К НОВЫМ БОЯМ ГОТОВЫ

С

 конца февраля 1944 года начался доволь­но длительный период некоторого затпшья на фронте. В это время напряженно тру­дились штабы всех степеней, личный состав артиллерий­ских частей и соединений. После длительных боев и сра­жении появилась возможность вывести многие артилле­рийские соединения и части РВГК в резерв фронта и заняться приведением их в порядок: организовать ремонт боевой техники, пополнить личным составом, всеми вида­ми вооружения, автотранспортом. В этот же период про­водилась боевая и политическая подготовка. Последнее было совершенно необходимо, потому что нередко в части прибывало недостаточно обученное пополнение. Всеми этими вопросами наряду со множеством текущих дел и занимался штаб артиллерии фронта.

Вспоминая об этом периоде, хочется рассказать, как размещались и организовывали свой быт артиллерийские части, оказавшиеся в резерве фронта.

Большое количество артиллерии РВГК было выведено в райоп города Речица. Первой прибыла на отведенный ей участок 6-я артиллерийская дивизия под командова­нием генерала А. С. Битюцкого, опытного командира и великолепного организатора. Дивизия должна была рас­положиться недалеко от Речицы, в лесу. Сразу же возник вопрос о жилье. Решен он был блестяще. Когда некоторое время спустя туда прибыл командующий артиллерией фронта со своими заместителями, то увиденное поразило их. За короткий срок в лесу вырос большой городок из бараков-землянок, полностью врытых в землю, только дву-скатпые крыши немного выступали над землей. Каждая бригада занимала одну «улицу», в бараках размещались побатарейно. Были там помещения для ленинских ком­нат, штабов дпвизиопов и бригад, мастерских. К нашему приезду территория городка дивизии была чисто убрана, лпчпый состав удобно размещен в землянках, а в артил­лерийских парках царил образцовый порядок. Командиры бригад позаботились и о бане: она уже достраивалась к тому врехменп. Да, 6-я дивизия в этом плане задала топ всехМ остальным.

После войны мне довольно длительное время пришлось работать с Алексеем Степановичем Битюцким в Прибал-

тийском военном округе: оп являлся моим заместителем. Битюцкий оказался прекрасным организатором боевой и политической подготовки и тактических учений артилле­рийских частей округа. Он хорошо знал артиллерийские системы, правила стрельбы наземной артиллерии, любил бывать в войсках и не только контролировал мероприятия по боевой подготовке, но п оказывал практическую по­мощь. Пользовался большим уважением солдат и офи­церов...

В район Речнцы были выведены также дивизии 4-го ар­тиллерийского корпуса прорыва и некоторые противотан­ковые бригады. Генерал Казаков приказал, чтобы их командиры побывали в 6-й дивизии и переняли ее опыт.

На другой день В. И. Казаков вызвал к себе генерала Битюцкого, еще раз поблагодарил за образцовое разме­щение дивизии и наградил его и командиров бригад именными часами.

Скоро в районе Речпцы выросли подобные же городки дивизий 4-го артиллерийского корпуса. Большая армия артиллеристов — солдат, сержантов и офицеров — получи­ла нормальные бытовые условия на время пребывания в резерве, благодаря чему они смогли хорошо подготовить­ся к новым боям, отдохнуть.

Накануне выезда в артиллерийские части и соедине­ния, находившиеся во фронтовом резерве, в управлении командующего артиллерией было проведено партийное со­брание. На этом собрании генерал Казаков поставил перед коммунистами задачи по работе в войсках. Он требовал, чтобы главное внимание было уделено подготовке вои­нов-артиллеристов к предстоящим боевым действиям, овла­дению артиллерийской техникой, ее сбережепию и под­держанию в постоянной боевой готовности. Партийное собрание обязало отправлявшихся в войска коммунистов принять активное участие в проведении партийных, ком­сомольских и общих собраний в частях, призывая солдат и офицеров к беспощадной борьбе с фашистскими захват­чиками, которые в течение трех лет бесчинствовали на белорусской земле.

Свое решение коммунисты штаба со всей ответствен­ностью проводили в жизнь. Они побывали на многих соб­раниях, выступали на них, беседовали с артиллеристами.

В этот период во многих частях прошли мптппгп, по­священные вручению боевых и гвардейских зпамеп, а так-

же наград отличившимся в боях. Торжественно прошел митинг по поводу вручения гвардейского знамени 4-й гвардейской истребительно-противотанковой бригаде полковника П. Н. Значенко.

4-й артиллерийский корпус прорыва отмечал свою первую годовщину. Праздник проводился на базе 100-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощ­ности, которой всю войну бессменно командовал полков-пик (впоследствии генерал) В. А. Кузнецов. В гости к артиллеристам приехали член Военного совета фронта ге-перал-лейтенант К. Ф. Телегин, генерал В. И. Казаков, его заместители, офицеры нашего штаба и командующие артиллерией ряда армий. В этой бригаде был один из луч­ших коллективов красноармейской самодеятельности, да и сам командир бригады Кузнецов, обладавший приятным голосом, не отказывался от выступлений.

Однажды 4-й артиллерийский корпус посетили член Военного совета артиллерии Красной Армии генерал II. С. Прочко и начальник Штаба артиллерии Красной Армии генерал Ф. А. Самсонов. Они остались довольны состоянием боевой подготовки и партийно-политической работы, а также отличным размещением частей.

Вскоре после приема полосы и войск 2-го Белорусского фронта нам предстояло начать непосредственную подго­товку к Бобруйской операции, являвшейся составной частью крупнейшей стратегической операции по освобож­дению Белоруссии, проводившейся четырьмя фронтами: 1-м Прибалтийским, 3, 2 и 1-м Белорусскими. От нашего фронта в этой операции должны были принять участие четыре правофланговые армии — 3, 48, 65 и 28-я, зани­мавшие к тому времени фронт протяженностью 232 кило­метра. Замечу, что ширина полосы каждого из трех других фронтов, участвовавших в этой операции, не превы­шала 160 километров. Эти данные убедительно показы­вают, насколько нашему штабу было сложнее, чем дру­гим, управлять артиллерией.

Сложность будущей операции определялась характе­ром ьражеской обороны и местности в полосе предстояв­шего наступленпя. Оборону перед нашим фронтом гитле­ровцы готовили в течение 5—7 месяцев. Все крупные населенные пункты были превращены в очень сильные опорпые пункты и узлы сопротивления. К тому же леси­сто-болотистая местность весьма усложняла действия па-

ступающих войск. Армиям фронта предстояло осущест­вить прорыв прочной обороны противника, разгромить его и развить наступление в западпом направлении.

Полагаю, что не допущу преувеличения, если скажу, что в отдельные периоды наш штаб превращался в своего рода научный центр, в котором разрабатывались новые формы и методы боевого применения артиллерии. Кол­лективом офицеров штаба был разработан новый метод поддержки атаки пехоты и танков, впервые примененный на нашем фронте в Бобруйской операции и получивший в дальнейшем широкое распространение. Я имею в виду двойной огневой вал.

Сейчас уже трудно сказать, кто первый завел о нем речь, но хорошо помню, что находившийся тогда на на­шем фронте маршал артиллерии Н. Н. Воронов очень одобрил эту идею. Что же касается автора двойного огне­вого вала, то одним именем тут не обойтись. Например, в разработке основы нового метода вместе со мной участ­вовали старший порученец Н. Н. Воронова полковник Н. М. Бреховских и полковник Е. И. Левит, а автором принципиальной схемы двойного огневого вала являлся майор Л. С. Сапков.

Что представлял собой двойпой огневой вал и каковы ею преимущества? В отличие от одинарного огневого вала артиллерия, начиная поддержку атаки пехоты и тан­ков, ставила огневую завесу (вал) не по одному, а одно­временно по двум основным рубежам, отстоявшим друг от друга на 400 метров. Последующие основные рубежи намечались также через каждые 400 метров, а между ними находились один-два промежуточных. Для ведепия двойного огневого вала создавались две группы артилле­рии. Они открывали огонь одновременно — первая по пер­вому основному рубежу и вторая — по второму. Но в даль­нейшем они действовали по-разпому. Первая группа вела огонь по всем рубежам — основным п промежуточным, < < шагая» по двести метров. В ото же время вторая группа артиллерии вела огонь только по основным рубежам. Как только первая группа, сблизившись, открывала огонь по рубежу, где только что была завеса огпя второй группы, последняя делала «шаг» вперед на 400 метров. Так двой­ной огневой вал велся на два километра. Получалось, что с началом поддержки атаки противник в 400-метровой по­лосе попадал как бы в огненные тиски. Остальные усло-

впя организации и проведения двойного огневого вала сохранялись те же, что и при одинарном: тесное взаимо­действие артиллеристов с пехотой и танками, четкие сиг­налы управления, высокая выучка и слаженность рас­четов.

Что достигалось этим методом поддержки? Прежде всего в 600-метровой полосе всего фронта двойного огне­вого вала (учитывая поражение осколками снарядов, за внешней зоной огня второго рубежа) исключался маневр живой силы и огневых средств противника: он был скован в пространстве между двумя огневыми завесами. При этом создавалась очень высокая плотность огня при поддержке атакп и увеличивалась надежность поражения. И второе: противник из глубины не мог подвести резервы к рубежу непосредственно перед нашими атакующими войсками или занять близкий рубеж для усиления своей обороны и про­ведения контратаки.

Результаты применения двойного огневого вала в Боб­руйской операции убедили командующих армиями и командиров общевойсковых соединений и частей в том, что этот метод поддержки атаки является самым надеж­ным, гарантирующим наименьшие потери со стороны на­ступающих войск и большие потери противника. Поэтому и в последующих операциях фронта командармы и коман­диры общевойсковых соединений всегда ратовали за двой­ной огневой вал.

Следует оговориться, что такой метод поддержки ата­ки возможен лишь при очень большой насыщенности войск артиллерией. Достаточно сказать, что при его про­ведении в каждой километровой полосе требуется иметь в двух группах артиллерии около 100 орудий, не связан­ных в это время другими задачами: контрбатарейной борь­бой и сопровождением пехоты. В указанное число орудий не входит полковая п батальонная артиллерия, выпол­няющая иные задачи. Плотность же артиллерийских средств в Бобруйской операции на направлении главного удара фронта составляла в среднем 225 орудий и мино­метов на один километр.

Двойной огневой вал можно провести лишь при на­личии еще одного, не менее важного условия — высокой обеспеченности артиллерии фронта (армии) боеприпаса­ми. В операциях 1944—1945 годов штаб артиллерии фрон­та планировал расход боеприпасов на двойной огневой

вал в пределах 0, 75—0, 8 боевого комплекта, или 60— 64 снаряда на 122-мпллпметровое орудие, или 720—768 — на дивизион. Этот вид поддержки атаки требовал значи­тельно большего расхода боеприпасов, чем любой другой, но это оправдывалось большим сокращением потерь в жи­вой силе и танках в период атакп.

С учетом двойного огневого вала па первый день опе­рации мы планировали расход боеприпасов до 2—2, 25 боевого комплекта, или до 2000 снарядов на дивизиоп 122-миллиметровых гаубиц. Но так как операция длится десятки суток, то общий расход боеприпасов армий удар­ного направления фронта достигал четырех боевых ком­плектов. Такой огромный расход боеприпасов был возмо­жен лишь во фронте, который имел много армий (как это было у нас). В этих условиях повышенная обеспечен­ность боеприпасами армий главного направления осущест­влялась нами за счет армий второстепенною направ­ления и резервов. Чтобы было понятней, приведу при­мер.

К Бобруйской операции у нас имелось 10 общевой­сковых, одна танковая армия и несколько корпусов в ре­зерве. На все армии и резервы Ставка определила расход боеприпасов на операцию 3 боевых комплекта (фронто­вых). Во время наступления общая обеспеченность бое­припасами армий была: на главных направлениях — че­тыре боевых комплекта, в танковой — три, в армиях вто­ростепенного направления и резерва — около двух боевых комплектов.

В длительный подготовительный период Бобруйской операции много и плодотворно потрудились наши развед­чики. Я уже писал о важности артиллерийской разведки, о том, как опасен и тяжел труд разведчиков. Помимо войсковой артиллерийской разведки до 5 июня в трех армиях правого крыла фронта (3, 48 и 65-й) действовало всего три отдельных разведывательных артиллерийских дивизиона. Только с 5 июня количество разведыватель­ных дивизионов начало увеличиваться. До 21 июня при­были и были развернуты еще четыре — 821-й отдельпый разведывательный дивизион 4-го артиллерийского корпу­са, 725-й разведывательный дивизиоп 22-й артиллерийской дивизии, 5-й гвардейский разведывательный дпвпзпон

26-й артиллерийской дивизии и 44-й разведывательный дивизион 28-й армии.

Артиллерия фронта располагала к началу операции 98-м и 93-м отдельными корректировочно-разведыватель­ными авиационными полками. 98-м ОКРАП командовал полковник Тищенко, которого мы знали еще по боям на Курской дуге. На Тищенко мы полагались во всех вопро­сах разведки и фотографирования обороны противника.

Помимо ОКРАПов были и другие средства воздушной разведки — так называемые воздухоплавательные дивизи­оны аэростатов наблюдения. У нас имелось два таких дивизиона — 4-й и 6-й, которые прибыли только к на­чалу операции. От операции к операции увеличивалось количество средств артиллерийской инструментальной и воздушной разведки.

Организовать артиллерийские средства разведки в по­лосах четырех армий, сообразуясь с их задачами, постоян­но контролировать действенность разведки было делом нелегким, требовавшим больших и разносторонних зна-пий, опыта, настойчивости и энергии. Всеми этими каче­ствами в полной мере обладал начальник разведыватель­ного отдела полковник А. М. Курбатов и его помощники. Артиллерийские органы разведки оказывали нам сущест­венную ПОхМОЩЬ.

К началу планирования операции всеми видами артил­лерийской разведки было обнаружено и засечено более 2000 различных целей, в том числе 233 артиллерийские и 113 минометных батарей, 1810 огневых точек и 444 дру­гие цели. В обороне противника удалось разведать всю систему траншей, ходов сообщения и проволочных заграж­дений.

Не могу не сказать об огромной работе, проделанной подразделениями топографической разведки ОРАДов, имевшей решающее влияние на точность огня артилле­рии. Эти подразделения развили опорную топографиче­скую сеть на площади 754 квадратных километра, подали артиллерийским частям 846 опорных точек и прпвязали (определили координаты) 308 огпевых позиций и наблю­дательных пунктов. Действовали они в очень сложных условиях — на леспсто-болотистой местности, под огнем нротигпика.

Ну, а чем в это время занимались офицеры оператив­ного отдела? Помимо обычных дел, связаппых с руковод-

17П

ством артиллерией, проверкой выполнения всех указаний командования, оперативный отдел должен был организо­вать вывод на боевые порядки большого количества ар­тиллерии из резерва фропта и принять артиллерию, при­бывающую на усиление фронта из резерва Ставки. Такой объем работы нам предстояло выполнить впервые.

Из резерва фронта с 7 по 19 июня нужно было выве­сти в полосы четырех армпй 60 полков и с левого крыла фронта туда же перебросить четыре полка. А из резерва Ставки прибывало 36 полков, которые требовалось при­нять, а также вывести из резерва фронта — задача нелег­кая, но к ее решению мы были уже достаточно подго­товлены.

Напомню, что в январе 1943 года под Сталинградом нам впервые пришлось принимать опаздывавшую к опе­рации 11-ю артиллерийскую дивизию. Мы получили тогда первый опыт и сделали для себя некоторые практические выводы. Позднее, на Центральном фронте, мы распростра­нили этот опыт, который в армиях иолучил дальнейшее развитие. Исходя из него, штаб артиллерии еще задолго до подготовки Бобруйской операции отдал распоряжение командующим артиллерией армий готовить позиционные районы для возможного в будущем их усиления РВГК. II это вновь оправдало себя. Правда, организованное раз­мещение в армиях вновь прибывающей артиллерии и ее подготовка к выполнению задач в операции достигались не одной этой мерой. Делалось еще и многое другое. Сразу же после того как в армиях становилось известно, какая артиллерия будет придана, начинались топографи­ческие работы по привязке предполагаемых боевых поряд­ков. А части, еще находясь в резерве, высылали от себя команды для инженерного оборудования огневых позиций и наблюдательных пунктов. Нередко органы разведки ча­стей резерва, как только были готовы наблюдательные пункты, занимали их и приступали к ведению разведки в заданной полосе задолго до вывода на боевые порядки са­мих частей.

Наиболее сложными задачами для штаба артиллерии фронта были прием и вывод в позиционные районы ар­тиллерийских частей, прибывавших по железной дороге из резерва Ставки. За шесть дней нам нужно было принять 67 эшелонов. Шутка сказать, 11 эшелонов в сутки! К это­му добавились еще организационные неполадки. В шиф-

12 Г. С Надыссз

ротелеграмме сообщалось, что прибывающие части РВГК имеют очень ограниченное количество горючего, которого с трудом хватит только на разгрузку и вывод их в бли­жайшие районы сосредоточения. Оказалось, что выгру­жать все эшелоны с артиллерией на шести станциях, наи­более близко расположенных к линии фронта, нельзя, так как онп заняты разгрузкой войск фронта и очень важными военными грузами. Где-то, видимо, были допущены про­счеты, не учтена пропускная способность железной до­роги.

В такой ситуации оставалось одно: разгружать более маневренные артиллерийские части на удаленных от линии фронта станциях. Для этой цели мы выслали офи­церов оперативного отдела на дальние станции, предоста­вив им право самостоятельно решать, своевременно Сооб­щая об этом штабу артиллерии, на каких станциях раз­гружать части.

Горючего требовалось очень много. К тому же его нуж­но было доставлять частям на станции выгрузки, ломая все установившиеся порядки оформления выдачи. Только благодаря хорошим деловым отношениям с отделом горю­че-смазочных материалов мы смогли как бы в долг полу­чить горючее для частей, которые еще не были зачислены на фронтовое снабжение.

Я всегда с глубоким чувством признательности и бла­годарности вспоминаю полковника Н. И. Ложкина. Он был человеком дела и прекрасно понимал, что своевремен­ная боевая готовность артиллерии к операции важнее фор­мальностей.

... Нужно было видеть радостное удивление командиров прибывающих частей, когда встречавшие их офицеры на­шего штаба вместе с боевыми распоряжениями вручали им наряды на необходимое количество горючего, которое к тому же выдавалось прямо на станции выгрузки или где-то вблизи нее. Ведь всю дорогу они только и думали, как быстрее пополнить свои скудные запасы горючего.

Была у командиров частей еще одна забота — топогра­фические карты района предстоящих боевых действий. Обычно для их получения вновь прибывающие части дол­жны были выслать своих представителей в топографиче­ский отдел фронта, встать на довольствие. Но где взять время для этого? Ведь сразу же по прибытии частям предстояло совершать марш в отведенные для них районы

сосредоточения. А расстояния до многих из этих районов были довольно значительны. Но командиры и в этом слу­чае беспокоились напрасно. Вместе с боевыми распоряже­ниями и нарядами да горючее им вручалось необходимое количество комплектов карт, причем для командиров ча­стей и их начальников штабов карты нового района были склеены и удобно сложены для пользования. На каж­дую карту были заранее нанесены передний край наших войск, маршруты следования и районы сосредоточения. Не скрою, приятно было выслушивать доклады наших офицеров о том, что командиры частей и соединений оста­лись очень довольны таким вниманием. И позднее многие из них вновь с благодарностью вспоминали, как организо­вал тогда встречу штаб артиллерии 1-го Белорусского фронта. А что, собственно, особенного мы сделали? Так оно и должно было быть в каждом штабе, где проявляют подлинную заботу о войсках, о том, чтобы не сорвать срок сосредоточения артиллерии, ее готовность к боевым дей­ствиям.

Попутно хочу отметить, что к Бобруйской операции у нас появились бригады новой организации: к нам при­были из резерва Ставки 3-я и 4-я корпусные артилле­рийские бригады двухполкового состава, на вооружении которых были новые артиллерийские системы: 100-милли­метровые пушки и 152-миллиметровые тяжелые гаубицы образца 1943 года. Увеличилось и количество дивизий. Помимо 12-п артиллерийской дивизии прорыва, возвратив­шейся во фронт после доукомплектования, к нам прибыла 26-я артиллерийская дивизия. Так что к началу операции в Белоруссии наш фронт имел уже пять артиллерийских дивизий, не считая дивизии полевой реактивной артилле­рии.

В результате принятых Ставкой мер к началу опера­ции группировка артиллерии нашего фронта достигла небывалой по тому времени численности. Только в четы­рех армиях правого крыла фронта насчитывалось около 10 тысяч орудий и минометов и 850 установок и рам полевой реактивной артиллерии *. А всего во фронте было 15, 5 тысячи орудий и минометов и 900 установок и рам реактивной артиллерии, то есть почти столько, сколь-

* См. Казаков К. П. Всегда с пехотой, всегда с танками, стр. 182.

12*

ко было артиллерии в составе 1-го Прибалтийского, 3-го и 2-го Белорусских фронтов вместе взятых. Приведенные цифры достаточно ярко говорят о роли нашего фронта в Белорусской операции четырех фронтов.

Наличие сильной артиллерийской группировки позво­лило нам создать высокую плотность артиллерии па уча­стках прорыва. На решающем направлении она была до­ведена до 225 орудий и минометов на километр фронта, а на отдельных участках — и выше.

Ставка позаботилась и о боеприпасах. Только в войсках было сосредоточено 2, 5 миллиона снарядов и хмип, что поз­волило организовать огонь артиллерии с самой высокой плотностью. Артиллерийская подготовка была спланиро­вана в полном соответствии с нашими возможностями и характером вражеской обороны. Для надежного подав­ления противника предусматривалось проведение двух огневых налетов: пятнадцатиминутного — в начале и два­дцатиминутного — в конце артиллерийской подготовки. Причем командующий артиллерией фронта потребовал, чтобы во время последнего налета огонь велся в нараста­ющем темпе. С этой целью отпущенные для этого снаряды были распределены с таким расчетом, чтобы плотность огня в конце огневого налета превышала начальную в два-три раза.

В связи с тем что за время длительной оперативной паузы противник сильно укрепил свою оборону, настроив множество деревоземляных сооружений, в график артил­лерийской подготовки между двумя налетами был включен 90-минутный период разрушения. Таким образом, продол­жительность артиллерийской подготовки составила 2 часа 05 минут. И хотя к этому времени мы убедились в целе­сообразности более короткой артиллерийской подготовки, в данном случае из-за сильно укрепленной обороны про­тивника не смогли пойти на это. О том, как была спла­нирована в этой операции поддержка атаки, читатель уже знает. Правда, двойной огневой вал был применен не вез­де, а только в тех армиях, где этому благоприятствовала местность. Там же, где пе было сплошной обороны и необходимых условий, поддержка атаки осуществлялась уже известными методами одинарного огневого Бала и последовательного сосредоточения огня.

Одной из сложных артиллерийских проблем в насту­пательных операциях было обеспечение боеприпасами ар-

тиллерии подвижных групп танковых, механизированных и кавалерийских корпусов, которые после ввода в прорыв действовали в оперативной глубине вражеской обороны, далеко отрываясь от баз снабжения.

Готовясь к Бобруйской операции, управление артилле­рийского снабжения при активном содействии штаба ар­тиллерии фронта по-новому решило этот сложный вопрос. В распоряжение командующего артиллерией подвижной группы от артиллерийского склада выделялась так назы­ваемая летучка с боеприпасами в составе 15—20 автома­шин. Бесперебойная связь командующего артиллерией подвижной группы с летучкой осуществлялась двумя радиостанциями. Благодаря этому снабжение подвижных групп шло непрерывно.

Большую роль в подготовке к Бобруйской операции сыграли прибывшие в этот период на наш фронт предста­вители Ставки Верховного Главнокомандования — Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и маршал артиллерии Н. Д. Яковлев.

Маршал Жуков уделял очень большое внимание бое­вому использованию артиллерии в предстоящей операции. Особенно его интересовали характер распределения ар­тиллерии РВГК между армиями и ее плотность на уча­стках прорыва. Н. Д. Яковлев с присущей ему пытливо­стью вникал во все мелочи работы. Николая Дмитриевича можно было встретить всюду: в штабах артиллерии армий и артиллерийских соединений и частей, на огневых пози­циях, на наблюдательных пунктах. Его участие в подго­товке артиллерии фронта к предстоящей операции в не­малой степени способствовало нашим успехам.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: