Джейкоб Шифф

Это был человек энергичный и методичный, обладавший большим влиянием и обширными связями, один из лидеров бизнес-сообщества США и американской еврейской общины. В канун дальневосточной войны Шифф развернул деятельность по финансовой поддержке Японии. Небогатая островная империя сумела выдержать бремя расходов только благодаря этой помощи. Считается, что половина японского военного бюджета была обеспечена льготными ссудами, добытыми Шиффом.

Царское правительство было очень обеспокоено активностью знаменитого финансиста и пыталось как-то его утихомирить. Министр внутренних дел Плеве пригласил Шиффа приехать для переговоров. Тот ответил, что согласится на это лишь при условии отмены визовых ограничений для всех евреев. Визит не состоялся.

Потом в Америке с «главой еврейского финансового мира» встречался Витте и пытался ему объяснить, что «предоставление сразу равноправия евреям может принести им более вреда, нежели пользы». Эта позиция Шиффу, разумеется, понравиться не могла.

Он вредил чем мог царскому правительству и после войны, иногда весьма ощутимо. Помогал революционерам, лоббировал антироссийские шаги американского правительства. В результате президент Тафт в 1911 году не стал продлевать двухсторонний договор о торговле – в качестве санкции за дискриминацию евреев при выдаче российских виз.

В общем, еврейский «вопрос» был незаживающей язвой, наносившей вред российскому государству сразу в нескольких сферах.

Финляндский и другие «вопросы»

Если еврейский и польский «вопросы» были уже застарелыми, то новый очаг напряженности, в тишайшей доселе Финляндии, возник лишь в конце девятнадцатого столетия.

В 1809 году великое княжество вошло в состав империи на таких привилегированных условиях, что повода для возмущений у тамошнего населения не возникало. Суровый Николай I ставил дисциплинированных, верноподданных финляндцев в пример другим менее спокойным народам.

Это была полностью автономная провинция, где действовала конституция, работал парламент-сейм, имелась собственная юрисдикция, своя армия с полицией и даже таможенная граница с Россией. Связь с центральным правительством велась через особого министра, статс-секретаря по делам Финляндии. На эту должность по традиции назначались сановники, имевшие финское гражданство.

Но при Александре III с его стратегией унификации государственного устройства и тотальной русификации существование некоего автономного анклава, резко выделявшегося на фоне остальных структурных единиц империи, стало чем-то вроде красной тряпки. Особенное недовольство государя вызывало освобождение финнов от воинской повинности.

Государь твердо решил исправить это упущение и даже создал специальную комиссию, но умер прежде, чем ее работа завершилась.

Николай Александрович, пообещав во всем следовать политике отца, продолжил эту линию – и немедленно создал финляндский «вопрос».

В 1898 году царь назначил генерал-губернатором Н. Бобрикова, который начал действовать с военной решительностью. В его программу входило упразднение финляндской армии, переход на русский язык, отмена таможенного барьера и общий пересмотр статуса автономии. Статс-секретарем по делам княжества был назначен В. Плеве, что вызвало в маленькой стране (пока еще стране) бурю возмущения – Плеве не имел финляндского гражданства и был известен как реакционер.

Вышел манифест о введении на территории княжества общеимперского законодательства. Сразу же начались массовые манифестации – явление для этой мирной части империи небывалое.

Первое время протест был вполне законопослушным. Под петицией на высочайшее имя о соблюдении обещаний, данных Александром I девяносто лет назад, собрали 500 тысяч подписей, и пятьсот почтенных граждан отправились вручать прошение государю. Но царь их не принял.

Дальнейшие административные решения правительства только обостряли ситуацию.

Газеты оппозиционного толка закрывались. Самых активных протестущих безо всякого разбирательства, просто решением начальства, высылали за границу. В 1901 году военнообязанных решили призывать в русскую армию на общих основаниях. Тут взбунтовался даже сейм, отказавшийся принять этот закон. Тогда царь утвердил его без сейма. На всякий случай маленькую финляндскую армию (пять с половиной тысяч человек) расформировали. Однако, учитывая настроение финских молодых людей, на деле призывать их так и не стали. В конце концов, в 1904 году финн шведского происхождения Эйген Шауман застрелил ненавистного Бобрикова и застрелился сам. Террориста оплакивали как национального героя.