Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Немецкие народные книги




[ 11

НЕМЕЦКИЕ НАРОДНЫЕ КНИГИ

Разве не является большой похвалой для книги то, что она — народная книга, немецкая народная книга? Однако именно поэтому мы вправе желать большего от подобной книги, именно поэтому она должна удовлетворять всем разумным требованиям и быть во всех отношениях безукоризненной. Народная книга призвана развлечь крестьянина, когда он, утомленный, воз­вращается вечером со своей тяжелой работы, позабавить его, оживить, заставить его позабыть свой тягостный труд, превра­тить его каменистое поле в благоухающий сад; она призвана обратить мастерскую ремесленника и жалкий чердак измучен­ного ученика в мир поэзии, в золотой дворец, а его дюжую кра­сотку представить в виде прекрасной принцессы; но она также призвана, наряду с библией, прояснить его нравственное чув­ство, заставить его осознать свою силу, свое праЕо, свою сво­боду, пробудить его мужество, его любовь к отечеству.

Следовательно, если можно справедливо требовать, чтобы народная книга вообще отличалась богатым поэтическим со­держанием, сочным остроумием, нравственной чистотой, а немецкая народная книга еще и здоровым, честным немецким духом, — т. е. качествами, которые во все времена остаются одинаковыми, — то мы наряду с этим вправе также потребо­вать, чтобы народная книга отвечала своему времени, иначе она перестает быть народной. В частности, если взять современ­ную нам жизнь, ту борьбу за свободу, которой проникнуты все явления современности, — развивающийся конституционализм, сопротивление гнету аристократии, борьбу мысли с пиетизмом 9, жизнерадостности с остатками угрюмого аскетизма, то я не вижу,



Ф. ЭНГЕЛЬС


почему мы не вправе были бы требовать от народной книги, чтобы она в этом отношении пришла на помощь малообразован­ному человеку, показала ему, хотя, конечно, не путем непосред­ственной дедукции, истинность и разумность этих стремле­ний, — но ни в коем случае не потворствовала бы лицемерию, низкопоклонству перед знатью и пиетизму. Само собой ра­зумеется, однако, что народной книге должны быть чужды те обычаи прежних времен, которые являются теперь бессмыс­лицей или даже несправедливостью.

Мы вправе и обязаны рассматривать согласно этим прин­ципам и те книги, которые являются теперь действительно немецкими народными книгами и обычно объединяются под этим названием. Отчасти они продукт средневековой немецкой или романской поэзии, отчасти — народного суеверия. Прежде они служили для высших сословий предметом презрения и насмешек, потом, как известно, романтики разыскали их, обработали, больше того — прославили. Но романтики инте­ресовались только их поэтическим содержанием; насколько они были неспособны понять их значение как народных книг, пока­зывает Гёррес в своем сочинении 12, посвященном этому пред­мету. Относительно Гёрреса мы еще совсем недавно могли убе­диться, что вообще все его суждения — плод фантазии. Однако обычное мнение об этих книгах все еще основывается на его книге, и Марбах в объявлении о своем издании опирается все еще на это мнение. В связи с тремя новыми обработками этих книг, Марбахом в прозе, Зимроком в прозе и стихах, — из которых две предназначаются опять-таки для народа, — воз­никает потребность еще раз точно проверить предмет этих обработок с точки зрения его значения для народа 13.

Пока поэзия средневековья вообще оценивается так раз­лично, суждение о поэтических достоинствах этих книг должно быть предоставлено каждому в отдельности; но никто, конечно, не станет отрицать, что они действительно по-настоящему по­этичны. Поэтому, если они и не добьются признания в качестве народных книг, то во всей своей силе должна сохраниться их поэтическая ценность; более того, согласно словам Шиллера:

Что живет бессмертпо в песнопенье, В жизни гибель обретет *,

иной поэт, может быть, даже найдет лишний повод сохранить для поэзии путем обработки то, что не может удержаться в народе.

* Из стихотворения Шиллера «Боги Греции». Ред,


НЕМЕЦКИЕ НАРОДНЫЕ КНИГИ



Между повествованиями германского и романского происхо­ждения наблюдается очень характерное различие: германские — подлинные народные сказания — выставляют на первый план активно действующего мужчину; романские выдвигают жен­щину — или просто как страдающее существо (Геновефа) или как существо любящее, следовательно, тоже пассивное по отношению к страсти. Исключением являются только «Дети Хей-мона» и «Фортунат» — два романских сказания, но также отно­сящиеся к народным, между тем как «Октавиан», «Мелюзина» и т. д. являются продуктом приднорной поэзии и лишь впослед­ствии распространились в народе is результате прозаической обработки. — Из комических произведений тоже только одно не прямо германского происхождения — «Соломон и Морольф», между тем как «Уленшпигель», «Шильдбюргеры» и т. д., бесспор­но, являются нашими.

Если рассматривать все эти книги в целом и оценивать их согласно высказанным вначале принципам, то ясно, что они с одной лишь стороны удовлетворяют этим требованиям: в них много поэзии и остроумия, к тому же в форме, is общем вполне доступной даже самым необразованным людям; но, с другой стороны, книги эти совсем но удовлетворяют нас. Некоторые из них обнаруживают свойства, противоречащие нашим требованиям, другие удовлетворяют им только отчасти. Поскольку они являются продуктами средневековья, им, есте­ственно, совершенно чужды те особые цели, которые может ставить перед ними наше время. Поэтому, несмотря на внешнее богатство этой области литературы и несмотря на декламации Тика и Гёрреса, они оставляют желать еще очень многого; но будет ли когда-нибудь заполнен этот пробел — другой вопрос, на который я не берусь ответить.

Переходя теперь к отдельным произведениям, можно сказать, что, бесспорно, важнейшее из них— это «История о неуязвимом Зигфриде». — Эта книга мне нравится, это — рассказ, остав­ляющий желать немногого; он полон превосходной поэзии, по­данной то с величайшей наивностью, то с прекраснейшим юмористическим пафосом; книга брызжет остроумием — кто не знает великолепного эпизода, изображающего борьбу двух трусов? Здесь есть характер, дерзкое, юношески-свежее чувство, которое может послужить примером для любого странствую­щего подмастерья, хотя ему и не приходится теперь бороться с драконами и великанами. И если бы только устранить опе­чатки, которых особенно много в лежащем передо мной (кёльн­ском) издании 14, и расставить правильно знаки препинания, то переработки Шваба 16 и Марбаха померкнут перед этим образцом

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...