 |
Глава третья
|
|
|
|
Окей, возможно, я придавала всей этой фигне «Келлан МакВи мой сосед» большее значение, чем, собственно, необходимо. Ведь он всего лишь парень. Парень, который приходит домой после утренней игры в футбол под дождем, снимает промокшую толстовку, проходя через гостиную, и улыбается мне, прежде чем исчезнуть в ванной.
Я упоминала, что Келлан мускулистый? Типа как-это-бывает-по-настоящему мускулистый? Потому что так и есть. И как бы я не хотела притвориться, что мой рот наполняется слюной из-за бутерброда с арахисовым маслом, это не так. И то жаркое чувство, что распространяется по моему животу, тоже не имеет ничего общего с едой, а полностью связано с тем фактом, что я ни с кем не была с того раза в чулане с Келланом.
Долгих четыре месяца назад.
Я решительно закрываю и запираю на замок дверь перед грязными мыслишками, старающимися проникнуть сквозь дымку серьезности в моей голове, и сосредотачиваюсь на том, чтобы отнести свою тарелку в раковину, когда Келлан выходит из ванной в шортах и… и все. Только в шортах. Его темные локоны мокрые и блестящие, капельки воды скатываются между грудными мышцами и ниже, по кубикам его пресса и...
– Какие планы на сегодня? – спрашивает Келлан, присоединяясь ко мне на крошечной кухне и вытаскивая из холодильника миску макарон с сыром. Он ставит ее в микроволновку, нажимает несколько кнопок, и воздух наполняется мягким жужжанием.
– А, только работа, – говорю я. – Начинаю в два.
– И никакой последней бунтарской выходки перед началом учебы? – Сегодня День Труда, и занятия официально начинаются завтра. У меня пять предметов и две встречи с руководителем, а совмещение школы и работы должно быть более чем достаточно, чтобы держать меня подальше от неприятностей.
|
|
|
Качаю головой, так как подобрать слова кажется более сложной задачей, чем предполагала. Я уже видела мыло Келлана в ванной, но ощущение этого запаха на его свежевымытом теле – его собственный способ обонятельной пытки. Я заставляю свой мозг придумать, что бы такое сказать остроумное или глубокомысленное, но выходит лишь:
– Что собираешься делать?
– Есть, – тут же говорит он, и микроволновка подчиняется команде, любезно пикая. Келлан достает миску, перемешивает, пробует и удовлетворенно кивает. Если я что и узнала о Келлане за те три дня, что мы были соседями, так это то, что он не лгал, когда говорил, что любит макароны с сыром. Он закупает их в огромных количествах, и один из наших четырех кухонных шкафов забит коробками с ними. В смысле, мне так же нравится тарелка макарон с сыром, как и любой девчонке, но употреблять их в таких количествах это вроде как противно. И все же сложно не думать о макаронах с сыром как о чем-то сексуальном и аппетитном, когда их подносит ко рту обнаженный до пояса Келлан МакВи.
– Что ж, – начинаю я, готовясь сбежать и, даст бог, не поставить себя в неловкое положение, начав пускать слюни.
– На кого ты, говоришь, учишься? – спрашивает Келлан, подтягиваясь и усаживаясь на столешницу.
Это происходит? Мы… разговариваем? Только я и Келлан МакВи?
– Пока под вопросом, – слышу собственный голос, к счастью, звучащий как обычно. – В этом году изучаю всего понемногу. А ты специализируешься в социологии, верно?
– Да, – он беззаботно пожимает плечами. – Это кажется беспроигрышным вариантом. После можно двигаться во множестве направлений.
– Конечно. – Делаю глоток воды и стараюсь не выглядеть так, словно тяну время в собственном доме. Я хочу разговаривать с Келланом. Хочу, чтобы так было и дальше. Я забросила кардиган подальше в свой шкаф в ту же секунду, как распаковала вещи, и, хотя корсеты и кожаные мини-юбки полетели туда же, не хочу, чтобы он видел во мне чопорную начинающую библиотекаршу, с которой познакомился в нашу первую встречу.
|
|
|
Из уважения к дождливой погоде, я надела джинсы и бирюзовую фланелевую рубашку, которая хорошо сидит и подчеркивает мою фигуру – не то чтобы он заметил это. После затянувшегося мгновения неловкой тишины я вздыхаю и разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Хэй, – говорит он.
Я останавливаюсь:
– Да?
– Ты минуешь Ферму Братств, когда едешь в город, верно? На работу?
Я притворяюсь, что мне нужно подумать об этом, будто я не проводила много времени на той улице.
– Полагаю, да.
– Ты, случайно, не могла бы завести кое-что Кросби? Ему нужно это завтра, а сегодня я туда не пойду.
Ферма Братств примерно в пятнадцати минутах отсюда, но да ладно. Мне по пути.
– Конечно, – говорю я. – Но тебе придется дать мне адрес. – А вот это правда – я знаю, что Кросби живет в доме братства, но не знаю в котором. В темноте они все одинаковые.
– Спасибо. – Он спрыгивает со стола и бежит в свою комнату, а я стараюсь не пожирать взглядом его спину с перекатывающимися мышцами. Секунду спустя он возвращается с коробкой со знакомым логотипом обувной компании. – Кроссовки, – поясняет он. – Специальный заказ. Я знаю парня, который работает в магазине, и Кросби ждал их целую вечность.
– Любитель обуви, – говорю я, изучая коробку. – Кто бы мог подумать? – Когда я думаю о Кросби Лукасе – не то чтобы я часто это делала, – то на ум приходят три вещи: развязный, мускулистый и «Кросбабы». Только одна вызывает мой интерес, но этого недостаточно, чтобы компенсировать две другие.
Келлан трясет головой:
– Не давай ему заговорить об обуви, иначе он никогда не остановится. И ни при каких обстоятельствах не позволяй уговорить себя участвовать в его магических трюках. Ты ни за что не выберешься оттуда живой.
В иллюзиях, думаю я. Не участвовать в иллюзиях.
– Принято к сведению, – говорю я. После чего зачем-то салютую.
Келлан с секунду пялится на меня, затем морщит нос и разражается искренним хохотом до колик в животе. И говоря это, я имею в виду смех до колик в прессе из шести кубиков, потому что они так сжимаются и подрагивают, что делают то же самое с моим собственным животом и тайным местечком под ним.
|
|
|
* * *
Двадцать минут спустя я прислоняю велосипед к парадному крыльцу обители братства «Альфа Сигма Фи». Этот викторианский дом с отслаивающейся зеленой краской находится на тенистой засаженной деревьями улице с похожими домами, окрашенными в приглушенные и респектабельные тона. Занятия начинаются через день, поэтому на Ферме Братств относительно спокойно – парни заезжают в дома, по округе болтаются немногочисленные родители, и все по-прежнему ведут себя примерно.
В «Альфа Сигма Фи» тихо, парадная дверь закрыта, под почтовым ящиком стоят горшки с большими, жизнерадостно цветущими растениями, которые словно говорят: «Доверяй нам, мама, твой сын в хороших руках! » Которые через неделю зачахнут.
Нажимаю на звонок и слышу колокольчик внутри, а через несколько секунд дверь открывается и появляется высокий, худой темнокожий парень в костюме и галстуке, с бейджиком, гласящим: «Меня зовут Дэйн». Он внимательно меня оглядывает, и я понимаю, что они ожидают новеньких и рассчитывают произвести хорошее впечатление на родителей. Это хорошая новость. У «Альфа Сигма Фи» удачное название: все парни – спортсмены, и они очень серьезно воспринимают часть «Альфа» в их названии – каждый доказывает, что он мужик. А раз они все еще в режиме «впечатли маму», я вряд ли наткнусь на оргию.
– Привет, – говорю я.
– Привет. – Он бросает взгляд на коробку в моих руках.
– Кросби Лукас здесь живет?
– Оу, – Дэйн улыбается и понимающе кивает. – Да, да. Он живет здесь. Тебе наверх. – Он шагает в сторону, а за ним оказывается большая лестница, ведущая на второй этаж. – Вперед. Делай, что нужно.
Я моргаю. Рубашка, джинсы, час дня в понедельник? Во мне нет ничего сексуального или непристойного.
– Мне не нужно идти наверх, – говорю я, внезапно испытывая чуть меньшую уверенность, что не увижу чего-то, что не смогу потом выкинуть из памяти. Последнее, что мне нужно, – застукать Кросби с новой «Кросбабой». Я резко протягиваю бумажный пакет с коробкой Дэйну.
|
|
|
– Не мог бы ты передать ему? Это от…
– Скажи ему сама, – говорит он. – Какой бы «подарок» ты не принесла парню, я не хочу нести за него ответственность.
– Это не подарок…
Но Дэйн уже уходит. Ну просто верх приличия.
Я решаю просто оставить пакет внутри и попросить Келлана позвонить Кросби и сказать ему, что он здесь, но, зная, как безответственны члены братства, представляю, как быстренько поднимусь по лестнице, найду его комнату, закрою глаза и постучусь в дверь, не оставляя никакой возможности для непонимания или неловкости при встрече.
Ладно. Хватит тянуть время. Я должна быть на работе через сорок минут и вышла пораньше, чтобы у меня было время покататься по городу, пока его покой еще никем не нарушен. Из-за Дня Труда каждый занят переездом и подготовкой к занятиям, поэтому небольшой центр города будет практически пуст: лишь несколько магазинов и ресторанов открыты для местных жителей. Тихие прогулки в одиночестве – ты против этого, Келлан?
Я вытираю кроссовки о коврик у двери – думаю, его ждет та же участь, что и растения – и взбираюсь по старой деревянной лестнице на верхний этаж. В прошлом году на комнатах парней, живших здесь, были имена, и в этом году так же. Несмотря на отсутствие рева танцевальной музыки, сотни извивающихся тел и липких пятен алкоголя на полу, ничего здесь не напоминает мой прошлый опыт.
Длинный коридор с дверьми по обеим сторонам тянется через весь этаж. Некоторые открыты, но большинство закрыты, и сквозь тонкие стены до меня доносятся музыка и голоса. Иду по коридору, разглядывая имена, пока не нахожу комнату Кросби – вторую с конца.
Я медленно подхожу ближе, прислушиваясь к предупреждающим звукам – скрип пружин матраса, тяжелое дыхание, дешевая порно музыка, – но раздавались лишь странные ритмичные глухие удары и жужжание. Я на полном серьезе думаю о том, чтобы повесить пакет на ручку и убраться отсюда, но затем говорю себе подобрать сопли и постучать. Он ведь не откроет дверь голым – я почти уверена. Ну, на пятьдесят процентов. Тридцать.
Я стучу. Комбо из стука и жужжания замедляется, а затем затихает, и через мгновение дверь рывком распахивается, являя Кросби с маленьким полотенцем в одной руке, которым он вытирает шею. Он в белой майке с большим v-образным пятном пота спереди и серых тренировочных штанах. Его лоб лоснится и блестит, и каждая перекаченная мышца выставлена на показ.
Он один.
И крайне удивлен увидеть меня.
– Нора, – говорит он, комично округлив глаза. По правде говоря, это вроде как мило, особенно теперь, когда я могу вздохнуть с облегчением, зная, что не близка к тому, чтобы столкнуться с чем-то, что обеспечит меня ночными кошмарами.
|
|
|
– Привет, – говорю я.
С секунду мы просто пялимся друг на друга. Это так странно – словно смотришь на дикое животное, которое до этого видел только в зоопарке.
– Эм, – я качаю головой и протягиваю пакет. – Келлан попросил меня передать тебе это. Там кроссовки.
– Верно. Ладно. Спасибо. – Он берет пакет, а затем мы еще недолго пялимся. – Что ты сейчас делаешь?
Мое сердце бухает в груди. Стыдно признать, но в прошлом году такой подкат срабатывал со мной пару раз с другими парнями. Но сегодня у меня другой ответ:
– Я иду на работу. Начинаю в два.
– Да? В два? – У него mp3-плеер в кармане, и теперь он вытаскивает его, чтобы посмотреть время. Он приоткрывает локтем дверь пошире и оглядывается себе за спину, где я вижу его небрежно заправленную кровать. – Зайди на минутку.
– Прошу прощения?
Через мгновение его лицо меняется – замешательство переходит в удивление, а затем в веселье.
– Просто приляг на кровать ненадолго, – говорит он, стараясь сохранить невозмутимый вид. – Это не займет много времени.
Я закатываю глаза, чувствуя себя глупо:
– Заткнись.
Он смеется:
– Серьезно, зайди. Мне нужен кто-то, чтобы опросить меня, а те придурки не сделают этого.
– Для чего тебе нужно, чтобы с тобой занимались? Занятия еще даже не начались.
– У меня завтра биология у МакГрегора. – Он распахивает дверь и жестом приглашает меня войти. И я зачем-то это делаю. – Все знают, что он устраивает неожиданные проверки в первый день, и я хочу быть готов к этому.
Я стараюсь слушать, но по большей части осматриваю спальню Кросби Лукаса. Она маленькая и тесная, справа у стены стоит двуспальная кровать, небрежно заправленная голубым покрывалом в клетку. На столе примостились ноутбук, стопка книг и учебные принадлежности, а вся остальная комната посвящена спорту. Источником стуко-жужжания оказался эллиптический тренажер, установленный у левой стены комнаты, рядом с небольшим набором гантелей. Несмотря на то, что Кросби, как и Келлан, является лишь членом команды по легкой атлетике, в комнате есть клюшки, бейсбольные биты, волейбольные и футбольные мячи… почти все, что нужно, чтобы играть в любую игру на планете.
Дверцы шкафа раскрыты, и в нем виден взрыв из одежды, большая часть которой свалена в углу, на стуле и на полу возле кровати. В мусорке пара пустых пивных бутылок, но открытое окно с видом на лужайку подперто линейкой, поэтому комната не пахнет так же плохо, как выглядит.
– Вот. – Кросби хватает учебник с эллиптического тренажера и всовывает его мне в руку. – Садись и начинай задавать мне вопросы по первой главе.
Свободное место, куда можно сесть, только на кровати, и когда я стреляю тоскливым взгляд на покрытый одеждой стул, Кросби смеется. Учитывая нашу первую «кардиганную» встречу, он, должно быть, думает, что я перепуганная скромница.
– Просто садись на кровать, – говорит он. – Не то чтобы я знал, что ты придешь. Я не так уж и часто привожу сюда девчонок, чтобы «позаниматься».
– Тебе не нужны кавычки, – говорю я, садясь на самый краешек матраса. – Я и вправду буду только заниматься с тобой.
Он изображает пальцами пистолет и стреляет в меня.
– Я знал, что ты умная. – Он хватает бутылку воды из держателя на эллиптическом тренажере, осушает половину и взбирается обратно. – Окей. Начали.
Я открываю учебник и просматриваю первую страницу, стараюсь, чтобы мой голос было слышно через стуко-жужжание:
– Готов?
– Давай.
– Первый вопрос: голова и плечи, колени и?..
– Пальцы ног! – он выкидывает в воздух кулак.
– Это было просто для разогрева. Второй вопрос: фаланга пальца стопы соединяется с основанием, а оно в свою очередь соединяется с?..
– Таранной костью.
Я смеюсь и уворачиваюсь от пробки, которую он бросает мне в голову.
– А теперь задай мне какой-нибудь реальный вопрос, – говорит он. – Если все так и будет продолжаться, я буду самым умным парнем в классе.
– Не знала, что ты так любишь учиться.
– Я полон сюрпризов. – Он делает подъемы на бицепс, используя небольшие гантели, пока бежит на эллиптическом тренажере спиной вперед. Я стараюсь не смотреть на то, как двигаются его мышцы. Он намного больше, чем Келлан. У того классическая фигура бегуна – он высокий и подтянутый. Кросби скорее похож на рестлера – он приземистый, мощный и коренастый.
– Хорошо, – заставляю себя сконцентрироваться. Я должна заниматься с Кросби биологией, а не зацикливаться на его теле. Меня даже не волнует его тело. Но как только я начинаю задавать ему настоящие вопросы, он изо всех сил старается отвечать верно, и это начинает меня волновать, всего лишь чуточку. Потому что он целиком и полностью настоящий – никаких намеков на его обычную дерзкую браваду. Никаких признаков парня, который танцует на столах и пополняет «Кросбабами» список на стене туалета на четвертом этаже здания Союза Студентов.
Он не гений, но очень старается и явно сосредоточен, потому что без всяких подсказок дает около семидесяти процентов верных ответов. Иногда я помогаю ему, и он хмурится, обдумывая, а затем резко, надменно кивает, когда вспоминает ответ, и все это не прекращая шагать на тренажере. Единственный раз он опускает гантели, чтобы попить воды, и сразу возвращается к ним. Он, несомненно, целеустремленный.
Кстати о целеустремленности – мне нужно идти на работу, и у меня есть только девять минут на десятиминутную поездку.
– Работа, – заявляю я, захлопывая книгу и вставая. – Мне нужно идти.
– Ах, да. – Кросби выключает тренажер и спрыгивает с него, хватая полотенце и вытираясь. Ручейки пота текут по его шее, футболка вся промокшая, и я напоминаю себе не отрывать глаз от его лица. – Я спущусь с тобой. – Он тянется за меня, чтобы открыть дверь. Эллиптический тренажер хорошо заглушал шум, но без него я слышу внизу возбужденные голоса – там явно не только Дэйн, и очевидно веселее, чем полчаса назад.
– Ты не обязан делать это, – поспешно говорю я. Ведь несмотря на то, что мы только «занимались», абсолютно никто не поверит в это, и как было бы несправедливо, если бы мой «правильный» год был запятнан, даже не начавшись?
– Мне несложно. – Он слишком близко ко мне, держит дверь и ждет, когда я выйду. Он пахнет потом и… мужчиной, и такое должно бы отталкивать, но нет. Это настолько сбивает с толку, что я вылетаю за дверь.
– Правда, – говорю я, поднимая руку, чтобы остановить его, когда он пытается последовать за мной. – Не надо. Это один лестничный пролет. Я в состоянии одолеть его.
– Думаю, парни могут сказать…
Коротко улыбаюсь.
– Я тоже думаю, что они «могут», – многозначительно говорю, перебивая его. Он беспокоится, что они могут как обычно ляпнуть что-то неуместное; я же волнуюсь о более специфических слухах. И вижу его мрачный и раздраженный взгляд, когда до него доходит, о чем я.
– Верно, – говорит он, делая шаг назад и скрещивая руки на груди. – Как хочешь.
Мне неловко, но я не передумаю.
– Удачи на тесте завтра.
– Да. Спасибо. – После чего он закрывает дверь перед моим носом.
|
|
|
