Литогенная основа, ее значение и роль в дифференциации ландшафтной сферы

Определение литогенной основы и общая оценка ее значения в дифференциации ландшафтной сферы. Под литогенной основой ландшафта принято подразумевать его геологическое строение и рельеф. Введение этого термина в географическую литературу связывают с именем Р. И. Аболина. В исследовании, носящем необычное название «Опыт эпигенологической классификации болот», он развивал идею, что первичная литогенная поверхность под воздействием внешних агентов превратилась в «кору выветривания», распадающуюся на ряд поверхностных образований — эпигенов (рельеф, грунт, растительность и др.) [Аболин Р. И., 1914, с. 231].

Литогенную основу ландшафта необходимо рассматривать в узком и широком смысле. Литогенная основа ландшафта в узком смысле означает сочетание элементарных форм рельефа с петрографическими особенностями приповерхностных горных пород. В этом смысле она обычно фигурирует в крупномасштабных исследованиях, ограничивающихся описанием морфологических частей ландшафта ((урочищ, местностей). Литогенная основа ландшафта в широком смысле равнозначна всему комплексу геолого-геоморфологических особенностей изучаемой территории, включая стратиграфию и литологию горных пород, древнюю и новейшую тектонику, современные тектонические движения, рельеф поверхности. Н. Н. Родзевич, С. Н. Любушкина, И. В. Васильева, К. В. Пашканг и Н. А. Лапкина (1974) без достаточных на то оснований к литогенной основе ландшафта относят его гидрологические особенности. Спорным является предложение В. И. Галицкого и Р. Ф. Зарудной (1983) считать одним из факторов литогенной основы рельеф погребенных поверхностей. Влияние

этого фактора на ландшафты действительно велико, в чем нетрудно убедиться на примере Среднерусского Белогорья с его погребенным меловым карстом. Но погребенный рельеф далеко не везде выражен, а там, где он представлен, его ландшафтообразующее значение достаточно полно отражается через стратиграфию горных пород ландшафта и рельеф видимой поверхности.

Значение литогенной основы в дифференциации ландшафтной сферы общепризнано. Более того, у части исследователей наметились тенденции к переоценке литогенной основы, стремление (видеть в ней всегда и во всем ведущий фактор формирования ландшафтных комплексов, рассматривать становление и функционирование литогенной основы как автономный процесс, независимый от самого ландшафта. Выдвинута и получила определенное признание идея о литогенной основе как наиболее «сильном» комлоненте ландшафта [Солнцев Н. А., 1960а]. Краткий критический разбор этой идеи, не подкрепленной ни фактами, ни логикой, был сделан ранее [Мильков Ф. Н., 1981, с. 141—144]. Здесь же, прежде чем выяснить роль литогенной основы в формировании ландшафтных комплексов, рассмотрим, насколько автономна литогенная основа от других компонентов ландшафта.

Лито генная основа и климат.

Литогенная основа зависит от климатических условий в неменьшей степени, чем -почвы и растительность. Климат определяет на большей части поверхности суши — там, где преобладают осадочные породы •— сам вещественный состав литогенной основы. Из четырех типов литогенеза, установленных Н. М. Страховым (1960), три — ледовый, гумидный иаридный — являются климатическими. Широтные седиментационио-кли-матические зоны — ледовые, гумидные и аридные — «есть результат общей, астрономически обусловленной, циркуляции атмосферы «связанных с ней превращений фазовых состояний воды» [Страхов Н. М.., 1960, с. 160]. Осадочные породы, образующие литогенную основу большинства ландшафтов Земли, — это зеркало и память современных и прошлых климатических условий. Подобно тому, как красноцветные толщи иермо-триаса

Заволжья явственно говорят об аридных условиях того времени, ергенинские пески и глины Окско-Донской равнины — о господствовавшем здесь в неогене гумидном климате. Или широко распространенные на территории СССР лёссовые отложения, по общему мнению, являются «характерным продуктом аридного климата» [Герасимов И. П., 1959, с. 93].

Одно из важных свойств литогенной основы — геохимические особенности ландшафта. В формировании геохимических ландшафтов ведущая роль принадлежит климату. Воздействие его проявляется преимущественно через живое вещество, через биологический круговорот атомов. Климат определяет размещение типов, семейств и отчасти классов геохимических ландшафтов [Перельман А. И., 1975].

Исключительно велика роль климата в формировании рельефа. О. К. Леонтьев и Г. И. Рычагов (1979, с. 33) в учебном пособии по общей геоморфологии констатируют: «Климат — один из важнейших факторов рельефообразования». Климат определяет структуру и интенсивность экзогенных процессов, а эти последние — морфоскульптуру рельефа.

В литературе широкое признание получила морфологическая классификация климатов А. Пенка [Penck A., 1910], в основу которой положена зависимость процессов рельефообразования и скульптурных форм.рельефа от климата. А. Пенк различал три группы климатов: гумидную, аридную и нивальную, с расчленением каждой из них на типы. С этими группами, климата близко совпадают упоминавшиеся выше климатические типы литогенеза Н. М. Страхова. Морфологическая классификация климатов А. Пенка была дополнена И. С. Щукиным, который помимо нивального, гумидного и аридного, выделяет еще полярный климат, или климат многолетнемерзлых грунтов *.* Название «полярный климат» в данной классификации сам И. С. Щукин (1960, с. 95) считает не очень удачным. Очевидно, лучше говорить здесь не о полярном, а о криогенном климате

В геоморфологии сложился особый раздел, занимающийся изучением рельефообразования под воздействием климата. Он получил название климатической геоморфологии. Но поскольку ее принято противопоставлять структурной геоморфологии, то последовательнее говорить не о климатической, а скульптурной геоморфологии. Климатическая (скульптурная) и структурная геоморфология — не разные науки. Об этом уже давно писал И. П. Герасимов (1959, с. 89): «Геоморфология должна представлять собой органическое соединение климатической и структурной геоморфологии, каждая из которых является лишь частной специализацией единой науки».

Как и климат, морфоскульптурный рельеф обнаруживает четкую географическую зональность. Не случайно уже в одном из первых руководств по геоморфологии [Эдельштейн Я. С., 1938] дана достаточно развернутая характеристика рельефа главных морфологических зон — полярной (нивальной), тундровой, лесной умеренного пояса, степной умеренного пояса, пустынной, тропических стран (без расчленения на зоны). М. В. Карандеева (1956) проблему зональности рельефа рассматривает в специальной статье.

Ю. А. Мещеряков (1972) обращает внимание на несовпадение границ морфоскульптурных зон с современными климатическими зонами, что связано с повышенной консервативностью рельефа и «наличием в нем реликтовых форм. Впрочем, существует и другая точка зрения, признающая предметом климатической геоморфологии изучение только тех форм рельефа, которые созданы современными климатическими условиями.

Климатически обусловленная зональность рельефг прослеживается не только на равнинах, но и в горах И. С. Щукин (1964) называет климатическую зоиальность рельефа в горах морфологической поясностью

Вызывает интерес изменение интенсивности геоморфологических процессов (денудации) по зонам в зависимости от соотношения тепла и влаги. Максимума он; достигает в зонах умеренно недостаточного увлажнения — в степях умеренного пояса и в сухих саваннах тропиков. Таким образом, интенсивность геоморфологических процессов подчиняется периодическому закону географической зональности А. А. Григорьева М. И. Будыко [Мещеряков Ю. А., 1972].

Литогенная основа и биота ландшафта. Принято говорить о большом воздействии литогенной основы на биоту ландшафта. И это вполне обоснованно. Но бесспорно и другое. Явно недооценивается обратная связь — воздействие биоты ландшафта на его литогенную основу. Много лет назад А. Н. Краснов (1910, с. ЭОЗ) писал: «Как стильная обстановка отвечает внутренней архитектуре здания, так облик растительности отвечает ландшафту (геоморфологическому. — Ф. М.), создающемуся различными видами деятельности воды». Мысль эта — пассивное приспособление растительности к геоморфологическому строению географического ландшафта — продолжает разделяться и сейчас большинством физико-географов. Наиболее полно она выражена во взглядах Н. А. Солнцева.

Различая в ландшафте геому (абиотические компоненты) и биоту (растительность и животный мир), Н.А. Солнцев (1973, с. 42) утверждает, что роль биоты в формировании природно-территориального комплекса «относительно невелика, сводится лишь к способности, несколько видоизменять геоматическую среду». Приведем факты, показывающие безосновательность этого утверждения.

