Отрывки из неизвестных источников 2 глава

(51) В консулат М. Валерия и А. Корнелия П. Де-ций (сын Квинта, тот, который стал первым консу­лом из рода Децисв) был еще только военным три-* буном. Тогда шла война с самнитами, и враги сильно* теснили нашу армию. Деций в этой войне отли­чился своей дерзкой отвагой и полным презрени­ем к опасностям. А когда его убеждали быть поос­торожней, он отвечал — и эти слова записаны в ан­налах, — что во сне ему было обещано, что если он примет смерть, сражаясь в гуще врагов, то это при­несет ему великую славу. Однако в той войне он остался жив и невредим и избавил войско от оса­ды. Но спустя три года, уже будучи консулом, он сам принес себя в жертву. С оружием в руках во­рвавшись в строй латинов, он пал, сражаясь, но по­двиг его привел к поражению и истреблению лати­нов. А смерть была настолько славной, что его сын всю жизнь страстно стремился последовать при­меру отца.

(52) А теперь, если угодно, перейдем к снам, кото­рые видели философы.

XXV. У Платона мы читаем, что Сократ, когда на­ходился в государственной тюрьме, сказал своему другу Критону, что ему должно умереть через три дня, потому что он видел во сне женщину выдаю-

щейся красоты, которая, назвав его по имени, произ­несла следующий стих Гомера:

На третий день тебя ветер счастливый доставит во Фтию,

1 (Илиада IX, ЗбЗ)

что, пишет Платон, и сбылось, как было сказано.

Ксенофонт, ученик Сократа (какой это был вели­кий человек!), в том походе, который он совершил с Киром-младшим, записывал свои сны и удивитель­ные события, подтверждавшие эти сны. Можно ли сказать, что Ксенофонт обманывал или сошел сума?

(53) А Аристотель, человек ума необычайного и почти божественного, может быть, тоже заблуж­дался или хотел других обмануть, когда описал то, что произошло с его знакомым, киприотом Евдемом. Тот, собираясь посетить Македонию, остановился в пути в городе Феры, в Фессалии. Тогда это был слав­ный город, но правил им жестокий тиран Александр. В этом городе Евдем заболел, и так тяжело, что все врачи отчаялись. И вот во сне Евдем увидел прекрас­ного на вид юношу, который сказал, что он, Евдем, очень скоро выздоровеет, что тиран Александр через несколько дней умрет и еще что через пять лет Евдем вернется домой. Первая часть предсказания, пишет Аристотель, сбылась сразу: и Евдем выздоровел, и ти­ран был вскоре убит братьями своей жены. А на пя­тый год, когда надеялись, что Евдем в соответствии со сновидением из Сицилии вернется на Кипр, он, участвуя в сражении под Сиракузами, был убит. И это, кажется, дает возможность истолковать его сон в том смысле, что, когда душа Евдема покинет тело, она вернется домой.

(54) К авторитету философов добавим авторитет ученейшего человека и божественного поэта Со­фокла. Когда из храма Геркулеса была украдена тя­желая золотая чаша, Софокл несколько раз видел во сне самого этого бога, сказавшего, кто это сделал. В первый раз и во второй Софокл не придал этому никакого значения. Но когда сон стал повторяться

чаще, он пошел в Ареопаг и рассказал об этом. Арео-пагиты приказали задержать человека, которого на­звал Софокл, тот на допросе сознался и вернул чашу. От этого случая и произошло название «Храм Герку­леса-доносчика».

XXVI. (55) Но что это я все о греках? Не знаю поче­му, но мне все же больше нравится наше, римское. И вот факт, о котором упоминают все наши истори­ки: Фабий, Гелий, а поближе к нашему времени Це-лий. Когда во время войны с латинами впервые со­стоялись посвященные богам игры, неожиданно граждане были призваны к оружию. Игры поэтому были прерваны, и решено было позже провести их вторично. Они уже должны были начаться, и уже на­род, пришедший на них, расселся на места, когда че­рез цирк был проис-ден раб, только что наказанный розгами, oi 1 1 ice сне ж > i lametti iyio колодку (furca). А не­много времени спустя одному римскому крестьяни­ну во сне явился некто, сказавший, что ему не понра­вился первый танцор на играх, и приказавший крес­тьянину сообщить об этом в сенат. Тот не осмелился. Снова тот же сон с тем же приказанием, которое на этот раз сопровождалось угрозами. Опять крестья­нин не посмел идти в сенат, и вскоре умирает его сын. И в третий раз тот же сон и то же повеление, по­сле чего крестьянина парализовало. Тогда уж он рас­сказал обо всем своим друзьям.

По их совету его положили на носилки и принес­ли в сенат. И как только крестьянин рассказал в сена­те свой сон, он тут же выздоровел и на своих ногах вернулся домой. 1 1о преданию, сенат, убежденный в достоверности сна, распорядился заново провести игры. (56) У того же Целия можно прочитать, что, еще добиваясь должности квестора, Гай Гракх мно­гим говорил, что видел во сне своего брата Тиберия, который сказал ему: «Рано или поздно ты должен бу­дешь умереть той же смертью, что и я». Это Гай Гракх говорил многим еще до того, как стал народным три­буном, и Целий пишет, что и сам слышал от него эти слова. Так есть ли что-нибудь достовернее этого сно­видения?

I XXVII. А кто же может пренебречь теми двумя сно­видениями, на которые особенно часто ссылаются стоики? Одно — Симонида. Он однажды, увидев труп незнакомого ему человека, лежавший на дороге, пре­дал его земле. Симонид собирался в скором времени совершить плавание по морю. И вот во сне ему явил-' ся тот, кого он похоронил, и предупредил его, чтобы он не ездил, если же поедет, то погибнет при кораб­лекрушении. И Симонид отказался от поездки, а дру­гие, отплывшие на том корабле, все погибли.

(57) А о втором, весьма широко известном, сне пе­редают следующее. Два друга, некие аркадяне, были < вместе в дороге. Прибыв в Мегару, один из них оста­новился в трактире, другой — у своего знакомого. ^ После ужина оба легли спать. И глубокой ночью тот _v аркадянин, что остановился у знакомого, увидел во сне своего друга, умолявшего его прийти к нему по­скорее на помощь, так как трактирщик собирается его убить. Напуганный этим сном он было поднялся с кровати, но затем, поразмыслив, посчитал, что не стоит придавать значение увиденному во сне, и сно-1 ва лег спать. И ему опять приснился товарищ, кото­рый теперь уже просил его, чтобы он, если не при­шел ему на помощь живому, по крайней мере ото­мстил за его смерть. Трактирщик, убивший его, положил его труп на повозку и сверху забросал наво­зом. И мертвый во сне просил живого пораньше I прийти к городским воротам, чтобы перехватить там 1 повозку, прежде чем она выйдет за город. На этот раз «аркадянин был настолько встревожен сновидением, 11что совсем рано он уже стоял у городских ворот и, 5 когда появилась повозка, спросил у человека, пого-< нявшего волов, что у него в повозке? И тот в страхе тут же пустился бежать. Покойника обнаружили в по­возке. Трактирщик, после того как это дело раскры-; лось, был казнен.

*, XXVIII. (58) Можно ли отрицать, что этот сон но-з сил божественный характер? Но что это я обраща-«юсь все к старым примерам? Часто ведь и сам я рас­сказывал тебе о моем сновидении и от тебя слышал о твоем. Я, когда был проконсулом провинции Азии,

S

однажды увидел во сне тебя. Верхом на коне ты подъехал к берегу какой-то большой реки, и вдруг ты упал в реку и исчез в ее волнах. Охваченный ужа­сом, я весь дрожал. Но внезапно ты вновь появился, веселый, на том же коне переправился на противо­положный берег, и мы бросились друг дру!у в объя­тия. Объяснить этот сон было легко. Когда я расска­зал его опытным снотолкователям в Азии, то они предсказали все те события, которые впоследствии и произошли.

