 |
Вместо СКА – в погранвойска 7 глава
|
|
|
|
Каждые несколько дней я приводил соседей в шок, приезжая на новой машине – «восьмёрке» или «девятке» к дому на улице Нахимова (рядом с гостиницей «Прибалтийская»), где мы с Риной за 500 рублей в месяц снимали однокомнатную квартирку. Мы даже не напрягались с продажей машин на рынке, а отдавали через знакомых – немного дешевле. На мне лично в ГАИ числилось машин двадцать.
Представьте, насколько неэффективная была экономика Советского Союза. Машину, собранную в Тыольятти, везли 2500 километров в Новосибирск – через Уфу, Челябинск, Омск. Оттуда эта машина 3200 километров летела самолётом до Москвы, потом ещё 700 километров её гнали до Ленинграда, и всё равно получали огромную прибыль. Абсолютная неэффективность системы!
И я нисколько не удивился, что именно в 1991 году СССР рухнул. События развивались стремительно, я даже толком ничего не успел понять. 19 августа путчисты блокировали Горбачёва на даче в Форосе и объявили о создании ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР). В комитет вошли вице‑президент Геннадий Янаев, премьер‑министр Валентин Павлов, председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго, первый заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи Александр Тизяков. Помню трясущиеся руки Янаева, когда объявляли о ГКЧП. Уже тогда я понял, что власть хотят взять посредственности – в Комитете не было ни одного харизматика.
Путчисты, возможно, искренне верили в спасение Советского Союза, но они его и добили. Люди уже глотнули свободы, и запреты, которые пытался ввести ГКЧП, никому не нравились. Никто не вышел на улицы в поддержку путчистов, зато президента РСФСР Бориса Ельцина, возглавившего борьбу против них, поддержали сотни тысяч человек. Слава Богу, путч быстро закончился: 22 августа членов ГКЧП арестовали, и Михаил Горбачёв вернулся в Москву. Однако реальная власть в Москве перешла к Ельцину. Начался «парад суверенитетов»: 24 августа независимой объявила себя Украина, 27 августа – Молдавия, 31 августа – Киргизия. И так далее.
|
|
|
6 сентября Президиум Верховного Совета РСФСР выпустил указ о переименовании Ленинграда в Санкт‑Петербург. Я, конечно, приветствовал это решение, так как уже отчётливо понимал роль Ленина в истории России.
Команда «Петросиба» рядом со знаменитыми искусственными деревьями, купленными мной в Гонконге
Так получилось, что я вырос в Ленинске‑Кузнецком, на велосипедные сборы ездил в Ленинабад, а потом уехал в Ленинград. Так что и детство мое, и юность были связаны с именем Ленина. В юном возрасте мы под давлением пропаганды боготворили Ленина. Только в конце 1980‑х в Ленинграде я понял, что он просто еврейский урод, в сговоре с питерскими банкирами погрузивший Россию в нищету и, по сути, уничтоживший Россию и русских. Он заставил страдать русский народ, и страдаем мы до сих пор. Я бы его прилюдно сжёг.
Гвоздь в крышку гроба СССР вбила встреча в Беловежской Пуще 8 декабря. Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали соглашение: «Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация (РСФСР), Украина как государства‑учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами, констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование».
|
|
|
Таким образом, Горбачёв оказался президентом несуществующей страны и 25 декабря 1991 года, аккурат в мой день рождения, сложил полномочия.
Экономика страны к тому времени дошла до ручки: государство вбрасывало необеспеченные деньги, что вело к тотальному дефициту и огромному росту курса доллара. Государственное регулирование цен исчерпало себя. Рубль на глазах терял ценность и уважение, все старались от него как можно быстрее избавиться, купив валюту или товары. Пустые полки. Коллапс. Что делать? 6 ноября Борис Ельцин назначил заместителем председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики Егора Гайдара, а тот решил, что экономику надо лечить шоком. 2 января 1992 года люди пришли в магазины и увидели, что цены выросли в разы.
Честно говоря, меня эти проблемы уже не волновали. Сбережения я хранил в долларах и постоянно оборачивал. Доллар рос быстрее, чем цены на товары. Мой капитал в январе 1992 года составлял 10 тысяч долларов одной «котлетой». Именно её я и взял в свой первый полёт в Сингапур, где мне удалось заработать первые по‑настоящему большие деньги. Оттуда растут корни и моего розничного бизнеса – сети магазинов «Техношок».
Сингапурскую тему мне открыл Игорь Суханов, великий спекулянт по кличке Душный. Купленные компьютеры и факсы смог продать прямо в день приезда за 30 тысяч долларов. Бизнес в формате 3: 1 мне очень понравился, и я стал летать в Сингапур очень часто.
Каждая поездка продолжалась несколько дней, то есть требовалась виза, но мы хитрили. В «Аэрофлоте» просили дать несколько стикеров, используемых для смены дат в билетах. И в Сингапуре мы вклеивали стикер, мол, улетаем завтра. Нас пропускали, и мы тут же выбрасывали этот стикер. Потом при отлёте пограничники иногда замечали, что мы превысили безвизовый срок, составлявший 24 часа. В этом случае они ставили в паспорт красный штампик о нарушении, но к дальнейшим проблемам это ни разу не приводило. При наличии третьего штампа сингапурские власти могли арестовать прямо в аэропорту, поэтому мы всегда меняли загранпаспорта после «второго предупреждения».
Советский маразм играл нам на руку. Во‑первых, при отъезде за границу можно было поменять 300 рублей на доллары по государственному курсу и мы стояли в очереди два‑три часа во «Внешэкономбанке» на улице Герцена. Там всё было очень не просто. Два‑три часа тратили люди, «купившие очередь» (ещё одно распространённое явление начала 90‑х) у тех, кто занял с вечера и стоял на улице всю ночь. Таким людям в реальности не надо было никуда лететь – они просто делали свой маленький бизнес на продаже мест в очереди.
|
|
|
Во‑вторых, из‑за заниженного курса доллара авиабилеты бизнес‑класса оказывались весьма дешевыми. Если за границей они стоили 1000 долларов, то в России – рублей 600, то есть при «чёрном» курсе 15 рублей за доллар, билет обходился всего в 40 долларов.
Игорь Суханов научил меня, как перевозить валюту. Мы отдавали её в России, а получали прямо в Сингапуре, через фирму господина Тая Future Systems Electronics. Это был уже «изысканный» способ – по крайней мере, я избавился от необходимости засовывать купюры себе в задницу, как при поездках в Германию. У господина Тая мы закупали калькуляторы, порошки, ксероксы, комплектующие к компьютерам, даже бумагу для факсов. Всё, что можно было продать в России дороже.
На обратном пути, чтобы не платить по пять долларов за каждый килограмм перевеса, я снизу ногой приподнимал весы. Самое главное было – не просто давить, а держать на одном уровне, чтобы стрелка не прыгала. Однажды держал‑держал, а сотрудник авиакомпании решил перевесить. А я‑то не помнил, сколько «надавил» в первый раз! Правда, иногда нас просили отойти от весов на два шага назад.
Российскую таможню ввозимая техника не интересовала, если шла багажом вместе с пассажирами. Вроде как для личного пользования. Хотя ежу понятно, что технику люди ввозили не для себя, а на продажу. На сингапурском направлении люди начинали делать крупные состояния. Помню, в Шереметьево после прилёта стояли мои скромные коробки с надписью «Тиньков», а рядом целая стена коробок, и на каждой – «Светаков». Примерно в такой пропорции мы и остаёмся до сих пор. Александр Светаков – очень успешный предприниматель. Весной 2007 года он удачно по докризисным ценам продал «Абсолют Банк» бельгийской группе KBC, оценившей банк в миллиард долларов, а годовой оборот группы «Абсолют» составляет теперь три миллиарда долларов.
|
|
|
Наши подходы к бизнесу различались. Я всегда любил длинные циклы: продавал товар в Кемерово, Новокузнецке, Ленинске‑Кузнецком, потому что это было намного дороже. Допустим, я брал компьютер за 1000 долларов, в Питере он уже стоил 2000 долларов, а в Сибири – 3000. Светаков же предпочитал короткий цикл: брал в Сингапуре за 1000 долларов, а реализовывал в Москве за 1500. У каждого свой подход. Я не люблю быстрые оптовые деньги, а стремлюсь выжать максимум из процесса. Большие наценки – моя слабость.
Самую большую прибыль приносили калькуляторы. Мы тысячами брали их по 5‑8 долларов, а продавали их по 40‑50 долларов по безналичному расчету в систему облснабов («Новосибирскоблснаб», «Кемеровооблснаб», «Омскоблснаб»), оставшихся в России с советских времён. Использовать облснабы для продаж мне посоветовал Олег Жеребцов, за что ему большое спасибо.
Сделки заключались, честно говоря, за небольшой откат. Цена зависела от того, как договоришься, и от разрядности калькулятора (8, 10, 12, 16 знаков). Неприятно было только платить 14‑25 процентов за обналичку. Да и очень рискованное это дело: за наличными рублями я ездил в Москву, затем сумки с деньгами – весь «на нервах» – вёз на поезде в Питер, ехал на Васильевский остров и у мажоров в гостиницах «Гавань» или «Прибалтийская» покупал валюту. Стрёмная процедура! От неё удалось вскоре избавиться: за безналичные рубли я научился покупать безналичные доллары и отправлял их прямо в Сингапур для оплаты техники через совместные предприятия, имевшие разрешение на перевод валюты за границу.
Вскоре мне удалось провернуть крупную сделку с калькуляторами. На камвольно‑суконном комбинате в Ленинске‑Кузнецком закупками занимался довольно странный человек. Он сам обратился ко мне и сказал, что хочет купить три тысячи калькуляторов Aurora. Зачем они были нужны ткачихам в таком количестве? История умалчивает. Предприятие государственное, а значит, ничьё. Никто этого закупщика не контролировал. Я продал ему калькуляторы и заработал 100 тысяч долларов. Наверное, подобные закупки сыграли не последнюю роль в том, что комбинат потом разорился.
Об искусственных деревьях
Из бизнеса тех времен мне особенно запомнился вояж в Гонконг. Санкин познакомил меня со своим бывшим одноклассником Максом, жившим в Пекине. Тот подсказал тему: искусственные цветы и деревья. За ними мы полетели в Гонконг, тогда ещё британскую территорию рядом с Китаем. Там просто купили справочник Yellow Pages, нашли производителя, набрали его номер в телефонном автомате, договорились о встрече и приехали прямо на фабрику – она находилась недалеко от аэропорта. Полистав каталог, мы позвонили в Москву и узнали, что там такая продукция стоит в ПЯТЬ‑ШЕСТЬ раз дороже. И жадность меня сгубила: когда я увидел огромную чистую прибыль, как мы говорили, «шесть концов», я взял не один, а сразу три контейнера. Полностью набитый сорокафутовый контейнер стоил порядка 20 тысяч долларов, а три мне, соответственно, обошлись в 60 тысяч.
|
|
|
С одной стороны, я довольно быстро наторговал на 60 тысяч долларов, отбив свои вложения, но с другой стороны, товара было ОЧЕНЬ много! И я начал его пристраивать – брал себе домой, продавал знакомым задёшево, дарил в качестве бонусов работникам. Прошло года два, но от цветов и деревьев так и не избавился!
И тогда я позвонил начальнику нашего кемеровского офиса Светлане Александровне и говорю: «Сделайте что‑то с этими цветами!» Прирожденный продавец, во времена СССР она работала коммерческим директором местного облснаба, могла продать что угодно. Про неё скажу стихами:
Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт. И кому‑нибудь что‑то вотрёт!
Она продала много товара по хорошей цене, а потом говорит:
– Олег, есть клиент, который ВООБЩЕ всё забирает.
– Почём?
– Со скидкой в 60 процентов.
– Продаём! – я не хотел больше заниматься этими дурацкими деревьями.
– А кто берёт‑то?
– Похоронное бюро Кемерово.
Цветов было столько, что, наверное, до сих пор венки для похорон в Кемеровской области сооружают из них. Кстати, на похоронном бизнесе всегда делаются большие деньги – клиент под моральным и временным давлением не будет торговаться. Вот цены и «заряжают».
Таким образом, в моём досье оказалось две странные сделки в Кемеровской области: продажа трех тысяч калькуляторов на камвольно‑суконный комбинат и уймы искусственных цветов – конторе ритуальных услуг. И смех, и грех.
На калькуляторах я заработал по тем временам колоссальные деньги и смог купить трёхкомнатную квартиру в доме модной 137‑й серии на улице Королёва, в районе Комендантского аэродрома. Для оформления прописки пришлось жениться на ленинградке Нине Иосифовне, 1927 года рождения – на 40 лет меня старше. В ЗАГСе на нас поначалу смотрели как на сумасшедших, но, когда я подарил букет женщине‑регистратору брака, она улыбнулась и сказала: «Всё с вами понятно». Я и Рину потом фиктивно поженил на ленинградце. Пережиток советского строя: даже обладая деньгами, ты не мог купить квартиру в городе, если не прописан в нём.
Мы завели собаку‑боксёра и стали подумывать о детях. Раз в 7‑10 дней я летал в Сингапур, а иногда получалось и две поездки в неделю, так что 56 часов в неделю я находился в небе. Каждый рейд удваивал мой капитал.
Дальше – больше. Я уже не мог физически летать в Сингапур, оформлял доставку грузов через карго, получал и растаможивал их в петербургском аэропорту Пулково. От челночества я переходил к цивилизованной торговле. В сентябре 1992 года мы с Риной пошли в горисполком регистрировать товарищество с ограниченной ответственностью «Петросиб». Название выбрали абсолютно честное – технику из Петербурга я возил именно в Сибирь. На входе в здание бывшего райкома партии Калининского района нам сказали: «Эти ваши предприятия регистрируют наверху».
После путча Ельцин запретил КПСС, и на дверях висели большие сургучные печати с надписью «опечатано». За срыв такой печати можно было получить уголовное дело. Очень жаль, что позже Ельцин изменил сам себе и разрешил Коммунистическую партию. Лучше бы эти двери и сегодня оставались опечатанными, и не было б никаких зюгановых. Германия запретила фашизм, а России, учитывая исторический опыт, следовало запретить коммунизм. Я не особо интересуюсь политикой, потому что нерационально париться о вещах, на которые не можешь повлиять, но высказать свою гражданскую позицию обязан.
Андрей Сурков, партнёр Олега Тинькова по «Техношоку»:
Познакомились мы на почве спекуляций – Олег жил в общежитии Горного института на Шкиперском протоке, а я на Наличной улице. Студенты тогда что‑то покупали, что‑то продавали: между ними стали выстраиваться отношения, где‑то деловые, где‑то дружеские.
Затем я устроился в компанию, чтобы понять, как всё происходит, когда уже не сам бегаешь по городу с сумками, а занимаешься более‑менее цивилизованным бизнесом, когда есть офис, люди, какое‑то планирование. В это время Олег начал активно развивать направление Сингапура. Летал туда, покупал порошки, тонеры, ксероксы, калькуляторы. В 1991 году он позвонил, мы встретились, сходили в баню, и он предложил мне как младшему партнёру заняться направлением электроники. Я сразу согласился, поскольку считал Олега порядочным человеком и сильным предпринимателем. Сначала наша работа в «Петросибе» заключалась в следующем: Олег раз в неделю летал в Сингапур за оргтехникой, калькуляторами, порошками, возвращался и вскоре снова летел в Сингапур…
* * *
Николай Никитич Журавлёв позвонил из Кемерово в петербургский «Промстройбанк» и помог открыть «Петросибу» рублёвый и валютный счета, я нанял бухгалтера, Надежду Ивановну Турухину. Таким образом, осенью 1992 года мои операции стали полностью легальными.
Я начал осваиваться в Сингапуре и от фирмы Future Systems Electronics перешёл к работе с Cut Rate Electronics. Возглавлял её этнический индус Ашок Васмани, все его звали Энди. Мистер Энди. Он продавал товар, может быть, чуть худшего качества, но более дешёвый.
Однажды, когда я купил у Энди очередную партию телевизоров Record, он спросил:
– Олег, а почему бы тебе не взять контейнер?
– Контейнер? Сколько это в телевизорах?
– 320.
– Но это же больше 16 тысяч долларов. Плюс пять тысяч долларов надо заплатить за контейнер. И ждать 40 дней. Я не могу вытащить столько денег из оборота.
– Да, но при карго ты платишь пять долларов за килограмм. Если ты доставишь телевизоры контейнером, цена будет ниже почти вдвое.
Я оплатил половину контейнера и убедил Энди дать мне вторую половину в кредит. Через 40 дней в питерском порту я растаможил эти телевизоры, мы с моим партнёром Андреем Сурковым разгрузили фуру с 320 телевизорами и складировали их в офисе «Петросиба» в доме №10 по Садовой улице. В нём мы и развернули шоу‑рум, поставили искусственные деревца и повесили на стенку электронные часы.
Ашок Васмани по прозвищу Энди и Николай Никитич Журавлёв – люди, которые очень помогли мне в начале 90‑х делать бизнес
О торговле ликёрами
Около года мы с Игорем Спиридоновым занимались поставками ликёров в Россию. Года два на алкоголь не было пошлины. Хорошим бизнесом тогда стала поставка спирта Royal из Голландии, но у нас там связей не было. А вот с маленькими заводиками в Венгрии мы знали, как работать. Ликёры заказывали в Будапеште, а в Сибири они хорошо расходились. Гоша заказывал, а я отвечал за продажу и отправку денег. С доставкой в Россию пол‑литровая бутылка ликера обходилась нам в 60‑62 цента. В фуру входило 22 тысячи бутылок по 0,5 литра или 17 тысяч по 0,7 литра.
Сначала мы взяли 5000 бутылок, потом 10 тысяч, потом контейнер, затем два, а максимальный контракт был уже на 10 контейнеров. С этим контрактом связан курьёз. Мы заказали пять контейнеров ликера «Дольче Вита» по 0,5 литра и пять по 0,7 литра, но заводик перепутал этикетки. Ничего страшного не случилось – мы продали ликёры с неправильными этикетками.
Как только мы вывесили рекламную растяжку «Телевизоры дёшево», народ стал ходить, интересоваться и покупать. Конечно, скорость оборота замедлилась, но объёмы продаж и прибыль с каждого телевизора увеличились.
Это был второй после калькуляторов товар, на котором удалось заработать много денег. Телевизоры продолжали поступать, но продать их в Петербурге становилось все сложнее даже по 350 долларов. Мы стали отгружать их в другие регионы. В Сибири телевизоры уходили по 500 долларов. Мы зарегистрировали юридические лица «Петросиб‑Кемерово», «Петросиб‑Новосибирск» и «Петросиб‑Омск». Для складирования использовали систему облснабов, что было очень выгодно, так как традиционно мелкие торговцы из районных центров ехали именно в снабы. А там уже стояли наши телевизоры. Через два года мы посчитали и были шокированы – всего мы продали 300 контейнеров с телевизорами!
Сев на хвост сложившейся советской системе дистрибуции, мы сделали грамотный маркетинговый ход. Вместо дешёвой продажи в Петербурге нам удавалось получать всю добавленную стоимость в Сибири. Повторилась история с помадой, стоившей в Ленинграде 15 рублей, а в Сибири – 25. Я чётко понимал, что если есть рынки, где за аналогичный товар платят больше, а разница за доставку невелика, то нужно продавать там.
Если Николай Никитич Журавлёв выдал мне первый кредит деньгами, то Энди дал товаром – и совершенно на другую сумму. В итоге в какой‑то момент я был должен ему миллион долларов. Он рисковал, но поверил мне, в итоге мы оба неплохо заработали на поставках техники.
Спекулянты из Питера в Амстердаме: Игорь Суханов по кличке Душный, Игорь Спиридонов, я и Олег Коростелёв
Энди вышел из электронного бизнеса и сейчас владеет одним из самых больших в Сингапуре индийских ресторанов. Мы остаёмся друзьями, недавно с женой и друзьями летели в Индонезию через Сингапур и зашли к Энди, отведали индийских блюд и послушали восточную музыку.
Энди – человек, поверивший в меня и помогший в построении карьеры. Он – ещё один подарок судьбы в моей жизни. Каждому важно встретить на своём пути человека, который поверит в тебя. Иначе предприниматель, к сожалению, не состоится. Искренне желаю всем найти своего Энди.
* * *
1992 год оказался очень тяжёлым для страны и просто замечательным для меня. Я очень устал от этой бесконечной торговой гонки и получил материальную возможность немного отдохнуть. «Нас так долго учили любить твои запретные плоды», – пел про Америку Вячеслав Бутусов. Он оказался абсолютно прав: как только у меня появилось свободное время, я рванул в Штаты.
Сан‑Франциско сначала не произвёл на меня впечатления
Глава 13
Привет, Америка, оу!
Иностранец в Москве или Петербурге в начале 1990‑х был человек «белой кости». И неважно, что он мог оказаться всего лишь итальянским сантехником или американским грузчиком. Иностранцы приезжали в Россию по туристической путёвке на последние деньги, а нам казались миллиардерами. Они ходили в кроссовках Reebok или Nike, носили кожаные куртки – признак высокого достатка в период развала СССР. Мы их называли «фирмачами». Сейчас я понимаю, что это были малобюджетные туристы, но на фоне окружающей бедности они казались супербогатеями. Поэтому все хотели тусоваться с иностранцами. Студенты бегали за ними, чтобы заработать, студентки – чтобы сходить в валютный бар «Прибалтийской» или «Гавань», если повезёт – в гранд‑отель «Европа», а ещё лучше – выйти замуж и уехать. Иногда программа давала сбой.
В ДК имени Кирова на Среднем проспекте Васильевского острова по средам проходила вечеринка «Для тех, кому за 30». Тогда она мне казалась страшным отстоем, и сейчас, когда мне уже за 40, это смешно вспоминать. Не знаю, за каким хреном туда занесло моего одногруппника Сашу Санкина, возможно, там легче было снять женщину и отвести её в отель, так как те, кому «за 30», – более покладистые. На деле же он познакомился с американкой старше 40 лет, у них случился секс в общаге – и она в него влюбилась!
В бедного студента на 20 лет младше её, приехавшего в Питер из Ташкента! В итоге она сделала ему приглашение, и он улетел в маленький городишко Санта‑Роза, в 30 милях от Сан‑Франциско. Это обычный приятный калифорнийский городок тысяч на сто жителей. Рядом – знаменитая «Винная Страна» (Wine Country), где сотни виноделен расположены в долинах Напа, Сонома, Александер, Беннетт, Драй Крик, Рашен Ривер.
На реке Рашен Ривер стоит Санта‑Роза, а там, где она впадает в Тихий океан, находится Форт‑Росс, самая южная точка США, где в начале XIX века обосновались русские колонисты в Америке. Именно в Форт‑Росс зашли русские корабли «Юнона» и «Авось» в опере Андрея Вознесенского и Алексея Рыбникова. История не придуманная: согласно официальным данным, в 1806 году русский аристократ Николай Резанов действительно встретил и полюбил дочь испанского коменданта Кончиту Аргуэлло.
Русские ушли из Форт‑Росса в 1841 году, так как не было экономического смысла оставаться там, а в 1867 году Александр II за 7,2 миллиона долларов золотом продал американцам Аляску, причём русские колонии на побережье Тихого океана в сделку не вошли.
Волею судьбы Санкин попал в исторически русское место. Он прожил там около года, но я этого ещё не знал и сидел в своём офисе «Петросиб» в малиновом пиджаке. Как только узнал, сразу раздобыл его телефон. В то время позвонить в Америку было трудно. Я пошёл на Главпочтамт, отстоял очередь и дозвонился до Санкина, что тогда казалось чудом – как сейчас с Марсом связаться.
– Саша, привет! Это Олег Тиньков. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сейчас в Америке? Вот это круто!
– Здорово, Олег! Да обустраиваюсь тут потихоньку.
– Как твоя американская жена?
– Мы недавно развелись… Я получил грин‑карту и официально живу в Америке, привёз сюда папу из Ташкента, снимаю квартиру. Работаю грузчиком на подъёмнике в магазине Friedman Brothers. Торгуем строительными товарами для дома.
– Во как! А можно к тебе в гости приехать?
– Конечно, прилетай. Помогу на первое время, остановишься у меня.
Началась эпопея с визой. Я перепробовал всё. За какие‑то копейки, а может, и по доброте душевной – не помню деталей – знакомый из ленинградской хоккейной команды СКА записал меня в хоккейную команду в состав технического персонала. По габаритам – метр девяносто – подхожу. В декабре 1992 года я пришёл на интервью в консульство.
– Ладно, мы тебе поставим визу, но на что ты будешь там жить?
– У меня есть кредитная карта.
Ещё в Сингапуре, нарушив российское законодательство, я открыл счёт в «Ситибанке», и получил золотую карту Visa. Так что с кредитными картами я связан уже 18 лет. Это произвело на консула впечатление: в Петербурге такая карта была, может, у тысячи человек из пяти миллионов. Откуда золотая Visa у человека, входящего в техперсонал хоккейной команды? Консул спросить не догадался и дал мне ещё одну визу – на этот раз американскую.
Я отгулял новогодние праздники и в январе 1993 года сел в Ил‑86 в Шереметьево на рейс «Аэрофлота» Москва‑Анкоридж‑Сан‑Франциско. Обстановка меня шокировала: еврейские беженцы, плачущие дети, куча авосек. В аэропорту Сан‑Франциско поразил запах. Кто летал в Америку, знает этот специфический запах в аэропортах. Много железных дверей, полицейских, орущих в рупоры:
– Идите направо.
– Идите налево.
Позже я вспомнил об этом, когда смотрел фильм «Банды Нью‑Йорка» с Леонардо Ди Каприо. Америка – такая большая «зона». Чужаку в аэропорту сразу дают понять: тут всё серьёзно, под контролем государства. Big Brother is watching you! Саша Санкин встретил меня и повёз на старинной «Тойоте» по Сан‑Франциско. Из‑за разницы во времени хотелось спать, но мы всё равно заехали в бар выпить пива. С первого взгляда город не понравился. Какой‑то странный, непонятный, неухоженный. Это сейчас мне кажется, что он самый европейский и самый красивый город в США. Я провёл там около пяти лет. Если бы я решил навсегда уехать в Америку, то выбрал бы Сан‑Франциско.
30 миль мы ехали до домишка Саши в Санта‑Розе – мимо знаменитого моста «Золотые Ворота», который часто показывают в голливудских фильмах. Дом оказался действительно картонным – обычно так и говорят про американские дома. Ещё меня поразило то, что папа у Саши был очень злой, агрессивный, обиженный на жизнь. На себя, на Сашу, на меня – на всех. Они вставали в шесть утра и уходили, предварительно выключив газовый обогреватель. Потому что дорого. Я просыпался от дикого холода. Понимая, что поспать не получится, вставал сразу после них. Welcome to capitalism!
Меня эти мелочи мало волновали, я приехал в Америку, чтобы приобрести новый опыт. От Америки я уже не испытал такого шока, как от Западного Берлина. Хотя многие вещи и восхитили меня. Во‑первых, превосходная инфраструктура – дороги, мосты, аэропорт, транспорт. Во‑вторых, цены. Рыночная система в Америке действует: всё стоит очень дёшево. Вот он, капитализм! Вот он, Запад!
Я приехал в Америку, почти не зная английского. Смотрел по сторонам – тупой как пробка. Учить язык было тяжело, но сейчас я говорю и пишу неплохо. Ошибки делаю, но вряд ли больше, чем когда пишу по‑русски.
Естественно, я прилетел не просто так погулять, а что‑нибудь замутить. В том же январе я пошёл в администрацию Санта‑Розы и зарегистрировал компанию California Siberia Enterprise. Вместе с изготовлением печати процедура заняла около часа. Затем я пошёл в центр Kinko's, где за деньги оказывали офисные услуги, и нашёл там в бесплатных шаблонах изображение сибирского медведя, которого решил сделать логотипом фирмы. Всё сходилось: медведь символизировал Сибирь, жёлтый и зелёный цвета – Калифорнию. Я тут же напечатал визитки:
California Siberia Enterprise
Oleg Tinkov
President
Я начал отправлять в Россию всякую всячину, например несгораемые сейфы. Отправляли мы это с Санкиным сначала по карго, а потом контейнерами. В Питере грузы встречал мой младший партнёр и генеральный директор «Петросиба» Андрей Сурков, сидевший «на хозяйстве». Он, кстати, до сих пор торгует техникой в Петербурге: продает бренды Bang&Olufsen, Loewe и пр. Я познакомился с ним на Наличной улице в общежитии, где жила Рина. Я постоянно видел молодого предприимчивого парня в очках, всё время мне что‑то предлагавшего, например косметические наборы или блоки кассет. Он, гадёныш, в магазинах эти блоки покупал дёшево, а вечером пытался мне их перепродать. С другой стороны, я их мог загнать ещё дороже в Сибири, поэтому и брал у него. На этих спекуляциях мы и сошлись, а когда встал вопрос о генеральном директоре «Петросиба», я, конечно, назначил Андрея. Он был на месте: очки, костюм – банкиры доверяли ему.
|
|
|
