Глава IV. Выражение эмоций в ритуале и этикете 4 глава

В Азербайджане хлопком ладоней, складываемых затем крест-накрест перед грудью собеседника, выражалось разочарование. В то же время у абхазов сильным хлопком передается удивление.

В ряде культурных традиций хлопание в ладоши было ритуальным жестом. В древнерусских церковных поучениях оно устойчиво приписывается участникам языческих ритуалов. Игумен Памфил (1505 г.) резко осуждал ночное «плескание» с 23 на 24 июня. В «Стоглаве» при описании игрищ, совершавшихся в троицкую субботу, упоминается о том, что участники плясали и «в долони били». В народных быличках и поверьях хлопание в ладоши приписывается демонологическим персонажам: лешему, русалкам. Например, крестьяне Ярославской губернии считали, что «говорить леший не говорит, но часто и громко свистит, хлопает в ладоши и лалайкает».80 Вполне возможно, что ритуальные хлопки в ладоши рассматривались как один из способов общения с языческими божествами. А. А. Потебня возводит к языческой традиции и известную детскую игру «ладушки»

ЖЕСТ АДОРАЦИИ

Воздетые кверху руки — жест, который в современной культуре выражает самые разнообразные чувства: отчаяние, проклятие, мольбу о пощаде, торжество победы и др.
43

Его прототипом является жест адорации (молитвы), когда обе руки вытягивались по направлению к Богу или объекту почитания. Это один из древнейших жестов. Он широко представлен в христианской иконографии и поэтому нередко воспринимается как специфически христианский. Однако сходный жест был известен и многим нехристианским народам Азии, Африки, Америки.

Обычай воздевать руки при обращении к Богу имеет как филогенетические, так и социальные координаты. Показательно, что в древнеегипетских надписях, комментирующих изображение этого жеста, он сопоставлялся с жестом ребенка, тянущегося к своей матери.82 Вместе с тем жест адорации насыщен символическими значениями.

В христианской иконографии с воздетыми руками изображалась Богоматерь Оранта («Нерушимая стена»). Это имя из акафиста Божьей матери: «Стена еси девам и всем к тебе прибегающим». Оранта изображена, например, в надалтарной части Киевской Софии и воспринималась как радетельница за всех людей: «Ее руки, носившие бога, простерты к Всевышнему в молитве за каждого человека».

Молитвенный жест Оранты, конечно, имел дохристианские истоки. Он был известен античному миру, хотя в классической древности представлен чаще одной правой слегка приподнятой рукой. Вытягивание рук по направлению к священному месту или небесам неоднократно упоминается в Ветхом Завете. Для понимания семантики жеста Оранты особое значение имеет эпизод Библии, в котором описывается молитва Моисея. Во время сражения иудеев с амалекитянами Моисей молился за свой народ, воздев руки. До тех пор пока он удерживал руки в этом положении, побеждали иудеи. Когда же его руки бессильно опускались, враги начинали одолевать (Исход, XVII, 11 — 12).
Оранта — образ молитвы вообще и христианской в частности. В первом послании к Тимофею св. апостола Павла говорится: «Итак, желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (I Тим. 2, 8). Вместе с тем частое изображение Оранты на саркофагах в античный период позволяет видеть в ней олицетворение души умершего, пребывающей в молитве.85
44

В православном богослужении XIX в. жест воздевания рук совершал священник перед началом литургии, во время пения херувимской песни перед благословением святых даров.86

Начиная с VIII—IX вв. образ Оранты в христианской иконографии стал заменяться образом Богоматери с раскрытыми перед грудью руками. По мнению Н. П. Кондакова, «этим жестом христианское искусство решительно отделилось от античного наследия жестов в искусстве, а Византия создала образ Богоматери и вместе душевного чувства, поведший впоследствии к разработке душевных движений в религии».87

Несмотря на столь раннее исчезновение образа Оранты из церковного искусства, ее поза, жест ее рук оставались исключительно популярными не только в церковной живописи, но и в народном искусстве вплоть до начала XX в. На женских свадебных венцах всегда имелось поясное изображение Богородицы с поднятыми вверх руками, и воспринималась она не только как заступница, но и как Мать, благословляющая новобрачную. Показательно, что на мужских венцах, как правило, изображался Иисус Христос.88

В молитвенной практике некоторых народов жесту Оранты соответствовал несколько иной жест: руки складывались на груди, образуя косой крест. В такой позе молились не только русские, она была принята и в других культурных традициях, например у калмыков, которые этой позой выражали, кроме того, чувства вины и раскаяния.89 В Грузии, скрестив руки на груди, оплакивали покойников. У мусульман стоять со скрещенными на груди руками означало почтительность, подчинение.91

Есть основания предполагать, что к жесту адорации восходят некоторые жесты приветствия, когда человек вскидывает одну или две руки вверх. Видимо, промежуточную форму между адорацией и современным приветствием представлял собой кабардинский обычай, в соответствии с которым «если по дороге дворянин или крестьянин встретится с княгиней — то сейчас же, если он верхом, спрыгнет с лошади, поднимет руки наверх (это у них приветствие) и будет стоять, пока княгиня не удалится от него».92

Рассмотренные жесты, несмотря на разнородность, обладают общими чертами. В частности, их объединяет ритуальное происхождение. Такие жесты, как адорация,
45

поднесение пищи или напитка двумя руками и другие явно заимствованы из ритуальной практики общения с божеством. В них до сих пор чувствуется отношение низшего к высшему. В то же время рукопожатие и в ритуале, и в этикете предполагает равенство партнеров. Становясь знаками повседневного общения, жесты, как правило, несколько изменяют функции, приобретают новую мотивировку, но память о предшествующем бытовании, как мы видели, сохраняется.

' Зорин Н. В. Русская свадьба в Среднем Поволжье. Казань, 1981. С. 71; Астров Н, Крестьянская свадьба в Загоскине Пензенского у. // ЖС. 1905. Вып. 3—4. С. 417.
2 Дмитриев М. А. Собрание песен, сказок, обрядов и обычаев крестьян Северо-Западного края. Вильна, 1869. С. 56.
3 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.,1868. Т. 2. С. 36.
4 Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Пг., 1915. Вып. 2. С. 688.
0 Зорин Н. В. Русская свадьба... С. 127; Ершов А. Новгородская губ., Тихвинский у. // ГМЭ, ф. 7, оп. 1, ед. хр. 730, л. 13.
6 Иванов Е. Новгородская губ., Белозерский у. // ГМЭ, ф. 7, оп. 1, д. 696, л. 49.
7 Зеленин Д. К. Описание рукописей... Пг., 1914. Вып. 1. С. 136, 340.
8 Балаш. Бела. Кино: становление и сущность нового искусства. М.,
1968. С. 51.
9 Каганов Т. Художник и его пространство//Огонек. 1988. № 47.
С. 24.
10 Родионов М. А. Этнокультурные особенности языка жестов у арабов Сирии и Ливана // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 246.
11 Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. Спб., 1906. С. 316.
12 Жуковская Н. Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. М., 1988. С. 119.
13 Толстые Н. И. и С. М. К семантике правой и левой стороны в связи с другими символическими элементами // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам 1 (5). Тарту, 1974. С. 44.
Резван Е. А. Этические представления в Коране // Этикет у народов Передней Азии. М., 1988. С. 49.
15 Пилсудский Б. На медвежьем празднике айнов о-ва Сахалина // ЖС. 1914. Вып. 1—2. С. 150.
16 Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. Спб., 1903. С. 13.
17 Даль В. Пословицы русского народа. М., 1984. Т. 1. С. 253.
18 Лыкошин Н. С. «Хороший тон» на Востоке. Пг., 1915. С. 40.
19 Бгажноков Б. X. Психология и техника коммуникативного поведения адыгов // НКСР. С. 72—73.
46
20 Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. Спб., 1906. 4-е изд. С. 61.
21 Олеарий А, Описание путешествия... С. 31.
22 Бернштам Т А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX—начала XX в. Л., 1988. С. 209.
23 Орлова Е. П. Обряд погребения и погребальная одежда коряков Камчатской области // Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск, 1974 С. 352.
24 Мафедзев С. X. Символика в коммуникативном поведении адыгов // Национальная культура и общение. М., 1977. С. 54.
25 Балов А. Очерки Пошехонья // ЭО. 1901. № 4. С. 87.
26 Иванов Вяч. Вс. Об одном типе архаических знаков искусства и пиктографии //Ранние формы искусства. М., 1972. С. 119.
27 Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1988. С. 90.
28 Бернштам Т. А. Молодежь... С. 88.
29 Зарубин И. И. Шугнанские тексты и словарь. М.; Л., I960. С. 68—69.
30 Бгажноков Б. X. Психология и техника... С. 72.
31 Там же.
32 Бернштам Т. А. Молодежь... С. 88.
33 Неверов С. В. Особенности речевой и неречевой коммуникации японцев // Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977. С. 230.
34 Hall Е. Т. The hidden dimension. N. Y., 1982. P. 116—119.
35 Камю А. Избранное. М., 1969. С. 432—433.
36 Бгажноков Б. X. Адыгский этикет. Нальчик, 1978. С. 84.
37 Там же. С. 86.
38 Чкадуа Л. П. О некоторых особенностях этикета абхазов // НКСР. С. 82—83.
39 Балаян А. Р., Шабанов А. Ш. Некоторые особенности коммуникативного поведения азербайджанцев // НКСР. С. 90.
40 Лыкошин Н. С. «Хороший тон»... С. 25.
41 Салибаев В, X., Алиев С. Н. Об особенностях коммуникативного поведения таджиков // НКСР. С. 130.
42 Максимов С. В. Русский человек в гостях // Задушевное слово. 1866. Т. 12. С. 417.
43 Довнар-Запольский М. Заметки по белорусской этнографии // ЖС. 1893. Вып. 2. С. 290.
44 Бухое Д. фон. Начало и возвышение Московии // ЧОИДР. 1876. Кн. 4. С. 63.
45 Садыкбекова Д. Особенности коммуникативного поведения киргизов // НКСР. С. 134.
46 Линевский А. Материалы к обряду «отпуска» в пастушестве Карелии//Этнограф-исследователь. 1927. № 1. С. 43.
47 Балов А, Очерки... С. 120.
48 Садыкбекова Д. Особенности... С. 134.
49 Шрадер О. Индоевропейцы. Спб., 1913. С. 117.
50 Даль В. Пословицы... Т. 2. С. 218.
51 Мыльникова К., Цинциус В. Северновеликорусская свадьба // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. Л., 1926. Вып. 1. С. 45.
5 2 Шепинг Д. О древних навязах и наузах и влиянии их на язык, жизнь и отвлеченные понятия // АИЮС, 1861. Кн. 3. 1-я паг. С. 187—188.
53 Котошихин Г. О России... С. 102.
54 Даль В. Пословицы... Т. 2. С. 130.
47
55 Иванов Вяч. Вс. Об одном типе... С. 129.
56 Пюрбеев Г. Ц. Речевой этикет и язык жестов у монголов и калмыков IJ НКСР. С. 121.
57 Забелин И. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1915. Т. 1. Ч. 1. С. 363.
58 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 118.
59 Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях вецется...». М.,1988. С. 118.
60 Жуковская Н. Л. Категории и символика... С. 119.
61 Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Мака-рия в Россию в половине XVII века. М., 1898. Выи. 3. С. 32.
63 Пилсудский Б. На медвежьем празднике... С. 82.
64 Жуковская Н. Л. Категории и символика... С. 53.
65 Салибаев В. X,, Алиев С. Н. Об особенностях... С. 130.
66 Бгажноков Б. X. Адыгский этикет. С. 84.
67 Лыкоишн Н. С. «Хороший тон»... С. 64—65.
68 Салибаев В. X., Алиев С. И. Об особенностях... С. 129.
69 ГМЭ, ф. 7, оп. 1, ед. хр. 813, л. 37.
70 Чулков М. Д. Пересмешник. М., 1987. С. 276.
'71 Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (статья первая) // Studia Slavica Hung. 1983. Т. 29. С. 55.
72 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.,1865. Ч. 1. С. 143—144.
73 Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. М.,1983. С. 206.
74 Бухое Д. фон. Начало и возвышение... Кн. 3. С. 41.
75 Олеарий А. Описание путешествия... С. 301.
7б Троицкая А. Л. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана // Занятия и быт народов Средней Азии. Л., 1971. С. 236.
77 Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. М., 1969. С. 155.
78 Балаян А. Р., Шабанов А. Ш. Некоторые особенности... С. 89.
79 Чкадуа Л. П. О некоторых особенностях... С. 85.
80 Балов А. Очерки... С. 87.
81 Потебня А. А. Объяснения малорусских и сродных народных песен. Варшава, 1883. Т. 1. С. 32.
82 Mac Calloch J. A. Hand // Encyclopedia of religion and ethics.
Edinburgh, 1913. Vol. 6. P. 497.
83 Кондаков Н. П. Иконография Богоматери. Спб., 1915. Т. 2. С. 69.
84 Там же. Т. 1. С. 62.
85 Там же. С. 65—66.
86 Никольский К- Руководство к изучению богослужения православной церкви. Спб., 1901. С. 52.
87 Кондаков Н. П. Иконография... Т. 2. С. 357.
88 Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX—начала XX в. М., 1984. С. 200. (Приложение И. И. Шангиной).
89 Пюрбеев Г. Ц. Речевой этикет... С. 122.
90 Волкова Н. Г.: Джавахишвили Г. Н. Бытовая культура Грузии XIX—XX веков: традиции и инновации. М., 1982. С. 148.
91 Серебрякова М. Н. О некоторых особенностях этнозтикета у современных турок // Этикет у народов Передней Азии. М., 1988. С. 250.
92 Орбелиани Г. Путешествие мое из Тифлиса до Петербурга // Археолого-этнографический сборник. Нальчик, 1974. Вып. 1. С. 232.

Глава II. Поцелуй
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПОЦЕЛУЯ

Поцелуй кажется чем-то настолько простым и естественным, что само название этой главы может вызвать у читателя ироническую улыбку. Между тем все не так просто. Начнем с того, что поцелуй в привычной для европейцев форме не был известен народам Африки, Америки, Океании и Австралии. Нехарактерен он до сих пор и для многих народов Азии, например для китайцев и японцев. Сохранилось такое свидетельство об аборигенах Гвианы: «О поцелуях нет и речи, и это приятное занятие им совершенно неизвестно, введение его вызывало первое время много насмешек среди островитян, а бывшие его объектом индейские девушки, не понимая, что это должно значить, испытывали полное недоумение; но скоро они привыкли к этому и впоследствии встречали такое обращение очень охотно». 1

У некоторых народов функцию поцелуя выполняет так называемый «малайский поцелуй», или «поцелуй носами»: люди трутся носами или обнюхивают друг друга. «Поцелуй носами» известен, в частности, у народов Севера (например, у эскимосов), а также у многих племен Океании и Малайзии.' 2 Как отмечал В. Г. Богораз, «взаимное обнюхивание у чукоч имеет значение поцелуя, так же как у многих других примитивных племен. Чукча-отец, оставляя на некоторое время свою семью, иногда целует свою жену, но обычно он прикладывается носом к шейке ребенка и втягивает запах его тела и одежды». 3

Если поцелуй губами сопряжен с вкусовыми ощущениями, то «поцелуй носами» — с обонятельными, которые также играют определенную роль как в сексуальной жизни, так и в питании человека. Особую роль в сексуальной жизни обоняние играло на Востоке, в то же время в интимной жизни европейцев оно, по-видимому, никогда не имело большого значения. 4

Отдаленным прообразом поцелуя в губы является кормление из клюва в клюв у птиц. На о. Фиджи женщины поили своих младенцев водой изо рта в рот. Согласно одной из теорий происхождения поцелуя, он возник путем длительного преобразования подобных актов материнского кормления. 5

У славянских народов кормление изо рта в рот встречается в ритуальных ситуациях. В России и Белоруссии муж поил так жену при трудных родах. 6 У сербов женщина, желающая иметь детей, просила какую-нибудь беременную женщину, чтобы та дала ей сквозь щель в заборе кусок мяса или хлеба из уст в уста или напоила ее таким же образом водой. 7 Поцелуй можно рассматривать как ослабленную степень, окультуренный вариант такого кормления.

Предпосылкой поцелуя в онтогенезе является, по-видимому, врожденный сосательный рефлекс. Известно, что в течение первого года жизни основным источником удовольствия для младенца является рот. Прикосновение губами к женской груди — известный ритуальный жест усыновления. У черкесов (адыгов), по словам француза Тебу де Мариньи, существовал обычай, «дающий... возможность стать приемным членом черкесской семьи. Церемония приема состоит в том, чтобы на какое-то время губами дотронуться до груди женщины; с этого момента она и ее муж становятся аталыками, которые включают чужестранца в число своих законных детей». 8

Закрепление поцелуя в интимном общении во многом обязано физиологической связи между питанием и половой жизнью. 9 В этом смысле литературные метафоры типа «они пожирали друг друга поцелуями», наименование поцелуев «сладкими», а уст — «сахарными» имеют определенные основания. Обычай требовать криками «горько!», чтобы молодые поцеловались, имеет истоки в народной обрядности. Так, например, во время свадебного обеда в Калужской губернии при питье приговаривали: „Горько!", или: „В стакане что-то сорно вино", а молодые своими поцелуями должны были подслащивать или очищать сор. 10 Ср. в связи с этим обычай есть на свадьбе мед, чтобы любовь была сладкой, выражение «медовый месяц» и т. д.

Характерно, что в некоторых ритуальных ситуациях поцелуй предстает именно на фоне еды. Например, бело русы клялись землею, а в доказательство правдивости
50

клятвы — ели ее. Во многих местах женщинам не позволяли есть землю, и они целовали ее, как присягающие целуют крест и евангелие. 12 В мифопоэтическом отношении поцелуй символизирует слияние человеческих душ и занимает место в одном ряду с такими формами установления искусственного родства, как смешение крови или слюны. 13 Характерно, что он особенно устойчиво встречается в тех ситуациях, которые связаны с закреплением родственных отношений — во время бракосочетания, при кумлении и братании.

ФУНКЦИИ И СЕМАНТИКА ПОЦЕЛУЯ

Хотя функции поцелуя крайне разнообразны, для наших целей достаточно разграничить три основных случая: поцелуй любовный, ритуальный и этикетный. Они являются своего рода омонимами, различаются и в то же время сложным образом соотносятся друг с другом. Между любовным поцелуем, с одной стороны, и ритуальным и этикетным — с другой, нет, по-видимому, никакой непосредственной связи, и тем не менее именно принадлежность к сфере сексуального поведения со всеми сопутствующими ему мифопозтическими идеями (плодородие, изобилие, произрастание, цветение и т. п.) определяет семантику и этикетного, и ритуального поцелуев, несмотря на их кажущуюся асексуальность.

В древнерусских текстах поцелуй выступает, с одной стороны, как спутник блуда и похоти, ср. следующее предписание: «Аще ли имел поп мысль о блуде или пил в вечере или глаголал речи срамныя или кощунял или лобзался, то не служити ему». 14 На другом полюсе — «о Христе целование» как торжественный ритуальный жест: «И друг от друга благословение приемше и о Христе целовавшеся». 15 «Домострой» дает подробные предписания о том, как именно должен совершаться такой поцелуй: «...аще с кем о Христе целование сотворите, такоже дух в себе удержав, поцеловатисе, а губами не плюскати; поразсуди: человеческия немощи, нечювьственаго духа гнушаемся чесночного, хмелного, болного и всякого смрада, коль мерско Господеви наш смрад, и обоняние — сего ради со опасением творити». 16

Активное использование поцелуев в этикетном поведении восточных славян не раз привлекало внимание иностранцев. Так, например, англичанка Марта Вильмот

писала из России в 1803 г., что привычка русских немилосердно румяниться не кажется ей такой странной, как неприятное обыкновение целоваться в обе щеки. 17 Отношение Марты Вильмот к этой поведенческой черте объясняется тем, что у англичан не принято ни целоваться при встрече и прощании, ни целовать даме руку. 18

Непосредственным предшественником и источником этикетного поцелуя у русских был, очевидно, не любовный, а ритуальный поцелуй. Этикетный поцелуй возник на основе ритуального, в значительной степени усвоив себе его мифопоэтический смысл.

Само название поцелуя связывает его с одной из наиболее значимых идей славянской картины мира — с идеей полноты, целостности (см. ниже о питье полной чаши). Славянский корень се1ъ восходит к индоевропейскому * koil -, с которым связаны обозначения здоровья, а также и обозначения святости; таким образом, сама этимология корня цел- свидетельствует о том, что поцелуй несет пожелание быть целым, цельным, здоровым. 19 Поцелуй мог сопровождаться пожеланием здоровья и сам, по-видимому, в скрытом виде содержал такое пожелание. Например, белорусские женщины после наклонения головы и приветствия «здоровинька!» целовались между собою в уста. 20 В Калужской губернии одно из средств от падежа скота заключалось в том, что животных цело вали в лоб. 21 Когда у сербской женщины, у которой до этого умирали дети, рождался ребенок, мать сразу же целовала его, чтобы уберечь от порчи. 22 В европейском фольклоре поцелуй — средство разрушения колдовства и злых чар (ср. сказку о спящей красавице). Для того чтобы утешить,«исцелить» ребенка, ему до сих пор целуют ушибленное место или дуют на него.

Поцелуй устанавливал между людьми взаимную симпатию и обоюдное влечение. В Подольской губернии, если будущая мать говорила до родов, что она отдаст ребенка, что он ей обуза и т. п., то ее заставляли поцеловать новорожденного: считалось, что после этого она уже не сможет не любить его. 23 В Закарпатье по возвращении с венчания молодая целовала под сердце свекровь, а свекровь — молодую, чтобы они жили в любви друг к другу. 24

С поцелуем передавалась и сексуальная энергия, стимулировалось плодородие и усиленный рост. На Брянщине во время первого выгона скота женщины целовали пастуха, «который пасет коров, чтобы коровы гуляли». 25
52

Поцелуй — обычный способ выражения приязни гостю. В средневековой Европе существовал обычай, чтобы всякого гостя приветствовали поцелуем жена, дочери и другие родственницы хозяина. 26 В России он удержался и позднее, в XVI — XVII вв., и вызывал уже удивление иностранцев. По словам А. Олеария, поцелуйный обряд — величайший знак почета и дружбы, оказываемый русскими гостю. После угощения хозяин велит своей жене, пышно одетой, выйти к гостю и, пригубив чарку водки, собственноручно подать ему. Иногда — в знак особого расположения — гостю разрешается поцеловать хозяйку в уста. 2 ' В середине XVII в. поцелуйный обряд представлял собой довольно сложное действо, включавшее взаимный обмен поклонами, а также питье вина «друг к другу». Вот как описывает его Г. Котошихин: «Обычай же таковой есть: перед обедом велят выходити к гостем челом ударить женам своим. И как те их жены к гостем придут и станут в палате или в избе, где гостем обедать в большом месте, а гости станут у дверей, и кланяются жены их гостем малым обычаем, а гости женам их кланяются все в землю; и потом господин дому бьет челом гостем и кланяется в землю ж, чтобы гости жену его изволили целовать, и наперед, по прошению гостей, целует свою жену, потом гости един по единому кланяются женам их в землю ж, и пришед целуют, и поцеловав отшед, потому ж кланяются в землю, а та, кого целуют, кланяется гостем малым обычаем; и потом того господина жена учнет подносити гостем по чарке вина двойного или тройного, с зельи... и тот господин учнет бити челом гостем и кланяется в землю ж, сколько тех гостей ни будет, всякому по поклону, чтоб они изволили у жены его пити вино; и по прошению тех гостей, господин прикажет пити наперед вино жене своей, потом пьет сам, и подносят гостем, и гости перед питием вина и выпив отдав чарку назад, кланяются в землю ж».

По-видимому, предполагалось, что и в этом случае поцелуй имеет исключительно символическое значение и в целом асексуален. Павел Алеппский рассказывал о том, в какое смущение привела его необходимость поцеловать жену воеводы (дело происходило в пасхальное воскресенье): «Со стыдом и с большим принуждением подошел я и поцеловал ее в уста, говоря „Христос воскресе"; я был словно лишенный зрения и разума, ибо никогда ничего подобного не видел. Нам рассказывали, но я не верил, что не только в этот день Пасхи, но и когда
53

угощают у себя постороннего человека, то приводят к нему свою жену, чтобы они и все присутствующие поцеловали ее в уста, причем муж ее спокойно смотрит на это, и никто не может ее не поцеловать, а то выгонят из дому».

Судя по материалам XVI — XVII вв., этикетный поцелуй тоже имел ритуальный характер и не был первоначально повседневным явлением. Во всяком случае трудно по-дру гому объяснить сообщение П. Кампани (1582 г.) о том, что обычая обмениваться поцелуями у русских вообще нет. 30 Ранее (1510— 1520-е годы) С. Герберштейн указы вал, что поцелуи входили в церемониал приема послов. 31 Позднее Маржерет (начало XVII в.) и Рейтенфельс (1670-е годы) уже писали о поцелуях у русских как о бытовом явлении: «Желая оказать друг другу взаимную дружескую любовь, они целуют друг друга в голову или же прижимают, обнявшись руками, друг друга к груди». 32

Поцелуй приветствия сближается с поцелуем почитания, когда один из партнеров наделяется сакральным статусом или во всяком случае высокой степенью престижности. Если приветственный поцелуй в губы, характерный, например, для славянских народов и грузин, выражает в первую очередь чувство приязни и дружеского единения, то поцелуй рук, плеч или ног является знаком подчинения, почтительности. Целование рук и ног было известно в европейских странах в древности и в средневековье, однако в последние столетия его распространение крайне сузилось, сохранился практически лишь поцелуй руки у священнослужителя и у женщины. Между тем на Востоке, в частности в арабских странах и в Турции, оно было широко распространено еще совсем недавно. В России, как и на Востоке, у тех, кто пользовался особым уважением, целовали руку или даже ногу. Более низкий в социальном плане человек мог поцеловать более высокого также в плечо, а более высокий более низкого — в голову. Ср. с поведением 14—17-летних девочек в сов ременной исправительно-трудовой колонии: «Обделенные лаской, они очень эмоциональны, ранимы, влюбляются друг в друга, в воспитательниц, могут подойти, положить голову на плечо, поцеловать. Характерная деталь — це луют только в плечо или в руку, считают, что ими брезгуют». 33

Своеобразная ситуация складывалась при встрече светского и духовного владыки. По свидетельству Павла
54

Алеппского, царь Алексей Михайлович и патриарх Антиохийский приветствовали друг друга следующим образом: когда царь встал, владыка патриарх благословил его по-московски, на чело, грудь и плечи, и поцеловал, по обычаю, в плечо; царь же поцеловал владыку в голову и облобызал его правую руку. 34

Когда крестьянский ребенок на Украине хотел поце ловать в руку родителей или кого-нибудь из старших, он сначала брал его руку своими руками, а потом целовал ее сверху. Такой поцелуй считался особенно почтительным. 35 При передаче друг другу чарки тоже обменивались поцелуями: равные целовали друг друга в губы, а младший, принимая чарку от старшего, целовал ему руку. 36 У молдаван младший целовал старшего в руку сверху и в ладонь, и подносил два пальца ко лбу в знак глубочайшего почтения. 37 У украинцев Бессарабской губернии приветствие гостя, пришедшего на праздник, обставлялось как сложный церемониал: «...гость обращался к хозяину или хозяйке с особенным приветствием; он поздравляет с праздником, на что отвечается благодарностию, затем целуют друг другу руку, если считают друг друга равными. Если же один из них старше годами или положением в обществе, то целует только младший, а старший благо дарит словом „спасыби". Такая церемония бывает при приветствии со всеми присутствующими гостями, не раз личая иола. Приветствие начинается с самого старшего в этом собрании, который занимает первое место в углу стола, под иконой. От старшего поочередно идет до самого последнего (знакомство или незнакомство в этом случае не имеет значения). Если стол мешает здравствующим поцеловать друг другу руку, то в таком разе ограничиваются подачею лишь руки, а потом оба целуют свою собственную руку (два пальца: указательный и крайний — соседний) и, поцеловав, прикладывают еще ко лбу». 38

В дипломатическом церемониале важную роль играло целование государевой руки. Как правило, послам предлагалось «быть у руки», а уже потом произносить официальные речи, хотя «русские послы за границей отказывались целовать руку принимавшего их монарха ранее произнесения титула царя». 39 Возможность поцеловать государеву руку рассматривалась как честь, причем послы нехристианских государей, турки и татары, были ее лишены. Милость, жалованная послам, объявлялась речью; руку государя поддерживал один из бояр. По
55

описанию А. Олеария, «его царское величество сделал знак государственному канцлеру и велел сказать послам, что он жалует их — позволяет поцеловать ему руку. Когда они, один за другим, стали подходить, его царское величество взял скипетр в левую руку и предлагал каждому, с любезною улыбкою, правую свою руку: ее цело вали, не трогая ее, однако, руками». 40

Как известно, при представлениях римскому папе полагалось целовать ему ногу, причем одни объясняли, что поцелуи относятся к изображению креста на папской туфле, а другие — что это знак преклонения перед самим папой как главой католической церкви. 41 Римский церемо ниал довольствовался простым наклонением «близ ноги», важна была сама идея целования, а не его буквальное исполнение. Если для католиков целование папской туфли было актом совершенно естественным, то в глазах русских людей XVI — XVII вв. оно имело характер признания своего подчиненного положения и напоминало о татаро- монгольском иге. Послам во времена Ивана Грозного и Алексея Михайловича так или иначе приходилось целовать папскую туфлю, но воспринималось это чрезвычайно болезненно и вызывало острые споры. В Петровскую эпоху ситуация кардинально изменилась: боярин Б. П. Шереме тев (1698 г.) и князья Куракины (1707 г.) увидели в целовании папской туфли пустую формальность и с легкостью проделали ее, не видя в этом никакого унижения ни для себя, ни для государя, которого они представляли. 42