(59) Теперь перейду к твоему сну, о котором я и от тебя самого слышал, а еще чаще мне о нем рассказы­вал наш Саллюстий. Во время того бегства, которое принесло нам славу, отечеству бедствия, ты задер­жался в одной вилле, вблизи Атины. Большую часть ночи ты бодрстнонал, по под утро ты заснул тяжелым и крепким сном. Хотя времени терять было нельзя, Саллюстий все же приказал, чтобы было тихо, и за­претил тревожить твой покой. Л когда ты проснулся во втором часу дня, то рассказал свой сон Саллюс-тию. Приснилось тебе, что ты печальный, блуждаешь в каком-то безлюдном месте. И привиделся тебе Ма­рий с фасциями, обвитыми лаврами, и он спрашива­ет тебя, почему ты грустен. И когда ты ответил, что насилие изгоняет тебя из отечества, то он взял тебя за правую руку и велел ободриться. А ликтору, что стоял поближе к тебе, он приказал отвести тебя к сво­ему памятнику (monumentum), сказав, что там тебе будет спасение. Тогда и Саллюстий воскликнул (как он сам рассказывал мне), что тебе предстоит скорое и славное возвращение. А ты и сам был обрадован этим сном. Во всяком случае, как мне вскоре расска­зали, ты, когда узнал, что то замечательное постанов­ление Сената о твоем возвращении, внесенное зна­менитым и славнейшим мужем, консулом, было при­нято именно у памятника Мария и что огромная собравшаяся в театре толпа громом аплодисментов и радостными криками приветствовала его, ты ска­зал, что невозможно представить более божествен­ного чуда, чем этот сон в Атине.

XXIX. (60) Скажешь, во снах много ложного, много

темного для нас? Пусть есть ложные сны, но что мож­но сказать против верных? И этих было бы намного больше, если бы мы отходили ко сну в лучшем состо­янии. Но, перегруженные пищей и вином, мы видим бурные и путаные сны. Посмотри-ка, что говорит Со­крат в Платоновой «Политии»: «Когда мы спим, то та часть души (animus), что причастна разуму (mens) и рассудку (ratio), усыпленная, слабеет. Но другая часть, та, в которой есть какая-то ярость и неуемная свирепость, когда она еще вдобавок оглушена неуме­ренным употреблением питья и еды, во сне чрезвы­чайно возбуждается и безумствует. И в отсутствие ра­зума и рассудка ее осаждают всякие видения. Человек во сне вступает в кровосмесительное сношение с ма­терью, или совокупляется с любым человеком, или с Богом, часто с животным. Он во сне убивает ко­го-то и купается в невинной крови и еще многое дру­гое совершает нечистое и отвратительное, без стыда и совести.

(61) Но кто предается сну чистым и умеренным в поведении и еде, у того та часть души, которая связа­на с разумом и рассудком, как бы насытившись доб­рыми мыслями, приходит в деятельное и возвышен­ное состояние; вторая же часть, что питается наслаж­дениями, не истощена ни скудостью, ни излишеством (ведь и то и другое притупляет остроту ума: как от­сутствие чего-то нужного для природы человека, так и излишнее изобилие). А третья часть души, вместилище гнева и пылких страстей, умиротворе­на и спокойна. И вот, когда эти две безрассудные части души укрощены, когда первая часть, вмести­лище разума, просветляется и становится деятель­ной и готовой к порождению сновидений, тогда-то сны приходят и спокойные и вещие». Это слова са­мого Платона.

XXX. (62) А может быть, лучше послушаем Эпику­ра? Потому что Карнеад, большой любитель поспо­рить, говорит то одно, то другое. А что же думает по этому поводу Эпикур? Никогда ничего возвышенно­го (elegans), ничего достойного он не думает. И его-то ты противопоставляешь Платону и Сократу, ко-

торые, не говоря уже о разуме, побеждают этих ни­чтожных философов уже одним своим авторите­том. Итак, Платон рекомендует, отходя ко сну, так подготовить свое тело, чтобы ничто не могло ввес­ти душу в заблуждение и возмутить ее. Считают, что именно поэтому пифагорейцам было запрещено есть бобы, так как от этой пищи сильно пучит, что плохо действует на спокойствие ума, добивающего­ся истины. (63) И так как сном душа отвлекается от общения и взаимодействия с телом, то она вспоми­нает прошлое, созерцает настоящее, провидит буду­щее. Тело спящего лежит точно мертвое, душа же полна жизни и энергии, и это в еще большей степе­ни произойдет с ней после смерти, когда она вовсе покинет тело. Оттого-то перед самой смертью ду­ша проявляет намного больше божественного. Так, люди, пораженные тяжелой и смертельной болез­нью, чувствуют приближение смерти. Им являются по большей части образы умерших людей, и они всячески стараются заслужить их похвалу. А те, ко­торые прожили свою жизнь не так, как следовало, тогда горько сожалеют о своих прегрешениях (рес-cata).

(64) Чтобы доказать, что умирающие способны провидеть будущее, Посидоний приводит такой при­мер. Некий родосец, умирая, назвал шесть своих ро­весников и точно предсказал, кто из них умрет пер­вым, кто вторым, кто затем следующим и так до по­следнего, шестого. Этот философ считает, что люди при воздействии богов видят вещие сны тремя путя­ми: первый путь, когда душа провидит сама по себе, в силу своего сродства с богами. Другой путь, когда провидит оттого, что воздух наполнен бессмертны­ми духами, которые несут на себе как бы явственную печать истины; третий путь, когда сами боги вступа­ют в разговор со спящим человеком. Как я уже сказал, при приближении смерти душам легче провидеть бу­дущее. (65) Вот чем объясняется и предсказание Ка­лана, о котором я раньше упомянул, и Гектора, кото­рый у Гомера, умирая, возвещает о близкой смерти Ахилла. 1ж.

XXXI. Если бы ничего этого не было, то не счита* лись бы мудрыми известные слова:»

Чуяла душа, что зря иду, когда из дома выходил.

(Плавт. Кубышка)

Ведь слово sagire как раз означает «тонко чувство­вать» (acute sentire), отсюда и выражение «sagae anus» — вещие старухи, потому что считается, что они много ведают и чуют наперед, и собак тоже на­зывают чуткими (sagaces). О том, кто заранее «чует» (sagit), как произойдет то или иное событие, гово­рят, что он «предчувствует» (praesagire), т. с. заранее ^чувствует будущее. (66) Итак, есть в наших душах предчувствие (praesagitio), заложенное и заключен­ное в нас извне по воле богов. Если эта способность проявляется очень бурно, то это называется «исступ­ление» (furor). При этом наш дух, отделившись от те­ла, возбуждается божественным наитием (divino instinctu).

Книга вторая г

J

VI. Итак, по-твоему, предвидение событий, ко­торые подвластны только случаю, это и есть диви-¹ нация.

(15) Можно ли иметь какое-то предчувствие о предстоящих событиях, если в настоящем нет ни­каких оснований, чтобы им произойти? Ведь что "имеют в виду, когда говорят, что нечто произошло случайно, по случайности, произвольно? Только то, что произошло, случилось нечто такое, что могло бы, пожалуй, произойти, случиться по-иному. Так каким же образом можно предчувствовать и предсказать то, что неожиданно состоялось по слепому случаю и не­постоянству судьбы?

(16) Путем умозаключений врач предвидит обо­стрение болезни, полководец — возможность заса­ды, кормчий — приближение бури. Однако и эти лю­ди, хотя и делают свои выводы всегда на определен­ных основаниях, часто ошибаются. Так и земледелец,

глядя на цветущую маслину, не без основания счита­ет, что увидит на ней плоды. Но ведь и он иногда оши­бается.

Но если ошибаются те, которые предсказывают не иначе, как исходя из соображений возможности данного события, имея на то определенные основа­ния, то что следует думать о предсказаниях, которые даются людьми, гадающими по внутренностям жи­вотных, или по птицам, или по чудесам, или по ора­кулам, или по снам? Сейчас речь не о том, что все эти знамения: выемка в печени, карканье ворона, полет орла, перемещение звезды, выкрики прорицателя в экстазе, жребий, сновидения — никакого значе­ния не имеют. Я скажу в свое время о каждом из этих знамений в отдельности, а сейчас о всех вообще. (17) Кто может предвидеть, что в будущем произой­дет нечто такое, чему i ict никакой причины, никако­го признака, почему оно должно произойти? Те, ко­торые наблюдают и рассчитывают передвижения небесных светил, предсказывают за много лет затме­ния Солнца и Луны, они предсказывают то, что долж­но совершиться по естественной необходимости. Эти люди, наблюдая поразительное постоянство в передвижении Луны, сделали вывод, что когда она, гонимая из области Солнца, входит в тень Земли, имеющую вид темного конуса, то при этом должно произойти затмение Луны. А когда та же Луна ока­зывается между Солнцем и Землей и как раз напро­тив Солнца, то она отнимает у нас часть его света. Они предсказывают также, когда пройдет через то или иное созвездие та или иная планета, когда про­изойдет восход или заход того или иного созвездия. И ты знаешь, на чем основаны предсказывания этих людей.

VII. (18) Но чем руководствуются те, которые предсказывают, что нам предстоит найти клад или получить наследство? Или в какой природе вещей заключены основания этих событий? Если эти и по­добного рода события следуют из природы вещей, то почему мы должны считать, что они произошли случайно, по счастливой случайности?

Нет ничего более противного разуму и постоян­ству [природы], чем случайность. Мне кажется, что и сам Бог не может знать того, что произойдет слу­чайно и произвольно. Ибо если знает, то это опреде­ленно произойдет, а если определенно произойдет, то не случайно.

(19) Но, скажешь, есть же случайность! Да, есть,,но случайное никак невозможно предвидеть. Или, ес­ли ты отрицаешь случайность, если скажешь, что все, что происходит и что произойдет в будущем, фаталь­но определено от вечности, тогда измени свое опре­деление дивинации, которая, по твоим словам, есть предвидение случайного. Если ничто не может со­стояться, случиться, произойти, не будучи опреде­ленным от вечности, если о любом событии досто­верно установлено, что оно произойдет, и притом в определенное время, то как оно может считаться случайностью? А если нет случайности, то где место дивинации, о которой ты сказал, что это предвиде­ние случайных событий?

Впрочем, ты действительно говорил, что все, что происходит и что произойдет, находится во власти судьбы. В самом этом названии «судьба» (fatum) столько суеверия и бабьих басен! Однако стоики об этой «судьбе» наговорили очень много, и я об этом тоже скажу в другом месте. Сейчас в этом нет необ­ходимости.

VIII. (20) Если все решает судьба, то какой мне прок от дивинации? Ведь то, что предскажет прори­цатель, безусловно должно сбыться. Так что я не знаю, как это получилось, что нашего приятеля Дейо-тара орел вернул с полпути. Скажешь, если бы не вер­нулся, то он должен был заночевать в том помеще­нии, которое в следующую ночь рухнуло, и, следова­тельно, его бы задавило обломками. Но если такова была судьба, то Дейотар никак не мог бы избежать смерти. А если не было суждено, то он и не должен был погибнуть.

