Война на Востоке около 1180 г.

Чтобы понять военный аспект этого кризиса, необходимо тща­тельно изучить военное искусство латинян, включая тамплиеров¹⁷⁴.

Прибывшие на Восток первые крестоносцы умели сражаться верхом. Подковы, седло, стремена позволяли рыцарю уверенно дер­жаться на лошади и наращивать ударную силу во время атаки. Зна­кома им была и стрельба из лука¹⁷⁵. Но до этого они участвовали не в очень масштабных сражениях. На Востоке же им пришлось столк­нуться с подвижным неприятелем, предпочитавшим воевать на рас­стоянии. Тяжеловооруженный всадник Западной Европы сошелся в бою с конным лучником восточных армий. Ливень стрел навстречу лавине атакующей коннице — так выглядело это противостояние на начальном этапе.

Франкский всадник был облачен в кольчугу из металлических колец или пластинок, на тканевой или кожаной основе; но в течение XII в. этот доспех стал более гибким и легким — настоящее кружево из тысяч мелких железных колец. И та и другая кольчуга защищала человека с головы до колен. Поверх нее надевали тканевую тунику, оберегавшую всадника от солнечного жара. Шлем или шишак был цилиндрической или круглой формы. Специальная пластина при­крывала нос, а другие, на уровне шеи, довершали защитное обмун­дирование. В таком виде крестоносцы изображены на фресках ча­совни в Крессаке (Шаранта) и надгробиях в церкви ордена Храма в Лондоне. Рыцарь отражал удары треугольным щитом (экю), пер­воначально большим и продолговатым, затем укороченным и более удобным в бою. Оружием нападения ему служило длинное копье.

В сражении рыцари подразделялись на копья, знамена, баталии. Они атаковали линиями, которых обычно было три: рыцари из пер­вой линии должны были прорвать вражеские ряды, из второй — за­вершить разгром противника, третья же оставалась в резерве. Хра­мовники делились на отряды во главе с командорами, в свою очередь выполнявшими приказы маршала ордена Храма. Каждый тамплиер занимал свое место в строю и не мог покидать его без раз­решения (статьи 161-163).

Этой тяжелой коннице противостояли легкие всадники мусульман­ских - точнее, тюркских - армий. С середины XI в. из турок-сельджу­ков (тюрок-сельджуков) состоял военный и политический персонал Багдадского халифата. Анна Комнина, дочь византийского императо­ра Алексея Комнина, описывает тактику турок следующим образом: «Что касается боевого оружия, то они совсем не пользуются копьем, в отличие от тех, кого называют кельтами; они полностью окружают врага, осыпают его стрелами и обороняются на расстоянии»¹⁷⁶.

Однако не стоит все слишком упрощать. Мусульманский мир не был однородным, и, например, армии фатимидского халифа Египта сражались скорее как крестоносцы, чем как тюрки. Встретившись в бою, франкские и тюркские воины многое узнали о друг друге и из­менили свою технику сражения и боевую тактику.

Первое новшество заключалось в том, что помимо рыцарей в сражениях непременно должна была участвовать пехота — лучни­ки, арбалетчики и копейщики. В битвах при Креси и Пуатье фран­цузские рыцари позабыли все, чему в XII в. их предшественники нау­чились на полях сражений в Палестине и Египте. Битв, в которых участвовала бы только конница, почти не было. Пехота подготавли­вала почву для атаки всадников, а также прикрывала их.

Построившись в колонну, пехотинцы выполняли приказ защищать войско. стреляя из луков, чтобы коннице было легче сражаться с врагом. Всадники нуждались в защите пехотинцев от вражеских стрел, а те полагались на копья конных рыцарей, не дававших неприятелю прорваться сквозь их ряды. Так, помогая друг другу, и те и другие выходили из боя целыми и не­вредимыми¹⁷⁷.

Второе нововведение долго недооценивали. Речь идет о создании легкой конницы, сражавшейся на тюркский манер. Эти всадники назывались туркополами: их набирали из местного христианского населения¹⁷⁸. Им и их военачальнику - туркопольеру - посвящены гряд статей дополнений к уставу (статьи 169-172), а значит, тамплиеры применяли эти новые военные силы уже в середине XII в. Что касается туркопольера, то он также командовал братьями-сержантами во время сражений. Историки того времени, интересовавшиеся прежде всего атаками конных рыцарей, почти не уделяют внимания тому, как использовалась легкая кавалерия, которая тем не менее не была просто вспомогательной силой. Военные ордены набирали туркополов в качестве наемников, поскольку обладали достаточны­ми для этого финансовыми возможностями. Договор, заключенный в 1168 г. между Амори и госпитальерами, предусматривал, что «бра­тья и их магистр должны привести в этот поход пятьсот хорошо воо­руженных всадников и столько же туркополов, которые должны предстать перед маршалом и коннетаблем на смотре в Ларисе [Эль Ариш]»¹⁷⁹.

И христиане, и мусульмане старались навязать противнику свой способ ведения боя. На большом открытом пространстве лобовой атаке тяжелой конницы невозможно было противостоять. В климати­ческих условиях Ближнего Востока пригодной для боевых действий конницы считалась земля, изобилующая родниками. Тяжеловоору­женный всадник быстро уставал, испытывал жажду. Его лошадь страдала не меньше, поэтому приходилось устраивать частые пере­дышки. Этим обстоятельством объясняется выбор богатой источни­ками Сефории в качестве сборного пункта для армий Иерусалимско­го королевства.

Чтобы атакующая конница все-таки вступила в прямое сопри­косновение с противником, требовалось заставить мусульман, обыч­но предпочитавших уклониться от прямого столкновения, принять бой. Тучи стрел, выпускаемых турками, деморализовали латинян, притворное бегство нарушало их сплоченность. Армиям крестонос­цев приходилось соблюдать три обязательных требования: не слиш­ком глубоко проникать в ряды противника, не давать отрезать себяот основных сил, не предоставлять неприятелю возможности разоб­щить пехотинцев и всадников. Под защитой пехотинцев, стойко выдерживающих вражеский обстрел, рыцарям приходилось ждать, порой долгими часами, удобного момента, чтобы сокрушить про­тивника внезапным броском. Одержать победу в таких обстоятель­ствах мог только опытный военачальник. В 1170 г. при Дароне Амори столкнулся с мусульманской армией, обладавшей значительным численным перевесом. Он построил своих всадников и пехотинцев на холме и удерживал их там целый день, ни разу не позволив спрово­цировать себя на нескоординированные действия. Вечером Саладин оставил поле битвы. В этот день атака конницы так и не произошла. В1177 г. Балдуин IV с небольшим отрядом, к которому присоедини­лись восемьдесят тамплиеров, неожиданно натолкнулся на основ­ные силы Саладина. Поскольку противник еще не успел построиться в боевом порядке, Балдуин немедленно развернул шеренги своей конницы и атаковал мусульман: так была одержана победа при Монжизаре¹⁸⁰. Но в 1179 году...

Король Балдуин Прокаженный сразился с Саладином, султаном Египта, в месте, называемом Маржлеон, и был разбит вместе со своими людьми, а именно: братом Эдом де Сент-Аманом, магистром тамплиеров, Балдуином д'Ибеленом и многими рыцарями. И я полагаю, что поражение постигло их, потому что они больше гордились своей силой, нежели вверялись могуще­ству святого креста, который оставили в Тивериаде¹⁸¹.

На самом деле, атака была предпринята слишком рано. Воины Саладина дрогнули и побежали, но франкские пехотинцы рассредо­точились, занявшись грабежом, а всадники потеряли связь друг с другом, увлекшись преследованием. Саладин восстановил порядок в своей армии и без особого труда перешел в контрнаступление.

Особенно уязвимым было положение армии на марше. Для ре­шения этой проблемы тамплиеры, соблюдавшие здесь те же правила, что и в бою, разработали способ передвижения в колонне, позволяв­ший успешно отражать нападение конных лучников: доказательст­вом этому могут служить события Второго крестового похода. За­глянем чуть вперед, в период Третьего крестового похода: после отвоевания Акры в 1191 г. крестоносное воинство двинулось на юг под командованием короля Англии Ричарда Львиное Сердце. Госпи­тальеры и тамплиеры сменяли друг друга в авангарде и арьергарде.

В центре находились основные силы с повозками, имуществом и провизией. Здесь было уязвимое место колонны: с флангов его прикрывали щитами пехотинцы. Воины Саладина постоянно напа­дали на замыкающий отряд, стараясь вынудить его принять бой, за­держать и отрезать от основных сил. Однажды под Цезареей «вой­ско оказалось в крайне стесненном положении, чем когда-либо раньше. Арьергард был поручен тамплиерам, которые вечером били себя в грудь, так как потеряли столько лошадей, что были совершен­но растерянны». На другой день в арьегарде шли госпитальеры; под натиском турок братья заволновались: «Святой Георгий, разве вы позволите перебить нас? Почему христиане должны погибнуть, не приняв бой?» То были слова Готье Наблуского, великого магистра ордена госпитальеров. Он отправился к королю Ричарду и сказал: «Государь, для нас слишком большое бесчестье и позор подвергаться такому нападению, ведь каждый из нас потерял по лошади». А ко­роль ответил: «Терпение, любезный сеньор, человек не может быть повсюду в одно и то же время». Христиане скрупулезно готовили свою атаку. «Если бы они последовали плану, то истребили бы всех турок; но замысел не удался по вине двоих людей, которые не сумели сдержать своего желания атаковать... Одним из них был рыцарь, маршал ордена госпитальеров»¹⁸².

Тем не менее, как отмечают все наблюдатели, военные ордены отличались необычайной дисциплиной. Амбруаз в своем повество­вании о Третьем крестовом походе часто сокрушается о неорганизо­ванности «пилигримов», но никогда — за исключением вышеупомя­нутого случая — не жалуется на ордены. Фактически храмовникам приходилось опасаться скорее отсутствия чувства меры и безрассуд­ства своих вождей, нежели редких проявлений личного неподчине­ния. Из-за своей импульсивности Эд де Сент-Аман несет ответствен­ность за многие провалы, произошедшие в период его пребывания на посту магистра (1171-1179). А что сказать об ослепленном нена­вистью Жераре де Ридфоре, который в 1187 г. совершил массу так­тических ошибок!