Биота и земная кора. Трудами геохимиков, особенно В. И. Вернадского и А. Е. Ферсмана, доказано, что вся земная кора в ее современном виде есть результат деятельности живого вещества. «На земной поверхности, — пишет В. И. Вернадский (1926, с. 25), — «нет химической силы, более постоянно действующей, а потому и более могущественной по своим конечным последствиям, чем живые организмы, взятые в целом». Жизнь, по В. И. Вернадскому, есть великий постоянный и непрерывный нарушитель химической косности поверхности Земли. На самых больших глубинах в земной коре встречаются или породы, созданные живым веществом (известняки, мел, доломиты и т. п.), или первичные породы, разрушенные и видоизмененные с помощью живого вещества, когда они находились на поверхности. «Получается так, словно за долгую геологическую историю солнечные лучи пронизывают всю земную кору в среднем до тридцати километров (сюда погружаются — подчас до восьмидесятикилометровой глубины — минералы и горные породы, рожденные на земной поверхности под влиянием живого вещества)» [Баландин Р., 1979, с. 90].

Одно из фундаментальных положений геохимии гласит: миграция химических элементов в биосфере осуществляется при непосредственном.или косвенном участии живого вещества. Это положение геохимии А. И. Перельман (1975) предлагает именовать законом Вернадского.

Поражают количественные характеристики живого вещества. Масса живого вещества, генерировавшегося за всю историю Земли, составляет 4-10¹⁹ т, в объемном выражении — 4-10¹⁰ км³, что в 30 раз превосходит объем современного Мирового океана.

Земная кора — составная часть биосферы В. И. Вернадского. Понятие биосферы давно уже стало общенаучным достоянием, получившим признание у представителей не только естественных, но и социальных наук. Изучение биосферы — междисциплинарная, общенаучная проблема, решаемая объединенными усилиями биологов, геологов, географов, экономистов, математиков, философов. Каждая из этих наук изучает одну из сторон биосферы, почему никак невозможно согласиться с Р. К. Баландиным (1979, с. 92), что для ее познания «наиболее оправдан и, можно сказать, фундаментален геологический подход». С таким же основанием можно говорить о «фундаментальности» биологического и эколого-географического подходов. Географический аспект биосферы находит свое освещение в учении о географической оболочке — предмете изучения физической географии. Географическая оболочка — не синоним биосферы, хотя пространственно они если и не совпадают полностью, то очень близки.

Биота и почвы. На границе литосферы с атмосферой, на поверхности земной коры под влиянием биоты формируется особое биокосное тело — почва. Почву как биокосное тело отличают не только высокая концентрация живого вещества, но и его исключительная энергетическая активность, находящая выражение в частых кругооборотах вещества в биологических циклах. Уже один факт создания биотой из «инертной» и «прочной» литогенной основы нового компонента ландшафта — почв не позволяет считать ее наиболее слабой группой компонентов в ландшафте, как это делает Н. А Солнцев (1960а).

Биота и рельеф. В геоморфологической литературе существует явная недооценка биоты как геоморфологического фактора. В учебных руководствах по геоморфологии нет разделов, в которых бы рассматривалось рельефообразующее значение растительности и животного мира. Исключение составляют сведения о коралловых постройках в тропических морях — береговых рифах и атоллах. В некоторых учебниках упоминаются термитники и байбачины.

Сам по себе круг форм рельефа, обязанных своим возникновением биоте ландшафта, мог бы быть значительно расширен. Приведем два примера. На малых реках лесных зон Северной Америки в структуре пойм явственно прослеживаются следы бобровых плотин и зон седиментации выше их. В пустынях Средней и Центральной Азии в местах неглубокого залегания грунтовых вод распространены кучевые пески, состоящие из куполообразных скоплений песка вокруг кустарников и деревьев. В зависимости от того, какие растения принимают участие в образовании кучевых песков, различают тамарисковые, чиевые, камышовые, саксауловые и другие пески [Обручев В. А., 1913].

Исключительно велико воздействие на литогенную основу ландшафтов роющей деятельности грызунов в зоне полупустынь. Характерный для равнинных провинций полупустынь бугорково-западинный микрорельеф образован в результате роющей деятельности сурков и сусликов. Норы грызунов и западины, перехватывая атмосферные осадки, сводят до минимума поверхностный сток и тем самым препятствуют эрозионному размыву поверхности. Не будь грызунов, в полупустынях и сухой степи «можно было бы ожидать формирования дренированной территории с развитой эрозионной сетью» [Абатуров Б. Д., 1984, с. 250].

Главная рельефообразующая роль биоты, в частности растительности, заключается не в формах, создаваемых ею. Развитый растительный покров представляет собой своеобразную изоляционную ленту, предохраняющую литогенную основу от процессов дефляции и водной эрозии. В районах древней ледниковой аккумуляции на Русской равнине или в Западной Сибири консервативен не холмистый рельеф, а лесолуговая и мохово-кустарниковая тундровая растительность, предохраняющая ледниковые формы рельефа от разрушения и преобразования. Не будь растительного покрова, вода и ветер давно сравняли бы моренные холмы и гряды и взбугрили ровную поверхность зандровых полей. Уничтожение растительного покрова вследствие распашки, пастьбы скота, прокладки дорог и в силу многих других причин в степях, тайге и тундре в равной мере вызывает образование оврагов в суглинистых грунтах и бугристо-дюнного рельефа в песчаных грунтах. Овражный бедленд на месте спокойного долинного склона, развеваемые кучугуры (бугры) вместо ровной песчаной степи в долине Среднего и Нижнего Дона, ярей (котловины выдувания), возникающие на глазах человека в Большеземельской и Малоземельной тундрах — вот немногие примеры тех форм рельефа, которые возникают в тех случаях, когда литогенная основа лишается растительного покрова.

Консервирующая рельеф особенность растительного покрова давно уже используется человеком в прикладных целях. Это противоэрозионные севообороты, залужение и облесение оврагов, балок и склонов речных долин, закрепление песков древесно-кустарниковыми породами (сосной, шелюгой и др.). И всюду, с целью сохранения целостности растительного покрова, нуждается в строгом регулировании пастьба скота.

Редки, но все же наблюдаются явления, когда развитый растительный покров не ослабляет, а усиливает интенсивность рельефообразования. Карстоведы признают, что «растительность, особенно лесная, благоприятствует развитию карста, выступая важным карстообразующим фактором» [Чикишев А. Г., 1979, с. 61]. Активизация карстовых процессов в лесу вызывается рядом причин: повышенной кислотностью, а следовательно и агрессивностью природных вод; уменьшением поверхностного стока и усилением инфильтрации; ослаблением процессов заиления карстовых трещин и понор.

Литогенная основа и региональные ландшафтные комплексы. Уже в первых отечественных опытах физико-географического районирования геологическое строение и рельеф рассматривались как важный фактор дифференциации ландшафтов земной поверхности. С геологического строения и рельефа начинает характеристику полос и отдельных регионов Оренбургского края Э. А. Эверсман (1840). Р. Траутфеттер (1851), хотя и именует округа Европейской России растительно-географическими, но описание их начинает также с геологического строения.

Ф. Кеппен (1'885, с. 550), приступая к разделению Европейской России на «древесно-растительные области», представляет его читателям как «основанное преимущественно' «а геологических условиях страны». Учитывает он, однако, не все особенности геологического строения и развития территории, а лишь новейший этап, ограниченный ледниковой эпохой и плиоценом. Заключая обоснование предложенной схемы районирования, Ф. Кеппен (1885, с. 012) пишет: «Принятые мною древесно-растительные области «е только совершенно совпадают с геологическими областями, которые существовали в Европейской России во время второго ледникового периода, но они даже прямо основаны на этих последних».

В самом конце прошлого столетия с работой о физико-географических областях Европейской России выступил Г. И. Танфильев (1897). Несмотря на свою узкую специализацию ботанико-географа, Г. И. Танфильев в основу разделения Европейской России на крупные физико-географические области положил почвенно-геологический метод. Рубежом, разделяющим Северную и Южную области, он предложил считать северную границу распространения лёсса. Третья область -— Арало-Каспийская солонцеватая пустыня — обособляется по новейшим морским осадкам и отсутствию черноземов.

Близкие Г. И. Танфильеву взгляды на районирование Европейской России развивал А. А. Крубер (1907). Схема Г. И. Танфильева у него дополнена еще одной областью, выделенной на геолого-геоморфологической основе, — Финляндско-Кольским кристаллическим массивом.

В упомянутых работах этого раннего периода в истории физико-географического районирования хорошо прослеживается стремление учитывать при выделении регионов весь комплекс физико-географических условий — литогенную основу в сочетании с зональными факторами. Но, начиная с работы В. П. Семенова-Тян-Шанского (1.916), у части географов явно наметилась тенденция к переоценке литогенной основы в физико-географическом районировании, к отрыву и противопоставлению ее зональным факторам. Чтобы убедиться в сказанном, достаточно ознакомиться с делением Европейской России, предложенным В. П. Семеновым-Тян-Шан-ским:

A. Равнина.••

а) Ледниковая часть.:

1. Пояс твердых ледниковых накоплений,

2. Пояс северной морской трансгрессии.

3. Пояс рыхлых ледниковых накоплений.

б) П р я лед н и ков а я часть.

4. Пояс тфиледниковых овражных образований и сглаженных низин.

5. Пояс приморских южных низин или южной морской трансгрессии.

Б. Горы.

6. Пояс великих средиземных горных складок.

7. Пояс древних меридиональных горных складок.

Пояса разделены «а местности, или области, соответствующие физико-географическим провинциям в современном.представлении. Примеры областей: Финский гранитный массив, Печорский край, Тиманский кряж, Полесское подледниковое водное скопление, Донецкий кряж, Черноморская низина.

Как видим, в схеме В. П. Семенова-Тян-Шанского нашла отражение геоморфологическая, а не ландшафтная зональность Русской равнины. Не случайно геоморфологи признают его районирование своим, геоморфологическим районированием. М. В. Карандеева (1957, с. 46) в учебном пособии по геоморфологии европейской части СССР считает, что районирование

B. П. Семенова-Тян-Шанского «в общих чертах не вызывает возражений», а предложенная ею собственнаясхема геоморфологического районирования Русской равнины уточняет и развивает дальше схему В. П. Семенова-Тян-Шанского.

Геолого-геоморфологичеекий принцип физико-географического районирования был поддержан геологами, переоценка которыми литогенной основы при решении географических вопросов в какой-то мере оправдана их узкой специализацией. П. А. Тутковский (1922) предложил разделить территорию Украины, учитывая ее четвертичную историю, на четыре основных природных района: лёссовый (степная черноземная зона); зандровый (песчаная полесская зона); конечно-моренный; моренный (глинистая исуглинистая полесская зона). Одновременно с П, А. Тутковским подразделение Украины на естественные районы провел Б. Л. Личков (1922). Подзаголовок его работы носит название «Классификация районов на основе их генезиса». Но генетический подход Б. Л. Личкова выразился лишь в привлечении на помощь к районированию геолого-теоморфологической истории развития территории Украины, причем, в отличие от П. Тутковского, он геологическую историю не ограничивает новейшим, четвертичным, этапом и даже в самих названиях районов показывает их тектоническую обусловленность (например, район Бердянско-Мариулольского массива — степной, район Херсонско-Таврической впадины — лесостепной и степной).

Географы при районировании территории пошли по пути внимательного анализа всех факторов дифференциации ландшафтов — литогенной основы, гидроклиматического звена и биоты. Этот подход был четко намечен С. С. Неуструевым (1918) в его классической работе о естественных районах Оренбургской губернии. Территорию губернии он делит по устройству поверхности на три географические области: Уральскую возвышенность, Западное Приуралье, Зауралье. Рассмотрев неоднородный рельеф области Приуралья, С. С. Неуструев (1950, с. 90—91) приходит к следующему заключению относительно ее дальнейшего расчленения: «Таким образом, устройство поверхности давало бы право разбить область Западного Приуралья (Предуралья) на восточную и западную части — подобласти, но мы, отметив произведенные выше отличия, должны предположить иные основания для разделения области ввиду их большего значения. Именно мы разделяем область Предуралья на лесостепную и степную части, то есть по характеру климата, растительности и почв. Эти различия резко отражаются на ландшафтах и сельскохозяйственной культуре местности».

Прошло много лет, и получившие негативную оценку взгляды В. П. Семенова-Тян-Шанского, П. А. Тутковского и Б. Л. Личкова на проблему физико-географического районирования были возрождены Н. А. Солнцевым -(с1958, 19606). По его мнению, геолого-геоморфологическая основа является ведущим фактором обособления физико-географических единиц любого ранга. «Мы считаем, — пишет он, — что главной причиной, определяющей обособление и дальнейшее формирование физико-географических единиц, всегда является геолого-геоморфологическая основа» [Солнцев Н. А., 1958, с. 12] (курсив наш. — Ф. М.). Природную зону даже в узком смысле (зональная область) он не считает единицей физико-географического районирования, так как она неоднородна в геолого-геоморфологическом отношении.

Излагая взгляды Н. А. Солнцева, не могу здесь не сказать о вольном или невольном искажении им моих взглядов по вопросам физико-географического районирования [Солнцев Н. А., 1058, с. 12; 19606, с. 32]. Он причисляет меня к тем географам, «которые отводят главное место в формировании физико-географических единиц так называемым «зональным» компонентам — растительности, почвам и т. д. (Ф.Н. Мильков, Л. С. Берг, П. С. Макеев, Н. И. Михайлов и др.)» [Солнцев Н. А., 19606, с. 32]. Но Н. А. Солнцеву хорошо известно, что еще в 1948 г. мною было дано определение физико-географического района как геоморфологически обособленной части ландшафтной провинции [Мильков Ф. Н., 1948а, с. 52] *.* На эту статью опубликована развернутая рецензия Н. А. Солнцева (19496).

Позже в монографии «Физико-географический район и его содержание.» сказано: «Каждой таксономической единице присущ свой ведущий фактор, точнее комплекс ведущих факторов. Для района это геоморфологические особенности территории в сочетании с почвенно-растительными взаимосвязями, а для провинции — оротектодический фактор с долготно-климатическими различиями, для зоны — широтные взаимообусловленные изменения климата, почв и растительности» [Мильков Ф. Н., 1956, с. 125].

Литогенная основа играет большую роль в обособлении единиц физико-географического районирования. Но считать ее ведущим фактором при выделении региональных комплексов любого таксономического ранга — это значит превращать комплексное физико-географическое районирование в частное (отраслевое), точнее, в геолого-геоморфологическое. Если всеже принять тезис о едином ведущем факторе для всей таксономической системы региональных единиц, то почему не считать таковым почву, — это, по В. В. Докучаеву (1899, с. 6), «зеркало, яркое и вполне правдивое отражение» и одновременно — произведение ландшафта (почвообразователей, по В. В. Докучаеву).

Учет азонального (литогенная основа) и зонального (биоклиматическое звено) факторов в таксономической системе единиц физико-географического районирования был и до сих пор остается дискуссионной проблемой. Наметились три подхода.к ее решению.

1. Районирование на учете какого-либо одного — зонального или азонального принципа. Использование этого подхода сводило физико-географическое районирование к отраслевому (частному). Геоморфологическими, по существу, были уже упоминавшиеся опыты районирования В. П. Семенова-Тян-Шанского, П. А. Тутковского, Б. Л. Личкова, климатическим — географическое районирование Европейской России П. И. Броунова (1904), биоклиматическим — естественноисторическое районирование Р. И. Аболина ((1929).

2. Признание двух независимых видов физико-географического районирования — зонального и азонального. Наиболее четко этот подход отражен в «Физико- географическом атласе мира» (1964) —карты 75, 76, где представлены два типа не связанных между собою карт мира: «Типы природных ландшафтов суши земного шара (по зональным особенностям)» и «Схема физико-географических стран и областей суши земного шара».

Некоторые авторы, избегая явного отрыва зонального и азонального принципов физико-географического районирования, прибегают к созданию так называемой «трехрядной» системы единиц районирования. А. Г. Исаченко (1966) различает азональный ряд, зональный ряд и производные, или связующие, единицы. В. И. Прокаев (1983) выделяет ряды полных климатогенных единиц, тектогенных единиц и ландшафтных единиц, образующихся при наложении двух первых. Трехрядная система единиц в интерпретации В. И. Прокаева алогична. Поскольку физико-географическое районирование является комплексным, а синонимом природного ком-

 

 

1. Тип балочного урочища.

Семейство: балки.

Род: суходол в известняках, лощина в юрских глинах, цирковидная балка в мелу.

Вид: лесная цирковидная балка в мелу, степная цирковидная балка в мелу с иссопниками.

2. Западинный тип урочищ.

Семейство: степные западины (блюдца).

Род: водораздельная лёссово-суглинистая степная западина, песчаная западина надпойменных террас. Вид: водораздельная лёссово-суглинистая степная западина с луговой растительностью (луговина), заболоченная (осоково-кочкарная) водораздельная лёссово-суглинистая степная западина, заросшая осиной водораздельная лёссово-суглинистая степная западина (осиновый куст).

3. Тип урочища карстовые воронки.
Семейство: карстовые воронки.

Род: меловая карстовая воронка, известняковая карстовая воронка, гипсовая карстовая воронка.

Вид: облесенная меловая карстовая воронка, лугово-степная меловая карстовая воронка.

Следовательно, когда мы употребляем термины «балка», «цирковидная балка в мелу», «лесная цирковидная балка в мелу», то имеем в виду один и тот же тип балочного урочища, но с признаками различной детализации от семейства до вида.

Карстовая воронка как тип урочища есть обобщение целого ряда типов карстовых воронок с родовыми признаками — меловых, известняковых, гипсовых воронок, а эти последние представляют собою обобщение типов воронок с видовыми признаками. Карстовые воронки — это такое же обобщение, как злаки у ботаников; меловая карстовая воронка «аналогична» мятлику (Роа) или полевице (Agrostis); облесенная карстовая воронка — мятлику луговому (Роа pratensis) или полевице собачьей (Agrostis cankia).

Во всех трех примерах ведущим родовым признаком служит литогенная основа урочища. Но вот пример, где родовым признаком наряду с литогенной основой оказывается тип почвы (по исследованиям некосимых залежей плакорного типа местности в Каменной степи Воронежской области).

Семейство: ровняди.

Р о д: лёссово-суглинистые черноземные ровняди.

Под род: ровняди на типичных черноземах.

Вид: •бобовниковые ровняди со злаково-разнотравной растительностью, степные ровняди с типчаково-ко-выльной, типчаковой, пырейной, разнотравно-злаковой, разнотравной и разнотравно-бобовой фациями.

 

 

Изложенная идея расчленения типов урочищ (семейств) на роды и виды впервые была высказана в 1970—1971.гг. [Мильков Ф. Н., 19706, 1971]. Десятилетие спустя Г. Н. Егорова (1980, с. 10) пишет: «Род ландшафтов соответствует виду морфолитосистем, а вид определяется по характеру растительного покрова. На морфолитосистемах одного вида в разных климатах обособляется множество видов ландшафтов. Необходима бинарная номенклатура ландшафтов, отражающая главные родовой и видовой признаки». Поскольку данный тезис развивается Г. Н. Егоровой без ссылок на предшественников, невольно напрашивается вопрос, чего в нем больше — новизны или недостаточного знания литературы.

Качественные свойства типа урочища как семейства комплексов — типовые признаки — представляются устойчивыми и неизменными на фоне сравнительно подвижных видовых признаков. Они соответствуют тому, что В. Б. Сочава (1978, с. 293) предложил называть инвариантом геосистемы, подразумевая под этим «свойства геосистемы (любого ранга), остающиеся практически неизменными в процессе трансформации под влиянием внешних воздействий» *.* Заметим, что типовые признаки (инвариант по В. Б. Сочаве) остаются неизменными и в процессе трансформации под влиянием саморазвития комплекса.

 

Литогенная основа и типы местности. Тип местности — наиболее крупная структурная часть физико-географического (ландшафтного) района. Это относительно равноценная с точки зрения хозяйственного использования территория с характерным только для нее набором урочищ. В формировании типов местности, как и урочищ, ведущая роль на уровне семейства и рода принадлежит геолого-геоморфологическому и гидрологическому факторам. Чтобы убедиться в сказанном, достаточно познакомиться с названием типов местности,

выделяемых на территории среднерусской лесостепи: пойменный,.надпойменно-террасовый, зандровый, склоновый (приречный), плакорный, междуречный недренированный, останцово-водораздельный. Биота решающее значение начинает играть лишь на уровне видов местности. Принимая во внимание, что аналогичные местности повторяются в смежных природных зонах, представляется необходимым ввести дополнительную таксономическую единицу — подсемейство. В качестве примера приведем структуру плакорного типа местности среднерусской лесостепи как семейства комплексов.

Семейство: плакорные местности.

Подсемейство: лесостепные плакорные местности.

Род: лёссово-суглинистые плакорные лесостепные местности.

Подрод: типично черноземные лёссово-суглинистые плакорные лесостепные местности.

Вид: разнотравно-луговые (а также полевые, пастбищные и др.) типично черноземные лёссово-суглинистые плакорные местности.

Литогенная основа и типы ландшафта. Подчиненная роль литогенной основы в формировании типов ландшафта вытекает из самой сущности последних как системы комплексов, сходных по морфологии, функционированию и протекающим физико-географическим процессам в условиях определенного соотношения тепла и влаги. Тундровый, лесной, лесостепной, степно'й, пустынный и другие типы ландшафта, в отличие от соответствующих ^природных зон, не ограничены одним сплошным ареалом. Но, как и 'природные зоны, типы ландшафта — продукт гидротермической зональности. Климат определяет соответствующие типы почв и растительности, морфоскульптуру рельефа и, в значительной мере, современную кору выветривания. Будучи кли-матогенными по своей природе, типы ландшафта в своем географическом распространении обнаруживают замечательную связь? литогенной основой. Прерывистый ареал типов ландшафта — от крупных контуров в виде природных зон до мелких островных пятен, вкрапленных в другие зоны или в горные страны, — обусловлен одним из свойств литогенной основы — орографией земной поверхности.

Литогенная основа и классы ландшафтов. Известно давнее, ставшее традиционным, деление ландшафтов на два класса: равнинных и горных ландшафтов. Но оно не исчерпывает всего разнообразия ландшафтов суши, на что обращал внимание Г. Д. Рихтер (19696). Мною было предложено различать четыре класса наземных ландшафтов: равнинный, предгорный, горный, плоскогорный [Мильков Ф. Н., 1967в]. Позже анализ проблемы показал необоснованность выделения класса плоскогорных ландшафтов и необходимость отнесения к этому высокому классификационному рангу межгорно-котловинных комплексов [Мильков Ф. Н. 1978в]. Несмотря на орографическую обусловленность, классы — комплексная физико-географическая категория. Качественные различия между ними сводятся не к орографии, а к степени выраженности высотной поясности ландшафтов, отсутствующей на равнинах, хорошо развитой в горах, с зачаточными формами ее проявления в предгорьях и межгорных котловинах.

Литогенная основа и генезис ландшафтных комплексов. До недавнего времени генезис ландшафтов (способ образования) смешивали с историей их развития, не разграничивали генетического и исторического принципов в физико-географическом районировании. Н. Н. Рыбин (1977, с. 14), например, считает генетический и исторический принципы районирования синонимами. Большинство же авторов под генетическим принципом подразумевают и генезис, и историю развития комплексов, но в этом случае было бы точнее такой принцип районирования называть историко-генетическим *. * На необходимость разграничения понятий «генезис и история развития ландшафтных комплексов», «генетический и исторический принципы физико-географического районирования» уже указывалось ранее в литературе [Мильков Ф. Н., 1977г.]. С этих же позиций подходят к определению понятия «генезис ландшафтов» составители международного толкового словаря «Охрана ландшафтов» (1986).

 

Из переоценки ландшафтообразующей роли литогенной основы вытекает отождествление некоторыми исследователями генезиса ландшафтных комплексов с генезисом одной литогенной основы. «Мы уже видели, — пишет Н. А. Солнцев (1962, с. 13), — что главным фактором обособления ландшафтов является всегда геолого-геоморфологическая основа, поэтому генетическая система классификации ландшафтов должна опираться именно на нее» (курсив наш. — Ф. М.). Чувствуя шаткость своей позиции, Н. А. Солнцев тут же пытается отвести возможные критические замечания, утверждая: «Эта система не будет только геолого-геоморфологической, чего боятся ^некоторые географы, а будет системой классификации именно ландшафтов, ибо генезис литогенной основы и последующая ее эволюция всегда будут определять развитие остальных компонентов ландшафта — гидроклиматогенных и биогенных». Аргумент, прямо скажем, сомнительный, многократное повторение одного и того же положения не делает его более убедительным.

Переоценка роли литогенной основы в генезисе ландшафтов нашла законченное выражение у Г. Н. Егоровой (1977), призывающей ландшафтоведое акцентировать свое внимание.на коре выветривания, на так называемых морфолитоком'плексах, со временем обособления которых якобы связаны генезис и начало истории географических комплексов. Основание: кора выветривания — источник палеогеографической информации. Но она — источник информации не ландшафтного комплекса, а лишь его литогенной основы; на одной и той же коре выветри

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: