был в гневе, но на парочку наймитов особо не роптал. Сахалинец уцелел, но путь до базы занял два дня, и из-за развившейся гангрены Минус лишился правой руки. Стрелять он теперь сможет в лучшем случае с УЗИ. Берг слышал, что Минус затем оставил наёмничество и взялся барыжить, сам же украинец взялся ещё ровно за два контракта и через месяц свалил из Зоны, помирился с бывшей женой и уехал с ней жить в Грецию.

Но вернёмся в Ущелье. Осмотрев место бойни, человек в белом экзоскелете, он же Кролик, направился к деревушке, где укрывались Ярый, Кисель и Морс.

«Ничто не случится здесь против воли «РЕЖИМа».

Поражённый масштабом развернувшейся здесь баталии, героизмом лейтенанта и главаря наймитов, «режимовец» теперь собирался заняться сталкером вместо Бабуина. Дипломатия с «Монолитом» закончилась. Как и с Бехрамом. Но Кролик – ещё повоюет. Да уж, истинно в севастопольском духе разворачивался событийный ход сражения в Ущелье...

По пустынной зонной дороге колесил БТР. На передних сиденьях комфортно устроились двое: пожилая подполковник ФСБ и её внучёныш. Люда без особых усилий вращала руль, Петька подмечал ловушки. Иногда наперерез машине выскакивали мутанты и всякие чернобыльские твари, и тогда Людмила разрешала внучку поупражняться в стрельбе со снайперки, но порой одного ствола не хватало, приходилось вмешиваться самой. Ну да ничего, научится. Тут практика необходима. Люда была свободна, как и Петя. Свободна от угнетающих раздумий, от необходимости торопиться или оказывать кому-то услуги. Что же такое пресловутое СЧАСТЬЕ? Когда ты ограничен лишь своей фантазией, и Целью, которой, может, в глобальном смысле и нет, но ты будешь искать, искать и искать, пока не появится. Мы стремимся к вечному поиску, нас все устраивает. Или нет того, что точно не устраивает. И мы можем вот так вот сидеть в джипе, растянувшись поудобнее, и наблюдать за серой полоской впереди, зная, что жизнь очень короткая, но ты можешь все успеть, если захочешь, и в голове у тебя витают философские размышления. А может, ты не захочешь все успевать, но захочешь достичь многого, чтобы сказать потом: "я не зря прожил эту жизнь, и даже если настала пора мне отправиться туда, во тьму веков, я буду продолжать свой личный поиск, а правнуки мои будут продолжением меня".

Люда увозила внука подальше из Чёрного Края. Домой! Они вернутся домой, и спасибо Зоне за то, что всё так завершилось.

На Кордоне как обычно встретили путников хмурые лица армейцев, которые, тем не менее, не могли омрачить неожиданную радость обоих прошедших преисподнюю Легенд.

Патрули бывают трёх типов – те, которые, не разбираясь, стреляют во все, что приближается к Кордону, но попадаются они нечасто, тем более что открывать сразу огонь на поражение – против Устава. Есть те, которые подпускают поближе, и интересуются, что надо, таким достаточно дать на руку. Изредка попадаются порядочные вояки, что действуют строго по закону и задержанных конвоируют в участок, где с теми уже проводится разбирательство – этим достаточно сунуть паспорт. Люда так и поступила, тем более что патрульные вроде попались нормальные. Пропустят. Ан нет, чего-то лейтенант зачесался... Ага, подпол ФСБ, в неположенном, нехорошо... Таки просит взятку, сволота. Ну ладно, не нашенские царские заботы...

Вот же натура у людей – извлекать выгоду. На кусок хлеба, думает, заработал. Ничего он не получит, шиш, на пропитание можно только трудом нажить, а отдашь всё равно потом столько же, сколько взял – закон природы такой.

Денег за красивые глаза можно только лишиться, а бонусы, которыми вояки себе ладони греют, если и принесут удовлетворение, то ненадолго, а затем опять появится потребность в получении выгоды. Люда и её внук спрятали свои пушки в нычку и оставили у себя за спиной Периметр. Вот она, Большая Земля...

БИНГО!..

 

Ярый бросился к перекрывшему дорогу корпусу старого автобуса «ЗИЛ», и прислонился к его борту, дабы спрятаться от пуль. Некогда крашенный жёлтым остов облупился и покрылся ржавчиной, и сейчас явно был не самым надёжным укрытием из вероятных. Но сталкер избрал его впопыхах, и функцию своё оно выполнило, сдержав свинцовый шквал фанатиков. Учитель высунулся в одно из окошек и произвёл два чётких выстрела из дробаша. Ружьё, наверное, свалило бы парой залпов даже слона – со встроенным ПНВ, расширенным дулом (соответственно, более широким сектором поражения) и стоит незнамо сколько, для Ярого цена заоблачная. По крайней мере, если Учитель не солгал и назвал реальную рыночную стоимость – а по оружию было заметно, что не завысил.

Бумс! Бумс! Веер дробинок, выпущенный из Maginot Maul, одного противника вынес – два снаряда попали ему в противогаз, а сотоварища того, кто только что выбыл, задел в плечо. Отряд фанатиков драгоценных секунд зря не растрачивал – вот уж и снайпер ихний с винтовки М1 пулю в полёт отправил. Чудом выстрел не зацепил Учителя – чиркнул по предплечью и порвал в клочья комбез. Снайпер ошибся лишь на полсантиметра, но подобная оплошность, допущенная профи, зачастую сливает в трубу всю операцию. Учитель ошарашенно присел, переводя дух. Вдвоём они с Ярым остались, сидели сейчас за этим автобусом; Лайм распластался возле баков, контуженный гранатой, на другой стороне улочки. Им всего-то метров двести осталось через Припять пересечь к ЧАЭС, и плевать, что аномалии – нарваться на «монолитовцев» практически всегда – стопроцентная смерть. Может, втопить? Физически-то путь не отрезан, но товарища покидать в беде – не очень правильно.

– Решение надо принимать, – прошептал Ярый.

Учитель всё понял. Он колебался.

– Я могу представить, что «Монолит» с парнем сотворит... Вакханалию божью, несусветную. Ну, да бывает – не повезло. Не он первый, не он последний. Коль воевать – так по-революционному, свои шкуры надо спасать.

– Свои шкуры?! Да, может, Зона же, но предать и свалить – тоже не вариант. Ты, значит, за свою шкуру печёшься? Я не хочу так. Сам однажды приказал бросить себя, но меня не. Поэтому и здесь теперь.

– О, я вижу, назревает конфликт. Извини, сталкер. Нет времени растолковывать тебе зонные очевидности, не стоящие даже необходимых для исторжения слов потуг... Похоже, моя доля общаковых артефактов резко помножилась втрое. – Учитель сделал плавное, но стремительное движение рукой; в ладони блеснул нож.

Сталкер ударил прикладом своего автомата в сгиб локтя атакующего, но поздно, лезвие бесшумно пропороло бок Ярого.

– Ах ты, сука! – Учитель выпустил клинок, а нововыпеченный недруг тем же прикладом с размаху ударил его в висок. Труп стукнулся затылком об холодный, потрескавшийся от времени гранит проспекта.

Фанатиков трое, но это пока – на данный момент сюда чешет подкрепление. Один из врагов ранен, другие два вооружены – лазерным пистолетом да гауссовкой – и боеспособны. Лазерный пистоль Ярый прежде воочию ни разу не видывал и не слышал о нём, а тут на те, эка невидаль, оказалось, существует, хотя поверить в это тяжело – слишком футуристичная наружность и фантастичный механизм действия. Ну и снайпер ещё, засел подальше. Ва-банк надо идти, мочить сразу всех. Тактика «а-ля напролом». Ситуация-то патовая, все чего-то ждут. Ярый – переломного этапа схватки, фанатики – подкрепления. И далеко не факт, что переломный этап будет в пользу ещё живого сталкера-одиночки.

Разве Ярый – одиночка? Все, с кем он последнее время ходил по Зоне или с кем враждовал, мёрли. Но это по причине обстоятельств происходило, а не ерундовых злых роков и абстрактных карм-аур.

Ох, как миндалит, вроде под ложечкой сосать должно, а Ярому напротив всех вальнуть невтерпёж, так бы и выскочил из-за прикрытия... Не, нельзя, это обманчивая эмоция, это Зона играет разумом сталкера... Или само сознание приколоться решило? Ну, если рассудить логически: вырваться из-за «ЗИЛа» – погибнуть. Иногда без доводов логики никак. Сиди, Ярый.

Ярый достал аптечку и попробовал по-быстренькому замедлить кровь, судорожно озираясь по сторонам. Может, вообще остановить выйдет кровоток. Ан, не получается!!! Рана глубока, нож качественный, вот кровища и хлещет ручьями. Нервы вроде взбудоражены до колик, а на самом деле только слегка, а в целом такое спокойствие в душе, и безысходность. В аптечке был наготове шприц с обеззараживающим, Ярый ввёл его. Болеутоляющее ни к чему, пока что сильная-пресильная боль, как от косого пореза, не чувствуется. Хорошо бы органам не быть повреждёнными... Штопать рану сейчас нельзя, времени в обрез, поэтому Ярый залепил её пластырями и тампонами, как сумел, но комбез всё равно тотчас проелся алым. Здесь, под самым Саркофагом, оголять какие-либо части тела вовсе не рекомендуется (повышенная радиация). Ну, ничего не поделаешь.

Пришлось импровизировать. Ярый мощным рывком вытолкнул тело Учителя из-за укрытия, с незначительной паузой в вышвырнутый труп впился град шпигелей гаусс-гана и лазерных лучей. Сталкер застрочил из винтовки по отморозкам, прильнув к бывшему оконному проёму автобуса. Целиться было непросто, так как по ту сторону шёл ещё ряд таких же окон, да и закат влиял на видимость – сквозь серые тучи пробивались отбрасывающие блики на сталь и гранит печальные полоски оранжевого света. Но Ярый очень постарался и снял свою главную цель – фанатика с гауссовкой, несколькими очередями превратив его бронекостюм в дырявое тряпьё, а его самого – в нашпигованный плюмбумом бутерброд. У бойца с меганевероятным лазерным оружием чего-то там заклинило в пистолете, и он теперь рылся в своей пушке; Ярый ринулся к «монолитовцу», надеясь убрать его врукопашную. Его очень беспокоил снайпер, если б не этот хитрован, фанатика можно было б вальнуть издалека. Автобус и мешки с песком, за которыми хоронились враги, разделял какой-то десяток метров – Ярый преодолел отрезок двойным скачком, а последние две пары метров проехался по асфальту на спине, войдя в перекат через боковое зигзагом. Снайпер шмальнул два раза, и Ярый хотел убедить стрелка в том, что тот не промахнулся. Сейчас сталкеру и «монолитовскому» снайперу не позволяли друг друга видеть мешки, мешки с песком. Из этого отряда почитателей Исполнителя уцелели всего двое.

Ярый метнул нож Учителя в фанатика из положения лёжа, и неудачно попал недругу прямо в живот. Враг-то как раз разобрался со своим лазерным пистолетиком и было перевёл переключатель интенсивности огня на максимум, а тут – широкая рваная рана, кишки вылезают, душераздирающий вопль и так далее. Да, со снайпером трюк не прошёл. Сталкеру подвернулся какой-то массивный остроугольный камень, и Ярый запустил им в фанатика, успешно пробив мишени лоб. Убитый противник рухнул оземь. Что делать с последним зомбированным солдатом? Как его ликвидировать? Здесь Ярый не изощрялся особо – повторил финт с предыдущим обладателем гаусс-гана. Дал длинную очередь наугад, надеясь, что попал. Всё, теперь спасать Лайма, ради которого весь сыр-бор... Один из мешков взорвался из-за попадания гаусс-снаряда. А вот и отряд поддержки. Как раз вовремя. Ярый взглянул на Лайма – тот так и лежал без сознания. Тащить его за собой? Да ну, там человек восемь прут – догонят, изрешетят в упор. Нельзя, как бы ни хотелось. Если б не вышло так с Учителем – всё б разрешилось благополучно, да этот мерзавец всё попортил.

Ярый подошёл к Лайму и застрелил его.

– Сорри, друг, я попытался тебя вытащить. Не судьба, видишь. Но и «монолитовцам» я тебя отдать не могу.

Стоит ли цель затраченных средств? Если эти средства достижения в принципе допустимы человеком – стоит. Если они оскверняют сами намерения, тогда нет. Каково бы ни было стремление распрекрасно, если оно требует для своего выполнения дерьмовых вещей, цена ему – дерьмо. Но какими способами отдельно избранный индивидуум будет достигать желанного, предугадать возможно не всегда. То есть, и сообразность цели, до того, как в исполнение назначенного окунёшься, однозначно не определить. Вероятность ломает статику.

Притом, не обходится без исключений.

Как и без незапланированных адвенчур.

А Ярому теперь дело за малым – с чистой душой улепётывать. Ну, иль почти с чистой. Те самые две сотни пробежать как можно быстрее, вот только с раной такой это трудно будет. В лопатку пулю ещё засадили, сволочи. Блин, экспансивка, что ли?.. Жжёт адски, хорошо хоть, лопатка – правая. Ничего, там, под Саркофагом, всё закончится. Сто метров... Пятьдесят... Надо ускоряться – радиационный фон! Главное, это не думать об обратной дороге. Точку невозврата Ярый пересёк ещё в Баре, когда собирался в этот поход. Двадцать... Облегчил задачку молодой «трамплин». Теперь не только комбез Ярого стал полностью красным, перед глазами у него всё пульсировало красным и отдавалось в левом боку и правой лопатке, действительность зажглась красным. Коридоры, коридоры... Неужто уже ЧАЭС?

Ярый добрался к Четвёртому энергоблоку. Увидел, наконец, Монолит. Упав на железный пол, сталкер замолил:

– Спаси-и...

И бросил контейнер с Красным Кулоном в Исполнитель. Вокруг сгущалась толпа зомби...

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: