В) между интеграционными процессами в АТР и национальными приоритетами РФ. 3 глава

Уникальный характер ОБСЕ придают функции, которые она с той или иной долей успешности реализует:

а) являясь единственной общеевропейской организацией, ОБСЕ осуществляет нормотворческую деятельность, а также обеспечивает легитимность мер, принимаемых другими региональными организациями за пределами территории их государств-членов;

б) в рамках венского Форума по сотрудничеству в области безопасности или в тесной увязке с ОБСЕ рассматриваются вопросы контроля над вооружениями, меры по укреплению доверия и безопасности, соблюдению договора по открытому небу и договора об обычных вооруженных силах в Европе (ОВСЕ);

в) уникальной остается оперативная деятельность ОБСЕ в сфере раннего предупреждения, предотвращения и урегулирования конфликтов;

г) несмотря на определенный параллелизм в деятельности Совета Европы и ОБСЕ, она остается единственной организацией в Европе, призванной обеспечивать уважение прав человека и содействие формированию институтов правового государства во всем регионе ОБСЕ, в том числе в странах, не являющихся членами или кандидатами в члены Совета Европы.

Важной вехой в развитии хельсинкского процесса и ОБСЕ стала Хартия европейской безопасности, принятая на саммите этой организации в Стамбуле в ноябре 2000-го года. Подтверждение участниками Хартии первоочередной ответственности Совета Безопасности ООН за поддержание международной безопасности и мира, его ключевой роли в обеспечении прав и обязанностей членов ОБСЕ в соответствии с Уставом ООН было созвучно позиции России, которая выступала против “НАТОцентризма” в созидании системы европейской безопасности. РФ выступала против попыток превращения Североатлантического союза в главный инструмент проведения миротворческих операций в Европе, тем более, что к этому времени альянс провозгласил свое право принимать решения об их проведении в одностороннем порядке, без консультаций с ООН. Дискуссия по вопросу о компетенции ОБСЕ в сфере обеспечения общеевропейской безопасности оказалась долгой и упорной. Россия всячески стремилась расширить функции ОБСЕ в данной области, тогда как страны – члены НАТО пытались свести их к разрешению конфликтов в посткоммунистических странах и на Балканах. В конечном итоге, ОБСЕ приняла решение определять на основе консенсуса роль, которую она должна играть в каждом конкретном конфликтном случае, имея в виду потребности поддержания мира в Европе. Ведущей такая роль становилась только тогда, когда ОБСЕ признавалась наиболее эффективной организацией, способной осуществить действия по умиротворению или поддержанию мира при поддержке отдельных государств или их коллективных образований.

Стамбульский саммит принял Платформу безопасности, целью которой провозглашалось “усиление взаимоподкрепляющего характера отношений между организациями и институтами, заинтересованными в содействии упрочению всеобъемлющей безопасности в регионе ОБСЕ”. Вопрос о месте ОБСЕ среди этих структур был решен на основе компромисса. “Признавая ключевую объединяющую роль, которую может играть ОБСЕ, - отмечалось в Платформе безопасности, - мы предлагаем использовать организацию, когда это целесообразно, в качестве гибкого координационного механизма для развития сотрудничества, с помощью которого различные организации могут подкреплять усилия друг друга, используя специфические преимущества каждой из них”. Особое значение в этой связи придавалось деятельности субрегиональных структур, которые могли участвовать в нейтрализации негативно воздействовавшей на всю европейскую безопасность “дуги нестабильности”, протянувшейся от Магриба на Западе до Леванта, Балкан и Кавказа на востоке. В качестве позитивного примера действий в этом направлении назывался Пакт стабильности для Юго-Восточной Европы, принятый под эгидой ОБСЕ после событий, связанных с косовским кризисом.

События, произошедшие в Европе после Стамбульского саммита ОБСЕ, подтвердили выдвижение на первый план взаимодействия различных международных организаций, обеспечивающего комплексный подход к проблемам европейской безопасности. Россия последовательно борется за сохранение и сбалансированное развитие многофункционального характера ОБСЕ, решительного противодействия попыткам сужения и поля, и проблематики, решаемой этой организацией. Реализация подобной установки оказалась непростой, особенно имея в виду ситуации, связанные с западным наступлением на РФ в связи с проблемами чеченской войны и миротворческих миссий в постсоветском пространстве. Дело дошло до такого обострения отношений, что в Парламентской Ассамблее Совета Европы российская делегация была лишена права голоса.

Несмотря на то, что Москва продолжала ориентироваться на ОБСЕ как на организационную структуру, способной обеспечить европейскую безопасность, ее завышенные ожидания относительно перспектив хельсинкского процесса начали ослабевать. «Концепция внешней политики РФ» 1993 г. признавала СБСЕ «центральным на сегодняшний день каналом обеспечения широкой вовлеченности России в европейские дела» и предлагала перестроить эту организацию по образцу ООН, с Советом безопасности во главе. Россия в этом органе претендовала на статус постоянного члена, что давало бы ей решающий голос при решении европейских проблем. Но уже в «Концепции национальной безопасности РФ» 1997 г. лишь упоминалось, что Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе может «в перспективе» быть использована для урегулирования локальных конфликтов”. Три года спустя, в «Концепции внешней политики РФ», содержались уже достаточно жесткие и критические формулировки: «Россия будет решительно противодействовать сужению функций ОБСЕ, в частности попыткам перепрофилировать ее деятельность на постсоветское пространство и Балканы».

Европейское экономическое сообщество, учрежденное Римским договором 1957 г., в соответствии с Маастрихтским договором 1991 г. с 1 ноября 1993 г. было преобразовано в Европейский союз. Таможенный союз, общий рынок, общая сельскохозяйственная и внешнеторговая политика с 1999 года были дополнены Европейским валютным союзом, согласованной политикой в сфере охраны окружающей среды, здравоохранения, образования и социальных вопросах. Маастрихтским договором предусматривалось введение института “гражданства ЕС”, не отменяющего гражданства отдельных государств. Новыми направлениями деятельности ЕС стали осуществление совместной внешней политики и политики безопасности на базе единогласно принятых решений, а также сотрудничество в области внутренней политики.

Амстердамским договором, подписанным министрами иностранных дел стран – членов ЕС 2 октября 1997 г. и вступившим в силу 1 мая 1999 г., предусматривались:

- расширение компетенции ЕС в сфере внутренней политики. В течение 5 лет после вступления договора в силу должен быть снят контроль на границах между всеми странами ЕС, за исключением Великобритании и Ирландии, и установлены общие стандарты контроля внешних границ;

- регулирование правового положения граждан стран ЕС, имея в виду ликвидацию каких-либо видов и проявлений дискриминации;

- расширение функций ЕС в сфере социальной политики: вводились координация политики занятости, стандарты в области здравоохранения, экологические критерии в любой области политики ЕС;

- укрепление и совершенствование механизма совместной внешней политики и политики безопасности. Вводилась должность генерального секретаря ЕС, ответственного за разработку и осуществление СВПБ;

- новые функции по регулированию международных кризисов. Амстердамским договором к компетенции ЕС отнесено осуществление гуманитарных акций, а также операций по поддержанию и укреплению мира. На основе единогласия ЕС может принимать политические решения, уполномачивающие ЗЕС на проведение таких операций. После того, как 4 декабря 1998 г. было принято решение об интеграции Западноевропейского союза в ЕС, возникла возможность разработки и реализации в рамках СВПБ совместной европейской политики в области безопасности и обороны;

- реформа структур и институтов ЕС. Ее цель – укрепление позиций Европарламента и Европейской комиссии, совершенствование правил принятия решений, в том числе и расширение перечня вопросов, по которым решения могут приниматься простым большинством голосов;

- расширение ЕС за счет приема стран ЦВЕ. 31 марта 1998 г. с Венгрией, Польшей, Словенией, Чехией и Эстонией, а также Кипром начались переговоры, которые, в соответствии с предположениями Комиссии ЕС, могут быть приняты в союз в 2003 г.

Соглашением о партнерстве между Россией и ЕС 1994 г. был учрежден и механизм взаимного политического диалога. Два раза в год должны проходить встречи президента России с руководством ЕС – председателем Европейского совета, председателем Европейской комиссии и верховным представителем ЕС по СВПБ. Диалог на уровне министров осуществляется в рамках Совета сотрудничества, призванного наблюдать за осуществлением соглашения, обсуждать двусторонние и международные вопросы, разрабатывать соответствующие рекомендации. Он может опираться в своей деятельности на Комитет сотрудничества в составе старших должностных лиц. Комитет парламентского сотрудничества в составе депутатов Федерального собрания и Европарламента может давать Совету свои рекомендации.

На саммите ЕС в Кельне 3-4 июня 1999 г. была одобрена “Общая стратегия Европейского союза в отношении России”, где были изложены согласованные подходы западноевропейских стран к сотрудничеству с Россией. В самом начале документа провозглашалось: “Стабильная, демократическая и процветающая Россия, прочно утвердившаяся в единой Европе, свободной от новых разделительных линий, - важнейший фактор обеспечения и поддержания прочного мира на континенте. Ответы на вызовы, встающие перед Европейским континентом, могут быть найдены только через все более тесное сотрудничество между Россией и Европейским союзом”. ”Общая стратегия” рассматривала ЕС и РФ как стратегических партнеров в решении общеевропейских проблем.

В октябре 1999 г. правительство России принимает “Стратегию развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2001 – 2010 гг.)”, которая стала ответом на соответствующую инициативу ЕС. Российская стратегия нацеливалась на решение трех блоков взаимосвязанных проблем, которые относились:

а) к статусу России как самостоятельного центра многополярного мира;

б) к сотрудничеству и партнерству РФ – ЕС непосредственно в двустороннем режиме;

в) к их совместному представительству, взаимодействию во внешнем мире в качестве партнерства именно РФ – ЕС.

Документ правительства России давал ответ на многие остававшиеся в двусторонних отношениях дискуссионными вопросы. Главное заключалось в том, что российский кабинет министров без всяких обиняков объявлял, что в означенный период страна не будет стремиться вступать в ЕС, так как желает “сохранить за собой право на самостоятельное определение своей внутренней и внешней политики”. Москва высказалась в то же время в пользу выработки с ЕС “нового рамочного соглашения о стратегическом партнерстве и сотрудничестве в ХХI веке”. И все же, несмотря на наличие такой документальной базы, игра с нулевыми результатами или почти с таковыми в области политического взаимодействия велась сторонами вплоть до Парижского саммита в октябре 2000 года, когда удалось договориться “придать конкретные очертания стратегическому партнерству”.

Некоторых европейские страны оценивали создание военного евроконтингента как альтернативу присоединения к НАТО. В частности, министр иностранных дел Швеции Анна Линд, страны, которая не являлась участницей ни одной международной военной организации, заявила: “Швеция будет участвовать в европейских силах, но ни при каких условиях не собирается присоединяться к Североатлантическому альянсу. Мы думаем, что политика обороны и безопасности в ЕС, когда появится реальная возможность управления кризисами в Европе, очень важна. Одновременно с боеспособной армией мы создаем гражданскую способность урегулирования кризисов. Создаваемая система будет действовать как в пределах, так и вне Европы. Если она станет “миротворческой”, то необходимо будет получение мандата ООН. Важно помнить, что она не заменит собой национальную армию. Мы создаем не единую европейскую армию, а силы управления кризисами”.

Россия выступила инициатором возведения диалога Россия – ЕС на уровень, аналогичный своим отношениям с НАТО, что должно было ускорить превращение ЕС в серьезную политическую силу. Ей также представлялось полезным, чтобы уже на этом этапе ЕС определился с географией проведения миротворческих операций, которые будут проводиться только в соответствии с мандатом ООН. Это привело к тому, что Россия и ЕС после саммита в Париже поменялись местами. Прежде нечеткость российской позиции, отсутствие активной политической линии во многом ограничивали потенциал сотрудничества в области политики и безопасности. Теперь, напротив, Россия стремилась максимально поднять планку сотрудничества, а ЕС не отвечал взаимностью. На саммите в Москве, состоявшемся в мае 2001 г., европейцы хотели лишь зафиксировать результаты, уже достигнутые в Париже, дальше которых они идти не собирались. И все же и в Москве сторонам удалось, минуя фазу “общих слов”, сосредоточиться на обсуждении ряда конкретных проектов. В итоговом документе встречи были перечислены все главные вопросы, по которым велась работа:

- энергетический диалог (ЕС готов инвестировать в энергетический сектор России 460 – 600 млрд. евро);

- судьба Калининградской области после вступления в ЕС Литвы и Польши (ЕС взял на себя “обязательство способствовать развитию Калининградской области”, достигнув принципиальных договоренностей по вопросам перемещения людей и товаров);

- создание комиссии “высокого уровня для выработки предложений по созданию единого экономического пространства”;

- изучение вопроса по использованию евро в двусторонних торгово – экономических отношениях;

- подтверждение позиции ЕС по ее поддержке вступления России в ВТО;

- урегулирование текущих торговых споров и т.д..

Комментируя московский саммит Россия – ЕС, некоторые российские аналитики не преминули отметить “холодный ветер, подувший из Вашингтона”, который не позволил достигнуть согласия относительно ряда “довольно смелых и конкретных предложений по организации военно–политического сотрудничества, представленных российскими дипломатами и военными”. Но здесь можно говорить, по всей видимости, не о смене погоды, а о перемене климата.

Во-первых, об этом свидетельствовала вся совокупность информации, становившейся известной по мере прояснения внешнеполитического курса администрации вновь избранного американского президента Джорджа Буша-младшего. Европейские аналитики считали, что США скорректируют свою международную политику, снижая в ней уровень отношений и с ЕС, и с РФ. А. Клесс в этой связи следующим образом прогнозировал судьбу ЕС: “Мне представляется, что в ближайшие десятилетия Европа будет оставаться такой же слабой, если, конечно, ее развитие не пойдет по иному сценарию и если внутри Европейского союза не возникнет ядро стран, способных взять более независимый курс. Возможно, появится некая “Мини-Европа”, центром которой будет амбициозная Германия. Возможен и третий вариант – объединение всех европейских сил воедино, если Россия к этому времени обретет должную форму. Четвертый – это будет тот случай, если произойдет ослабление Соединенных Штатов. Всего же вероятнее будет так: сокращение политического влияния Европы в мировом масштабе и повсеместное усиление присутствия и влияния Азии, которая сейчас на подъеме”.

Наметившееся желание США уменьшить роль Западной Европы и России в глобальных международных отношениях не могло не повлиять на весь контекст, в котором развивалось их международное взаимодействие. В Москве считали в этой связи, что общеевропейская безопасность должна быть обеспечена “силами самих европейцев без изоляции от США и НАТО, но и без их монополизма на континенте”. Россия высказывалась за реализацию предложения Финляндии о проведении трехстороннего саммита РФ – ЕС – США, чтобы диалог между каждыми из двух вершин этого треугольника – РФ и ЕС, ЕС и США, США и РФ – поддерживался не за счет третьей стороны, а дополнял бы друг друга. Архитектура европейской безопасности, гармонически сочетавшая двусторонние отношения с взаимодействием различных международных организаций, могла бы не только обеспечить стабильность на европейском континенте, но и послужить образцом для других регионов многополярного мира ХХI века.

Было также ясно, что Россия может стать равноправным участником “треугольника” европейской безопасности лишь в том случае, если ЕС сумеет преодолеть унаследованный от “холодной войны” комплекс восприятия США в качестве “внутреннего фактора” для Европы, а России – как “фактора внешнего”, если “недостаточная самостоятельность” ЕС перестанет носить антироссийский характер. “Расширение НАТО, события в Югославии, подрывная деятельность США на Кавказе и в Средней Азии, - писал директор Института Европы РАН Н.П. Шмелев, - все это свидетельства того, что вес и влияние Европейского союза могут быть использованы и используются против интересов России”. Европейцы должны были осознать, что, в отличие от США, которые могут приходить в Европу или уходить из нее в соответствии со своими интересами, у России иная судьба. “ Как бы ни складывались обстоятельства, по какому сценарию они бы ни развивались, - подчеркивал Н.П. Шмелев в своем выступлении на международном коллоквиуме “Настоящее и будущее отношений Россия – Европейский союз в интересах безопасности и стабильного развития Европы”, - но Россия всегда была и будет Европой, в Европе”. В свою очередь, РФ должна своей практической политикой демонстрировать, что ее “российская идентичность” не только не враждебна или опасна для ЕС, но и базируется на тех же принципах и ценностях, что и “европейская идентичность”, различаясь лишь в нюансах.

До майского 2004 г. саммита РФ-ЕС желание Евросоюза решать свои проблемы за счет российских интересов почти всегда реализовывалось в виде уступок Москвы. На это же рассчитывали главы МИДов Евросоюза на встрече в Брюсселе 23 февраля 2004 г., когда одобрили резолюцию с требованием к России автоматически распространить подписанное в 1994 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между РФ и ЕС на десять стран, вступающих в Евросоюз 1 мая. В противном случае, как указывалось в этом документе, Москва могла столкнуться с экономическими санкциями со стороны ЕС и "самыми серьезными последствиями" вплоть до пересмотра Соглашения. Еще более жесткую позицию по отношению России занял в начале того же года Европарламент. В принятой им в январе 2004 г. специальной резолюции по РФ указывалось, что конфликт в Чечне и «массовые нарушения прав человека» являются непреодолимыми препятствиями в деле улучшения отношений между ЕС и Россией. Острой критике были подвергнуты также «несвободные» декабрьские парламентские выборы и действия российских властей, направленные против олигарха Михаила Ходорковского.

К весне 2004 г. в отношениях между Российской Федерацией и Европейским Союзом, судя по всему, назрела самая настоящая «холодная война». Понадобились огромные усилия как со стороны Москвы, так и со стороны Брюсселя, чтобы вывести отношения РФ-ЕС из тупика. Руководство ЕС в этой связи даже пошло на существенное изменение формата переговоров с Москвой. 22-23 апреля 2004 г., за месяц до очередного саммита Россия-ЕС, состоялся визит в Москву председателя Еврокомиссии Романо Проди в сопровождении его заместительницы Л. Паласио и шести еврокомиссаров, отвечающих за различные аспекты переговоров между двумя сторонами. Не менее внушительно была представлена и российская сторона: президент РФ, глава правительства, ведущие министры. Данная дипломатическая новация оказалась весьма плодотворной. В ходе этой «генеральной репетиции» предстоявшей встречи в верхах России и Евросоюзу удалось найти развязки наиболее сложных вопросов, которые разделяли Москву и Брюссель: вступление России в ВТО, калининградский транзит, пролет европейских воздушных судов через российскую территорию, распространение СПС Россия-ЕС на новых членов «Объединенной Европы».

В результате месяц спустя, 21 мая 2004 г., в ходе саммита Российской Федерации и Европейского союза сторонам удалось добиться настоящего прорыва в их взаимоотношениях. Наконец-то был подписан протокол о поддержке ЕС вступлении РФ в ВТО. В этот пухлый том из 600 страниц вошли установки по пошлинам на 11 тысяч товарных позиций, а также условия доступа иностранных компаний на российский рынок услуг. Евросоюз взял на себя политические обязательства по минимизации неблагоприятных для интересов России торгово-экономических последствий расширения ЕС. Европейские партнеры обещали снизить пошлины на российский алюминий и увеличить квоты на экспортируемую в Европу продукцию российской черной металлургии. Оставались в силе и соглашения между РФ и вступающими в Евросоюз государствами Восточной и Центральной Европы о поставках российского ядерного топлива для АЭС. Это позволяло сохранить традиционные товарные потоки и рынки сбыта российских экспортеров в странах Восточной и Центральной Европы, вступающих в Евросоюз. И, наконец, устами председателя Еврокомиссии Брюссель наконец-то признал, что проблемы русскоязычного населения на территории некоторых «новобранцев» ЕС – это не выдумки российской пропаганды. "Европейская Комиссия всегда отмечала, что необходимо заботиться об обеспечении прав русскоязычного меньшинства", - подчеркнул в этой связи Р. Проди.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: