Первая крупная работа штаба

И

дея контрнаступления под Сталингра­дом зародилась еще в сентябре 1942 года. В творческом единении во­енные советы трех фронтов — Юго-Западного, Донского, Сталинградского, — Генеральный штаб и Ставка Верхов­ного Главнокомандования выработали гениальный план окружения и разгрома немецких войск в междуречье Вол­ги и Дона, у Сталинграда.

Замысел по идее был как будто прост, но очень сложен по выполнению. На севере войска Юго-Западного и Дон­ского фронтов с плацдармов на реке Дон, в районе Сера­фимович, Клетская, наносили удар в юго-восточном на­правлении на Калач, Советский; войска Сталинградского фронта на юге, из района Сарпинских озер, наносили удар в северо-западном направлении на Советский, Калач. Сходящимися ударами трех фронтов достигалось окруже­ние 6-й и 4-й танковой армий и разгром на флангах груп­пировки итальянских и румынских войск.

Ко времени, когда нужно было исподволь и в полной тайне начинать делать первые наметки и расчеты к пред­стоящей операции, прибыл новый начальник оперативно­го отдела Н. П. Сазонов. Он сразу и очень энергично включился в работу штаба и своего отдела, проявив при этом большую энергию и незаурядные способности. По

всему было видно, что Николай Петрович знающий штаб­ной офицер, имеющий немалый боевой опыт. И это не удивительно, так как 16-я армия, в которой он длительное время возглавлял оперативное отделение штаба артилле­рии, а потом был начальником артиллерии дивизии, дей­ствовала под Москвой на главном направлении. Так что у меня не было причин для недовольства новым сотруд­ником, однако мысль о несправедливой замене Д. Р. Ерма­кова не покидала меня в те дни.

А тут еще произошли события, которые чуть было, и надолго, не испортили мои отношения с В. И. Казаковым. Дело в том, что обычно о замыслах операции первым, как ближайший помощник своего командующего, узнает на­чальник штаба. Под Сталинградом же все поначалу пошло иначе. То ли потому, что для генерала я был человеком новым, то ли потому, что он безгранично доверял Н. П. Сазонову, которого хорошо знал еще по мирному времени, но к предварительному планированию предстоя­щей операции он привлек именно его, а не меня. Из-за этого я некоторое время оставался в неведении относи­тельно тех вопросов, которыми обязан был заниматься. Нетрудно представить, как мне было это неприятно.

К чести В. И. Казакова, он нашел в себе мужество признать, что поступил нехорошо, и впоследствии облек меня таким доверием, благодаря которому мы весьма ус­пешно работали до полного разгрома врага и вместе встре­тили светлый День Победы в Берлине.

В штабе фронта радио и другие средства связи были «заперты» для передач, хоть сколько-нибудь вскрывавших подготовку к операции. За разговорами на узле связи следили дежурные офицеры. Были приняты все меры предосторожности для сохранения тайны.

Донскому фронту предстояло нанести два удара: си­лами 65-й армии с плацдарма у Клетской и 24-й — вдоль левого берега Дона.

Все планирование огня артиллерии и ее боевых дей­ствий в штабе артиллерии было завершено за 20 суток до начала наступления. Штаб артиллерии дал подробнейшие указания командующим артиллерией армий и их штабам (65-й и 24-й) по организации разведки, сосредоточению артиллерии, порядку вывода на огневые позиции вновь прибывающих артиллерийских полков РВГК и по плани­рованию огня.

5*

Еще в январе 1942 года фронты получили директиву Ставки ВГК, в которой говорилось о необходимости пере­хода от практики артиллерийской подготовки к практи­ке артиллерийского наступления. Правильному понима­нию артиллерийского наступления помогли указания генерала Ф. А. Самсонова, который много сделал для широ­кого распространения и правильного понимания этого ме­тода в войсках. Федор Александрович опубликовал в «Артиллерийском журнале» ряд статей, в которых доход­чиво и весьма убедительно раскрыл сущность артиллерий­ского наступления, содержание его периодов и все, что было связано с их организацией и планированием.

В этом была насущная необходимость, так как далеко не все правильно поняли директивное письмо Ставки по этому вопросу. Были случаи, когда термин «артиллерий­ское наступление» воспринимался очень уж прямолиней­но. Мол, раз речь идет об артиллерийском наступлении, значит, должна наступать артиллерия, и все тут. А была и другая крайность. Нашлись такие начальники, которые сочли возможным даже самостоятельно проводить артил­лерийские операции. Жизнь напрочь отмела подобные взгляды, но все это было непросто, и уяснение истинного смысла артиллерийского наступления и освоение нового метода потребовало много времени и больших творческих усилий штабов артиллерии фронтов и армий.

В чем же заключалась сущность артиллерийского на­ступления? В общих чертах она сводилась к следующему. В первую очередь артиллерии предстояло подготовить ата­ку пехоты и танков, иначе говоря, так воздействовать на противника своим огнем, чтобы тот в момент атаки ли­шился способности к сопротивлению. А это означает, что артиллерия должна была разрушить оборонительные со­оружения врага и нанести значительный урон его огневым средствам и живой силе.

Затем, с началом атаки, продолжая держать под огнем орудия и огневые средства противника, наша артиллерия получала задачу поддерживать атаку пехоты и танков огнем и колесами, или, как было принято говорить, рас­чищать им дорогу, уничтожая все препятствия на их пути.

Наконец, после прорыва своими войсками первых пози­ций и выхода в район огневых позиций вражеской ар­тиллерии, начинался бой в глубине, в ходе которого ар-

тиллерия сопровождала своим огнем пехоту и танки, а следовательно, наступала вслед за ними и вместе с ними.

Характер основных задач артиллерии в артиллерий­ском наступлении и обусловил возникновение трех его периодов: артиллерийской подготовки, поддержки атаки и сопровождения пехоты и танков во время боя в глубине. К этому следует добавить, что все три периода должны были составлять единый, непрерывный процесс огневого воздействия на противника до выполнения войсками зада­чи дня.

Решение таких больших и ответственных задач, пре­следовавших весьма решительные цели, было по плечу только очень сильной группировке артиллерии. Именно поэтому в своем директивном письме Ставка требовала сосредоточения к участкам прорыва максимального коли­чества артиллерии и массирования ее огня на решающих направлениях в ходе всего наступления.

Готовясь к предстоящей операции, мы стремились как можно лучше претворить в жизнь новые требования Став­ки, предъявленные артиллерии. Поэтому мы приняли меры, чтобы сосредоточить максимальное количество ар­тиллерии к участкам прорыва. В разработанных нами ука­заниях командующим артиллерией армий подробнейшим образом рассмотрели все основные вопросы планирования огня артиллерии и организации артиллерийского наступ­ления. Для этого мне с начальниками отделов пришлось произвести немало различных расчетов, чтобы правильно распределить артиллерию РВГК между армиями, принять решение о продолжительности и построении артиллерий­ской подготовки, определить расход боеприпасов в раз­личные периоды артиллерийского наступления и многое другое.

В указаниях командующим артиллерией армий пред­лагалось при артиллерийской подготовке в последнем ог­невом налете огонь наложить на первую и вторую тран­шеи обороны противника, а в момент атаки снять его с первой траншеи, оставив на второй. Огневой налет по вра­жеским батареям продолжать и после начала атаки еще не менее трех минут. Эти меры не допускали разрыва огня артиллерии между концом артиллерийской подготовки и началом артиллерийской поддержки. Смена боевых поряд­ков артиллерийских групп планировалась с таким расче­том, чтобы не менее двух третей их массированным огнем

могли отражать контрудары и контратаки противника. В остальных фазах наступления примерно треть групп всегда должна была вести огонь, поддерживая его.

Наученные горьким опытом Харьковской операции, мы предусматривали обеспечение флангов и стыков армий и соединений, а также обязательное наличие артиллерий­ских противотанковых резервов в армиях и стрелковых дивизиях.

Впервые в практике нашего штаба указания довольно четко определяли деление артиллерии на группы: армей­ская группа дальнего действия (ДД) предназначалась для ведения контрбатарейной борьбы, подавления командных пунктов и для массирования огня на решающих направ­лениях; группы поддержки пехоты (ПП) — для подав­ления живой силы и огневых средств противника в поло­сах наступления стрелковых дивизий и полков и, наконец, группы артиллерии разрушения (АР). Указания требо­вали от артиллерии выполнения конкретных задач — по­давления, разрушения, уничтожения всех целей, выявлен­ных и точно установленных к началу артиллерийской подготовки.

Наша группировка артиллерии была далека от совер­шенства, но она предусматривала, чтобы в каждом стрел­ковом, мотострелковом полку была своя артиллерийская группа, способная сломить огнем сопротивление противни­ка на пути движения пехоты и танков. Командир группы поддержки пехоты имел свои средства управления. Объ­единяя несколько дивизионов (полков), он обязан был в бою всегда находиться рядом с командиром стрелкового полка и по его требованию обрушивать огонь по целям, оказывающим сопротивление подразделениям полка. Ко­мандирам дивизионов и батарей надлежало находиться с командирами батальонов и рот и выполнять их заявки.

Как только были приняты окончательные решения по таким важнейшим вопросам, как распределение артилле­рии, организация артиллерийских групп, организация ар­тиллерийской разведки, планирование огня на все перио­ды артиллерийского наступления, нужно было все это отразить в соответствующих оперативных и разведыва­тельных документах.

Вот тут, пожалуй, будет уместно сделать небольшое отступление и хотя бы в общих чертах дать представле­ние о характере и значении основных документов, кото-

рые разрабатывались в отделах штаба артиллерии фронта. Иначе, когда начинают говорить о разработке каких-либо документов, у многих создается представление о штабе как о бумажной и даже несколько бюрократической орга­низации. Скажу сразу: такое мнение глубоко ошибочно.

Итак, несколько слов о документах штаба артиллерии фронта. Начнем с того, что они подразделяются (пусть в какой-то мере условно) на рабочие, отчетные и планиру­ющие (руководящие). К первым относятся такие, кото­рые ведутся повседневно (карта обстановки и боевых по­рядков артиллерии фронта, разведывательная карта, справки о боевом составе, распределении и плотности ар­тиллерии, справки о результатах разведки и др. ). Без этих документов штаб не смог бы управлять подчиненной артиллерией. Отчетные документы занимали, пожалуй, особое место в работе штаба — как по значению, так и по времени, затрачиваемому на их подготовку и исполнение. К ним относятся ежедневные и пятидневные оперативные и разведывательные сводки, ежемесячные отчетные докла­ды о боевой деятельности артиллерии и органов артилле­рийской разведки фронта, сведения о боевом и численном составе артиллерии, отчетные оперативные и разведыва­тельные карты. Все эти обязательные, предусмотренные «табелем срочных донесений» документы регулярно пред­ставлялись в штаб артиллерии Красной Армии. Но неред­ко от нас требовали представления и внеочередных доне­сений, докладов.

В годы войны перечисленные документы позволяли командующему артиллерией Красной Армии и его штабу судить о состоянии артиллерии фронтов, о ее боевом при­менении и о многих других очень важных моментах, принимать меры для всестороннего усиления фронтов ар­тиллерией и ее наиболее целесообразного боевого исполь­зования. Теперь же, в послевоенные годы, все эти сводки, отчеты, карты и пр. дают возможность с большой досто­верностью восстановить события давно минувших лет.

Планирующие и руководящие документы главным об­разом определяли боевую деятельность и всю жизнь ар­тиллерийских частей и соединений фронта. К этим доку­ментам относятся графики артиллерийского наступления, расчеты расхода боеприпасов, указания по боевому при­менению артиллерии, разрабатываемые перед каждой опе­рацией, и многочисленные боевые распоряжения коман-

дующим артиллерией армий и командирам артиллерийских частей и соединений РВГК, связанные с переподчинением артиллерии, ее перегруппировками и многим другим. И каждый из перечисленных документов требовал боль­ших знаний, боевого опыта, а порой и немалого творче­ского труда.

Из всех перечисленных документов более всего нуж­дается в пояснении график артиллерийского наступления. Этот небольшой по формату документ, умещавшийся на листе писчей бумаги, был очень емким по содержанию и являлся чуть ли не основным в группе планирующих документов. Именно он определял продолжительность и построение артиллерийской подготовки, метод и глубину поддержки атаки и сопровождения пехоты и танков во время боя в глубине, а также указывал расход боепри­пасов по периодам артиллерийского наступления.

Говоря об артиллерийской подготовке (ее графике), мы имеем в виду общую ее продолжительность, количе­ство и силу огневых налетов и продолжительность каж­дого из них, наличие в артподготовке периодов разруше­ния и пр. Определение ее продолжительности и построе­ния дело не такое простое, каким казалось во время войны даже некоторым артиллерийским начальникам. Чтобы принять наиболее удачное решение по этому вопросу, нужно было учесть многие моменты, начиная от характе­ра обороны противника и морального состояния его войск и кончая количественным и качественным составом своей артиллерии, а также наличием боеприпасов.

Подготовительный период операции был весьма дли­тельным. Благодаря этому удалось, спланировав боевые действия артиллерии, проконтролировать выполнение всех отданных распоряжений (планирование огня артиллерии в армиях, организацию и ведение разведки и развертыва­ние топографических работ). Поработав в соединениях и частях, офицеры возвращались на командный пункт, а оттуда отправлялись принимать части, прибывающие на фронт, и на контроль маршей. Выполнив это, они снова возвращались в войска для проверки окончательного пла­нирования боевых действий и готовности артиллерии в армиях, дивизиях, полках.

Таким образом, работа офицеров штаба артиллерии фронта в подготовительный период распадалась как бы

на два этапа: один — в штабе, другой — в войсках. И не случайно командующий артиллерией нашего фронта гене­рал Казаков в книге «На переломе» подчеркнул: Пусть никто не думает, что работа штабных офицеров — чисто бумажное дело. Всякие нелестные эпитеты, как-то: «Кан­целярская крыса», «Бумажная душа» и т. п., которыми не раз награждались офицеры штабов в мирное время, а иногда и на фронте, не только оскорбительны, но и не­справедливы. Многие офицеры даже высших артиллерий­ских штабов сложили головы или получили ранения от­нюдь не в тиши штабных хат и землянок... Не боясь пре­увеличения, могу утверждать, что при выполнении зада­ний в войсках от штабных офицеров часто требовались не только большие знания и мужество, но и подлинный героизм. В память о тех, кто, не щадя крови и самой жиз­ни, повседневно выполнял свои нелегкие штабные обязан­ности, я и пишу эти строки *.

Во второй половине октября была расформирована 1-я гвардейская армия. Ее соединения и артиллерийские части РВГК, как и полоса обороны, отошли в другие ар­мии. 63-я и 21-я армии со всеми средствами усиления РВГК были переданы правому соседу — вновь образован­ному Юго-Западному фронту. Одновременно с этим в Дон­ской фронт прибыло большое количество артиллерийских частей РВГК. Боевой состав артиллерии фронта все вре­мя менялся. Если в шести армиях фронта со всеми ча­стями усиления на 1 октября было около трех тысяч орудий, минометов и боевых установок полевой реактив­ной артиллерии, то на 28 октября, когда фронт имел только три армии, их стало более четырех с половиной тысяч.

Помимо указаний по боевому применению артиллерии в операции и графика огня штаб артиллерии отработал карту маршрутов прибывающих на фронт частей, роки­ровки** артчастей из одной армии в другую и сосредото­чения их в полосах армий главных направлений фронта. Это очень важный и солидных размеров документ, требу-

* Казаков В. И. На переломе. Воениздат, 1962, стр. 144—145. ** Р о к и р о в к а — перемещение артиллерийских частей и соединений по фронту.

ющий от офицера хороших знаний маршевых возможно­стей артчастей на различной тяге и множества согласова­ний с оперативным отделом штаба фронта, чтобы пути артчастей не перекрещивались по времени с маршами ча­стей других родов войск. С дорожным отделом надо было уточнить состояние дорог, с отделом военных сообще­ний — время прибытия эшелонов и станции, где разгру­жаются артчасти РВГК, с тылом — вопрос о своевремен­ной подаче частям фуража и горючего. В 1942 году все эти согласования проводились крайне неумело, робко, с «уговорами», нередко приходилось прибегать и к помощи командующего артиллерией или штаба фронта.

Не буду детализировать боевые распоряжения, но оста­новлюсь на важнейших моментах, которые поучительны и сейчас. Вся перегруппировка большого количества ар­тиллерии, а также стрелковых и танковых соединений и частей совершалась только в темное время суток. Дви­жение с исходного или промежуточного пункта начина­лось с наступлением полной темноты, а хвосты колонн убирались с дорог в подготовленные районы не позднее чем за 30 минут до рассвета. Оставшееся время использо­валось на маскировку техники и людей.

Осуществить контроль за движением такого большого количества артиллерии нам оказалось бы не под силу, ес­ли бы не помощь большой группы товарищей из 45-го запасного артиллерийского полка. Контролем были заняты почти все офицеры штаба артиллерии, включая началь­ника. И всех нужно было проинструктировать о порядке работы, рассказать об их правах и обязанностях, каждой группе по карте определить районы действий, а потом про­верить эти группы на месте.

На путях движения колонн были организованы по­движные и неподвижные комендантские посты, которые строго следили за светомаскировкой в колоннах, за вы­полнением графика движения и в необходимых случаях принимали соответствующие меры. Старые, изношенные до предела трактора в некоторых артполках РВГК еле тянули, часто выходили из строя. Ремонтировать их при­ходилось ночью, все нервничали, график движения колонн ломался, требовались новые согласования. Артиллерий­ские полки стрелковых дивизий находились в еще более тяжелых условиях. Прошли дожди, затем ударили моро­зы, на дорогах образовался гололед. Не хватало фуража,

и истощенные лошади падали от усталости. Я наблюдал грустную картину, когда совершал марш 54-й артиллерий­ский полк 27-й гвардейской стрелковой дивизии. Колонна растянулась на десятки километров. Отощавшие лошади не могли сдвинуть орудия, их толкали бойцы. Стоял мо­роз, дул сильный ветер, солдаты крепко промерзли, но упорно продвигались вперед.

Своим чередом шла и повседневная работа в штабе: офицеры писали сводки, донесения, вели рабочие карты, составляли другие документы.

Командующий артиллерией Казаков и я, как развед­чик в прошлом, прекрасно понимали, что от результатов артиллерийской разведки во многом зависит успех бое­вых действий. Поэтому на организацию разведки во всех артиллерийских штабах и использование ее данных при планировании огня было обращено особое внимание.

После того как был ранен подполковник П. Н. Зна­ченко, выполнение различных функций разведотдела двум офицерам оказалось не под силу. И я очень обрадовался, когда 1 ноября в штаб артиллерии фронта на должность начальника разведотдела прибыл подполковник Е. И. Ле­вит. Ефим Ильич оказался на редкость способным и раз­носторонне развитым офицером, прекрасно знал артилле­рию, разведывательные средства, не был новичком и в штабах артиллерии армии и фронта. Энергичный, веселый и общительный, он, как говорится, пришелся ко двору. Впоследствии Е. И. Левит стал моим заместителем — на­чальником оперативного отдела. Он был моим ближайшим помощником в решении всех артиллерийских задач на командном пункте и в войсках.

В первый же день, введя нового начальника отдела в курс дел, я повел его в разведывательное управление фронта и познакомил с руководящими офицерами управ­ления Н. А. Лаврещуком, А. М. Смысловым, С. Я. Озе­рянским и другими, с которыми ему предстояло работать в тесном контакте. Большая дружба с этими людьми со­хранилась не только до конца войны, но и на долгие пос­левоенные годы.

Разведотделу предстояло вскрыть характер обороны противника, определить достоверность и положение всех целей, в особенности артиллерийской и минометной груп­пировки. Своих авиационных средств разведки штаб ар­тиллерии еще не имел, и фотографирование обороны про-

тивника было организовано в интересах артиллерии шта­бом 16-й воздушной армии.

Артиллерия — могучий род войск. Как только наша пехота и танки встречают сопротивление врага, им неиз­менно на помощь приходит артиллерия. Ценность артил­лерии заключается именно в том, что ее огонь является сокрушительным и организуется в короткие сроки. А дей­ственность артиллерийского огня зависит от полноты, свое­временности и достоверности разведывательных данных о противнике: характере его обороны, различных огневых средствах, сооружениях, пунктах управления и наблюде­ния. Поэтому артиллерия имеет свою разведку, подчинен­ную артиллерийским командирам. К сожалению, к Ста­линградской наступательной операции наш фронт не имел в достаточном количестве средств артиллерийской инструментальной разведки. Совершенно отсутствовала корректировочно-разведывательная авиация. А значит, выполнить до конца задачу по разведке не удалось.

Чтобы читатель хорошо представил сложность артил­лерийской разведки, позволю себе несколько подробнее рассказать о ней.

Разведка ведется в любую погоду, днем и ночью, и когда войска находятся в обороне, и когда ведут наступ­ление.

Основой артиллерийской разведки является войсковая артиллерийская разведка, которая ведется со всех наблю­дательных пунктов командиров батарей, дивизионов, пол­ков и соединений. Это — тысячи глаз, вооруженных опти­ческими приборами — биноклями и стереотрубами. Они неотступно наблюдают за противником, изо дня в день накапливая разведывательные данные. Войсковая артилле­рийская разведка обнаруживает цели и определяет харак­тер обороны лишь на расстоянии, подвластном оптическо­му прибору, и не способна проникать за высоты, леса, строения. Поэтому ее дополняет АИР и корректировочно-разведывательная авиация.

Основу технических средств разведки в период войны составлял отдельный разведывательный артиллерийский дивизион (ОРАД), который имел подразделения звуковой, оптической, фотограмметрической и топографической раз­ведки. «Звукачи» играли решающую роль в разведке ар­тиллерийских средств противника, определяя по звуку выстрелов место расположения огневых средств. При

многократных засечках выстрелов точность определения координат цели была довольно высокой.

Вторым дополнением к войсковой разведке была кор­ректировочно-разведывательная авиация (отдельные эс­кадрильи). Артиллерийская авиация вела разведку про­тивника визуальным наблюдением и многократным круп­номасштабным фотографированием всей полосы обороны противника. Авиация вела и корректировку огня нашей артиллерии по батареям или важным объектам противни­ка, расположенным на значительном удалении от перед­него края.

Противник так же, как мы, применял различные хит­рости: имитацию выстрелов батарей, кочующие орудия и минометы *, ложные наблюдательные пункты и огневые позиции и многое другое. Трудность разведки заключа­лась еще и в том, что противник менял части, боевые по­рядки артиллерии, наблюдательные пункты. Нередко бы­вало и так, что данные о целях, полученные сегодня, зав­тра оказывались уже недействительными.

Для полноты разведывательных данных о противнике иногда по распоряжению общевойсковых начальников в тыл противника высылалась разведгруппа, в состав кото­рой включались и артиллерийские разведчики.

Артиллерийская разведка является прямой функцией артиллерийских штабов всех степеней. За ее полноту, до­стоверность и своевременность начальники штабов несут полную ответственность.

Что же касается артиллерийской разведки в подгото­вительный период описываемой операции, то она велась в особенно сложных условиях. На значительном участке фронта противник занимал командные высоты, скрывав­шие от нас всю ближайшую глубину его обороны. Только с очень немногих высоток просматривались ее отдельные участки.

Дело в том, что артиллерия ведет разведку не только для себя — для планирования артиллерийского огня. Ее данные в совокупности с данными других родов войск и

* Кочующие орудия и минометы имеют по нескольку подго­товленных огневых позиций, с которых в соответствии с планом ведут огонь, перемещаясь (кочуя) с одной на другую, чтобы ввести в заблуждение разведорганы относительно истинного количества действующих батарей.

авиации позволяют наиболее верно судить об истинных намерениях противника, о характере обороны, силах и средствах противостоящих нам войск и правильно выбрать участок для прорыва тактической обороны. Чтобы вернее определить начало артиллерийской подготовки, ее продол­жительность и время атаки, разведчику важно знать о противнике все, вплоть до режима жизни в окопах и вре­мени смены частей и подразделений.

Перед отправкой офицеров в войска начальников от­делов штаба детально знакомили с характером работы, в ходе инструктажа им разъясняли, на что необходимо обра­щать основное внимание. Определялся срок пребывания в войсках и порядок докладов. Начальники отделов ставили задачи своим подчиненным, намечали план работы.

Генерал Казаков начиная с этой операции предоставил полковнику Сазонову и подполковнику Левиту широкие права в вопросах разведки и боевого использования артил­лерии: их указания в войсках должны были выполняться как исходящие от него и штаба артиллерии фронта. Об этом были поставлены в известность все командующие ар­тиллерией армий и их штабы. Полковник Сазонов и под­полковник Левит никогда не злоупотребляли доверием командующего артиллерией, я ни разу не слышал нарека­ний в их адрес.

Офицеры штаба артиллерии в период работы в вой­сках не распределяли между собой отдельные функции. В войска выезжали максимум 4—5 человек, которые при строгом распределении функций не смогли бы охватить контролем большое количество штабов артиллерии соеди­нений и частей, а также боевые порядки артиллерии. Каждый из офицеров вел проверку и оказывал помощь по части оперативной и разведывательной работы, что лишний раз говорит об их недюжинных способностях и знаниях.

На командном пункте было несколько иное положе­ние. Тут каждый работал по своей специальности, но, как только принималось решение о проведении операции, все грани стирались. Офицерам оперативного отдела, у кото­рых объем работы был значительно больше, приходили на помощь разведчики.

В штабах артиллерии армий, дивизий и в частях мы проверяли правильность планирования огня в артиллерий­ском наступлении, организацию контрбатарейной борьбы.

Совместно с офицерами частей производили расчет бое­припасов по целям, проверяли надежность управления.

У разведчиков проверяли планирование артиллерий­ской разведки, полноту и достоверность разведывательных данных. В полосе предстоящего наступления 65-й армии были развернуты 709-й и 816-й отдельные разведыватель­ные дивизионы (ОРАД). Офицеры штабов артиллерии фронта и 65-й армии, возглавляемые полковником Н. П. Сазоновым, подполковником Е. И. Левитом и на­чальником штаба артиллерии армии полковником А. М. Манило, побывали на большинстве наблюдатель­ных пунктов командиров батарей и дивизионов, которые размещались совместно с командирами рот и батальонов. Была проверена действенность разведки, степень скрыт­ности расположения, работа по засечке целей различными способами, ведение журналов, полнота полученных дан­ных. На пунктах отдельных разведывательных дивизио­нов главное внимание обращалось на разведку артилле­рийских батарей, на многократность их засечки и полно­ту охвата заданной полосы. С секундомерами в руках устанавливалась мобильность вызовов планового и непла­нового огня артиллерии: ее массирование по важнейшим объектам в глубине обороны, когда это потребуется в ходе наступления, а также выход на рубеж развертывания ист-ребительно-противотанкового резерва. В поле зрения кон­тролирующих были полнота и правильность доведения огневых задач от штабов артиллерии дивизий до команди­ров батарей, знание сигналов управления.

На огневых позициях наши офицеры проверяли знание личным составом задач, раскладку боеприпасов, состояние материальной части. Не проходили и мимо вопросов мате­риально-технического обеспечения, от которых во многом зависели непрерывность и маневренность артиллерии в ходе наступления. Они проводили беседы, воспитывали у воинов наступательный порыв, стремление беспощадно бить врага.

Большую помощь штабу артиллерии оказал топографи­ческий отряд фронта, который развил геодезическую сеть в полосах армий ударного направления для работы ОРАДов и топографических взводов частей.

Офицеры штаба артиллерии фронта в артиллерийских частях и штабах не ограничивались только контролем и фиксацией недостатков. Всюду они  оказывали помощь,

советовали, учили, подавая пример своей неутомимостью, мужеством и преданностью делу.

Находясь все время в войсках, офицеры штаба артил­лерии в период подготовки операции были редкими гостя­ми в самом штабе.

Перефразируя слова А. В. Суворова, хочу сказать, что они забывали о себе, когда речь шла о пользе дела.

Командующий артиллерией генерал Казаков, находясь в войсках, тщательно следил за деятельностью подчинен­ных и руководил ею. Полковник Сазонов и подполковник Левит систематически докладывали ему о ходе проверки и о работе офицеров штаба. Тут же получали новые за­дания. Сам генерал Казаков постоянно «кочевал» из шта­ба армии в штабы соединений, решая задачи по органи­зации и применению крупных артиллерийских масс в ходе боев.

Завершив проверку штабов артиллерии армии и диви­зий, В. И. Казаков с офицерами переключался на работу в низах, вплоть до боевых порядков артиллерии и рядовых солдат — наводчиков, разведчиков и связистов.

Меня и окружающих всегда удивляла память генера­ла. Он почти никогда ничего не записывал и тем не ме­нее всегда помнил все: группировку артиллерии, графики огня, события, факты.

Начальник штаба артиллерии фронта, как правило, в войска не выезжал. На нем лежала основная тяжесть ра­боты в штабе, помимо него там оставались лишь офицер оперативного отдела, чертежник разведотдела, секретчик и машинистка. Дел было предостаточно. Нужно было дер­жать под контролем работу офицеров, где бы они ни на­ходились, в отсутствие командующего артиллерией решать все необходимые вопросы, входящие в его компетенцию. Василий Иванович постепенно стал больше полагаться на меня, доверять мне решение артиллерийских вопро­сов.

Начальник штаба фронта генерал М. С. Малинин то­же всегда оставался на командном пункте.

Именно с подготовительного периода стал налажи­ваться наш контакт с офицерами штаба фронта. Этому во многом содействовали начальник разведуправления гене­рал И. В. Виноградов, его заместитель полковник Н. А. Лаврещук, начальник оперативного отдела полков­ник В. М. Крамар и его заместитель полковник Л. П. Ка-

заков, а несколько позднее и начальник оперативного уп­равления генерал И. И. Бойков. С этими генералами и офицерами можно было решать любые вопросы в любое время суток. Наши дружеские отношения и взаимное ува­жение сохранились надолго.

Уже много лет спустя, когда я был назначен замести­телем командующего артиллерией Северо-Кавказского во­енного округа, мне вновь довелось встретиться в Ростове-на-Дону с И. И. Войковым. Он оказался начальником штаба округа, в котором мне предстояло служить. Не­трудно представить, какой приятной и волнующей была наша встреча. Конечно же, вспомнили совместную работу в тяжелые годы войны, крепкую фронтовую дружбу. Пол­ное взаимное доверие и понимание и давний фронтовой опыт сделали нашу совместную службу в Ростове не толь­ко приятной, но и плодотворной...

... Одновременно с 65-й армией к наступлению готови­лась и 24-я. Командующий артиллерией фронта В. И. Ка­заков и его штаб не уделили должного внимания организа­ции артиллерийской разведки и боевого применения артиллерии в этой армии, положившись на опыт командую­щего артиллерией генерала Д. Е. Глебова и его штаба. И напрасно! Эта ошибка дала о себе знать в первый же день наступления армии. Произошло это потому, что в то время мы еще не умели правильно распределять офи­церов для работы на двух разобщенных участках фронта, да и офицеров просто не хватало.

Продолжительный подготовительный период операции позволил штабу артиллерии фронта уделить больше вни­мания выучке офицеров, добиться порядка при разработ­ке различных оперативных документов. Большое общее дело, отсутствие разделения функций между офицерами, выполнение ими однородных, порою опасных заданий по­могли сдружиться, сплотиться нашему коллективу. Это радовало меня и вселяло уверенность, что штаб артилле­рии на правильном пути.

Полное отсутствие своих средств связи и артиллерий­ских авиационных средств разведки вынуждало генерала Казакова и меня ставить этот вопрос перед командующим артиллерией Красной Армии и перед начальником штаба генералом Ф. А. Самсоновым. И вот наконец в штат шта-

6 Г. С. Надысев

ба артиллерии был введен и в ноябре прибыл отдельный взвод радиосвязи — четыре радиостанции РСБ на автома­шинах. И хотя его прибытие проблему управления артил­лерией разрешало далеко не полностью, все же появилась возможность иметь связь с несколькими армиями.

На почве деловых взаимоотношений наладился тесный контакт штаба с управлением артиллерийского снабжения, в особенности с начальником 1-го отдела подполковником Н. С. Шендеровичем и начальником 2-го отдела майором И. В. Степанюком, причем последний чаще всего сопри­касался с оперативным отделом, так как сведения о рас­ходе и обеспеченности боеприпасами в донесениях и ве­черних оперативных сводках от штабов артиллерии армий быстрее доходили по линии оперативной связи, чем по линии связи тыла.

Впервые в нашей практике штаб артиллерии сравни­тельно полно определил расходы боеприпасов на опера­цию, причем управлению артиллерийского снабжения бы­ли даны расчеты на завоз боеприпасов армиям с указани­ем расхода по дням операции.

Перегруппировку войск и артиллерии фронт провел настолько скрытно, что немцы были обмануты. Они стя­гивали силы против 62-й и 64-й армий Сталинградского фронта и против 66-й армии нашего фронта, ослабляя себя в районе предстоящих ударов.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: