Неясности, сомнения и противоречия в вопросе переноса стоимости со средств труда на продукт

Рассмотрим неясности, сомнения и противоречия, обусловленные представлением, о якобы имеющем место «переносе» стоимости со средств труда на изготовляемый с их помощью продукт, то есть требуется доказать несостоятельность мнения об амортизации как о перенесённой со средств труда стоимости. Вопрос этот относится к фундаментальному положению теории стоимости Маркса, поэтому при его рассмотрении невозможно обойтись без многочисленных ссылок и обращений к первоисточникам. Прямолинейно- непосредственные аргументы, неоднократно приводимые отдельными учеными в части доказательства несостоятельности перенесения стоимости со средств труда на продукт, оставались, как правило, невостребованными и замалчивались. Причина такого отношения известна – высказывания экономистов не затрагивали исходных положений трудовой теории стоимости, а существовали как бы сами по себе. Такой подход обесценивал результаты исследований, но иного в советский период ожидать было и невозможно. Проблема выяснения сущности амортизации осталась за семью печатями и задача экономической науки состоит в раскрытии первопричины неверного представления об амортизации как о перенесённой конкретным трудом со средств труда стоимости на производимый продукт[73].

Для выяснения природы амортизации обратимся к исходному методологическому пункту, которым руководствовался Маркс, выстраивая свою экономическую доктрину. Этот пункт связан с разоблачением «невероятной догмы» А. Смита. Маркс считал, что ему удалось опровергнуть утвердившуюся в научном мире невероятную ошибку всей политэкономии, начиная с А. Смита, будто бы вся стоимость общественного продукта разлагается на доход: на заработную плату плюс прибавочную стоимость, а потребители, в конечном счете, должны оплатить производителям всю стоимость продукта[74]. В действительности Маркс лишь приоткрыл тайну над этой проблемой, именно приоткрыл, а не представил её решения.

Не будет преувеличением сказать, что ответу на вопрос: “Откуда же берется тот источник, тот труд, который возмещает постоянный капитал?”[75], посвящена значительная часть всего экономического наследия Маркса. Именно с выяснением этого вопроса связаны наибольшие «затруднения» и «трудности», пронизывающие целые разделы и главы «Капитала». Достаточно обратиться к Х1Х и ХХ главам 2-го тома, ХLIX главе 3-го тома, III-ей главе 4-го тома «Капитала», чтобы явственно ощутить всю страсть и колоссальное напряжение титанических усилий, подчиненных неустанному поиску аргументированного ответа, на поставленный самим же Марксом вопрос. Глубокие раздумья и мучительные сомнения в отношении положительного решения данной проблемы не покидали Маркса на протяжении всей его жизни. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что сразу же после корректуры последнего листа 1-го тома «Капитала» Маркс вновь, как и пять лет назад, возвращается к обсуждению этого вопроса в письме к Ф. Энгельсу от 24 августа 1867 года[76]. Можно предположить, что не только ухудшение здоровья не позволили в период с 1867 по 1883 год самому Марксу опубликовать практически законченные к 1865 году П-ой и Ш-ий тома «Капитала». Прежде всего, этого не произошло по причине чрезвычайно высокой научной требовательности Маркса к аргументации выдвинутых теоретических положений, не позволившая ему представить на суд научной общественности выводы исследования, обоснованность которых вызывала серьезные сомнения у самого автора.

Отмеченный момент указывает на то, что представленный Марксом вариант решения проблемы, по выяснению участия основного капитала в образовании стоимости продукта, представляет не окончательную, а лишь ступень на пути к раскрытию сущности явления. Однако научный авторитет Маркса способствовал тому, что его представление было принято за окончательное решение проблемы, следует лишь запомнить эти положения и руководствоваться ими на практике. Между тем её решение далеко от окончательного завершения, подтверждением тому значительное количество накопившихся неувязок и просто несовпадений положений теории с практикой хозяйствования. Вот некоторые из них. Почему, например, амортизация в практике советского хозяйствования (когда строго придерживались экономических положений Маркса) продолжала начисляться и после того, как её первоначальная сумма была перенесена на продукт? На каком основании амортизация смешивается с прибылью в капитальных вложениях и может использоваться на цели накопления, а прибыль на возмещение средств труда? Почему при исчислении ВВП амортизация суммируется с прибылью и это никого не смущает? Чем объяснить, что ускоренная амортизация уменьшает прибыль и тем самым увеличивается экономический эффект у предприятия? Почему, наконец, считая амортизацию перенесённой стоимостью, то есть издержками производства, ее увеличение ведёт не к снижению, а к увеличению вновь созданного продукта, что улучшает экономические показатели работы предприятия? Ответы на поставленные вопросы может дать только выяснение экономической сущности амортизации.

В «Капитале» Маркс представил механизм реализации совокупного общественного продукта, включив в него потреблённую часть постоянного капитала, и тем самым сделал необходимый шаг к раскрытию общественного воспроизводственного процесса в целом. Но относительно выдвинутого им положения, что все части постоянного капитала переносят свою стоимость конкретным трудом[77], однозначно и безоговорочно признать данный вывод нельзя. Нельзя хотя бы по той причине, что вспомогательные материалы, включающие в том числе и энергоносители, не переносятся, а уничтожаются в процессе производства. Представленные Марксом условия основаны на допущениях, которые существенно искажают реальную действительность, что не позволяет провести качественный экономический анализ.

Для цели дальнейшего исследования принимаем следующие условия. Первое, – рассматривается непрерывный производственный процесс по изготовлению готового конечного продукта, в котором стоимость основных материалов выступает нейтральным элементом, а, следовательно, и неосязаемым в том смысле, что они в этом процессе не представляют самостоятельного элемента товарной стоимости. Второе, – вспомогательные материалы, участвующие в образовании новой стоимости в качестве энергоносителей, здесь не будет приняты во внимание.

Анализ, имеющих место неясностей, начнем с разбора наиболее четко сформулированного в VI главе 1-го тома «Капитала» положения: “ … в своем абстрактном общем свойстве, как затрата человеческой рабочей силы, труд прядильщика присоединяет к стоимости хлопка и веретен новую стоимость, а в своем конкретном, особенном, полезном свойстве, как процесс прядения, он переносит на продукт стоимость этих средств производства и таким образом сохраняет их стоимость в продукте”[78]. Непроизвольно напрашивается вопрос: каким образом абстрактный труд прядильщика может присоединить к стоимости веретен новую стоимость? Если к веретену (средствам труда) действительно в процессе прядения присоединяется новая стоимость, то их стоимость должна непрерывно возрастать. На практике имеет место обратный процесс: утрата средствами труда своей первоначальной стоимости. Всё будет выглядеть ещё более странным, если учесть, что средства труда включают не только орудия труда, но и здания. Надо признать очевидный факт: свой абстрактный труд (если он, конечно, реально существует) прядильщик не может присоединить к старой стоимости веретён, так как с их помощью он воздействует на хлопок, превращая его в пряжу. Затраты на рабочую силу присоединяются только к стоимости сырого (основного) материала, которую он сохраняет путем простого превращения его в высшую форму готовности. В действительности абстрактного труда не существует, – это лишь инструмент анализа, поэтому он не может и присоединяться к веществу природы. Отсюда вся экономическая конструкция, возведенная на предположении о существование абстрактного труда, представляет ни что иное, как научный приём. Потеря орудиями труда в процессе функционирования и снашивания своих полезных свойств не является основанием для утверждения, что их стоимость вошла в стоимость пряжи, она может условно учитываться в стоимости пряжи, но не входит в неё реально. Приведенные выдержки дают повод усомниться в достоверности положения, что если потребительская ценность средств труда будет полностью потреблена в течение всего времени их функционирования, то адекватно ли это тому, что их меновая стоимость должна целиком перейти на продукт[79]. Но продолжим анализ.

Чрезвычайно характерным и можно сказать концептуальным моментом в выяснении вопроса: “ … кто должен оплатить заключающуюся в продукте постоянную часть стоимости и чем”[80] – служит следующий вывод Маркса: “Таким образом, не требуется дополнительного труда для того, чтобы сохранить стоимость постоянной части в том продукте, на который расходуется доход, то есть вся созданная в течение года стоимость. Но, конечно, требуется новый дополнительный труд для того, чтобы возместить постоянный капитал, стоимость и потребительная стоимость которого были потреблены в истекшем году; без такого возмещения воспроизводство вообще невозможно”[81]. Если бы в первой части высказывания речь шла только об основных материалах, а во второй – о средствах труда, то ответ на вопрос, кто и чем должен оплачивать заключающуюся в продуктах постоянную часть стоимости, не вызвал бы возражения. Но в данном контексте речь идет о сохранении стоимости средств труда конкретным трудом, в процессе которого стоимость “ … веретен сама собой переходит на пряжу”[82], Причем, как отмечал Маркс, это ничего не стоит ни капиталисту, ни рабочему[83], а выступает как природный дар, как способность капитала к самосохранению. Но одновременно во второй части высказывания (т. 25, ч. II. С. 404.) четко указывается на необходимость затрачивать дополнительный труд на возмещение постоянного капитала, стоимость и потребительная стоимость которого были потреблены в истекшем году[84].

Действительно, если существует способность средств труда к «самосохранению», то данный факт не просто трудно, а практически невозможно согласовать с основополагающим выводом марксизма: каково бы ни было первоначальное происхождение капитала, рано или поздно он становится стоимостью, присвоенной без всякого эквивалента, материализацией – в денежной или иной форме – чужого неоплаченного труда[85].

Из «Капитала» хорошо известно, что по истечении известного числа лет ни одного атома стоимости старого капитала уже не существует. Иначе говоря, весь капитал представляет стоимость, присвоенную без всякого эквивалента. В противном случае необходимо было бы признать, что средства труда обладают чудесной способностью к самовоспроизводству своей стоимости и тем самым отпала бы основа по обоснованию теории эксплуатации. И принципиально другой вопрос, что ни собственник, ни рабочий не может использовать амортизационный фонд для своего личного потребления без того, чтобы не нарушить нормальный ход общественного воспроизводственного процесса. Общественный характер производства предполагает обязательное выделение части средств, полученных от реализации товара, в специальный фонд, который необходим для возобновления изношенных средств труда. Отсюда следует предварительный вывод о том, что амортизация является не перенесённой, а дополнительно полученной от покупателя стоимостью.

В трудах Маркса об участии средств труда в образовании стоимости продукта неоднократно повторяется мысль, что их стоимость “ … в действительности не потребляется, а потому не может быть и воспроизведена”[86]. Но в то же время в его экономическом наследии имеются высказывания, которые указывают на факт воспроизводства стоимости средств труда в месте их функционирования: “Продолжительность времени, − замечает Маркс, − в течение которого воспроизводится стоимость машин и других составных частей основного капитала, практически определяется не тем временем, в течение которого они просто существуют, а общей продолжительностью того процесса труда, в течение которого они функционируют и используются”[87].

Из сопоставления двух положений, с одной стороны, что стоимость средств труда не воспроизводится, с другой, что они воспроизводятся в месте, где применяются, следует дополнительное подтверждение о существовании реального противоречия в изложении этого вопроса Марксом. Но чаша весов склоняется в пользу второго представления. Моральный износ, прежде всего, проявляется там, где машина функционирует, а не там, где ее изготовляют. Этот факт подтверждается тем, что отсутствует прямая связь между стоимостью изготовления машины и ее появлением в стоимости продукта, произведенного с помощью этой машины. Как только средства труда в результате межотраслевого обмена переходят из сферы создания в сферу, где они используются, начинается процесс воспроизводства их стоимости, который подчинен специфическим законам товарного производства. Владельцы-пользователи средств труда могут включать в стоимость продукта лишь ту величину, которая определяется восстановительной их стоимостью и подчинена объективным условиям рыночных отношений. Но само это включение условно, так как в действительности имеет место не включение части стоимости основного капитала в стоимость продукта, а напротив – вычитание определенной величины из полученной от покупателя денежной суммы, необходимой для полного или частичного возмещения изношенных средств труда. Просто и понятно. Совершенно другой вопрос, каким образом и за счёт чего образовался этот избыток стоимости, и почему покупатели продукта согласны переплачивать за товар выше его непосредственных издержек производства – заработной платы, основных и вспомогательных материалов. Нет никакого сомнения в том, что часть денежных средств, принявшая форму амортизации, отражает дополнительно полученную потребительскую ценность, которую покупатель согласен оплатить. Как будет показано ниже, ни положение о том, что стоимость средств труда не воспроизводится, ни утверждение, что их стоимость воспроизводится – не соответствует реальному положению дела. Фактически в качестве амортизации учитывается часть дополнительно полученных денежных средств, необходимая для возмещения изношенных средств труда. Сделан первый шаг к выяснению имеющих место неясностей, сомнений и противоречий относительно экономической природы амортизации.

Другим фактом, подтверждающим нерешенность вопроса относительно появления денежных средств для возмещения основного капитала, служит сопоставление следующих положений. С одной стороны, имеется утверждение Маркса о том, что “Возмещение потребленного основного капитала новым не составляет новой затраты капитала, а представляет собой только возобновление старой капитальной стоимости в новой форме”, но с другой, указывается, что издержками на ремонт основного капитала выступает прибыль. А это, – пишет далее Маркс, – “ … показывает только, что рабочий доставляет прибавочный труд и для страхового фонда и для фонда, предназначенного для затрат на ремонт”[88]. Невозможно отрицать сходства между источниками затрат на ремонт и на возмещение средств труда из страхового фонда, а раз это так, то и возмещение основного капитала происходит не само собой [89], а в результате реализации покупателю дополнительной потребительской ценности.

Дополним изложение двумя высказываниями Маркса из 1-го тома «Капитала», которые требуют тщательного и всестороннего обсуждения.

Первое. Маркс пишет: “Подобно всякой другой составной части постоянного капитала, машины не создают никакой стоимости, но переносят свою собственную стоимость на продукт, для производства которого они служат. Поскольку они имеют стоимость и поскольку поэтому переносят стоимость на продукт, они образуют составную часть стоимости последнего”[90]. Внимание привлекает и настораживает тот факт, что, с одной стороны, машины «не создают никакой стоимости», с другой – «образуют» её путем перенесения. Но возможно ли, не создавая стоимости, образовывать её в то же время?

Второе. Средства труда, пишет Маркс, применяются “… в полном своём объёме, тогда как изнашиваются постепенно и, следовательно, теряют свою стоимость по частям, а значит по частям также и переносят её на продукт. Поскольку эти средства труда служат как созидатели продукта, не присоединяя к нему стоимости, т.е. поскольку они применяются целиком, а потребляются лишь частями, поскольку они … оказывают даровые услуги подобно силам природы … “[91]. Относительно данного теоретического вывода можно задаться вопросом: как можно переносить стоимость на продукт, не присоединяя её в то же время, особенно, если вспомнить, что “ … в своем абстрактном общем свойстве, как затрата человеческой рабочей силы, труд прядильщика присоединяет к стоимости … веретен новую стоимость”.

Ясно, что от представленных выше утверждений нельзя отмахнуться как от случайных оговорок или искажений смысла, привнесённых нерадивым переводчиком, а также тем, что написано одно, а подразумевать следует совсем другое. Но важнее обратить внимание на беспрецедентный по значимости момент. Носителем стоимости, как известно, является потребительская ценность: “Для стоимости безразлично, – подчеркивал Маркс, – какая потребительная стоимость служит ее носителем, но носителем её, во всяком случае, должна быть какая-нибудь потребительная стоимость”[92]. Но если это действительно так, то тогда необходимо объяснить, каким образом в процессе использования средств труда их стоимость в виде амортизации отрывается от своей потребительской ценности и начинает существовать отдельно от своего материального носителя. Ведь имеет место и другое концептуальное положение марксизма: “ … капитальная стоимость, вложенная в основной капитал, за время функционирования тех средств производства, в виде которых она существует, проходит кругооборот своих форм не вещественно, а лишь по своей стоимости, да и то лишь по частям и постепенно. То есть некоторая часть стоимости основного капитала постоянно обращается как часть стоимости товара и превращается в деньги, но из денег не превращается обратно в свою первоначальную натуральную форму”[93].

Перед нами наглядный пример противоречия между двумя взаимоисключающими теоретическими положениями, каждое из которых предлагается считать истинным. Противоречия такого рода называются антиномией, но при всем том они нуждаются в обосновании и раскрытии. Прежде всего, необходимо по-новому взглянуть на процесс кругооборота и оборота капитала. В частности, процесс обращения основного капитала на экономически самостоятельном предприятии – несомненная условность, так как средства труда фактически «не передают» и уж тем более «не присоединяют» своей стоимости к стоимости изготовляемого с их помощью продукта. Специально выделить и усилить положение, что стоимость средств труда сама собой переходит на продукт, потребовалось Марксу для раскрытия тайны производства и присвоения прибавочной стоимости собственником капитала. Маркс не допускал и это было его глубоким убеждением, что рабочий, помимо воспроизводства эквивалента жизненных средств и прибавочной стоимости, не мог ещё производить дополнительную стоимость для возмещения израсходованных средств труда[94]. Именно с этой целью Маркс неоднократно повторял, что “ … средство производства никогда не отдает продукту больше стоимости, чем оно утрачивает в процессе труда вследствие уничтожения своей собственной потребительной стоимости”[95]. Утрачивают свою стоимость, как известно, средства труда, а не основные материалы, последние сохраняются в новом качестве; но то, что верно для основных материалов, совсем необязательно для средств труда. Положение, что средство производства не может перенести на продукт больше своей первоначальной стоимости, представляет основу экономической доктрины марксизма. В этом положении заключен смысл введения в научный оборот понятия «постоянный и переменный» капитал, но справедливо ли оно в отношении амортизации как перенесённой стоимости? Вот в чем вопрос.

Маркс, анализируя то действительное затруднение, которое занимало А. Смита и запутало его во всякого рода противоречиях, подчеркивал факт, что “ … политическая экономия не преминула использовать в интересах класса капиталистов положение А. Смита, что вся превратившаяся в капитал часть чистого продукта потребляется рабочим классом”[96]. Впрочем, и вывод самого Маркса, что сохранение стоимости средств труда осуществляется в результате перенесения их стоимости конкретным трудом, то есть сохраняется «сама собой», и что это ничего не стоит ни рабочему, ни капиталисту, было с не меньшей готовностью взято на вооружение экономической наукой. Представление об амортизации как о перенесённой, а не как о вновь полученной стоимости, продолжает до настоящего времени оставаться ортодоксальным символом веры политической экономии.