Русская православная миссия в Японии во время русско-японской войны 1904-1905 гг.

26 января 1904 года нападением на Порт-Артур началась русско-японская война. Первое столкновение интересов молодого и агрессивного японского капиталлизма с северным соседом Россией, состоялось еще в японо-китайскую войну 1894-1895 годов. Эта война не разрешила целый ряд спорных вопросов между странами, и новое столкновение было неизбежно. Ожидание войны рождало и рост антихристианских настроений в обществе, которое легко теперь поддавалось на провокации. И они не заставили себя долго ждать. В декабре 1903 г. разразился скандал, так называемый инцидент Ротан (Ро аббревиатура слова Россия, тан шпион). Епископу Николаю была предложена в письме некоего чиновника выдача государственных секретов. Проигнорировав письмо, он посчитал его дурной шуткой, что и подтвердило проведенное полицией расследование. Но уже возбужденное общество стало видеть в миссии гнездо шпионов. Для охраны священнослужителей правительство распорядилось выставить на Суругадае вооруженную охрану, и как потом писал Владыка лишь поражение России спасло миссию от разгрома.

Тяжелейший вопрос выбора встал перед отцом Николаем в первые дни войны уехать, как российское посольство, или остаться во вражеской стране без надежной связи с Родиной и в ожидании самого худшего. Ответственность за судьбу паствы определила его решение остаться. Однако ему пришлось прекратить свою службу в соборе. Как российский подданный он не мог призывать Благодать Господню на Японию и ее микадо. Это было бы равносильно молитве за победу над Отчизной. Отец Николай разрешил и душевные терзания прихожан как поступать им. «Исполните все, что требует от вас долг верноподданных. Молитесь Богу, чтоб Он даровал победы вашему императорскому войску сражайтесь не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотчичам. Любовь к отечеству есть святое чувство», - писал он в Окружном письме к христианам в начале 1904 г.[10] Очевидны чувства, бушевавшие в душе у Владыки, когда он обдумывал эти слова. Оставаясь внешне спокойным и сдержанным для своих духовных чад он поверял свою скорбь лишь дневнику: Мучительно то, что горишь внутренним, закрытым пламенем. Не с кем поделиться мыслями, не с кем разделить горе; один среди японцев, а их вожделения и интересы диаметрально противоположные. Трогательную деликатность проявляли прихожане и работники миссии: О войне никто ни слова, о японских победах тем меньше, а лица такие сиротные, как будто в душе нет радости и торжества.

Все свои силы Владыка направил сначала на переводческую деятельность, а с появлением в Японии первых русских пленных на заботу о них. По инициативе миссии было образовано Общество духовного утешения военнопленных, состоявшее из священнослужителей, знавших русский язык. Оно занималось сбором пожертвований, снабжало пленных православной и светской литературой, помогало наладить связь с родными, посылало священников в лагеря для богослужений. Стараниями отца Николая была увековечена память русских солдат, оставшихся навеки в японской земле. На кладбищах городов Мацуяма и Осаки, где находились братские могилы, были построены часовни. Россия высоко оценила усилия Владыки по сохранению в условиях войны православной Церкви в Японии и его помощь военнопленным. Он был сопричислен к ордену святого Александра Невского и возведен в 1906 году в сан архиепископа с присвоением ему титула Японский.

Дневники Николая Японского оставили нам ценнейшие записи его размышлений о причинах поражения в войне. Платится Россия за свое невежество и свою гордость считала японцев необразованным и слабым народом, не приготовилась, как должно, к войне, а довела японцев до войны, да еще прозевала на первый раз, записал он еще в 1904 году. Столкновение с Японией он считал величайшей ошибкой, т.к. по глубокому убеждению Владыки не морская держава Россия, и не на строительство флотов ей следовало употреблять средства, а на истинно существенное образование народа, разработки своих внутренних богатств. Итог же чудовищной авантюры царского правительства вызывал лишь стыд и боль. Отец Николай писал: В исторической картине России минувшая война составляет самое темное пятно.
С возникновением войны между Россией и Японией, епископ Николай остался в Японии, несмотря на то, что ему советовали опасаться коварства и мстительности японцев. Естественно ему задавали вопрос: должны ли японские православные христиане принимать активное участие в войне с Россией или нет?

Апостол Японии так ответил на этот вопрос: «Японские христиане могут и должны принимать участие в этом поединке, так как это их долг и обязанность как граждан своего отечества. Правда вы, японцы, приняли православную веру России, но несмотря на это, она неприятельница ваша, сражаться с которой ваш долг…. Воевать с врагами не значит ненавидеть их, а только защищать своё отечество».

В этот кризисный период русско-японских отношений свт. Николай и его проповедники на личном примере сумели объяснить независимость религии от политических вопросов и делали всё возможное, чтобы эта война не была сочтена как поединок «дракона с крестом». Прежде чем начинать проповедь и заслужить доверие слушателей, священникам приходилось предварительно не раз доказывать, что понятие «православный» и «русский» не являются синонимами и, что между ними нет ничего общего[11].

Во время войны Православная духовная миссия в Японии все свои силы. направляла на облегчение участи русских военнопленных. В мае 1904 г. с этой целью было образовано «Православное товарищество духовного утешения военнопленных». Членами товарищества состояли все православные японцы без различия пола. Своим существованием эта ассоциация была в первую очередь обязана японскому правительству, но к ней вскоре примкнули и некоторые выдающиеся люди России, что сделало это международное объединение граждан очень популярным среди японского общества. В дни праздника Пасхи 1905 г. представители православных японцев, обращаясь к русским пленным, произнесли такие слова:

«Истинный христианин не отличает эллина от иудея, японца от русского, а во всяком человеке видит брата, нуждающегося в его любви и поддержке… Пример благочестия русских пленных не замедлит оказать своего влияния и на японцев».

Необходимо отметить чрезвычайно трогательное отношение к русским пленным и самого свт. Николая. Как отмечал журнал «Нива» за 1912 г.:

«Много любви увидели они тогда от владыки Николая. Но много и горя перенёс тогда сам архиепископ, оставшийся во имя долга во враждебно настроенной ко всему русскому стране…».

Но, несмотря на все невзгоды, любовь свт. Николая к своей обширной пастве оставалась безграничной. Даже, невзирая на недомогание, он и в последние годы своей жизни находил возможность объезжать весь свой миссионерский район (свыше 2 тыс. вёрст), проповедовать, крестить, словом и делом помогать православным японцам, создавая вечное строение любви и истины в этой далёкой от его настоящей родины стране…

К «Никораю», как звали его японцы, приходили все угнетённые, скорбные, тоскующие – и никто не уходил от него не ободрённым. Так изумительно изменилось в какие-нибудь 20-30 лет отношение японцев к их апостолу… Так прекрасны и плодотворны были дела его любви и его христианского долга. Благодаря трудам архиепископа Николая в Японии к концу эры «Мэйдзи» (1912 г.) в 300 приходах насчитывалось около 40 тысяч православных. На японский язык были переведены все богословские книги.

Кончина православного апостола Японии была встречена всеобщей скорбью. Все крупнейшие русские периодические издания, такие как «Исторический вестник», «Русский вестник», «Всемирная иллюстрация», «Богословский вестник», «Домашняя беседа», «Нива» известили русскую общественность об этой скорбной утрате. Как отмечали многие очевидцы, не только христиане, но и приверженцы других конфессий в кончине архиепископа Николая почувствовали горестную и незаменимую утрату.

Основатель Японской Православной Церкви – святитель Николай оказал на японское общество огромное влияние. В действительности он создал японскую православную культуру. По словам протоиерея Прокла Ясуо Ушумару, профессора Токийской православной семинарии, его деятельность была «украшением периода Мэйдзи».

Раскрывая в своём окружении основы веры, святитель Николай желал, чтобы японцы сами создавали в ней свой духовный мир. Он видел, что в глубине национального духа японцев зиждется особая сила «присвоения чужих форм», сложившаяся в Японии в процессе её вековых контактов с великими и малыми культурами. Владыка Николай хотел иметь японских архитекторов, японских иконописцев и японские хоры. Он воспитывал из числа японцев катехизаторов и священников. Он заботился об издании на японском языке книг по вероучению. Выполненный св. Николаем в сотрудничестве с Зукумара Накаи (1855-1943 гг.) перевод Библии явился величайшим достижением переводческого мастерства, принеся св. Николаю и его сотруднику «бессмертие в мире японской словесности». Изданные под руководством св. Николая богословские комментарии, сборники проповедей, Катехизис, труды по церковной истории, жития святых составили огромную богословскую библиотеку.

Благодаря деятельности русской православной миссии Православие приобрело в истории Японии реальное значение.