Какая же помощь от дивинации? Какой толк от вытягивания жребия, от гадания по внутренностям животных или другого прорицания? Если такова бьь

ла судьба, чтобы два римских флота в Первой Пуни­ческой войне погибли, один от бури, другой — раз­битый карфагенянами, то даже если бы консулы Л. Юний и П. Клавдий получили от священных кур самые благоприятные предзнаменования, флоты все равно должны были погибнуть. А если, подчинив­шись ауспициям, можно было избежать гибели фло­тов, тогда, значит, судьба к их гибели не имеет ника­кого отношения. По-вашему, все зависит от судьбы. Тогда нет никакой дивинации.

(21) Коль скоро такова была судьба, чтобы во Второй Пунической войне римское войско погибло в сражении при Тразименском озере, то неужели, ес­ли б консул Фламиний даже подчинился тем знаме­ниям и ауспициям, которыми запрещалось сражать­ся, войско могло бы избежать гибели? Скажешь, ко­нечно, могло бы! В таком случае или гибель нашего войска не была предрешена судьбой, потому что предопределённое судьбой не может быть измене­но, или если такова была судьба нашего войска (по-вашему, это именно так), то, пусть даже Фламиний подчинился бы ауспициям, все равно оно должно было погибнуть. Так где же эта дивинация, на суще­ствовании которой так настаивают стоики? Ведь ес­ли все от судьбы, то ничто не сможет нас убедить, чтобы мы были поосторожней. И как бы мы ни осте­регались, то, что должно состояться, состоится, А ес­ли это можно отклонить, то, значит, нет никакой судьбы. А следовательно, нет также и дивинации, ибо дивинация касается будущих событий, а ничто в бу­дущем не является достоверно установленным, если, приняв какие-то меры, можно сделать так, чтобы этого не случилось.

IX. (22) А я так считаю, что для нас знание будущих событий даже и не является полезным. Что за жизнь была бы у Приама, если бы он с юных лет знал, что ему предстоит перенести в старости? Или взять при­мер не из выдуманного, а более близкий к нам. В мо­ей книге «Об утешении» я собрал ряд случаев злосча-стнейшей гибели славнейших граждан нашего госу­дарства. И что же? Разве для Марка Красса (опустим

более ранние случаи) было бы лучше, если бы в пору его наивысшего могущества и богатства он узнал, что ему предстоит проиграть сражение за Евфратом, в котором будет убит его сын Публий и истреблено его войско, и самому принять позорную и постыд­ную кончину? Или ты считаешь, Гней Помпеи, триж­ды избираемый консулом, трижды получая триумф, покрытый славой своих великих подвигов, мог бы всему этому радоваться, если б знал, что он, потеряв свое войско, будет однажды зарезан на пустынном берегу Египта? И что после его смерти последует то, о чем я без слез говорить не могу? (23) Или Цезарь, если бы предвидел, что в том самом сенате, большую часть состава которого он сам же и назначил, в курии Помпея, пред самой статуей Помпея, на глазах у стольких преданных ему центурионов он будет за­колот знатнейшими гражданами, часть которых по­лучила от него же всякие награды, и что к упавшему телу его не подойдет не только никто из его друзей, но даже из рабов; если бы Цезарь все это знал зара­нее, подумать только, какие душевные муки он испы­тал бы при жизни! Конечно же, не знать о будущих несчастьях лучше, чем знать. (24) Ибо никто — осо­бенно это относится к стоикам — никоим образом не может утверждать, что если б знал, то не взялся бы за оружие Помпеи, не переправился через Евфрат Красе, не предпринял бы фажданскую войну Цезарь. Следовательно, их конец отнюдь не был фатальным. А ведь вы считаете, что все происходит по воле судь­бы. Стало быть, ничем бы им не помогла дивинация, но даже отравила бы им всю предыдущую жизнь, от­няла бы все ее радости. Что могло бы их радовать, ес­ли бы ими постоянно владела мысль об ужасной смерти?

Так что, как бы ни вертелись стоики, все их хит­роумие никак им не поможет. Потому что если то, что произойдет в будущем, может произойти либо так, либо по-другому, то это значит, что главную роль играет случай. А то, что случайно, не может быть достоверно установленным. Но если достовер­но установлено что, с чем и в какое время произой-

дет, то чем мне помогут гаруспики, если даже верно предскажут все великие несчастья, которые мне придется перенести?

X. (25) Наконец, стоики добавляют, что несчас­тья, которые должны выпасть на долю человека, можно облегчить, если прибегнуть к религиозным обрядам. Но если ничто не происходит без судьбы, то и обращение к богам ничем не может помочь. Этого мнения придерживался и Гомер, когда вывел в своей поэме Юпитера, жалующегося на то, что он не может против судьбы, вырвать своего сына Сар-педона из рук смерти. Эта же мысль выражена в сле­дующем греческом стихе: &

Чему быть суждено, не отменить Юпитеру.

••'•• Мне кажется, с полным правом насмехается над судьбой также стих ателланы. 11о мы не будем шутить со столь серьезными вещами. 11оэтому в заключение скажу только: если то, что произойдет в будущем, произойдет случайно, то его невозможно предви­деть, ибо оно не может быть достоверно установле­но, и, следовательно, не может быть никакой дивина-ции. Если же будущее возможно предвидеть, потому что оно достоверно и фатально установлено, то опять-таки нет дивинации, ведь ты сам говорил, что дивинация возможна только относительно случай­ного.

(26) Однако до сих пор у нас была только легкая стычка. А теперь мы перейдем к рукопашной. По­пробую, не смогу ли я ottcci 1ить фланги твоих дока­зательств.

XI. Ты говорил, что есть два вида дивинации. Один искусственный, другой естественный. Искусствен­ный основан частично на догадке, частично на про­должительных наблюдениях. При естественной ди­винации душа схватывает или воспринимает извне, от божественного (ex divinitate), от которого все на­ши души как бы заимствованы, или почерпнуты, или излились.

К искусственному виду дивинации ты относишь

такие, к примеру, способы, какие применяют пред­сказывающие по внутренностям жертвенных жи­вотных, по молниям и необычным явлениям, за­тем — приемы авгуров и тех, кто предвещает будущее на основании всяких примет или предзнамено­ваний.

Ты относишь к этому виду почти все виды предуга­дывания. (27) А естественный вид дивинации — это когда предвидение будущего или исходит от возбуж­денного ума и как бы изливается из него, или когда будущее предвидит душа, избавленная сном от трево­жащих ее ощущений и забот.

Итак, ты указал на три источника дивинации: на Бо­га, на судьбу и на природу. Но так как ты объяснить не мог ничего, то стал воевать великим множеством наду­манных примеров. Позволь же мне прежде всего ска­зать, что, по-моему, философу не дело использовать та­кие свидетельства, которые либо случайно совпадают с истиной, либо являются ложными, выдуманными не­добросовестными людьми. Аргументами и доводами надо доказывать, почему то или иное произошло, а не случаями, особенно такими, которым мне позволи­тельно и не верить.

XII. (28) Начну с гаруспиций. Я утверждаю, что из уважения к государстну и общественной религии к гаруспицинм следует относиться с почтением. Но тут мы одни и можем позволить себе исследо­вать вопрос, не боясь [навлечь на себя] недоброже­лательное отношение (sine invidia), это особенно относится ко мне, столь многое ставящему под со­мнение.

Разберемся, если угодно, сперва с внутренностя­ми. [По твоим словам], гаруспики обнаружили на ос­новании долгих наблюдений, что внутренности жи­вотных предвещают будущее. А разве это можно до­казать? Как долго длились эти наблюдения? Когда они начались? Как наблюдавшие пришли к согласию относительно того, какая часть внутренностей явля­ется неблагоприятной, какая благоприятной? Какая выемка в печени предвещает опасность, какая — что-то хорошее? Что же, все гаруспики — этруски,

элидяне, египтяне, карфагеняне — пришли к едино­му мнению? Однако этого и быть не могло, и даже вообразить себе это невозможно. Потому что мы знаем, что разные гаруспики по-разному толкуют показания внутренностей. I Гет у них единого для всех учения.

(29) Конечно, если во внутренностях животных есть какая-то сила (vis), которая возвещает буду­щее, то она обязательно или должна быть связана с природой вещей, или должна быть некоторым об­разом сродни чему-то божественному, божествен­ной силе.

Но что общего может иметь с природой вещей, столь всеобщей, столь славной, разлитой по всему миру во всех его частях и движениях, не скажу, желчь петуха (есть ведь люди, утверждающие, будто именно по петушиным внутренностям лучше всего узнавать будущее), но пусть даже печет., или легкие, или серд­це жирного быка? Какое в этих внутренностях может заключаться природное [свойство], что могло бы предвещать будущее?

XIII. (30) Демокрит — хотя и остроумно болтаю­щий, но чересчур самоуверенный, как и все физики, к которым можно вполне отнести слова поэта:

'"'" Что у ног, никто не смотрит, а следит за молнией. ^?>:

(Энный. Ифигения)

Так вот, Демокрит считает, что наружный вид и цвет внутренностей [животных] дают верные сведе­ния по крайней мере о качестве пастбища и той рас­тительности, которую производит земля, о ее изоби­лии или скудности и даже о том, насколько здоров или нездоров климат. О блаженный смертный! Я хо­рошо знаю, что он всегда любил позабавиться. Но чрезмерная страсть к шуткам помешала ему уви­деть, что это будет правдоподобным, только если вну­тренности всех животных, принесенных одновре­менно в жертву, разом изменились бы, приняв один и тот же вид и цвет. А если в один и тот же час печень

одного животного окажется светлой и полной, а дру­гого — бугристой и тощей, то какой вывод можно бу­дет сделать на основании внешнего вида и цвета этих внутренностей?

(31) Так же обстоит дело и с тем, что ты рассказал о Ферекиде, который увидев, что из колодца ушла во­да, предсказал землетрясение. Я считаю, что это про­сто бесстыдство, когда люди осмеливаются утверж­дать, будто знают причину происшедшего землетрясе­ния, а тем более что можно по цвету воды в источнике предвидеть, что оно произойдет.

Многое в этом роде рассказывают в школах, но ве­рить-то всему не обязательно. (32) И пусть даже то, что говорит Демокрит, — правда. Так ведь разве об этом мы хотим узнать по внутренностям жертвен­ных животных? Когда это мы слышали, чтобы гарус-пик после рассмотрения внутренностей объявил не­что вроде того, о чем говорит Демокрит? Они нам ве­щают совсем о другом: чтобы мы опасались воды или огня, предсказывают то неожиданное наследство, то большой убыток, по выемке печени судят о наших семейных делах и сколько нам предстоит прожить. Со всех сторон внимательнейшим образом разгля­дывают головку печени, а если ее совсем не обнару­жат, то прискорб! ice этого, считают 01 in, iшчего быть не может.

XIV. (33) Как я выше доказал, ничего достоверного во всем этом они наблюдать не могли. И не идет это со времен незапамятных, а придумано людьми, за­нимающимися этим искусством, если только дейст­вительно есть какое-либо искусство познания ве­щей неведомых. Но что общего имеет оно с приро­дой вещей? Пусть в ней царят всеобщая гармония и взаимосвязь, что, как я знаю, любят твердить физи­ки (physici), особенно те, которые заявляют, что все, что есть, есть единое. Но какая связь может иметь место между миром и находкой клада? Если внут­ренности животного показывают прирост моего имущества и это сделала природа, то выходит, во-первых, что эти внутренности связаны с миром, а за­тем, что и мой доход связан с природой вещей. Но не

⇐ Предыдущая31323334353637383940Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: