IV. Вестник — звено в Цепи. V. Личность Вестника — одиночество непонимания

IV. Вестник — звено в Цепи

Речь здесь пойдет не просто об одном из многочисленных феноменов, окружавших Е. П. Б., а об одном из величайших Таинств Природы. Вестник не может выполнить свою миссию до тех пор, пока не переживет тот священный долгожданный переломный момент трансформации, считающийся апофеозом ученичества, когда человек перестает быть просто учеником, а становится каналом, проводником Божественного импульса. Хотя публично он работает один, как Вестник своей эпохи, давая целостный толчок, способствующий духовному развитию всего человечества, метафизически и реально он становится лишь одним из звеньев в Цепи других проводников и Учителей, Великих Душ, одухотворяющих и обучающих его самого и выполняющих параллельно еще более высокие задачи. Целостные знания о Природе, Вселенной и Человеке, Универсальная Мудрость, передающаяся по метафизическому принципу сообщающихся сосу­дов, не принадлежит ни Ученику-Вестнику, ни Учителям, вдохновля­ющим его. Она является универсальным духовным достоянием всего человечества и представляет собой многочисленные проявления одного и того же Вечного метафизического Божественного Творца.

Вестникне есть просто задача. Это состояние души, это долг чести Ученика перед Судьбой, человечеством и своей собственной совестью.

Е. П. Б. говорила:

«С той минуты, как теософ решает стать канди­датом как в Чела, так и на приобретение связанных с этим благ, он должен помнить о взаимном молчаливом Пакте, принятом обеими сторонами. ЭТОТ ПАКТ СВЯЩЕНЕН... Наши Учителя - не «небесные Боги». Это простые смертные, но они нравственнее, умнее, духовнее кого бы то ни было на этом свете; это святые смертные. Но при их святости и значении в науке Таинств они остаются людьми, членами Братства, и первыми повинуются его законам и порядкам, установленным временем».

Свою миссию Е. П. Б. рассматривала как свободный выбор служе­ния высокому Идеалу и Великим Душам — его вдохновителям. Она сама говорила:

«... Для меня уже не имеет значения ничего, кроме моего долга перед Учителями и Делом Теософии. Им принадлежит вся моя кровь до последней капли, им будет отдано последнее биение моего сердца... »

В своих письмах Учителя не раз говорили о качествах Е. П. Б. как Чела. Потрясает глубокая связь, взаимное слияние душ, связующее Ученика с Учителем. Из письма Учителя Г. С. Олькотту:

«... Вы призваны не нами, а верностью делу Истины. Дайте понять людям, что у нас нет более любимых или менее любимых учеников, нет привилегированных и что не сам человек лично привлекает нас, а только его добрые дела и гуманность в целом. Для этого мы прибегаем к помощи лучшего, что у нас есть, — к Вестникам. Главнейшая среди них последние тридцать лет известна в мире под именем Е. П. Б. (мы зовем ее иначе). При всем ее несовершенстве и, без сомнения, большой беспокойности, невозможно допустить мысль о том, чтобы найти на будущее кого-нибудь лучше нее, и это должны хорошо понять теософы. Она всегда была верна нашему делу, ей пришлось много страдать, и ни я, ни мои Братья никогда ее не покинем и не оставим. Я уже говорил, что неблагодарность не относится к числу наших пороков... Я не пропустил ни одной из Ваших мыслей о «Тайной Доктрине». Уверяю Вас, все, что не было привлечено ею из научных и других изданий, было предложено нами. Все ошибки и ложные понятия... исправленные и объясненные ею, были исправлены либо мной, либо по моим указаниям. Эта книга ценнее предыдущей, в ней изложена суть Оккультной Истины. Еще долгие годы эта книга будет источником знания и информации для будущих учеников... »

«... Самое большее, что мы можем сделать для человека, посвятив­шего всю свою жизнь служению нам и делу, которое живет в нашем сердце, это охранить, когда необходимо, ее тело и здоровье. Это наше общее желание. Пусть Теософское Общество лучше погибнет, чем будет неблагодарным к Е. П. Б.! »

А. П. Синнет добавляет:

«... Е. П. Б. не была ни гениальной, ни сверходаренной, но она обладала качеством, о котором, к сожалению, не догадывается большинство ее критиков, — МУДРОСТЬЮ ДУШИ. Эта область науки еще не открыта современными учеными и псевдо­философами... Душа, которая жила в ней, была Великой Душой, МАХАТМА (от Маха — великая и Атма — душа). Великая Душа Е. П. Б., а не внешняя ее оболочка, будет темой нашего исследования. Оно предпринято не с целью удовлетворить профессиональное любопытство, а с желанием принести, насколько возможно, пользу предмету разговора... »

 

V. Личность Вестника — одиночество непонимания

Вестник — не стерильное божество, а человек, как и любой другой, со светлыми и теневыми сторонами своей личности. Только в отличие от других его личные желания и интересы отходят на второй план, а теневая сторона личности находится под строгим контролем созна­ния во имя Высокого Идеала и Мечты, которым Вестник отдает всего себя. Это становится стержнем его жизни и Духовным Принципом, руководящим всеми проявлениями его человеческой личности. Одна из трудностей, которые Вестник сознательно принимает на себя, выполняя свою роль, состоит в том, что его рассматривают и пытаются понять с помощью стереотипного мышления, черно-белой логики крайностей. Или слишком слепо идеализируют, вплоть до идолопоклонства, не признавая существования в нем никаких чело­веческих черт, не давая права на малейшую ошибку, — или каждая, даже самая незначительная черта его характера, не укладывающаяся в общие стереотипные представления о том, как должно выглядеть и вести себя «святое существо», приобретает характер мировой катас­трофы, этико-моральной недопустимости. Как следствие этого появляются разочарования, кризисы, сомнения, осуждение, скандальные фарисейские призывы к моральной ответственности, а самые любя­щие друзья превращаются в жестоких врагов.

Одна из трудностей жизненного пути Вестника — в том, что он выставлен всем напоказ и находится в ситуации здорового человека, которого провозглашают больным, укладывают на хирургический стол и анализируют до мельчайших психологических деталей. При этом роль неопытного хирурга-дилетанта играет именно та толпа, которой Вестник посвящает всю свою жизнь и вверяет свою судьбу. Толпа берет на себя роль судьи, а Вестнику остается лишь положение подсудимого.

Личность Е. П. Б. не была исключением из этого правила. Своим неприятием неискренности и условностей она шокировала, приводи­ла в смятение даже самых благосклонных к ней людей.

В своем дневнике Г. С. Олькотт рассказывает о первой встрече с той, которая станет любимым Учителем бесценным другом, Звездой, указывающей путь:

«... Мое зрение с самого начала было обмануто красной гарибаль-дийской хламидой, которую Е. П. Б. носила вместо рубашки. Она резко контрастировала с темнотой всего, что ее окружало... Волосы у нее были рыжие, мягкие, словно шелк, и вьющиеся, как шерсть у котсволдских ягнят. Эти волосы и рубашка привлекли мое внимание раньше, чем ее лицо с калмыцкими чертами, немного тяжеловатое, дышавшее силой, величием и культурой по контрасту с обычными лицами окружавших ее людей... Войдя, я остановился, чтобы сказать Каппесу: „Посмотрите только на это удивительное существо", — и быстро сел прямо напротив нее, чтобы предаться моему любимому занятию — изучению характеров... Пожилая женщина сорока, пяти­десяти... девяноста лет, неважно. Старуха, чье калмыко-буддийско-татарское лицо не было привлекательным даже в молодости. Одним словом, передо мной сидела женщина, чье некрасивое лицо, медвежий облик и мужская одежда, казалось, были предназначены для того, чтобы приводить в ужас изящных, затянутых в корсет барышень... Е. П. Б. свернула себе сигарету. Я обратился к ней со словами: „Позвольте, сударыня", — поднеся огонь к ее папиросе. Так из огонька папиросы родилось наше знакомство, превратившееся затем в пламя, которое не погасло по сей день... »

Многочисленные «недостатки» личности Е. П. Б. уже много раз обсуждались, заполняли колонки скандальной прессы, на основании их строились самые абсурдные и жестокие обвинения ее врагов. Обвиняли ее в том, что она слишком много курит, что безответствен­но относится к деньгам...

«... В утренние часы... она писала, сидя за столом в своей комнате, пол которой был усыпан окурками, приводившими в отчаяние ее близких, опасавшихся, что загорятся покрывало и ковер... Е. П. Б. имела привычку выбрасывать еще горящую спичку, не заботясь о месте, куда она упадет... »

Говорили, что она

«... ругалась, как последний извозчик, а ее приступы ярости были настоящими извержениями вулкана... Она имела обыкновение, — добавляет Олькотт, — говорить без обиняков все, что думает... При том, что она мало заботилась о своей внешности, весь ее облик носил печать истинно высокого происхождения, которую невозможно подделать, и при желании она вела себя с достоинством принцессы. В нормальной жизни, напротив, ее язви­тельные колкости могли сразить наповал. Самым непростительным преступлением для нее был обман и людская поверхностность, по отношению к коим она вела себя так беспощадно, что не стеснялась прибегать к ругани на самых разных языках, чтобы устыдить свою „жертву". Ее дар ясновидения позволял различать тайные пороки всех мужчин и женщин, встречавшихся на ее пути, с той же легкостью, с которой обычный человек видит свое отражение в зеркале... Ее приводили в ужас так называемые „благопристойные люди", тогда как для любого бедняка или совершенно простого человека, если только он был честен, у нее всегда находилось ласковое слово и даже подарок. В самом деле, ее нелюбовь к стереотипам доходила до такой степени, что превратилась в подобие культа, так что самым большим удоволь­ствием для нее было шокировать лицемерно стыдливых неожиданны­ми словами и поступками... Ругалась она как последний извозчик, чего, разумеется, не делала бы, если бы не внешне „благопристойные" люди, лицемерно приходящие в ужас при такого рода „аморальном" поведении, но сами поступающие гораздо хуже: благодаря своему дару ясновидения Е. П. Б. знала, с каким коварством и ненавистью они обливали грязью ее и других, сохраняя внешнее приличие и вежли­вость благородных людей... Е. П. Б. всегда восставала против всех стереотипов, всегда ставила себя „вне закона" своими вкусами, манерой одеваться, своими идеалами и поведением и „отыгрыва­лась" на критиканах с помощью своего блестящего ума и удивительных сверхъестественных способностей, коими приводила в ужас общество... »

Об отношении Учителей к недостаткам их Учеников свидетель­ствует следующая цитата из письма Учителя К. Х.: «... Некоторые несправедливо пытаются сделать Е. П. Б. и Олькотта ответственными за сложившуюся ситуацию. Эти двое, бесспорно, далеки от совершенства, иногда даже ближе к противоположному. Но они (прошу извинения за повторы, но это более всего меня трогает) имеют то, что встречается слишком редко, — полное отсутствие эгоизма и полную преданность. Они всегда готовы к самопожертво­ванию на благо других: сколько „грехов" может проститься только за одно это! »

Достоинства личности Е. П. Б. не могли не затронуть до глубины души всех знавших ее. Потрясала подлинная чистота всех ее поступ­ков и намерений, истинная аутентичность, простота и естественность. Любящие ее не могли отделаться от впечатления, что перед ними проявляется вечно юная, невинная, искренняя душа Мудреца-Ребенка.

«... Случалось, весь ее облик подвергался неожиданным изменени­ям. В один день она переживала все этапы человеческого возраста. Только что перед вами стояла семнадцатилетняя девушка, которая через мгновение превращалась в столетнюю старуху, а еще через некоторое время могла предстать мужчиной с бородой... — рассказы­вал Олькотт. —... При том, что Е. П. Б. действительно обладала состра­дательным сердцем, так что иногда жертвовала самым необходимым ради абсолютно незнакомых людей, если они были в беде, главной чертой ее характера было не сострадание, а авторитет, могущество, воля. Она была энергичным человеком в самом полном значении этого слова, и эта бьющая из нее энергия часто оказывалась мощным моральным подспорьем тем, кто был неуверен и слаб... Мир когда-нибудь узнает, чем была для него Е. П. Б. В ней жила душа героя, и люди, не обладавшие подобным душевным богатством, инстинктивно чувствовали эту титаническую природу и мощь... Открытая и бесхит­ростная до неосторожности и слишком искренняя, чтобы подозревать других в лицемерии, она часто оказывалась объектом обвинений и непорядочного хитроумия своих врагов. К тому же, несмотря на свой незаурядный ум и широчайшие знания, она была ранимой и уязви­мой, как ребенок. Поразительно бесстрашная, она всегда была полна жалости и нежности. И так во всем, каждый недостаток ее характера возмещался сотней ярчайших достоинств... »

«... Я видела ее в присутствии злейшего ее врага, пришедшего к ней в минуту нужды, и видела, каким неземным светом сострадания осветилось лицо ее... — писала А. Безант. — Если бы враги ее знали, кого они закидывают грязью! Такое тонкое чувство чести, какое было у нее, нужно искать в тех мечтах, которые создают образ „рыцаря без страха и упрека"... Ее правдивость и чистота намерений были поразительны, и в то же время сила ее характера не поддавалась никаким ударам судьбы... Ее обвиняли в том, что ее сила идет от нечистого источника; в таком случае нечистый должен был сильно обеднеть, потому что служение ее плохо оплачивалось. Она была так бедна, что постоянно нуждалась в деньгах, а когда деньги были, они немедленно исчезали. Щедрость ее была воистину царской: все, что у нее было, — вещи, деньги, платье — все отдавалось первому встречному, находившемуся в нужде... Мне всегда казалось забавным, когда говорили о ее способности ошибаться в людях и доверять тем, кто впоследствии обманывал ее... Они не понимали, что она считала долгом давать каждому человеку возможность исправления и ни­сколько не интересовалась тем, что в случае неудачи она может оказаться в неудобном положении... »

Ее племянница Н. В. Желиховская говорит о ней следующее:

«... У тети была одна поразительная черта: она позволяла себе шутить или быть наивной, совсем не заботясь при этом о производимом эффекте. Бывало, что мы вместе хохотали до упаду, слушая ее ответы во время интервью с лондонскими журналистами. Моя мать часто упрекала ее, спрашивая, зачем она все это выдумывает. Она на это отвечала: „Брось, нужно же им как-то зарабатывать на хлеб и сочинять эти истории для бедных! " В иных случаях она рассказывала невероятные истории своим же друзьям теософам единственно чтобы повеселить их. Мы тоже смеялись. Но иногда во время этих розыгрышей рядом оказывались посторонние люди, которым было невдомек, что речь идет о шутке. Им обязаны своим появлением многие неправдоподоб­ные рассказы и интерпретации, ставшие затем причиной ее неприят­ностей, и даже больше, чем неприятностей. Многие из тех, кого она разыгрывала, перешли в лагерь ее врагов... »

Особенно трогательна была ее сильная любовь к Родине, к России. Невозможность вернуться проявлялась как постоянная тихая боль, которую она никогда не скрывала. Узнав о событии, произошедшем в России 1 марта 1888 г., — убийстве Александра И, — Е. П. Б. тяжело заболела. Она писала:

«Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли, у вас?.. Или сатана вселился в исчадие земли нашей русской! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что же теперь будет? чего нам ждать?!.. Горько мне! Жаль Царя-Мученика, семью Царскую, жаль всю Русь православную!.., чувствую в незаслуженной, мученической смерти Царя Самодержавного такую жалость, такую тоску и стыд, — что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать».

«И действительно, она доказала это, заболев», – рассказывает А. П. Синнет.

Говоря об исключительной личности Е. П. Б., невозможно не согласиться со словами Олькотта:

«... Удивительно ли, что я любил ее как друга, высоко ценил как Учителя и навсегда сохраню память о ней как о святыне!.. »

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: