Ceanotus americanus и патология селезенки

Несколько лет я использовал это лекарство как органное в истинно радемахерианском духе. Изучение Magnum Opus Радемахера доставило мне величайшее удовольствие. Основав эту свою работу на причудливых положениях Парацельса и приведя его гениальный притворный мистицизм к осязаемой практической медицинской форме, Радемахер написал самый выдающийся и оригинальный труд, который вообще можно найти в океане медицинской литературы. Это эмпирия в голом виде, лишенная рамок, законов и условностей. Однако есть две идеи, красной нитью проходящие через всю работу — genius epidemicus morborum и органопатия. А с точки зрения фармакологии есть еще две идеи — универсальных и органных лекарств. У Парацельса было только три универсальных лекарства, то же у Радемахера и его учеников. У Ганемана было только три фундаментальных болезненных состояния — псора, сифилис и сикоз. У фон Грауфогля было только три конституции тела. Словно все они единодушно взяли на вооружение поговорку фатерлянда aller guten Dinge sind drei, что в переводе значит " всех хороших вещей по три".

Genius epidemicus morborum — несомненно природный факт. Но он удивительно скользок и труден для понимания. То же можно сказать о трех миазмах Ганемана и трех конституциях Грауфогля.

Органопатия Радемахера не более (и не менее) чем гомеопатическая специфичность локализации, с крупицей мистико-психического нечто в различных органах. Если мы отодвинем в сторону эту особенную душу в каждом органе, останется лишь местное или избирательное сродство. Это не противоречит природе. И ум, который не может этого понять, страдает узостью восприятия. На практике мы часто идем в обход там, где до цели всего три шага. Чем бы ни былCantharis, но в первую очередь это почечное лекарство. Чем бы ни был Digitalis, но в первую очередь это сердечное лекарство. Чем бы ни была Belladonna, но в первую очередь это артериальное лекарство. В этом же смысле Ceanotus americanus есть лекарство селезеночное.

Селезенка — темный угол в человеческом организме с точки зрения и физиологии, и терапии. Как говорит Буржери: " Что есть селезенка? Таков вопрос, довольно странный, задаваемый уже три тысячи лет в науке, ответ на который наука и по сей день тщетно ждет". Я слышал аргументированную точку зрения, что селезенка — основная мануфактура по производству клеток крови. Слышал не менее аргументированную точку зрения, что селезенка — ultimum refugium, последнее прибежище старых кровяных клеток, где они разрушаются, а их останки поступают обратно в кровоток. Третья точка зрения, что все это сущий вздор, поскольку селезенка не создает лейкоциты и не разрушает эритроциты, и не занимается ничем другим, кроме как служит резервуаром крови, этаким живым мешком в животе, то раздуваясь, то сокращаясь, в зависимости от нужного в данный момент кровотока.

Я разделяю последнюю теорию и считаю ее своей. Чья она на самом деле, мне неизвестно. Возможно, кое-кто из моих читателей сможет сказать о селезенке что-то хорошее, помимо того, что она — анатомическое нечто, заставляющее наших соотечественников в дождь и туман бросаться в Темзу толпами с Лондонского моста. Конечно, я говорю здесь о сплине; это ужасное пу́ гало наших соседей французов и немцев, которое они, разумеется, применяют к нам, называя исключительно английской болезнью. Совсем как мы, когда отдаем нехорошим французам пальму первенства по числу самоубийств. Все это названия депрессии, или ипохондрии, и разве может быть веская причина отказать ей поселиться под левыми ребрами оттого только, что многие радушно указали ей место под правыми!

Мое первое и чисто литературное знакомство с Ceanotus amer. состоялось лет пять-шесть назад по прочтении небольшой заметки в " Новых лекарствах" Хейля. Прежде у меня часто были трудности при лечении болей в левом боку, возникшие, по-видимому, в результате заинтересованности селезенки. Myrtus communis имеет боль в левом боку, но высоко, под самой ключицей. Боль чуть ниже — область влияния Sumbul, еще ниже — Acidum fluoricum, чуть левее —Acidum oxalicum, чуть правее — Aurum, а как раз под левой грудью — Cimicifuga.

Эти лекарства быстро делали свое дело, когда боли были частью картины болезни, но они не устранят боли глубоко за ребрами слева. Боли ближе к поверхности имеет Bryonia, чуть глубже, чем Bryonia — Pulsatilla nut. , как и Juglans regia, который еще студентом испытал бедный Клотар Мюллер. Но настоящие селезеночные колики требуют China, Chelidonium, Berberis, Chininum sulphuricum, Conium или Ceanotus americanus.

Несколько лет назад я лечил даму от " жестокой рвоты, болей в левом боку, кашля с мокротой, профузного пота и лихорадки". Она была приезжая, явилась лишь на короткое время и сняла комнаты в маленьком домике с видом на лужайку у реки. Раньше эта территория принадлежала порту, но с тех пор ее осушили и облагородили. В первый мой визит она сообщила, что часто заболевает воспалением в груди с кашлем. И я, найдя высокую лихорадку, кашель, боль в левом боку с притуплением перкуторного тона, сразу диагностировал левостороннюю плевропневмонию и назначил Acidum oxalicum, которое, похоже, покрывал все симптомы и к тому же соответствовал патологическому состоянию плевропневмонии. Лекарство несколько облегчило рвоту, но не более того. И я начал давать другие лекарства — Aconitum, Bryonia, Phos. , Ipec. Так прошло три недели, но пациентка как была больной, так ею и осталась. Тогда я очень тщательно ее обследовал и обнаружил воспаление селезенки. Я назначил Ceanotus americanus в низком разведении, и все симптомы сразу исчезли. Моя до того неверно леченая пациентка уже спустя неделю могла сидеть, а несколькими днями позже была в полном порядке. Перед этим мне не попадались острые сплениты, но такое заболевание — большая редкость в Англии.

Случаи хронических болей в области селезенки потом случались в моей практике, и они быстро уступали действию Ceanotus. Об одном таком я сейчас и расскажу.