* 50 лет Вооруженных сил СССР. М., Воениздат, 1968, стр. 209.

* 50 лет Вооруженных сил СССР. М., Воениздат, 1968, стр. 209.

тиллерийских частей из лагерей в состав своих соединений и приведении войск в боевую готовность. К сожалению, этот приказ артиллеристы, как и остальные войска окру­га, не успели выполнить*.

В период с 16 по 20 июня 1941 года я находился на Игнатопольском полигоне, имея задание осуществлять контроль за боевой подготовкой артиллерийских частей и оказывать помощь командирам в организации и прове­дении боевых артиллерийских стрельб.

20 июня в штаб лагерного сбора поступило несколько противоречивых распоряжений штаба округа. Предлага­лось, например, то вывести из лагерей все артиллерийские части и рассредоточить в лесах, то оставить на своих местах. И так не один раз в течение дня. Такая неразбе­риха, естественно, вызвала нервозность. Начальник лагер­ного сбора и командиры частей терялись в догадках, не зная, какое принять решение. А в ночь на 21 июня я был срочно отозван в свое управление в округ, что совсем не увязывалось с первоначальными планами. Все это вызы­вало тревогу.

По дороге в Киев узнал, что вместо генерала Яковлева на должность начальника артиллерии округа назначен и уже прибыл генерал М. А. Парсегов. Хотя новый наш начальник был тогда достаточно известным артиллери­стом, его назначение я воспринял без энтузиазма. Все мы очень любили и глубоко уважали Н. Д. Яковлева и не могли примириться с мыслью, что лишаемся такого замечательного руководителя.

Утром 21 июня я прибыл в Киев и с вокзала, не за­ходя домой, направился в штаб округа. Первым, кого увидел там, был генерал Михаил Артемьевич Парсегов, который ждал меня.

Мне тогда уже было известно, что он — один из не­многих высших артиллерийских начальников — имеет опыт руководства боевыми действиями артиллерии в мас­штабе армии, фронта. Во время советско-финляндского конфликта генерал Парсегов был сначала начальником артиллерии 7-й армии, а позднее — начальником артилле­рии Северо-Западного фронта. За руководство боевыми действиями артиллерии в 1939—1940 годах он был удо-

* См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941— 1945. Краткая история. Изд. 2-е. М., Воениздат, 1970, стр. 60.

стоен высшей награды Родины — звания Героя Совет­ского Союза.

Через два часа после встречи мы выехали на автома­шине в город Тернополь, где, как сообщил Михаил Ар­темьевич, предполагались учения штаба округа со шта­бами армий и войсками.

По дороге, у Новоград-Волынского, наше внимание привлекла оживленная толпа в стороне от шоссе. Когда остановили машину, пробегавший мимо вихрастый маль­чишка восхищенно крикнул: «Дяденьки, там немцев пой­мали! » Мы решили узнать, что произошло. Увидев гене­рала, какой-то степенный мужчина сообщил, что задер­жали немецких летчиков, которые на самолете Ме-109 нарушили воздушную границу нашей Родины. Советские истребители вынудили их совершить посадку. Нашлись люди, умеющие говорить по-немецки, и генерал Парсегов решил допросить пленных.

Мне, как разведчику, впоследствии не раз приходилось допрашивать пленных солдат, офицеров и генералов, но таких наглецов, каких увидел под Новоград-Волынским, больше не встречал.

На закате мы добрались до Тернополя, и я пошел в свое управление.

На город опустился чудесный теплый вечер. По улицам бродили гуляющие. Слышался смех, где-то звучала му­зыка. В парке танцевала молодежь. А на сердце у меня было неспокойно.

Здания военного городка были подготовлены для раз­мещения штабов 5-й и 6-й армий на время учения. Про­быв в военном городке до самой ночи, я отправился спать. Это была последняя мирная ночь.

ТРУДНАЯ ПОРА

Р

анним утром меня поднял с постели гро­хот разрывов. Выбежал на улицу. Там тво­рилось что-то невообразимое. Рыдающие женщины, дети, старики и старухи — кто с пожитками за плечами, кто с тачками, кто с тележками, — бросив обжитые дома, группами и в одиночку покидали город.

Управление начальника артиллерии, которое я нашел с большим трудом, к тому времени было размещено на полевом командном пункте штаба округа.

2 Г. С. Надысев

Заместитель начальника артиллерии округа полков­ник Н. Н. Гаврилов сообщил мне, что округ преобразо­ван в Юго-Западный фронт. В его составе — 5, 6, 12 и 26-я армии. Управление начальника артиллерии реорга­низовано. Создан штаб артиллерии с оперативным и раз­ведывательным отделами. Начальником оперативного от­дела назначен полковник М. П. Дорошков, начальником разведывательного — я. Кроме того, в управление вошли зенитный отдел и отдел артиллерийского снабжения.

Как мне стало известно, еще вечером 21 июня полков­ник Гаврилов и генерал И. И. Волкотрубенко детально проинформировали генерала Парсегова о составе артил­лерии округа, ее подготовке, дислокации армий и соеди­нений, о дислокации и количестве в округе артиллерий­ских частей РГК, об обеспеченности войск боеприпасами и вооружением, о размещении складов с боеприпасами и баз с вооружением. Это помогло ему уверенно руководить артиллерией фронта и обеспечивать войска боеприпасами и вооружением.

Генерал Иван Иванович Волкотрубенко являлся на­чальником артиллерийского снабжения. На него можно было смело положиться во всем. Это был скромный и неутомимый в работе человек, внимательный и чуткий товарищ. Мне он не раз помогал советами.

Николая Николаевича Гаврилова, возглавившего штаб артиллерии фронта, я знал еще в 1925—1926 годах. Мы вместе учились в Киевской объединенной военной школе, в которую он пришел с должности командира батареи. В школе Гаврилов был старшиной батареи, пользовался большим уважением за решительный характер и объек­тивность по отношению к слушателям. Хороший организа­тор, он прекрасно знал тактику и стрельбу артиллерии.

Штаб артиллерии фронта был сформирован из отдела боевой подготовки управления начальника артиллерии. В отдел подобрали офицеров, хорошо знающих тактику и стрельбу наземной артиллерии. Но в мирное время отдел боевой подготовки не был достаточно слажен и не годился для того, чтобы действовать в качестве штаба ар­тиллерии фронта.

День 22 июня самый длинный в году, но он прошел незаметно, в тревоге и хлопотах. Офицеры рыли окопы, получали для управления автомашины, карты, ходили на

узел связи штаба фронта за данными об оперативной об­становке, получаемыми от армий.

Полковник Гаврилов был озабочен положением артил­лерийских полков РГК, которые развертывались в запад­ных областях Украины. Почти всех офицеров штаба с ут­ра 23 июня он выслал в пункты дислокации этих полков с задачей вывести их из-под удара подходивших фашист­ских войск в глубь Украины — для последующего дефор­мирования. Но вывели мы далеко не все части. Артил­лерийские полки, вооруженные орудиями 152-миллимет­рового калибра, имели тихоходные трактора ЧТЗ-60 и ЧТЗ-65, а орудия 203-миллиметрового калибра на гусенич­ных лафетах (по своим конструктивным данным) могли двигаться со скоростью не выше пяти километров в час.

Вероломное нападение, фашистских орд поставило вой­ска Юго-Западного фронта, как и всю Красную Армию, в тяжелое положение. Предполье охранялось слабыми силами пограничных войск и отдельными частями стрел­ковых дивизий округа.

Удары неприятеля первыми приняли на себя погранич­ники. Они проявили необычайную стойкость и героизм, отражая яростные атаки. Верные сыны Советской Роди­ны — бойцы 9-й заставы лейтенанта Н. С. Слюсарева из 92-го пограничного отряда в районе Радымно и 13-й за­ставы лейтенанта А. В. Лопатина из 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда дрались с врагом до по­следнего дыхания *.

Подлинный героизм проявили воины 99-й стрелковой дивизии, оборонявшей Перемышль, который несколько раз переходил из рук в руки. В боях за город исключитель­ную роль в отражении вражеских атак сыграли артилле­ристы этой дивизии под командованием начальника артил­лерии полковника И. Д. Романова. Они, как и пехотинцы, стояли насмерть и ушли из города только по приказу командования, когда создалась угроза окружения.

До войны мне неоднократно приходилось встречаться с И. Д. Романовым на артиллерийских состязаниях, где он много раз выходил победителем. Благодаря его воен­ной культуре и большим знаниям артиллерия 99-й стрел-

* См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941— 1945. Краткая история, стр. 60.

2*

ковой дивизии отличалась высоким уровнем боевой и политической подготовки.

С первых дней войны героически сражалась с превос­ходящими силами фашистских войск 197-я Киевская стрелковая дивизия. Обескровленная в сорокадневных боях, она 5 августа в районе Подвысокого попала в окру­жение вместе с другими соединениями 6-й армии. В тя­желых боях дивизия нанесла серьезный урон врагу. После одной из контратак большая часть личного состава все же вырвалась из кольца и присоединилась к войскам фронта.

В трудном положении оказались многие артиллерий­ские полки, возвращавшиеся к своим соединениям из ла­герей и с полигонов. Они долго не могли отыскать свои дивизии и установить с ними связь. Так, например, 229-й тяжелый артиллерийский полк 6-го стрелкового корпуса, поднятый по тревоге на Львовском полигоне, выступил на фронт, когда война уже началась. По плану полк дол­жен был поддерживать части 153-й стрелковой дивизии. Один батальон этой дивизии командир полка Ф. Я. Ви­нарский нашел только к четырнадцати часам. Связь же с начальником артиллерии корпуса полковником С. С. Ва­ренцовым он установил лишь на четвертые сутки в Яво­рове...

Гаубичный артиллерийский полк 153-й стрелковой ди­визии 6-го стрелкового корпуса, оставшийся без средств тяги, был использован в качестве пехоты.

Не буду подробно описывать сражения войск Юго-За­падного фронта. Они хорошо показаны в литературе. Хочу только сказать, что войска Юго-Западного фронта успеш­но громили врага и замысел немецкого командования о стремительном продвижении на львовском направлении был сорван. 41-я стрелковая дивизия генерала Г. Н. Ми­кушева совместно с пограничниками 91-го погранотряда самоотверженно сражалась в районе Равы-Русской. 23 ию­ня эта дивизия контратаковала противника и отбросила его за государственную границу на 3 километра. Раву-Русскую она оставила лишь по приказу командующего 6-й армией *.

* См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941— 1945. Краткая история, стр. 63—64.

Командование фронта принимало решительные меры, противодействуя наступлению немцев па киевском на­правлении. 23 июня командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос ввел для контрудара 8, 9, 15 и 19-й ме­ханизированные корпуса. Более десяти дней в треуголь­нике Луцк — Дубно — Ровно шло гигантское сражение танковых и механизированных войск. В результате тан­ковая группа генерала фон Клейста, рвавшаяся к Киеву, понесла огромные потери и была задержана на длитель­ное время. В этих боях наши танки Т-34 и KB показали свое полное превосходство над машинами гитлеровцев. Огонь немецкой противотанковой артиллерии по Т-34 был малоэффективен. Но этих танков в первые месяцы войны у нас, к сожалению, было немного.

Позднее, когда штабы артиллерии фронта и армий научились обеспечивать в артиллерийском отношении ввод танковых армий в прорыв, а механизированных и танко­вых корпусов в бой, я не раз задавал себе вопрос: можно ли было обеспечить подготовленным массированным огнем артиллерии четыре механизированных корпуса, вводимых во встречное сражение в районе Луцк, Дубно, Ровно? И пришел к выводу, что нельзя. Не потому, что не хва­тало артиллерии: артиллерийские полки стрелковых ди­визий, корпусов, армий и РГК еще сохраняли свою бое­способность. Все дело в том, что обстановка на фронте была крайне неясной. Положение войск 5-й и 6-й армий и механизированных корпусов менялось каждый час. Не­возможно было установить ни рубежей ввода, ни момента ввода их в сражение. Связь с войсками была неустойчи­вой. В этих условиях начальники артиллерии фронта и армий не смогли бы сосредоточить артиллерию в нуж­ных районах и поставить перед ней конкретную задачу. Вот почему в обеспечении механизированных корпусов приняли участие лишь их штатная артиллерия и артил­лерия стрелковых дивизий и корпусов, в полосах которых действовали мехкорпуса.

Вновь сформированные незадолго до войны мощные противотанковые бригады — 1-я под командованием гене­рала (впоследствии Маршала Советского Союза) К. С. Мо­скаленко и 5-я под командованием полковника А. А. Гу-сакова — в боях с танками Клейста на киевском направ­лении показали пример мастерства и высокого мужества. Однако противник имел подавляющее превосходство в си-

лах и продолжал наступление. 7 июля пал Бердичев, 9-го — Житомир. К середине июля немецким моторизо­ванным частям удалось прорваться к Киеву. Но захватить город с ходу они не смогли. Активными действиями се­вернее и южнее Киева командование Юго-Западного фронта сковало основные силы гитлеровцев, замедлило их продвижение.

Что же представлял собой штаб артиллерии фронта в то тяжелое для нас время? В его составе в начале войны было всего восемь человек, включая начальника. При та­кой малочисленности штабу трудно было стать подлинным органом управления артиллерией фронта. К тому же у начальника артиллерии фронта не было своих средств свя­зи, и мы вынуждены были пользоваться общевойсковой связью штаба фронта, которая из-за быстро меняющейся обстановки была неустойчивой. Для получения данных об оперативной обстановке приходилось постоянно обра­щаться в оперативный и разведывательный отделы. Но и там не всегда можно было получить достаточно полные и достоверные данные — они очень быстро устаревали.

В таких условиях пришлось действовать штабу ар­тиллерии фронта с первых дней войны. Если к тому же вспомнить, что толком мы не представляли тогда всех своих функций, а офицеры штаба не были достаточно подготовлены к многообразной штабной службе, то кар­тина станет достаточно полной.

Мне трудно подробно описать работу офицеров опера­тивного отдела штаба артиллерии. Тогда я был развед­чиком, но мне приходилось часто сталкиваться с опера­тивным отделом, беседовать с его офицерами. И могу сказать, что деятельность этого ведущего отдела в началь­ный период войны носила канцелярский характер. Офи­церы редко выезжали в войска и более всего были заняты составлением сводок, донесений, ведением карт обста­новки.

Да и работа разведывательного отдела штаба артил­лерии сводилась к редким указаниям штабам артиллерии армий по усилению артиллерийской разведки тех или иных районов или направлений. Основу артиллерийской разведки в начальный период войны составляла визуаль­ная и оптическая разведка батарей, дивизионов и полков. Фотограмметрическая, топографическая и звуковая раз­ведка имелась лишь в разведывательных дивизионах кор-

пусных артиллерийских полков, и то не во всех. Разве­дывательные дивизионы вели разведку «на себя», их дан­ные использовались корпусными артиллерийскими полками.

В зависимости от характера местности артиллерийская разведка велась на глубину не более 4—6 километров.

Штабы артиллерии фронта и армий в этот период не имели в своем распоряжении отдельных разведыватель­ных артиллерийских дивизионов, корректировочно-разве­дывательной авиации и других специальных средств. Вся артиллерийская разведка велась в интересах боевых дей­ствий батарей, дивизионов и, в лучшем случае, для орга­низации сосредоточенного огня нескольких дивизионов. Значительно улучшились условия ведения артиллерийской разведки, когда положение на фронте несколько стаби­лизировалось, но и тогда она была ограничена в дальности и полноте.

Взаимодействие между штабом артиллерии и оператив­ным и разведывательным отделами штаба фронта в этот период не выходило за рамки обмена информацией о по­ложении войск, артиллерии, ее состоянии, а также обмена данными разведки. Мы только начинали приобретать опыт работы над оперативными документами в условиях вой­ны (ведение рабочих и отчетных карт, составление сводок и донесений). Явно недостаточной была связь с другими управлениями и отделами полевого управления фронта.

Начальник штаба артиллерии полковник Гаврилов большую часть времени находился в штабе. Он руководил работой отделов, докладывал начальнику штаба фронта о положении артиллерии, следил, чтобы отдел артилле­рийского снабжения своевременно обеспечивал войска бое­припасами и вооружением.

С выходом противника к реке Ирпень, в 15 километ­рах западнее Киева, наш фронт нанес гитлеровцам силь­ные контрудары, в обеспечении которых большую роль сыграла артиллерия. В результате фашистские войска по­несли большие потери и были остановлены на значитель­ное время.

Осенью 1941 года действия артиллерии были настоль­ко децентрализованы, что ее организация в крупных мас­сах стала совершенно невозможной. Под ударами сильных танковых групп и авиации неприятеля дробились соеди­нения войск фронта, артиллерия действовала больше от-

дельными батареями и дивизионами непосредственно в боевых порядках войск, часто нарушались связь и управ­ление войсками в армиях и даже во фронте. Многие артиллерийские полки, попадая в окружение, выходили из боя без материальной части. Больше всего теряли технику армейские и корпусные полки, а также части резерва Главного Командования, имевшие слабую маневренность. Положение войск на фронте нередко было весьма неяс­ным. Поэтому мне с майорами В. Н. Петуховым и А. Ф. Ворониным по поручению начальника артиллерии фронта не раз приходилось уточнять его, добираясь до передовых частей.

В 1941 году разведывательный отдел иногда решал и не совсем обычные задачи. Помню, в июле 1941 года штаб фронта, находясь в Броварах, решил создать ложную группировку артиллерии в районе города Малин, в 120 ки­лометрах северо-западнее Киева. Цель — оперативная маскировка замысла командования. Разведотдел штаба ар­тиллерии, которому была поручена эта задача, горячо взялся за ее выполнение. Разработали детальный план создания ложного района на площади примерно 2400 квад­ратных километров. План был одобрен. Изготовление бутафорских орудий, пулеметов, минометов и танков было возложено на 45-й запасный артиллерийский полк, кото­рый к этому времени был сформирован и находился в городе Остер Черниговской области. Нашлись там плот­ники, слесари, монтажники. Работали день и ночь.

Изготовлением бутафории для оборудования позиции, окопов, маскировки целей и их имитации руководил под­полковник А. П. Калениченко, бывший начальник Львов­ского артиллерийского полигона.

В нужные моменты ложный район «жил»: подрыва­лись шашки около орудий и минометов, трещали пулеме­ты и автоматы. Офицеры разведотдела штаба артиллерии контролировали ход выполнения разработанного плана и «огневую» деятельность ложного района, который при­влек-таки внимание вражеской авиации. Фашистские самолеты то и дело летали над районом, где была создана «сильная артиллерийская группировка» Юго-Западного фронта.

Труд не был напрасным. Немцы сосредоточили против ложного района большие силы, проводили артиллерий­скую и авиационную подготовку наступления и наконец

атаковали его. При подходе к ложному району противник встречал настоящий орудийный и пулеметный огонь ото­шедших туда наших частей. Это помогало вводить гит­леровцев в заблуждение.

Военный совет фронта, высоко оценив выполнение сложной задачи оперативной маскировки, объявил благо­дарность Александру Панкратьевичу Калениченко и все­му личному составу имитационной команды.

Несколько позднее, при подходе вражеских войск к Днепру, эти же исполнители создали второй ложный рай­он — на участке Кальное, Рудяки, севернее города Ржи­щев. Противник и здесь был обманут.

В конце августа 1941 года произошло знаменательное событие: на фронт впервые прибыла батарея реактивных минометов М-13 — знаменитые «катюши». Начальник ар­тиллерии генерал Парсегов поручил мне участвовать во вводе в бой нового оружия и в выработке тактики его боевого применения.

Предварительно я ознакомился с батареей и побеседо­вал с личным составом.

Проведя тщательную рекогносцировку огневых и вы­жидательных позиций и получив в разведывательном отделе штаба фронта сведения о выходе фашистских войск к Десне и сосредоточении их крупных сил на участ­ке Остер, Чернигов, батарея 28 августа вышла на выжи­дательную позицию.

Чтобы обеспечить безопасность батареи, огневая по­зиция была выбрана на участке 3-го воздушнодесантного корпуса, в одном километре от Десны, против села Оку­ниново. Мы с командиром корпуса генералом В. А. Глазу­новым заняли наблюдательный пункт на берегу реки.

В это время к селу подошла крупная немецкая мото­ризованная часть: задымили кухни, солдаты бросились по дворам ловить кур, послышался плач женщин, раздалась стрельба.

Командир корпуса решил, что огневой удар следует на­нести теперь же, не дожидаясь, когда противник начнет активные действия. Останавливала только мысль о судьбе жителей деревни, которые тоже могли стать жертвами нашего огня.

И тут, будто прочитав мысли командира корпуса, чуть ли не вся немецкая часть высыпала на берег, чтобы иску­паться и отдохнуть после утомительного марша. Такой

случай нельзя было упускать, и командир корпуса при­казал мне действовать. Я подал сигнал вывести батарею на огневую позицию. После быстрой, но тщательной под­готовки данных для стрельбы «катюши» дали залп. Сна­ряды точно накрыли группу купавшихся и отдыхавших на берегу вражеских солдат и офицеров. Поднялась паника. На берег, истошно вопя, выскочили несколько оставших­ся в живых гитлеровцев. Крупная воинская часть, еще не успев вступить в бой, фактически перестала существовать. Это был огромный успех, а по тем временам — особенно.

Все, кто находился на наблюдательном пункте, были потрясены картиной происходящего и силой залпа. Ведь такое нам довелось увидеть впервые. Сначала над огневой позицией поднялось большое облако дыма, смешанного с землей, а затем с непривычным слуху шипением в сторо­ну противника понеслись продолговатые темные стрелы мин с языком пламени на хвосте. В считанные секунды десятки разрывов покрыли значительную площадь, на которой еще минуту назад беспечно прохлаждались вра­жеские солдаты.

Впоследствии пленные с ужасом рассказывали, что они пережили, неожиданно попав под огонь неизвест­ного страшного оружия.

Так мы стали свидетелями первого залпа легендар­ных «катюш» на нашем фронте.

Ободренный успехом огневого удара батареи, я решил дать второй залп, перенеся огонь на соседний участок, где было замечено сосредоточение значительного количе­ства немецкой пехоты и танков. Генерал Глазунов одоб­рил это решение.

Через 20 минут дали второй залп, эффект был тот же.

Генерал Глазунов, глядя на обезумевших от страха гитлеровцев, в восторге повторял:

— Вот это дали так дали!

После второго залпа на огневую позицию налетели истребители Ме-109, но опоздали. Батарея находилась уже далеко. Вот тут-то я понял, почему инструкцией запре­щено производить с одной и той же позиции два залпа. Это было правильно для начального периода войны, когда превосходство в воздухе имели немцы. При выстрелах, особенно в сухую погоду да еще если огневая позиция расположена на пахоте или посевах, столбы пыли подни­маются над ней на высоту до 100 метров, резко демаски-

руя батарею. На наше счастье, летчики запоздали с выле­том. Два батарейных залпа М-13 сделали то, чего не смог­ли бы сделать за это время два артиллерийских дивизиона 122-миллиметровых гаубиц.

Как потом показали пленные, взятые на участке 3-го воздушнодесантного корпуса, от этих залпов — от разры­вов 128 мощных снарядов — немцы понесли большие по­тери. Высокая результативность нового советского оружия поразила гитлеровцев.

Я же получил, и заслуженно, изрядный нагоняй за второй залп с одной и той же позиции. Но победителей, как известно, не судят... Зато, когда несколько позднее мне пришлось вводить в бой в районе станции Жихорь Киевской области другую батарею реактивной артилле­рии — М-8, я действовал уже осмотрительнее.

Ракеты, созданные еще в глубокой древности русскими умельцами, мастерами-фейерверкерами, и не получившие своего развития, были воссозданы спустя три столетня советскими конструкторами. «Катюши» стали грозным оружием на полях сражений Великой Отечественной войны.

Первые месяцы войны многому научили офицеров на­шего штаба. Каждый прожитый на фронте день помогал не только определить свое место в происходящих собы­тиях, но и понять многочисленные обязанности штабного офицера. Постепенно налаживались контакты с офице­рами основных отделов штаба фронта, осваивались содер­жание и техника оформления важнейших оперативных документов и многое другое. Но сказывалась малочис­ленность штаба, по-прежнему мы испытывали острейшую нужду в средствах связи и разведки.

Большой заботой начальника артиллерии фронта было восстановление боеспособности артиллерийских частей РВГК, которые за прошедшие месяцы войны понесли большие потери как в людях, так и в боевой технике. И как только фронт в районе Киева несколько стабилизи­ровался, были приняты энергичные меры для решения этой важнейшей задачи.

В труднейших условиях первого военного лета 45-й запасный артиллерийский полк подготовил несколь­ко тысяч артиллеристов различных специальностей, сфор-

мировал так называемые маршевые батареи, которые за­тем отправлялись в артполки, понесшие наибольшие по­тери. Всем этим тоже занимался штаб артиллерии фронта.

В ОКРУЖЕНИИ

сентября офицер отдела укомплектования управления начальника артиллерии под­полковник В. И. Калиновский был послан с поручением в 45-й запасный артиллерийский полк, ко­торый, по нашим предположениям, находился за рекой Псел. На другой день он вернулся и доложил, что в тылу фронта на восточном берегу реки Сула обнаружен про­тивник. Попытки переправиться за Сулу в разных местах успеха не имели: всюду были немцы, и мы, видимо, ока­зались в окружении. Этот факт поразил и ужаснул нас, но мы тогда еще не представляли себе всей тяжести по­ложения Юго-Западного фронта.

В оперативном и разведывательном отделах штаба фронта выяснить ничего не удалось. А положение действи­тельно было катастрофическим. В этом убедили последую­щие действия неприятеля.

Перед наступлением немецкая авиация нанесла ряд массированных ударов по нашим войскам и тылам. Креп­ко досталось и штабу фронта в Прилуках. Бомбы попали в районы расположения оперативного и разведыватель­ного отделов штаба фронта. Появились первые жертвы.

Накануне налета авиации над расположением штаба долго летал разведчик, «костыль», как его называли. Мы еще тогда предположили, что он обнаружил штаб: уж очень настойчиво кружил он над нами. Да и как можно было не обнаружить? Штаб фронта не сумел располо­житься скрытно. Не было должного порядка. Машины подъезжали к нему со всех сторон. Люди ходили как им вздумается. Пунктов остановок машин не было. Всюду — полосатые шлагбаумы, дорожки в центре посыпаны пе­ском.

Забегая вперед, скажу, что с конца 1942 года, когда начальником штаба фронта стал генерал М. С. Малинин, наш штаб больше ни разу до конца войны не подвергся налетам вражеской авиации.

Когда войска и штаб фронта оказались в окружении, мы склонны были обвинять командующего фронтом гене-

рала М. П. Кирпоноса в близорукости. И только много лет спустя стало известно, как мы ошибались.

В августе противник неоднократно пытался овладеть Киевом и форсировать Днепр в полосе нашего фронта, но безуспешно. Видя это, немецко-фашистское командование решило сосредоточить значительные силы против левого крыла соседнего с нами Брянского фронта и на левом крыле нашего фронта, в районе Кременчуга, а затем уда­рами с севера и юга в направлении на Лохвицы окружить главные силы Юго-Западного фронта.

8 августа фашистские войска на севере перешли в на­ступление в направлениях на Гомель и Стародуб, угро­жая правому крылу Юго-Западного фронта. Ставка при­казала командующему Брянским фронтом нанести флан­говый удар по 2-й танковой группе Гудериана, рвавшейся на юг. Попытка Брянского фронта разгромить танковую группу успеха не имела. Предотвратить выход противника в тыл войскам Юго-Западного фронта не удалось. В со­здавшихся условиях главнокомандование Юго-Западного направления пришло к заключению, что назревшая ката­строфа не может быть предотвращена собственными си­лами. Требовались крупные резервы для восстановления сплошного фронта. А их ни главнокомандование направ­ления, ни Ставка выделить не могли. Единственный выход из создавшегося положения заключался в немедленном отводе войск с киевского выступа с целью создания более плотной обороны на одном из тыловых рубежей. Такое предложение было сделано 11 сентября главнокомандую­щим Юго-Западным направлением Маршалом Советского Союза С. М. Буденным. Но И. В. Сталин это предложение не утвердил и приказал удерживать Киев.

7 сентября немецкие войска прорвались к Конотопу и оказались значительно восточнее Днепра. 9 сентября они форсировали Днепр и захватили крупный плацдарм юго-восточнее Кременчуга. В конечном итоге в окружении оказались наши 5, 37, 26-я армии, а также часть сил 21-й и 38-й армий*.

Военный совет провел совещание. По его окончании Николай Николаевич Гаврилов сообщил нам, что штаб фронта оказался в окружении и Военный совет разрешил выходить из окружения группами и даже поодиночке.

* См. Великая Отечественная война Советского Союза 1941— 1945. Краткая история, стр. 90—91.

Вывод из окружения управления начальника артил­лерии фронта взял на себя полковник Гаврилов.

Перед нашим выходом город Городище подвергся же­стокой бомбардировке. Фашистские варвары бомбили каж­дое здание. Когда один из самолетов стал пикировать на дом, у которого находились мы с генералом Волкотрубен-ко, генерал бросился в ближайший окоп, а я кинулся наземь тут же, во дворе. Увидел, как три бомбы — две маленькие и одна побольше — оторвались от самолета и полетели прямо на нас. Успел подумать: конец. Разры­вов бомб не слышал, потерял сознание. Потом до меня донеслись слова генерала Волкотрубенко:

— Вот еще одна жертва...

Мелькнула мысль: все уйдут, а я останусь один и, возможно, попаду в плен. Видимо, эта страшная мысль придала силы, и я зашевелился. Меня откопали. Взмет­нувшейся от разрыва землей меня накрыло, как одеялом. Не засыпанными остались только ноги и голова. В общем, я отделался легкой контузией и через час снова был в строю.

Из горящего города мы вышли под вечер. Направление взяли на село Жданы, где предполагали встретить резерв­ную дивизию. Шли болотами, в одном из них чуть не уто­нул генерал Волкотрубенко. Мы попросили его снять гене­ральскую форму — уж слишком она была заметна, — но Волкотрубенко категорически отказался.

У села Жданы нам посчастливилось встретить какой-то полк, к нему и присоединились. Настроение улучши­лось, но ненадолго. На выходе из села попали под силь­ный минометный и пулеметный огонь. Тут-то и распа­лось наше управление: кое-кто остался с полком, но основная часть людей пошла с полковником Н. Н. Гаври-ловым.

Прежде чем продолжать дальнейший путь, он посове­товался со мной и с подполковником К. П. Казаковым (впоследствии маршал артиллерии), сменившим на долж­ности начальника оперативного отдела полковника До-рошкова. Решили выходить из окружения двумя группа­ми, одну из них поручили возглавить мне. Группа Н. Н. Гаврилова продолжала путь на Лохвицу, я же со своими людьми направился в сторону города Снятии, что в 12—15 километрах южнее Лохвицы.

Так мы и расстались. С Гавриловым пошли подпол-

ковники К. П. Казаков, Н. С. Шендерович, полковник Т. Н. Подольский, майоры И. В. Степанюк, П. Н. Смо­линский и другие. Со мной — политрук 5-й истребительно-противотанковой бригады Гаврин, майоры Волчок, Му­зычук, боец Руденко из отдела артснабжения, 14 погра­ничников и несколько солдат из различных частей.

По дороге в Снятии к нам присоединилось 500— 600 человек. Через Сулу мы благополучно переправились по наплавному мосту, соорудив его из срубленных тут же деревьев, а кое-кто преодолел реку вплавь. Выбравшись на сушу, сделали остановку под прикрытием высокого во­сточного берега. Прежде чем снова тронуться в путь, я разбил отряд на группы, назначил командиров. В отряд мы принимали людей только в военной форме и обяза­тельно с оружием.

Покончив с организационными вопросами, я приказал двигаться на восток. На случай непредвиденных обстоя­тельств местом сбора назначил лес у села Поповка.

Было ясное теплое утро. Я считал, что мы уже выбра­лись из окружения и на пути не встретим противника. Но вскоре понял, что думать так было преждевременно. Нам предстояло пройти еще немало испытаний. Не успели отойти полтора-два километра от реки, как на нас обру­шился минометный огонь из балок и пулеметный огонь с высот. Перебежками упорно продвигались вперед. От­ряд поредел. Мы едва избежали окончательного разгрома.

Через 5—6 километров — новая встреча с противником: натолкнулись на два бронетранспортера, два легких танка и три автомашины с солдатами. К великому счастью, нас разделял довольно глубокий овраг, который не смогли преодолеть вражеские машины. С одной стороны оказался большой отряд командиров и бойцов Красной Армии, во­оруженных автоматами, винтовками и гранатами и пол­ных решимости любой ценой прорваться к своим; с дру­гой — лютые наши враги, ненавистные, наглые, уверенные в своей неуязвимости и полной безнаказанности. В руках у них тоже поблескивали автоматы, а их орудия и пуле­меты были угрожающе направлены в нашу сторону.

И все же никто из нас не почувствовал ни страха, пи отчаяния. Мы были готовы к бою, и разделял нас только овраг шириной в 40—60 метров. Один из немецких офи­церов на чистом русском языке обратился к нам пример­но с такой речью: «Вы окружены. Ваша армия разбита.

Складывайте оружие. Другого выхода у вас нет. Если не выполните это требование, мы всех перебьем из пушек и пулеметов. В случае согласия дадите подписку, что прекращаете сопротивление. Поживете в Германии, а за­тем вернетесь домой к своим семьям. Посоветуйтесь».

Выслушав эту «речь», никто из нас не вымолвил ни слова, никто не сделал и шага вперед, никто не бросил оружия. И я принял единственно правильное, на мой взгляд, решение.

Со мной, как я уже говорил, выходил из окружения майор Волчок, который до войны жил рядом с немецкой колонией где-то в Поволжье и с детства знал немецкий язык. Я попросил его как-нибудь отвлечь гитлеровцев. Волчок завел разговор. За это время мы подготовились к бою. Наш замысел был прост: по моему сигналу (оче­редь из автомата) все открывают огонь по фашистам, а затем прыгают в овраг. Пограничники держат противника под обстрелом, прикрывая отход товарищей.

Как только я дал длинную очередь из автомата по немцам, стоявшим впереди танков, сразу заговорили де­сятки автоматов и винтовок. Огонь обрушился на головы фашистов. Мы тут же попрыгали в овраг. Гитлеровцы рас­терялись, и ответных выстрелов в первые минуты не по­следовало.

Мы долго шли по оврагу, боясь выйти на открытую местность. Не доходя до Сулы, выбрались на дорогу к селу Чесноковка. В полукилометре от села вновь попали под огонь минометов и крупнокалиберных пулеметов. За­легли в противотанковом рву. Понаблюдав, установили, что Чесноковку заняли немцы, а минометы ведут огонь из-за деревни. Посовещались. Майор Волчок должен был с группой бойцов подобраться к минометам с тыла и за­бросать их гранатами. Взрывы гранат послужат сигналом для перехода в атаку. Волчок задачу выполнил, но назад не вернулся. Светлую память об этом храбром офицере я храню до сих пор. Как только прозвучали взрывы, мы атаковали село. Там захватили два орудия противотан­ковой обороны, полевую почту на двух машинах, радио­станцию. Все трофеи тут же уничтожил

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: