 |
В) между интеграционными процессами в АТР и национальными приоритетами РФ. 7 глава
|
|
|
|
Российская Федерация последовательно поддерживает Китай в вопросах территориальной целостности страны. 15 сентября 1992 года президентским указом было подтверждено, что РФ не будет устанавливать с Тайванем официальных межгосударственных отношений, что экономические, научно-технические, культурные связи между Россией и Тайванем будут вестись гражданами и неправительственными организациями на неофициальной основе. В ноябре 1998 г. в совместном коммюнике неофициальной встречи руководителей РФ и КНР было зафиксировано, что российская сторона в тайваньском вопросе руководствуется принципами “четырех нет”:
- не поддерживает ни в какой форме постановки вопроса о существовании “двух Китаев”
- не признает независимости Тайваня;
- не допускает участия Тайваня в ООН и других международных организациях, членами которых могут быть только суверенные государства;
- не поставляет Тайваню оружие.
В Пекинской декларации, подписанной председателем КНР Цзян Цзэминем и президентом РФ В.В. Путиным 18 июля 2000 г., было ясно заявлено всему миру, что тайваньский вопрос – это исключительно внутреннее дело Китая и что недопустимо вмешательство внешних сил в его решение. Помимо тайваньской проблемы, дестабилизирующее влияние на обстановку в регионе Восточной и Юго-Восточной Азии оказывает ситуация вокруг архипелага Спратли в Южно-Китайском море. В действиях Китая здесь аналитики многих стран видят модель его экспансионистского курса, который отразится на содержании всей системы международных отношений ХХI века.
В 1992 г. КНР приняла закон о морских владениях, по которому Китай в одностороннем порядке утвердил свой суверенитет над всей акваторией Южно-Китайского моря и право применять силу для пресечения незаконных, с его точки зрения, промыслов в этом субрегионе. Кроме того, иностранные суда должны были отныне просить разрешения на проход через те воды, которые Китай считал своими территориальными, а подлодки - пересекать их в надводном положении. Общая площадь акваторий, которые стали считаться китайскими, составила 3 млн. кв. км, из них примерно одна треть эксплуатировалась незаконно, как стали считать в Пекине, другими странами. В том же 1992 г. КНР в сотрудничестве с американскими корпорациями приступила к разведке нефти в районе Тонкинского залива, в 70-ти км от побережья Вьетнама. Последовали протесты Ханоя и вспышка подозрений по поводу намерений КНР в странах АСЕАН.
|
|
|
Ситуация еще более осложнилась в 1995 г., когда КНР установила пограничные знаки и навигационное оборудование на одном из рифов архипелага, который считали своей территорией Филиппины. Эти действия были расценены Манилой как силовая акция. Архипелаг Спратли состоит из 230 мелких островов и рифов общей площадью 250 тысяч кв. км и расположен между территориями Вьетнама, Филиппин и Малайзии. Частью архипелага являются Парасельские острова. В годы второй мировой войны архипелаг был захвачен Японией, которая отказалась от прав на него по Сан-Францисскому мирному договору 1951 г. Однако в тексте договора не было указано, к кому переходят острова. Фактически острова попали под контроль французско-южновьетнамской администрации. Вопрос о принадлежности островов не вызывал разногласий до тех пор, пока не возникла перспектива освоения расположенных в их зоне нефтяных месторождений. В 1974 г., пользуясь военной слабостью Южного Вьетнама, КНР оккупировала практически всю группу Парасельских островов. Демократическая Республика Вьетнам расценила действия Китая как посягательство на ее права, но не решилась пойти на конфликт с КНР, ограничившись тем, что высадила свои войска на тех из островов Парасельской группы, куда еще не прибыли китайские силы. Так получилось, что КНР в Южно-Китайском море контролирует 70 островов, Вьетнам – 21, Малайзия – 3, Филиппины – 8, Тайвань всего один, но самый крупный из островов. Индонезия не претендует на островные территории, но действия КНР затрагивают ее экономическую зону в Южно-Китайском море.
|
|
|
Сложность ситуации усугубляется тем, что страны, претендующие на части архипелага Спратли (за исключением Брунея), имеют на островах свои вооруженные силы. Наиболее крупные гарнизоны здесь держат КНР и Вьетнам. В странах АСЕАН существуют опасения, что КНР будет стремиться утвердить свой контроль над нефтеносными районами силовым путем и поставить более слабые государства перед свершившимся фактом. Основанием для подозрений служит отказ Китая согласиться с предложениями других стран о проведении переговоров для размежевания спорных районов. С другой стороны, эти опасения подогревались материалами китайских СМИ, касавшихся отношений с южными соседями. Так, орган китайского комсомола, газета “Чжунго циньнянь бао” 7 марта 1995 г. писала: “Китайцы не могут более удовлетворяться “9,6 миллионами кв. км” (имеется в виду сухопутная территория Китая – М.М.), эпоха призывает нас с большим чувством обратить свои взоры на широкие морские просторы. Только китайцы, не игнорирующие освоение морских просторов, достойны будущих поколений… Необходимо развить представления всего народа, особенно руководящих кадров, о “голубой государственной территории”. Она не только связана со стратегическими позициями Китая, но также с огромными ресурсами, необходимыми для существования и развития будущих поколений китайцев”. Газета объявила 3 млн. кв. км “голубых просторов государства” объектом “трансвекового освоения” настоящей кладовой природных ресурсов. Запасы нефти здесь определялись в 78,7 млрд. тонн, фосфора – в 370 тыс. тонн и т.д.
В целом, если исходить из достоверных и объективно фиксируемых обстоятельств, то при выработке стратегии для китайского направления и определения тактических инструментов по ее реализации российская дипломатия должна учитывать следующие четыре группы факторов:
|
|
|
1. Дефицит природных ресурсов, который во все большей степени будет сказывать на процессе модернизации экономики Китая. Страна уже сейчас сталкивается с нехваткой целого ряда важнейших природных ископаемых. По разведанным запасам угля КНР располагает только 47% среднемирового показателя в расчете на душу населения, железной руды – 49, меди и алюминия – 30, фосфора – 52%. Китай испытывает острый недостаток энергоносителей. По подчетам китайских специалистов, в 2000 г. страна нуждалась в импорте 55 млн. т нефти, а к 2010 г. эта цифра поднимется до уровня 90 млн. т. Половина городов КНР страдает из-за нехватки воды, в том числе 30 из 32 городов с населением более чем 1 миллион жителей. В расчете на душу населения пахотный клин в Китае в 3,3 раза меньше, чем в среднем в мире и в 9,5 раз меньше, чем в СНГ. Площадь лесов также в расчете на душу населения почти в 7,5 раза меньше, чем в среднем в мире, и примерно в 30 раз меньше, чем в СНГ. При этом численность населения страны ежегодно прирастает на 13-15 млн. человек, размеры пахотной земли сокращаются из-за активной индустриализации и создания современной коммуникационной инфраструктуры. По данным китайских специалистов, в ближайшие 20 лет из сельскохозяйственного оборота страны будут выведены не менее 10 % земель. К тому же официальная и скрытая безработица в городах составляет 3 и 15-20%, в связи с чем возникает противоречие между узкой природной базой, с одной стороны, и численностью и темпами роста населения – с другой. Это противоречие столь остро, что авторы книги “Китай после Дэн Сяопина: десять сущностных проблем” У Гогуан и Ван Чжаоцзюнь даже сделали вывод о возможном возникновении феномена “демографического империализма”, означающего, что любому государству мира угрожает крах, если хотя бы 10% китайцев устремятся за пределы своей страны;
2. Бурный экономический рост Китая, связанный со значительными поступлениями иностранных инвестиций, доступом к информации через электронную почту и Интернет, путешествия делового и познавательного характера, проживание за рубежом миллионов китайцев, обусловливает постепенно усиливающуюся напряженность во взаимодействии экономики страны, ее общества и политической системы. Национальный раскол может быть вызван и неравномерностью развития Китая, так как внутренние регионы немногое получают от экономического бума в приморских зонах. Некоторые специалисты также полагают, что единственным способом включить в свой состав Тайвань, содействовать процветанию Гонконга, получать инвестиции от китайских общин за рубежом, поддерживать развитие наукоемких производств для Пекина могут стать:
|
|
|
- обеспечение в стране таких же политических свобод, какими обладают китайские общины за рубежом;
- расширение автономии каждой из 29-ти провинций вплоть до превращения КНР в ассоциацию полунезависимых государств.
Глобализация современного мира может дать немало полезного огромному и трудолюбивому Китаю, прежде всего, богатейший рынок для товаров массового потребления и поток новых технологий для модернизации. Но она же потребует осуществления политических перемен, которые, скорее всего, сконцентрируются в области трансформирования существующего властного режима в стране;
3. Экономические и политические амбиции возвышающегося Китая уже ощутимы в Юго-Восточной Азии, Центральной Азии, на Дальнем Востоке, в акватории Южно-Китайского моря. ”В Китае ожил, - по мнению Р. Холлоран, - менталитет Срединного царства, в котором другие азиаты видятся как существа низшего порядка, а представители Запада - как варвары”. Столь жесткая оценка действительно имеющего место взлета китайского национализма вызвана неприятием аналитика из США того откровенного антиамериканизма, который господствует в политических настроениях китайцев. Еще в 1993 г. общенациональное совещание представителей вооруженных сил КНР и КПК приняло документ, в котором констатировалось: “ Начиная с текущего момента, главной целью американского гегемонизма и силовой политики будет Китай… Эта стратегия будет осуществляться посредством санкций против Китая с целью заставить его изменить свою идеологию и склониться в пользу Запада посредством инфильтрации в верхние эшелоны власти Китая, посредством предоставления финансовой помощи враждебным силам внутри и за пределами китайской территории, ожидая подходящего момента для разжигания беспорядков, посредством фабрикации теорий о китайской угрозе соседним азиатским странам, сеяния раздора между Китаем и такими странами, как Индия, Индонезия и Малайзия, посредством манипуляции Японией и Южной Кореей с целью склонить их к американской стратегии борьбы с Китаем”. Но антиамериканизм представляет собой лишь часть идеологического обоснования той макростратегии китайского национализма, которая может быть выражена в формуле “Азия для азиатов во главе с Китаем”;
|
|
|
4. В США, которые в настоящее время являются главными протагонистами Китая в АТР и гегемоном, не заинтересованным в обретении КНР статуса глобальной державы, существуют три подхода к определению американской стратегии в отношении этой страны:
- жесткий подход исходит из того, что между двумя странами существуют проблемы, в решении которых ни США, ни КНР не готовы уступить друг другу. В частности, США должны поддерживать антикитайские силы в АТР, в главных для Китая спорных пунктах – Тибете, архипелаге Спратли и Парасельских островах, противостоять ему в вопросах, связанных с воссоединением Тайваня, с объединением Северной и Южной Кореи, с присутствием американских войск в АТР, оказывать давление по вопросу гражданских прав и т.д. Этот подход предлагает исходить из того, что “мы (США – М. М.) не должны бояться встать в конфронтацию к Пекину там, где затронуты наши интересы”;
- компромиссный подход исходит, с одной стороны, из того, что “внутренние противоречия Китая еще не позволяют ему стать великой державой”, с другой – из того, что Вашингтону нужно отбросить иллюзии об “управляемости” Пекина. США не должны уходить из “южных морей”, но им не следует раздавать обещаний, способных ввергнуть американцев в борьбу, где не может быть ни победы, ни конструктивного решения проблем;
- мягкий подход предусматривает спокойное отношению к перспективе превращения Китая в подлинно великую державу. Главная задача американской политики в этой связи должна состоять в хладнокровном анализе природы и возможного объема китайского ревизионизма, который будет определять поведение этой страны на международной арене, учитывая при этом, что Россия, Япония и КНР будут взаимно блокировать политику друг друга.
Для России любая из ситуаций, которая может возникнуть в результате реализации того или иного американского подхода или их комбинации, таит в себе как опасности, так и возможности. При любом развитии событий Россия из-за характера своего геополитического положения, особенностей культуры и этнографического состава населения может быть вовлеченной, даже против своей воли, в противостояние с одним или сразу с двумя центрами силы в АТР. Теоретически возможны пять сценариев развития отношений РФ и КНР:
- первый из таких сценариев – проведение политики, в результате которой продолжается отток российского населения с Дальнего Востока, ослабляются связи региона с европейской частью России, РДВ переходит к преимущественной ориентации на страны АТР. Здесь возникает все увеличивающаяся в результате иммиграции китайская диаспора, которая становится либо очень значительным национальным меньшинством, либо вообще составляет большинство населения края. Обостряющиеся в этой связи национальные проблемы и сепаратистские движения негативно сказываются на российско-китайских отношениях, усложняя и осложняя “пекинский азимут” внешней политики РФ, отсекают тем самым ее от сколько-нибудь результативных взаимоотношений с другими азиатско-тихоокеанскими странами;
- второй сценарий предусматривает развитие союзнических отношений России и КНР. Здесь возможны разные варианты – от “мягкого” союза до военно-политического альянса на глобальном и региональном уровнях. Аргументами “за” такое развитие событий являются определенное сходство интересов РФ и КНР на мировом уровне, целый ряд сходных региональных проблем, взаимодополняемость экономик РДВ и северо-восточных провинции Китая, успех китайских реформ, которые, по мнению ряда отечественных аналитиков, способны “вытянуть” российский Дальний Восток на уровень современного развития и т.д. Союзные отношения с КНР могут стать также и российским ответом на расширение НАТО на восток. Вместе с тем в современных условиях такого рода партнерство либо будет оставаться в значительной мере формальным, либо будет сползать к военно-политическому альянсу на антизападнической основе. Различие геополитических интересов России и Китая неизбежно превратит подобный альянс в весьма выгодное предприятие для КНР (решаются вопросы обеспечения сырьем, энергией, обеспечивается сбыт ширпотреба, снижается демографическое давление внутри страны за счет легализованной иммиграции, приобретается современное вооружение и/или помощь в его производстве в стране). Но оно, это предприятия, может стать весьма рискованным для России (неизбежный конфликт с Западом, ограничение доступа к передовым технологиям, снижение объема западных инвестиций, возобновления противостояния на Западе по новому и явно невыгодному для РФ периметру обороны и т.д.).
Один из вариантов российско-китайского союза обосновывал в своей книге “Шаги новой геополитики” (1997 г.) А.В. Митрофанов, бывший в то время председателем Комитета по геополитике Госдумы РФ. Основой такого альянса должен был стать антиамериканизм, так как Китаю и России следует “крепить фронт против лицемерного и беспощадного агрессора, коим являются США”. По мысли Митрофанова, Россия должна всемерно способствовать росту военной мощи Китая на основе широкомасштабной продажи российской военной техники, способствовать расширению КНР в западном направлении. Этот автор, в частности, пишет: “Поддерживая непререкаемый суверенитет Китая над Синьцзян-Уйгурским автономным районом, Россия должна способствовать восстановлению суверенитета КНР над всем Туркестаном, включая Южный Казахстан. Это изменит геополитическую обстановку в регионе в лучшую сторону. Россия получит надежную базу для развития собственных коммуникаций на Юг через территорию стабильного Великого Китая”. Развивая этот тезис, автор пытается убежить читателя в том, что подвижка границ Китая как можно дальше на запад всецело в интересах России. По мнению Митрофанова, восточная граница Западной Европы должна соприкоснуться с западными рубежами Китая в районе Турции. В этом случае ракетно-ядерные силы КНР получат возможность поражать цели на территории Западной Европы, включая Лондон и Осло. Согласно этому автору, такая перспектива станет “лучшим средством для отрезвления антлантических демагогов”, “одурманенных собственным величием”. К сожалению, Митрофанов ничего не пишет о том, что сможет сделать Россия, если окажется перед лицом “одурманенного собственным величием” Китая?
А. В. Митрофанов также высказывается за то, чтобы отдать КНР Монголию, что “придаст чувство успокоенности и умиротворения Китаю относительно его северных границ”. Вместе с тем Москва должна добиваться смягчения позиции Пекина по вопросу о Тайване с целью установления между островом и РФ широкомасштабных экономических и культурных отношений. Ряд здравых геополитических идей, равно как и соображения относительно экономического сближения России и Китая, не спасают в целом книгу, которая в большинстве случаев выдвигает геополитические схемы, принадлежащие или весьма далекому прошлому, или настолько оторванные от реалий международной жизни, что приобретают контрпродуктивный характер. Автор формулирует свои позиции, не считаясь с опытом истории, не внимая принципам, на которых строятся современные международные отношения, совершенно не обращая внимания на взгляды и концепции китайских геополитиков, на практику, наконец, официальной внешней политики страны в системе современных международных отношений. Представляется все же, что Китай в ХХI веке будет все также сосредоточен на самом себе, его внешняя политика - направлена на выигрыш времени для создания экономической и военной мощи и превращения КНР в мировую сверхдержаву. В этих условиях политика добрососедства с Россией для Китая будет не благотворительностью, а объективной необходимостью. Но и она всегда будет только частью той сложной комбинационной игры, которую будет вести Китай до той поры, пока его элита не посчитает, что настало время для нового китайского курса в мире. К сожалению, не Россия является ведущей в паре отношений двух стран и ей пока что приходится прилагать серьезнейшие усилия для того, чтобы сохранять собственную субъектность в двусторонних российско-китайских отношениях;
- третий сценарий рассматривает варианты противостояния РФ и КНР. Здесь также могут использоваться мягкие и жесткие формы. Первые, как показало недалекое советское прошлое, оказались малоэффективными, хотя и вели к определенной активизации отношений с западными странами, в первую очередь с Англией и США. Противостояние в жесткой форме сегодня означало бы возобновление запретительного режима на границе с Китаем, выселение из России всех нелегально живущих на ее территории китайцев, разрыв приграничной торговли, усиление дальневосточных военных группировок и т.п. Такая линия поведения Москвы в отношении Китая на современном этапе неразумна, прежде всего, по экономическим причинам.Она нерациональна, исходя из национальных интересов России, реализуемых в связях и сотрудничестве с великой соседней страной, отделяемой и сближаемой четырьмя тысячами километров общей границы, которая к тому же является демографическим гигантом и третьей в мире экономической державой.
В России есть геополитики, которые, учитывая двойственную геополитическую природу Китая (принадлежность к римленду и одновременно почти постоянная теллурократическая ориентация этой страны-цивилизации), высказывают мнения об опасности, грозящей России со стороны юго-восточного соседа, имея в виду его трансформацию в геополитическую базу атлантизма, использующего эту страну как огромный инкубатор по производству людских ресурсов. Другие же обращают внимание на возрождение в КНР идеологии “Срединной империи”, у которой сохранилась историческая память о навыках территориальной экспансии на северо-запад, север и северо-восток. Эти геополитики выступают за “силовое позиционное геополитическое давление” на китайское государство, провоцирование его пространственной дезинтеграции, дробления, политико-административного передела. Одним из них является А. Г. Дугин, опубликовавший в 1997 году книгу “Основы геополитики. Геополитическое будущее России”. “Тибет – Синьцзян – Монголия – Манчжурия – утверждает этот автор, - составляют вместе пояс безопасности России. Основная задача в этом регионе - сделать эти земли подконтрольными хартленду, используя при этом потенциальных союзников России – Индию и Японию, а также страдающее от пекинского диктата местное население. Для самого Китая этот пояс является стратегическим плацдармом для потенциального “рывка на Север”, в Казахстан и Сибирь. Это – земли, вплотную примыкающие с юга к Леналенду, вокруг которого в недалеком будущем с неизбежностью будет разворачиваться позиционное геополитическое противостояние ведущих мировых сил. Россия должна оторвать этот плацдарм от Китая, отбросить Китай к югу и предложить ему в качестве геополитической компенсации развитие по оси Север-Юг в южном направлении – Индокитай (кроме Вьетнама), Филиппины, Индонезия, Австралия”. Не вступая в полемику с автором, хотелось бы только узнать, каким образом не имеющая сколько-нибудь серьезных стратегических союзников 150-миллионная Россия с меньшим почти в 4 раза ВНП будет “расчленять”, “отбрасывать”, “давить” 1,5-миллиардный Китай, связанный к тому же договорами о стратегическом партнерстве с США и другими западными державами?;
- четвертый сценарий представляет собой игру на геополитических противоречиях. Россия в собственных интересах может использовать явную обеспокоенность США наращиванием мощи Китая. Тот факт, что Япония и Южная Корея не в восторге от появления в их регионе нового экономического супергиганта, а превращение КНР в сверхдержаву вызывает беспокойство у всех стран АСЕАН, дает России дополнительные шансы для активизации своей внешней политики в зоне АТР. Большинство аналитиков мира сходится во мнении, что экономические реформы в Китае - позитивный фактор, так как чем больше КНР будет вовлечена в мировую экономику, тем больше ей будет что терять в случае военного конфликта регионального или глобального характера. С этой точки зрения использование Китаем российских ресурсов для своего роста способно повышать место и роль России в современной системе международных отношений. Но чтобы иметь возможность реализовать этот весьма выгодный для России сценарий, РФ должна проводить стратегию равноудаленности от всех сколько-нибудь влиятельных центров силы современного мира, что возможно лишь при переломе в положительном направлении экономического реформирования страны и проведении ею филигранной дипломатической игры;
- реально российско-китайские отношения будут складываться в соответствии с пятым сценарием, в который вплетутся элементы всех четырех рассмотренных выше вариантов внешнеполитической линии России. В долгосрочной перспективе характер отношений между Москвой и Пекином будет зависеть от расклада внутриполитических сил в реформирующейся России, от политической и экономической ситуации в Китае после прихода к власти нового поколения политиков, в целом от складывания новой системы международных отношений. Но уже сейчас ясно, что у России и Китая есть возможности обеспечить относительно гармоничное развитие межгосударственных политических и экономических отношений, что национально-государственные интересы двух стран не являются антагонистическими (чего нельзя сказать о некоторых их составляющих) и это позволяет полнее использовать потенциал друг друга для модернизации и реформирования их экономик. Россия вместе с тем должна сохранить за собой право выбора союзников и партнеров как на Востоке, так и на Западе, что превратит российско-китайское партнерство в более многомерный феномен, не вызывающий озабоченности ни со стороны российской общественности, ни у мирового сообщества народов.
Все эти возможности и перспективы подтверждает и актуализирует Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, подписанный 16 июля 2001 г. в Москве председателем КНР Цзян Цзэминем и президентом РФ В. В. Путиным. Составляющие договор 25 статей касаются практически всех сторон жизни двух великих соседних государств - России и Китая, соединяя их цели и надежды между собой и с объективными тенденциями мирового развития, а также реалиями современной системы международных отношений. Одна из них “закрывает прошлое и открывает будущее”, констатируя отсутствие между двумя странами территориального вопроса. Подписанный договор подтверждает, что “ дружественные отношения двух стран являются межгосударственными отношениями нового типа, строящимися на основе не вступления в союз, не конфронтационности и не направленности против третьих стран”. Договор не нацелен на создание военного союза (“мы ни к какому военному союзу не стремимся”, - заявил В.В. Путин), он не имеет ни антиамериканской, ни какой-либо иной антизападной направленности, его ни в коем случае “нельзя рассматривать как какую-то форму ответа на возможность выхода США из Договора по ПРО 1972 года”. Договор является практически бессрочным, так как заключен на 25 лет с последующей автоматической пролонгацией на следующие 5 лет, если одна из сторон заблаговременно не сообщит о желании провести дополнительные переговоры, связанные с судьбой данного документа.
V. Проблема национального объединения на Корейском полуострове и Россия. Мировому сообществу еще предстоит сыграть значительную роль в ликвидации последнего форпоста “холодной войны”, который сохранился на Корейском полуострове в виде военных укреплений по обе стороны 5-километровой демилитаризованной зоны вдоль 38-й параллели, то есть принять участие в воссоединении двух Корей – Корейской Народно-Демократической Республики на севере и Корейской Республики – на юге полуострова. Возникновение нового государства с 60-миллионным населением и мощной экономикой изменит геополитический расклад сил не только в Северо-Восточной Азии, но и на всем евразийском суперконтиненте. Уже начавшееся строительство 24-километрового участка железной дороги между КНДР и Республикой Корея должно не только соединить северную и южную части Кореи, но и подсоединит всю транспортную систему полуострова к российскому Транссибу, то есть откроет путь для прямого сообщения со всей Европой.
Мощное движение к объединению и в КНДР, и в РК, продемонстрированное во время визита президента Южной Кореи Ким Дэ Чжуна в Пхеньян и зафиксированное в совместном заявлении руководителей двух корейских государств, вызывает неоднозначные эмоции в окружающем мире. Явную обеспокоенность выражает Япония, на границах которой возникнет большое государство, население которого не забыло полвека японского колониализма. Неуверенно чувствуют себя и США, которые в случае объединения Корейского полуострова рано или поздно должны будут вывести свою 37-тысячную армию из РК. Пхеньян официально с 1953 г. настаивает на том, что присутствие на полуострове войск США остается главным препятствием к воссоединению страны. Китай также не может быть индиферентным к эвентуальному событию, так как на уровне СМИ проскакивают опасения Пекина, что объединившаяся Корея может не согласиться с ныне существующей китайско-корейской границей. Получается так, что объединено Корея выгодно или, по крайней мере, не мешает только России. Более того, разделенный полуостров создает для нее проблемы: непосредственно РФ граничит с КНДР, в то время как основные экономические интересы и перспективы связывают ее с РК.
После корейской войны (1950 – 1953 гг.) откровенно враждебные отношениями между Севером и Югом только через примерно четверть века стали обретать определенное конструктивное содержание. Это было связано с осуществлением на практике формулы “перекрестного признания”, в соответствии с которым СССР и Китай, как бывшие союзники КНДР, брали на себя обязательство признать Сеул, а США и Япония должны были установить дипломатические отношения с Пхеньяном. В январе 1990 г. Москва установила дипотношения с РК, Китай это сделал несколько позднее, в 1992 г. 17 сентября 1991 г. состоялся одновременный прием обоих корейских государств в ООН. В декабре 1991 г. КНДР и Республика Корея подписали соглашение о примирении, ненападении и сотрудничестве, а в феврале 1992 г. – Совместную декларацию о безъядерной зоне на Корейском полуострове. Согласно этому документу, обе стороны провозгласили отказ от производства, хранения, размещения, приобретения или испытания ядерного оружия. В декабре 1992 г. в Южной Корее впервые состоялись свободные выборы и 30-летнему правлению военных в РК был положен конец. Подписанные между Сеулом и Пхеньяном документы могли составить хорошую базу для дальнейших переговоров о нормализации отношений между двумя государствами. Однако их неспособность прийти к общему пониманию международно-политических реалий на полуострове плюс позиция США и Японии, не признавших Пхеньян, помешали процессу межкорейского сближения.
|
|
|
