 |
Мама: Просто интересно, ты хоть ещё помнишь меня? Такое чувство, что мы не разговаривали лет сто.
|
|
|
|
Лиленд
Я начинаю понимать, почему все люди, в которых я стрелял, так сильно кричали. Это чертовски больно. Ну хотя бы обезболивающее хорошее.
— Джексон? Джексон? Джексон? — зову я.
Джексон стонет, словно я его раздражаю, но он всё ещё тут. Даже после того, как меня перевели в палату.
— Что? — спрашивает он, сидя в кресле напротив моей кровати.
— А я выгляжу сексуальным в полумертвом состоянии?
— Аж дух захватывает, — сухо отвечает он.
Я смеюсь, но это вызывает сильную боль, поэтому я быстро останавливаюсь.
— Ты забавный.
— Спасибо.
— Ты ведь знаешь, что можешь уйти, так? Люди начнут думать, что я твой секс-раб или ты боишься, что я сбегу. — Он наблюдает за мной своими темно-карими глазами. В комнате практически темно, так как единственный источник света — лампа у меня над головой, но я вижу его в слабом свете, пробивающимся сквозь шторы.
Джексон качает головой.
— Как только я уйду, ты ускользнешь отсюда.
Вероятнее всего.
— Нет, это не так, — отвечаю. — Мне слишком нравится здешняя еда. Посмотри на это зеленое месиво. — Указываю на поднос, к которому едва притронулся. — Как в пятизвездочном ресторане.
— Несомненно.
— Так что? Ты собираешься уходить? — интересуюсь.
— Я уйду только тогда, когда за тобой придут с наручниками. — Джексон откидывается на спинку кресла.
— Ух ты. Ты заказал мне стриптизера в подарок на выздоровление? Ты такой милый. Когда он придет?
— Нет.
— Нет, он не придет, или нет, ты не милый? — Я стараюсь выглядеть разочарованным.
— И то и другое.
— Печально.
— Знаю.
— Ах, как больно. — Хватаюсь за живот. — Я ранен. Практически умираю. Это могло бы быть моим последним желанием.
|
|
|
Джексон приподнимает бровь, как будто ему совсем не смешно.
— Твое последнее желание — стриптизер?
— Нет, мое последнее желание, чтобы ты относился ко мне с нежностью и истинной добротой.
— Звучит ужасно.
— Ты мне нравишься, Джексон — усмехаюсь я. — Ты хороший парень.
— Разве? Благодаря мне, тебя могут арестовать.
— Ты как тот мальчик, который кричал: «Волки». Ты продолжаешь говорить об этом, но ничего не происходит. Я начинаю думать, что тебе просто нравится внимание.
— Я еще не звонил в полицию. Даю тебе последний день свободы, чтобы ты мог сделать всё, что захочешь.
— Ясно, ну в этом есть смысл. Всё, что захочу? — Очень надеюсь, что он скажет да.
— Да.
— Могу я потрогать твой член?
— Кроме этого.
— А могу я на него посмотреть?
— Кроме этого.
— Значит, всё-таки не всё, что захочу, — понимаю я.
— Всё остальное, кроме этого.
— А можешь показать мне свой сосок?
Джексон вздыхает и поднимает рубашку, как будто это самое трудное, что он когда-либо делал. Выражение его лица при этом вызывает у меня смех, отчего острая боль пронзает тело. Я даже не могу сосредоточиться на своей радости при виде его обнаженной груди и крошечного соска, потому что смеюсь и тут же морщусь от боли.
Держась за живот, улыбаюсь Джексону.
— Мне кажется, в другой жизни мы с тобой были бы родственными душами.
— Я бы не стал заходить так далеко. Самое больше — знакомыми.
— Мы уже давно это прошли. Помнишь? Ты показал мне свою задницу, я, истекая кровью у тебя на руках, сказал такие вещи, которые, надеюсь, ты сотрешь из своей памяти. Честно говоря, не знаю, насколько еще мы можем сблизиться. Так что, когда наконец решишься и сдашь меня полиции, ты будешь навещать меня в тюрьме?
— Может быть.
— Покажешь мне свои соски через мутное стекло.
— Если ты настаиваешь. — К этому времени Джексон с трудом сдерживает улыбку.
— Обязательно. Я постараюсь, чтобы мой гарем мужиков не ревновал.
|
|
|
— Хорошо... Ты уж постарайся.
Я ерзаю на кровати, и простыни шуршат так, словно сделаны из бумаги.
— Пожалуй, я немного посплю.
— У тебя всего лишь один день свободы, и ты собираешься потратить его на сон?
— Ага. — подавляю зевок. — Покажи мне ещё раз свой сосок, чтобы он мне приснился.
— Одного раза было достаточно.
— Так неинтересно. Я просто попытаюсь вспомнить, как он выглядел. Он был волосатым? Не могу вспомнить. Вроде... Такие кучерявые завитки, я прав? Думаю, седые. Там уже сказывается твой возраст.
Джексон качает головой, словно я его расстроил.
— Поспи немного.
Улыбаюсь ему и, закрыв глаза, какое-то время молчу.
— Ах, Джексон... До чего же огромные у тебя соски.
Он вздыхает, заставляя меня усмехнулся. Конечно же я на самом деле не устал. Я выспался на год вперёд, но Джексон не спал, и я надеюсь, что он немного вздремнет. Хотя он ещё не звонил в полицию, нет никакой гарантии, что он просто так уйдет. И кто знает, когда он решит им позвонить. Честно говоря, понятия не имею, почему он ещё этого не сделал. Не настолько уж я и очаровательный. И Джексон мне ничего не должен.
Минут через пятнадцать бросаю на него взгляд и вижу, что он, склонив голову, дрыхнет в кресле.
Это произошло быстрее, чем я ожидал. Теперь у меня есть два варианта: улизнуть, пока он в туалете, или, когда он в палате со мной. Ещё одна проблема, о которой стоит задуматься — у меня на палец прицеплен пульсоксиметр. И, если я улизну, пока Джексон в туалете, он узнает об этом в считанные минуты, или медсестра заметит показания монитора. Но, если я подключу монитор к Джексону, всё будет чики-пуки.
Первое, что делаю, это отрываю лейкопластырь, удерживающий капельницу. Вытаскиваю иглу и откладываю в сторону, затем осторожно отодвигаю одеяло. Джексон по-прежнему спит, поэтому я медленно сажусь. Это вызывает небольшую боль в животе, в том месте, где меня разрезали, чтобы устранить внутренние повреждения, вызванные пулей. Но благодаря обезболивающим которые мне дают, боль терпимая. Наклоняюсь к Джексону и, сняв с пальца клипсу с маленьким монитором, надеваю на палец Джексона. Аппарат даже не успел никак отреагировать. Я не свожу глаз с Джексона, но выражение его лица не меняется.
|
|
|
Тогда я встаю на ноги и тихо крадусь к двери. Конечно же я одет в больничный халат, но пациенты все время встают и прогуливаются по коридорам. Мне просто нужно незаметно проскользнуть в лифт или спуститься по лестнице. Швы тянет при ходьбе, но обезболивающие притупляют боль.
— Я заключу с тобой сделку.
Я замираю на месте, взявшись за ручку двери. И когда оборачиваюсь, Джексон смотрит на меня со своего кресла.
— Какую сделку?
— Я не сдам тебя полиции, если ты пообещаешь, что завяжешь.
— Завяжу? — растерянно переспрашиваю, не понимая, о чём он говорит.
— Да. Завяжешь со всем этим. — Джексон машет рукой. — Перестаешь работать киллером. Поживешь у меня какое-то время, а я за тобой просмотрю. И когда я смогу тебе доверять, то позволю вернуться к домой. Ты перестаешь убивать людей и пойдешь учиться или найдешь настоящую работу. Думаю, в глубине души ты хороший человек. Я не хочу видеть, как ты будешь всю оставшуюся жизнь гнить в тюрьме, но и просто отпустить тебя тоже не могу.
Джексон такой странный. Он считает меня хорошим человеком? Да это он святой.
— Значит... Ты собираешься со мной нянчиться?
— Да.
И почему он вообще переживает за меня? Всем всегда было плевать на меня.
— Почему?
Джексон какое-то время молчит, разглядывая меня.
— Не знаю. Просто хочу дать тебе шанс.
Итак, мне всего лишь надо притвориться, будто я бросил свою работу, пожить у него несколько дней и свалить, когда поправлюсь? Вероятно, мне придется переехать в другое место. Я уверен, что смогу начать свою жизнь где угодно, и у меня полно денег, чтобы протянуть до тех пор, пока не найду несколько хороших клиентов.
— Договорились, — соглашаюсь в ответ.
— Хорошо, — кивает Джексон. — А теперь ложись обратно в кровать. Я вызову медсестру и скажу, что ты случайно вырвал капельницу, пока ворочался.
— Ты меня обманываешь? — направляясь к нему, интересуюсь я.
— Нет.
Останавливаюсь перед Джексоном. Я едва могу соображать от усталости. Смотрю на него сверху вниз, и он встречается со мной взглядом.
|
|
|
— Честно говоря, я боюсь доверять тебе... Я никогда ничего не ждал от других, потому что знаю, люди заботятся только о себе и причинят тебе боль, чтобы получить то, что хотят.
— Мне жаль, что ты так считаешь, и не могу тебе обещать многого. Но, если послушаешься меня, уверяю, я тебя не сдам.
— С этим я могу справиться, — киваю в ответ. — Теперь, когда мы с этим разобрались, я безумно рад съехаться с тобой.
Глядя на меня, Джексон хмурится так, словно тоже не может сдержать своей радости.
Глава 11
Лиленд
— Боже ты мой. Если проведу в этой комнате ещё хоть минуту, то наплюю на свое обещание и начну тут всех валить, — говорю, едва сдерживаясь, чтобы не забиться в истерике.
— Тогда ты нарушишь наш уговор меньше чем через двенадцать часов.
— Прошло всего двенадцать часов? Господи, помилуй. Сколько времени надо, чтобы заполнить документы на выписку и отпустить меня? — раздраженно интересуюсь. — Позволь мне одеться. Ты ведь принес мне одежду? Так хоть я смогу свалить отсюда, как только они будут готовы.
— Ладно, — соглашается Джексон, схватив сумку, которую привез из дома. Думаю, Джексон слегка удивился, что я все еще находился в палате, когда он вернулся. Несомненно, он абсолютно не верит в меня.
С другой стороны, я был так же удивлен, если честно.
— По-прежнему никаких звонков о перестрелке в баре? Я имею в виду... я ведь убил Уилсона, — спрашиваю Джексона, когда он встает.
— Нет, должно быть, они скрывают это по какой-то причине. Я попросил своего делового партнера проехать мимо, и он сказал, что на входе висит табличка «закрыто», но в полицию никто не звонил.
— Странно. Интересно, чем Уилсон занимался. Очевидно, чем-то настолько незаконным, что они просто убрали его.
— Даже не знаю, — качает головой Джексон. — Сомневаюсь, что он что-то замышлял, когда вышел из тюрьмы. По крайней мере, по нему больше не было никаких сводок.
— Ну вот и хорошо... Не хватало еще, чтобы полиция нашла мою кровь на месте преступления сейчас, когда начала копаться в моих делах. Они понимают, что я в чем-то замешан. И мне не нужно, чтобы они думали, что это что-то большее, чем просто выстрел из проезжавшей машины, как мы им сказали.
Джексон ставит сумку на кровать, и я придвигаюсь к краю. Он расстегивает её и достает рубашку. Я быстро развязываю эту дурацкую больничную сорочку и кидаю её на кровать, оставаясь только в носках и шикарных трусах, которые мне выдали в больнице.
Замечаю, что Джексон бросает на них взгляд украдкой, затем быстро отворачивается.
— Тебе нравится мое нижнее белье?
— Очень сексуальное.
|
|
|
— Оно легко рвется, так что ты быстро можешь добраться до приза под ним. Хочешь попробовать?
— Нет. Я не собираюсь срывать с тебя нижнее белье посреди больницы после того, как ты чуть не умер от потери крови.
— Могу попросить несколько запасных пар с собой домой. — Улыбаюсь ему. — Мы будем похожи на молодоженов.
— Ты ведь понимаешь, что мы едем ко мне домой, чтобы я мог присматривать за тобой, а не за... этим.
— Я почти уверен, что это было частью уговора, разве нет? Ежедневный трах?
— Нет. Держи свои извращения при себе.
— Ну ты и зануда. — Ухмыляюсь я. — А теперь, одень меня.
Джексон пристально смотрит на меня, словно не уверен, смогу я на самом деле самостоятельно одеться или нет. Но, как и подобает добросердечному дурачку, он помогает мне надеть рубашку, затем начинает застегивать пуговицы. Какая милота.
— Божечки мои. Ты будешь замечательным отцом нашим детям, — говорю я.
Его брови ползут вверх, когда Джексон смотрит на меня.
— Нет.
— А я думаю, что да. Посмотри, с какой нежностью ты меня одеваешь.
— У нас не будет детей. Мы не... Я не перевожу тебя в свой дом навсегда. Это лишь, чтобы присмотреть за тобой... помочь тебе.
— Я уже слышу свадебные колокола. Ангелы поют наши имена. Джексон и Лиленд, вместе навсегда.
— Я начинаю подумывать, что это была очень плохая идея.
— Вполне возможно. — Начинаю смеяться. — Никогда раньше не оставался у кого-то с ночевкой, поэтому я в таком восторге. Я так взволнован тем, что мы собираемся делать. Например... — Задумываюсь на мгновение. — Можем заплести друг другу косички, устроить бои подушками и помериться членами.
Хмурясь, Джексон наклоняет голову.
— Я... не уверен, что именно этим занимаются во время ночевок. По крайней мере, ни на одной из которых я был.
— Ну, это печально, — улыбаюсь.
Джексон улыбается и качает головой.
— Иногда у тебя возникают самые нелепые мысли.
— Думаю, это происходит потому что я не слишком часто общаюсь с людьми, поэтому при общении очень волнуюсь и болтаю всё, что на уме. Потом становится только хуже. Как будто чувствую, что сдерживаюсь в этот момент. Я могу быть более игривым, если хочешь.
— Пожалуйста, не надо.
— Как медсестра. Смотри, как глубоко впились штаны в её задницу. Смотри, что делает её дырочка. Засасывает их внутрь.
— Нет... — морщится Джексон. — Пожалуйста.
— Тогда, как насчет...
— Тихо, медсестра идет.
— Скажи ей, что её штаны пытаются найти Нарнию. Может, она не знает об этом.
Он быстро качает головой, когда медсестра заходит в палату и улыбается мне.
— Ваши документы готовы. Санитарка привезет вам кресло. Ну всё, вы готовы к выписке!
— Мне не нужно инвалидное кресло. — С ужасом смотрю на медсестру.
— Исключено, — отвечает она.
Очевидно, то же самое касается штанов, застрявших у неё между ягодиц. Когда привозят инвалидное кресло, я неохотно перебираюсь в него и позволяю отвезти себя на первый этаж, пока Джексон подгоняет свою машину к входу. Мне нужно спросить его, что он сделал с моей машиной.
Джексон ждет у входа и даже поспешно обходит машину, чтобы открыть мне дверь. Он явно забыл, что должен быть плохим и не любить меня. Когда медсестра уходит с инвалидным креслом, а я забираюсь на пассажирское сиденье, то замечаю, как Джексон оглядывается на неё.
— Пялишься на её зад? — шучу я.
— Нет... Но они и правда там застряли.
Я ухмыляюсь и тянусь за ремнем безопасности.
— На самом деле я не уверен, что происходит. Может быть, её задница их ест.
— Гадость.
Джексон обходит машину и садится за руль.
— А теперь, не заставляй меня пожалеть об этом.
— Я думал, ты уже жалеешь?
— Так и есть... Но не заставляй меня жалеть ещё больше.
— Я подумаю об этом.
Он вздыхает и заводит машину. Первая кочка, на которую он наезжает, вызывает резкую боль в животе, и я начинаю во всем сомневаться.
— Ты что, везешь меня в тюрьму? — с любопытством интересуюсь я.
— Пока нет. Не хочу загреметь за решетку как соучастник.
— Им необязательно знать, что я такой. Ты всегда можешь отмазаться, что понятия не имел об этом. Я заставил твой малюсенький мозг поверить в то, что я милый, невинный и невероятно сексуальный. Я тебе снюсь?
— Нет.
— А ты думаешь обо мне, когда мастурбируешь?
— Никогда. — Джексон безразлично качает головой.
Я вздыхаю так, словно его слова глубоко огорчают меня.
— Это очень неприятно. Я вот думаю о тебе каждый раз, когда это делаю.
— Я... мне не нужно об этом знать.
Самодовольно ухмыляюсь, пока Джексон везет меня к себе домой. Это было бы довольно мило, если бы не боль, которая пронзает меня каждый раз, когда он наезжает на колдобину на дороге. Я пытаюсь отвлечься, раздражая его, но пока это не сильно помогает.
— Блин... — Джексон бросает на меня взгляд. — Думаю, мне следовало поинтересоваться, не нужно ли тебе забрать что-нибудь из своего дома.
— Нет, я просто буду носить твою одежду. Она мне нравится. Так я буду чувствовать, словно нахожусь в твоих объятьях. И мой пистолет ведь у тебя?
— Да.
— Я бы хотел его забрать.
— Какую часть из того, что ты завязываешь с этим, ты не понял? Тебе не нужен пистолет, если ты бросаешь эту работу.
Этот парень, должно быть, шутит.
— А что, если на меня нападут? По крайней мере, я должен знать, где находится мой пистолет.
— Мы так не договаривались.
— Но...
— Если ты достаточно хороший киллер, тебе не понадобится пистолет. — Джексон бросает на меня взгляд.
Я киваю, как будто действительно согласен с ним.
— Ты прав. Мои навыки наносить увечья ложкой просто поразительны.
Джексон усмехается.
— Ты отлично справишься без пистолета. Я знаю, где находится всё оружие, так что ты будешь в безопасности.
У меня конечно есть сомнения, но, если он хочет поиграть в рыцаря в сияющих доспехах, то я позволю ему. Мы будем оба счастливы, при условии, что он поимеет принцессу в конце сказки.
Когда Джексон заезжает на подъездную дорожку, я вижу на его лужайке огромные колеи, оставленные моей машиной. Должно быть, я был очень близок к тому, чтобы врезаться в то дерево.
— Что случилось с твоей лужайкой? Кто её так разгромил? — спрашиваю с притворным ужасом.
— Вообще-то это ты.
— Да я бы такого никогда не сделал. Где моя машина?
— В моем гараже.
— О, да. Я хочу, чтобы ты загнал свой автомобиль в мой гараж.
Джексон глушит двигатель и быстро вылезает из машины. Какое-то мгновение, мне кажется, что он просто уйдет и больше не вернется, но Джексон неохотно подходит с моей стороны и открывает дверь. Я отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины, так как мой хмурый принц ожидает меня. Вместо того, чтобы нести на руках, как невесту-девственницу, он ведет меня к входной двери небольшого одноэтажного дома. У него довольно приличный двор с парой красивых деревьев, однако надо что-то сделать с этими колеями.
Хотя я знал, где Джексон живет, я ещё не успел порыскать в его доме, так что сейчас впервые вхожу сюда. Он скидывает обувь у двери, и я следую его примеру, прежде чем пройти дальше. Его дом открытой планировки с гостиной справа и кухней слева. Похоже, что коридор с другой стороны комнаты, ведет к спальням.
— Я устрою тебя на диване. Хочешь прилечь или пока посидишь? — интересуется Джексон.
— Посижу. Я в порядке, — заверяю его.
Джексон машет в сторону дивана, поэтому я иду к нему и сажусь с краю, с любопытством оглядываясь по сторонам. Дом выглядит обжитым, в отличии от моего. Тут присутствует индивидуальность, определяемая висящими на стенах фотографиями Джексона и членов его семьи. Стены выкрашены в светло-коричневый цвет, и одна «акцентная» стена — в красный. В доме порядок, но он явно имеет жилой вид.
Мне он нравится.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Джексон.
— Мой пистолет?
— Нужно что-нибудь, что я тебе действительно дам?
— Мой... пистолет?
— Пойду приму душ. Если что-то понадобится, кричи. И если выйдешь за дверь, я звоню Генри и всё о тебе рассказываю.
— Почему ты веришь, что я не убью тебя? — с любопытством спрашиваю.
Джексон останавливается и смотрит на меня в вполоборота.
— Ты не убиваешь невинных людей, так ведь, Лиленд?
Меня удивляют его слова. Я думал, он скажет, что знает, что может справиться со мной или защитить себя от меня. Что было бы ужасной ошибкой. Я уверен, что могу завалить его, потому что он мне настолько доверяет. Он совсем ослабил свою бдительность.
— Да... Полагаю, что так. Но я всегда могу с чего-то начать.
— Я не переживаю. При условии, что ты остаешься в этом доме и следуешь моим правилам, у нас все будет хорошо. Понятно?
— Понятно. Мне нравится, когда ты командуешь мной и заставляешь слушаться. Ты меня отшлепаешь, если я не буду этого делать?
Джексон уходит, не сказав «нет», так что, полагаю, это означает «да». Я всегда знал, что он немного извращенец. В смысле, при первой нашей встрече, он показал мне свою голую попку. Кто ещё может произвести такое первое впечатление?
Хватаю пульт, включаю телевизор и рассеяно переключаю каналы. На одном из них начинается фильм, я оставляю его и жду, когда вернется Джексон, чтобы я мог помучить его ещё немного. Вскоре он возвращается и садится в кресло рядом с диваном.
— Я по тебе скучал, — сообщаю ему.
— Держу пари, что так оно и было.
— Мне было очень одиноко.
— Какая жалость.
У меня во рту всё пересохло. Возможно от лекарств, которые мне дали в больнице. Поэтому я сажусь и свешиваю ноги с подножки.
— Что ты делаешь? — спрашивает Джексон, прежде чем я успеваю встать.
— Иду за водой. Что, ты подумал, что я уже убегаю?
Джексон качает головой.
— Сядь. Я принесу её, потому что ты не должен вставать. Тебе ведь следует отдыхать. Помнишь?
Я смотрю на него почти с изумлением, когда он встает. Я настолько ошарашен, что даже не могу придумать никакой подходящей шутки в ответ.
— Только воду?
— Ага.
Почему меня поражает то, что Джексон собирается принести мне попить? Видимо потому, что никто и никогда ничего для меня не делал. Я рос, понимая, что могу полагаться только на себя. И я всё ещё живу по этому правилу.
Джексон возвращается с кружкой.
— Ты голодный? Тебе нужно ещё что-нибудь?
— Нет, я в порядке... Спасибо.
— Не за что, — отвечает он и садится обратно в кресло.
Какой странный человек.
Я пристально смотрю на него, стараясь разобраться, каков его мотив. Ясно, что ему что-то нужно, с чего бы ещё ему приносить мне воду? Но что именно? Секс? С сексом я могу справиться. Может не прямо сейчас, когда мои кишки, кажется, хотят выбраться наружу через дырку в боку, но моя рука по-прежнему работает.
Если бы он хотел секса, разве не стал бы он стараться чуть больше?
— Чего ты на меня так уставился? — интересуется Джексон, вопросительно подняв брови.
— Стараюсь понять, кто ты такой.
— Что это значит? — Его брови поднимаются ещё выше.
— Чего ты хочешь?
— Э-э... типа прямо сейчас?
— Да.
— По... посидеть тут? Я вроде как устал после бессонной ночи.
— Хм. Звучит подозрительно. — Прищуриваюсь я.
Джексон медленно качает головой.
— У тебя сотрясение мозга?
— Нет. С головой у меня все нормально. Если только ты не хочешь проверить?
— Нет.
Смотрю на него ещё какое-то время, словно смогу разобраться, что с ним не так, если буду внимательно изучать всё, что он делает. Хотя на Джексона приятно смотреть, но в конечном итоге мне надоедает на него пялиться. Я снова переключаю свое внимание на фильм, но у меня глаза слипаются. Борюсь со сном ещё несколько минут, прежде чем вырубаюсь.
Засыпая, чувствую, как что-то касается меня. Вздрогнув, я резко просыпаюсь и смотрю на Джексона.
— Я не хотел тебя будить, — говорит он.
Какое-то мгновение я в растерянности, почему Джексон стоит надо мной, затем понимаю, что он накрыл меня одеялом.
— Ты что, собирался меня придушить? — спрашиваю.
— Ч-что? — переспрашивает он в явном замешательстве.
— Ты ведь поэтому накрыл меня одеялом? Ты собирался обмотать его вокруг моего лица и задушить.
— Или... Знаю, это может прозвучать странно, но, может быть, я хотел, чтобы тебе было тепло.
— Ты что-то замышляешь. — Не свожу с него глаз.
— Замышляю что-то или стараюсь быть любезным.
— А. — Смотрю вниз на одеяло. — Ты просто был... любезным. — Протягиваю руку и сжимаю одеяло в руке. — Спасибо.
— Пожалуйста, хоть ты и был уверен, что я собирался задушить тебя одеялом... что за друзья у тебя? — интересуется он.
— У меня нет друзей... Этого, — обвожу рукой вокруг себя и затем указываю на одеяло, — у меня этого никогда не было. Я этого не понимаю. Эти обезболивающие таблетки странные. Я под кайфом. В этом всё дело.
— А ты бы предпочел, чтобы я тебя душил? — интересуется Джексон.
— Может быть. — улыбаюсь в ответ.
Джексон натягивает одеяло и прижимает к моей шее.
— Готов?
Я начинаю смеяться.
— Да, это кажется нормальным. Правильным.
— Я только слегка тебя придушу, не хочу, чтобы у тебя швы разошлись. Хорошо?
— С этим я справлюсь.
— Поспи. — Джексон накидывает одеяло мне на голову.
— Теперь я сильно возбужден. — Стягиваю одеяло вниз. — Удушение возбуждает меня.
— Отвали, — отвечает Джексон. — Я вздремну в спальне. Если понадоблюсь, зови. Я кинул тебе подушку, если захочешь прилечь.
— Спасибо, сладкий пончик.
Джексон фыркает и уходит из комнаты, и я не могу сдержать улыбку.
Глава 12
Джексон
Я сошел с ума.
Что я делаю?
Это было явно глупым решением с моей стороны, но сколько бы раз я не напоминал себе об этом, Лиленд по-прежнему в моей гостиной под одеялом, которым я его накрыл.
Мне определенно надо проверить голову. Думаю, я должен надеть на него наручники или спать в гостиной, или что-то ещё, чтобы Лиленд не сбежал. Но в настоящий момент самое лучшее для меня — это держаться от него подальше.
Добравшись до спальни, швыряю одежду в корзину для грязного белья и забираюсь в кровать в одних трусах, на случай, если придется иметь дело с Лилендом. Могу только представить, каким домогательствам подвергнусь, если выскочу в чём мать родила. Лиленд никак не забудет, что видел мою задницу, а, увидев всё остальное, он уж точно не оставит меня в покое.
Мне нужно поспать, но мой мозг лихорадочно работает.
Что я наделал? Привел к себе домой наёмного убийцу, который находится в розыске. Я не только не доложил о нем, а наоборот, такой: «Эй, давай переезжай ко мне! Двери моего дома открыты для тебя! Позволь мне уложить тебя спать! »
Я беру телефон и смотрю на него. Всё, что мне нужно сделать, это позвонить Генри. Сказать ему, что благодаря своим превосходным детективным навыкам я только что его вычислил.
Дерьмо собачье.
Зарываюсь под одеяло и долго не могу уснуть.
***
Должно быть, в конце концов я заснул, потому что просыпаюсь от сигнала телефона. Взглянув на экран, понимаю, что это моя мама.
Мама: Просто интересно, ты хоть ещё помнишь меня? Такое чувство, что мы не разговаривали лет сто.
|
|
|
