Взаимовлияние личности и социальной роли

Хотя в целом поведение каждой личности складывается из от­дельных действий в рамках тех или иных социальных ролей, все же можно сказать, что любая роль, как таковая, существует от­дельно от личности, выполняющей ее. Конечно, любая личность обычно привносит индивидуальное своеобразие в процесс выпол­нения той или иной социальной роли. Ее интересы, установки, убеждения могут проявляться при этом явно или неявно. Порой индивид даже стремится подчеркнуть свою независимость от роли, демонстрируя так называемую ролевую дистанцию. На­пример, официант может своим поведением показывать посети­телям ресторана, что он не только официант, а личность, вынуж­денно занимающаяся данной работой.

Проблема соотношения психических свойств личности и ее ролевого поведения сложна и мало изучена. Мы можем порой на­блюдать непохожие образцы поведения различных людей, вы­ступающих в одинаковой роли. При этом все эти люди могут дос­таточно успешно справляться с данной ролью. Иногда у человека доминируют одни и те же свойства при выполнении различных социальных ролей. В других случаях человек при выполнении какой-либо одной роли будет внешне полной противоположно­стью себе самому в другой роли. Так, человек серьезный и сдер­жанный на работе, среди своих сослуживцев, может оказаться балагуром и весельчаком в компании близких друзей.

Однако не только личность со своими особенностями влияет на особенности выполнения ею той или иной социальной роли, име­ется и обратное влияние роли на личность в целом и, в частности, на ее Я-концепцию. Возьмем, например, человека, занимающего большой государственный пост, окруженного помощниками, сек­ретарями, охраной и постоянно находящегося в центре внимания,

где бы он ни оказался. Постепенно этот человек настолько при­выкает к своему положению, знакам уважения со стороны других людей, что это отражается и на его самовосприятии, неадекватно завышает самооценку.

Вспомните героя повести М. Твена " Принц и нищий" мальчи­ка Тома из бедной семьи, волею случая оказавшегося в роли анг­лийского принца. Писатель хорошо показывает, как бывший ни­щий постепенно привыкал к своему'новому положению, и " коро­левское звание все больше нравилось ему". Том увеличил число слуг при дворе, заказал себе новые наряды и стал содрогаться при мысли о встрече с кем-либо из своих родных, пребывающих в нищете, потому что они могли узнать его.

Есть основания полагать, что продолжительное выполнение индивидом какой-либо роли способствует более яркому проявле­нию одних свойств личности и маскировке других. Это особенно хорошо заметно на примере профессиональных ролей. Имеется ряд отечественных исследований, показывающих, как свойства личности, сформировавшиеся в процессе выполнения ею профес­сиональной роли, становятся чертами характера и начинают про­являться во всех других сферах жизнедеятельности данной лич­ности. Так, К. К. Платонов и K. M. Гуревич употребляют в своих работах такие понятия, как " профессиональный характер" и " профессиональный тип личности", подчеркивая тем самым огромное формирующее влияние профессиональной роли на личность.

Порой высокая степень интернализации профессиональной роли и ее продолжительное выполнение могут приводить к так называемой " профессиональной деформации" личности. Имеют­ся в виду такие случаи, когда профессиональные стереотипы Действий, отношений становятся настолько характерными для человека, что он никак не может и в других социальных ролях выйти за рамки сложившихся стереотипов, перестроить свое по­ведение сообразно изменившимся условиям. Например, бухгал­тер, который систематически составляет, учитывая буквально каждую копейку, бюджет своей семьи. Порой у следователя в такой степени развиваются недоверие к людям и подозритель­ность, что многие окружающие начинают казаться ему потенци­альными преступниками.

Деформирующее влияние профессиональной роли на лич­ность порой наблюдается у педагогов. Так, И. С. Кон отмечает, что выработанная в школе дидактическая, поучающая манера многих учителей нередко проявляется и в сфере их личных отно­шений. Привычка упрощать сложные вещи, чтобы сделать их бо­лее понятными в процессе обучения детей, может порождать прямолинейность, негибкость мышления учителей.

Проблема " профессиональной деформации" не достаточно изучена, хотя представляет значительный интерес и в теоретическом, и в прикладном плане. Исследования этого феномена должны проводиться на стыке социальной и дифференциальной психоло­гии и психологии труда, поскольку закономерно возникает во­прос о соотношении индивидуальных различий работников с их подверженностью " деформирующим" воздействиям профессио­нальной роли.

 Группа через систему ожидаемых образцов поведения, соответствующих каждой роли, определенным образом контролирует деятельность своих членов. В ряде случаев может возникать рассогласование между ожиданиями, которые имеет группа относительно какого-либо ее члена, и его реальным поведением, реальным способом выполнения им своей роли. Для того чтобы эта система ожиданий была как-то определена, в группе существуют еще два чрезвычайно важных образования: групповые нормы и групповые санкции.

Все групповые нормы являются социальными нормами, т. е. представляют собой «установления, модели, эталоны должного, с точки зрения общества в целом и социальных групп и их членов, поведения».

В более узком смысле групповые нормы — это определенные правила, которые выработаны группой, приняты ею и которым должно подчиняться поведение ее членов, чтобы их совместная деятельность была возможна. Нормы выполняют, таким образом, регулятивную функцию по отношению к этой деятельности. Нормы группы связаны с ценностями, так как любые правила могут быть сформулированы только на основании принятия или отвержения каких-то социально значимых явлений.

Ценности каждой группы складываются на основании выработки определенного отношения к социальным явлениям, продиктованного местом данной группы в системе общественных отношений, ее опытом в организации определенной деятельности.

Хотя проблема ценностей в ее полном объеме исследуется в социологии, для социальной психологии крайне важно руководствоваться некоторыми установленными в социологии фактами. Важнейшим из них является различная значимость разного рода ценностей для групповой жизнедеятельности, различное их соотношение с ценностями общества. Когда речь идет об относительно общих и абстрактных понятиях, например о добре, зле, счастье и т. п., то можно сказать, что на этом уровне ценности являются общими для всех общественных групп и что они могут быть рассмотрены как ценности общества. Однако при переходе к оцениванию более конкретных общественных явлений, например, таких, как труд, образование, культура, группы начинают различаться по принимаемым оценкам. Ценности различных социальных групп могут не совпадать между собой, и в этом случае трудно говорить уже о ценностях общества. Специфика отношения к каждой из таких ценностей определяется местом социальной группы в системе общественных отношений. Нормы как правила, регулирующие поведение и деятельность членов группы, естественно, опираются именно на групповые ценности, хотя правила обыденного поведения могут и не нести на себе какой-то особой специфики группы. Нормы группы включают в себя, таким образом, и общезначимые нормы, и специфические, выработанные именно данной группой. Все они, в совокупности, выступают важным фактором регуляции социального поведения, обеспечивая упорядочивание положения различных групп в социальной структуре общества (Бобнева, 1976. С. 145). Конкретность анализа может быть обеспечена только в том случае, когда выявлено соотношение двух этих типов норм в жизнедеятельности каждой группы, причем в конкретном типе общества.

Формальный подход к анализу групповых норм, когда в экспериментальных исследованиях выясняется лишь механизм принятия или отвержения индивидом групповых норм, но не содержание их, определяемое спецификой деятельности, явно недостаточен. Понять взаимоотношения индивида с группой можно только при условии выявления того, какие нормы группы он принимает и какие отвергает, и почему он так поступает. Все это приобретает особое значение, когда возникает рассогласование норм и ценностей группы и общества, когда группа начинает ориентироваться на ценности, не совпадающие с нормами общества.

Важная проблема — это мера принятия норм каждым членом группы: как осуществляется принятие индивидом групповых норм, насколько каждый из них отступает от соблюдения этих норм, как соотносятся социальные и «личностные» нормы. Одна из функций социальных (и в том числе групповых) норм состоит именно в том, что при их посредстве требования общества «адресуются и предъявляются человеку как личности и члену той или иной группы, общности, общества». При этом необходим анализ санкций — механизмов, посредством которых группа «возвращает» своего члена на путь соблюдения норм. Санкции могут быть: поощрительные и запретительные, позитивные и негативные, формальные и неформальные.

Социальные санкции различаются по степени формали­зации. В наиболее стабильных социальных общностях су­ществуют статусные формализованные процедуры, такие, как церемония почета для тех, чья служба считается спо­собствующей общему благополучию, и наказание или из­гнание для тех, чьи действия оцениваются как вредные. Некоторые психологи придают большое значение таким формализованным санкциям, поскольку они способствуют консолидации общности, особенно при наличии внешней угрозы со стороны других социальных групп или инсти­тутов. Данные санкции, без сомнения, сдерживают от­клоняющееся от нормативного поведение человека, но для большинства людей наиболее действенными являются ме­нее формализованные санкции, спонтанные проявления одоб­рения или неодобрения.

До какой степени поведение может быть ограничено стро­гими запрещениями, показывает практика табу. В Полине­зии животные, которые считаются священными, не употреб­ляются в пищу даже тогда, когда люди оказываются перед лицом голодной смерти. Интересна реакция тех, кто непред­намеренно нарушает табу. Так, индеец, случайно съевший запрещенную пищу, может считать это неумышленное пре­ступление причиной своего заболевания много лет спустя.

3. Классификация групп

В истории социальной психологии предпринимались многократные попытки построить классификацию групп. Американский исследователь Юбенк вычленил семь различных принципов, на основании которых строились такие классификации. Эти принципы были самыми разнообразными: уровень культурного развития, тип структуры, задачи и функции, преобладающий тип контактов в группе и др. К этому часто добавлялись и такие основания, как время существования группы, принципы ее формирования, принципы доступности членства в ней и многие другие.

Прежде всего для социальной психологии значимо разделение групп на условные и реальные. Она сосредоточивает свое исследование на реальных группах. Но среди этих реальных существуют и такие, которые преимущественно фигурируют в общепсихологических исследованиях — реальные лабораторные группы. В отличие от них существуют реальные естественные группы. Социально-психологический анализ возможен относительно и той, и другой разновидностей реальных групп, однако наибольшее значение имеют реальные естественные группы, выделенные в социологическом анализе. В свою очередь эти естественные группы подразделяются на так называемые «большие» и «малые» группы. Малые группы — обжитое поле социальной психологии. Что же касается больших групп, то вопрос об их исследовании значительно сложнее и требует особого рассмотрения. Важно подчеркнуть, что эти большие группы также представлены в социальной психологии неравноценно: одни из них имеют солидную традицию исследования (это по преимуществу большие, неорганизованные, стихийно возникшие группы, сам термин «группа» по отношению к которым весьма условен), другие же — организованные, длительно существующие группы, — подобно классам, нациям, значительно слабее представлены в социальной психологии в качестве объекта исследования. Весь смысл предшествующих рассуждений о предмете социальной психологии требует включения и этих групп в сферу анализа. Точно так же малые группы могут быть подразделены на две разновидности: становящиеся группы, уже заданные внешними социальными требованиями, но еще не сплоченные совместной деятельностью в полном смысле этого слова, и группы более высокого уровня развития, уже сложившиеся.