Связь представления об отдельных частях тела или одежды женщины со сладострастием. Фетишизм

Уже при рассмотрении психологии нормальной половой жизни было указано на то, что ещё в пределах физиологических выраженное пристрастие, особый интерес к определённой части тела лиц противоположного пола, и в особенности к определённой форме этой части тела может приобрести большое психосексуальное значение. Эта особенная привлекательность определённых форм и особенностей может быть рассматриваема как настоящий принцип индивидуализации в любви.

Это пристрастие к отдельным определённым физическим чертам у лиц противоположного пола, наряду с которыми можно констатировать также выраженное предпочтение определённых психических черт, я на основании Binet'а назвал "фетишизмом". И действительно, любовь к отдельным частям тела (или даже частям одежды на половой почве) часто напоминает поклонение реликвиям, священным предметам и т.д. в религиозных культах. Об этом фетишизме мы уже говорили выше.

Наряду с этим физиологическим фетишизмом существует в психосексуальной области еще, несомненно, патологический эротический фетишизм, насчёт которого имеется богатая казуистика, и явления которого представляют высокий клинически-психиатрический, а иногда и судебный интерес. Этот патологический фетишизм распространяется не только на определённые части тела, но и на безжизненные предметы, которые почти всегда оказываются частями женской одежды и таким образом находятся в тесном отношении к телу женщины.

Этот патологический фетишизм присоединяется в постепенном переходе к физиологическому, так что почти невозможно установить резкую границу, с которой начинается извращение. Сюда присоединяется ещё то, что общая область фетишизма в отношении частей тела не находится в сущности вне круга вещей, которые нормально раздражают половое влечение, а именно в пределах этого круга.

Ненормальность заключается только в том, что частичное впечатление общей картины лица другого пола сосредоточивает на себе весь половой интерес, так что все другие впечатления стушёвываются и проходят почти бесследно.

Поэтому на фетишиста, у которого фетишем служит часть тела, не следует смотреть как на урода из-за эксцессов, каковы, например, садист или мазохист, а скорее, как на урода из-за дефекта. Не то ненормально, что действует на него как раздражение, а скорее то, что действует не как раздражение, - ограничение области полового интереса, возникшего у него. Конечно, этот суженный половой интерес в ограниченной области выступает обычно тем сильнее, с совершенно ненормальной интенсивностью.

Для определения границы патологического фетишизма можно было бы считаться с тем, является ли присутствие фетиша обязательной необходимостью для возможности коитуса или нет. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что эта граница только кажется резкой.

Существует масса случаев, где коитус, несмотря на отсутствие фетиша, хотя и возможен, но не совершенен, принуждён (часто с помощью воображения фетиша). Этот коитус не удовлетворяет, изнуряет, так что и здесь при ближайшем рассмотрении субъективных психических факторов всё исчезает в переходах, которые, с одной стороны, ведут только лишь к физиологическому пристрастию, а с другой стороны, к психической импотенции в отсутствии фетиша.

Таким образом, быть может, лучше искать критерия для патологического в области фетишизма на совершенно субъективной психологической почве. Сосредоточивание полового инстинкта на определённой части тела, которая никогда не имеет прямого отношения к половой сфере, ведёт часто фетишистов к тому, что они считают целью своего полового удовлетворения не коитус, а какую-нибудь иную манипуляцию над данной частью тела, действующей как фетиш.

Это превратное влечение может рассматриваться у подобных фетишистов, как критерий болезненного, независимо от того, возможен ли ещё при этом действительный коитус, или нет.

Что же касается фетишизма, при котором фетишем служит предмет или одежда, то он во всех случаях должен рассматриваться как явление патологическое, так как его объект находится вне круга нормального раздражения для полового влечения.

И здесь в явлениях имеется известное внешнее соответствие с процессами психически ненормальной половой жизни. Внутренняя же связь и смысл патологического фетишизма совершенно иной. И в области фанатической любви психически ненормального человека могут служить предметами поклонения носовой платок, сапог, перчатка, письмо, цветок "от неё", прядь волос, только потому, что они являются воспоминанием об отсутствующей или умершей любимой особе, которая воспроизводится этим в воображении. У патологического фетишиста нет ничего подобного. Для него фетиш есть всё. Если он обладает им, наступает половое возбуждение.

Патологический фетишизм, насколько показывает опыт, развивается, по-видимому, только на почве о (по большей части наследственного) психопатического предрасположения и существующего психического недуга.

Таким образом, он нередко комбинируется с другими (врождёнными) извращениями полового чувства, происходящими от тех же причин. У страдающих половым извращением, у садистов и мазохистов фетишизм нередко обнаруживается в крайне разнообразных формах. Даже известные формы фетишизма, касающиеся части тела (руки, ноги) имеют, по-видимому, более или менее отдалённую связь с двумя упомянутыми извращениями.

Если патологический фетишизм зиждется на врождённом общем психопатическом предрасположении, то это извращение в сущности всё же не врождённое. Оно не врождённое в законченном виде, как это можно предположить насчёт садизма и мазохизма.

В то время как описанные выше области половых извращений обнаруживают всюду случаи врождённого свойства, мы здесь встречаем только благоприобретённые случаи. Не говоря о том, что при фетишизме повод к благоприобретению часто может быть доказан, здесь отсутствуют физиологические факторы, которые в области садизма и мазохизма доходят под влиянием общей половой гиперестезии до степени извращения и таким образом оправдывают взгляд на врождённое происхождение. В области фетишизма необходимо ещё для каждого отдельного случая событие, которое явилось бы материалом для извращения.

Во всяком случае, как мы сказали, пристрастие к тому или иному у женщины не выходит ещё из пределов физиологической половой жизни. Но именно сосредоточение общего полового интереса на таком частичном впечатлении есть здесь самое существенное, и это сосредоточение должно для каждого одержимого этим субъекта иметь своё индивидуальное объяснение.

Можно поэтом присоединиться к взгляду Binet'а, что в жизни каждого фетишиста надо предположить событие, которое сообщило именно этому единственному впечатлению чувство сладострастия.

Это событие относится к ранней юности и совпадает обыкновенно с первым пробуждением половой жизни. Случай, при котором эта ассоциация возникла, забывается по большей части. В сознании остаётся только результат ассоциации. Поразителен факт, что предметом фетишизма могут быть всевозможные объекты, находит себе объяснение в том, что индивидуальный фетиш определяется случайными внешними впечатлениями, которыми временами совпадают с половым возбуждением и приобретают ассоциативную связь с ними.

Но что подобные ассоциации вкореняются, постоянно воспроизводятся вновь, исключительно доминируют над половой жизнью, не дают возникнуть никаким дальнейшим ассоциациям, - это и есть поразительное явление, в котором кроется признак патологичности. Подобный род реакции и действия возможны только в рамках патологической конструкции, которая этиологически снова находит себе источник в психической дегенерации, способствующей половой гиперестезии и подобной ненормальной связи мыслей.

Как и описанные до сих пор извращения, эротический (патологический) фетишизм может обнаруживаться в крайне редких неестественных и даже преступных актах: удовлетворение loco indebito женщины, воровство предметов, служащих фетишем и т.д.

Эти извращённые акты фетишистов, как и других субъектов с половым извращением, либо образуют сами всю внешнюю половую жизнь, либо существуют наряду с ненормальным половым актом, смотря по тому, сохранилась ли ещё физическая и психическая потенция, возбудимость к нормальному раздражению. В последнем случае вид фетиша или прикосновение к нему служит нередко подготовительным актом.

Большая практическая важность, присущая фактам патологического фетишизма, кроется в двух моментах.

Во-первых, патологический фетишизм является нередко причиной психической импотенции. Так как предмет, на котором сосредоточивается половой интерес фетишиста сам по себе не находится ни в каком непосредственном отношении к нормальному половому акту, то часто случается, что фетишизм в силу извращёния утрачивает возбудимость к нормальным раздражителям или по крайней мере может выполнять коитус только при сосредоточении фантазии на своём фетише.

В этом извращении и в трудности его удовлетворения, как и при других извращениях полового чувства, кроется постоянный соблазн к психическому и физическом у онанизму, который в свою очередь действует разрушительным образом на телосложение и потенцию. Это относится именно к юношам, и именно таким, которые вследствие этических и эстетических контр-мотивов воздерживаются от осуществления своих желаний.

Во-вторых, фетишизм имеет громадное судебное значение. Как садизм может вести к убийству и истязанию, так и фетишизм может вести к воровству и даже грабежу соответствующих предметов.

Предметом эротического фетишизма служит либо определённая часть тела противоположного пола, либо определённая часть его одежды, либо материя одежды. До сих пор известны лишь случаи патологического фетишизма мужчины, а потому здесь идёт речь лишь о женских частях тела, женской одежде. Соответственно этому фетишисты делятся на три группы.

4.3.3.1. Фетиш – часть женского тела

Как в пределах физиологического фетишизма весьма часто роль фетиша играют глаза, руки, ноги и волосы женщины, так и здесь, в патологической области, фетишем становятся по большей части те же части тела, которые одни служат предметом полового интереса. Исключительное сосредоточение на этих частях, по сравнению с чес все остальные бледнеют, и настоящее половое значение женщины сводится к нулю, так что вместо коитуса целью вожделения становятся редкие манипуляции с предметом-фетишем, - вот что именно делает эти случаи патологическими.

Случай 50. Н., врач, 38 лет, происходит от истерической и душевнобольной матери. Один брат страдает мигренями. Уже рано пациент предавался онанизму. С 10 лет наступили насильственные представления: вещи, которые он брал в руки, например тарелки, бросать на землю. В 12 лет они исчезли. Впоследствии он стал неврастеничным, вероятно из-за мастурбации, и с трудом учился. Уже восемь лет, как благодаря увеличению церебрально-неврастенического недуга испытывал он насильственное стремление при взгляде на женщин, а также, вероятно, и на маленьких девочек, осматривать их зады, а во время давки прижиматься к этим частям тела. Картин и статуй с изображением женских индивидуумов он избегал, так как они вызывали у него мучительные непристойные идеи. В 1880 году при взгляде на любого мальчика его охватывало навязчивое желание представить себе анус мальчика и фиксироваться на этой части тела. Из-за этого он чувствовал себя очень несчастным, так как испытывал отвращение к педерастии. Год тому назад у него начали чередоваться состояния экзальтации и депрессии, во время последних появлялись мысли о самоубийстве. (Шарко и Маньян)

Случай 51. Х., 34 лет от роду, учитель гимназии, страдал в детстве конвульсиями. На 10 году жизни начал онанировать при сладострастных ощущениях, которые присоединились к удивительным мыслям. Он мечтал собственно о глазах женщины. Так как, однако, он хотел вообразить себе какой-нибудь вид коитуса и в половых делах был совершенно несведущ, то ему пришла мысль по возможности меньше удалиться от глаз и предположить место женских половых органов в ноздрях. Вокруг этого представления и вращалось с этих пор его страстное половое вожделение. Он делал наброски, изображающие греческие профили женских головок, но с такими широкими ноздрями, чтобы возможно было введение члена. Однажды он увидел в омнибусе девушку, которая показалась ему желанным идеалом. Он преследовал её до самого дома и схватил её за руку. Она прогнала его, но он не отставал, пока не был арестован. Х. никогда не имел полового сношения. (Binet)

Такой случай, где фетишем служат ноздри, большая редкость. Весьма многочисленны фетишисты, для которых фетишем служит рука.

Следующий, тщательно изученный интересный случай доказывает, что хотя сначала и играет как будто роль садистический или мазохистический элемент, но ко времени зрелости индивидуума и развития извращения последнее не содержит подобных элементов: они с точением времени могут отпасть. Однако предположение, что фетишизм возникает из случайных ассоциаций, вполне применимо здесь. Случай, сообщённый А. Моллем, касается фетишизма руки.

Случай 52. P.L., 28 лет, купец из Вестфалии. Помимо того, что отец пациента меланхолик, в семье не наблюдается ничего болезненного. В школе пациент был не особенно прилежен. Он не в состоянии был дома сосредоточить внимание на одном предмете. С детства чувствовал большую склонность к музыке. Темперамент у него издавна несколько нервный. Он явился ко мне в августе 1890 года и жаловался на головную боль и боль в животе, производившие неврастеническое впечатление. Затем пациент сообщил, что у него очень мало энергии. Насчёт своей половой жизни пациент сообщает следующее. Первые признаки полового возбуждения начались, насколько ему помнится, уже на седьмом году жизни. Он испытывал большое возбуждение, когда ему удавалось наблюдать мальчиков примерно того же возраста, что и он, испускающих мочу. L. с уверенностью утверждает, что это возбуждение было связано с явными эрекциями. Соблазнённый другим мальчиком, L. в возрасте 7-8 лет стал заниматься онанизмом. "Как натура легко возбуждающаяся, - говорит L. – я очень часто предавался онанизму до 18 лет, не имея ясного представления ни о вреде, ни о значении процесса". Он особенно любил привлекать для взаимной мастурбации некоторых товарищей, но ему отнюдь не было безразлично, кто этот другой мальчик. Его удовлетворяли лишь очень немногие сверстники. На вопрос, что побуждало его отдавать предпочтение тому или иному мальчику, L. Ответил, что его интересовала в особенности белая красивая рука у товарища. Это толкало его к мастурбации. L. Затем вспоминает, что он часто при начале урока гимнастики уединялся к барьеру и занимался гимнастикой. Но он это делал с намерением, для того, чтобы как можно больше возбудить себя до такой степени, чтобы не касаясь рукой члена, без эякуляции (учитывая детский возраст) ощутить отчётливое наслаждение. Интересен ещё процесс, о котором пациент вспоминает из прошлой жизни. Любимый товарищ N., с которым L. занимался сообща онанизмом, сделал однажды следующее предложение: чтобы L. c грубостью хватал за член N., а N., в свою очередь, должен был противиться и препятствовать в этом L. Последний согласился на это предложение. Таким образом, онанизм был непосредственно связан с борьбой обоих участников, причём N. всегда оказывался побеждённым. Борьба постоянно оканчивалась тем, что N., в конце концов, вынужден был предоставить свой член для мастурбации. L. уверяет, что этот род мастурбации доставлял ему и N. громадное удовольствие. В таком виде L. и продолжал часто онанировать до 18 лет. Затем ему приятель указал на весь вред этого и L. прилагал все усилия, чтобы отучиться от дурной привычки. Это ему удавалось всё более и более, пока, наконец, он после первого коитуса совершенно оставил онанизм. Но это случилось лишь к 21,5 году. Теперь пациенту кажется непонятным, как он мог с мальчиком взаимно мастурбировать. Воспоминания об этом неприятны ему. Никакая сила не может его теперь заставить прикоснуться к пенису другого, один вид этого уже неприятен ему. Он утратил всякую склонность к мужчинам и чувствует влечение только к женщине. Надо, однако, сказать, что, несмотря на склонность к женщинам, у него имеется ненормальное явление. В женщине возбуждает его главным образом вид красивой руки. Прикосновение к такой руке возбуждает его гораздо больше, чем видеть женщину в совершенно обнажённом виде. Насколько прикосновение к красивой руке велико, видно из следующего. L. познакомился с очень красивой женщиной. Но рука у неё была очень велика и некрасивой формы, пожалуй, была не так чиста, как требовал L. И он, поэтому не только не мог сильно заинтересоваться этой дамой, но даже прикоснуться к ней не был в состоянии. L. полагает, что ничего не может быть ему противнее грязных ногтей; уже это одно отталкивает его от самой красивой женщины. Впрочем, L. часто заменял коитус тем, что просил девушку обрабатывать своей рукой член вплоть до наступления эякуляции. На вопрос о том, что особенно привлекало в руке женщины, видит ли он в ней символ силы и доставляет ли ему удовольствие терпеть от женщины обиды, он ответил, что только красивая форма руки возбуждает его, что обида от женщины ни в коем случае не доставляет ему удовлетворения, и что он ещё никогда не думал о том, чтобы в руке видеть символ силы. Пристрастие к руке женщины и теперь ещё так велико, что он получает бóльшее наслаждение от обработки члена рукой женщины, нежели от коитуса во влагалище. Всё же пациент охотнее выполняет последнее, так как оно кажется ему естественнее, тогда как первое кажется ему болезненной склонностью. Прикосновение к его телу красивой женской руки тотчас вызывает у него эрекцию. Он полагает, что поцелуи далеко не так сильно влияют на него. Только за последние годы пациент часто выполнял коитус, но каждый раз ему было крайне трудно решиться на него. Помимо того он не находил в коитусе того полного удовлетворения, которого жаждал. Но когда L. находился вблизи женщины, которой он охотно обладал бы, то при одном виде её он испытывал иногда половое возбуждение до степени эякуляции. L. положительно уверен, что он при этом не прижимает своего пениса и не прикасается к нему. Являющееся при таких условиях отделение спермы доставляет L. гораздо большее удовольствие, нежели действительно выполненный коитус. Сновидения пациента никогда не касаются совокупления. Если у него ночью иногда бывают поллюции, то они почти всегда являются в связи с совершенно другими мыслями, чем это бывает у нормальных мужчин. Сновидения касаются эпизодов из его школьной жизни. Помимо вышеупомянутого взаимного онанизма семяизвержения появлялись у пациента тогда, когда его охватывал сильный страх. Когда, например, учитель диктовал экспромтом и L. не мог поспеть за ним, тогда часто наступала эякуляция. Поллюции, появляющиеся у него теперь по ночам, сопровождаются всегда только сновидениями, того же характера, какого были события в школе. Вследствие своего неестественного ощущения и чувствования пациент считает себя неспособным долго любить женщину. Лечение полового извращения пациента не могло до сих пор быть предпринято.

Этот случай фетишизма руки основан несомненно не на мазохизме или садизме, а объясняется просто лишь ранним взаимным онанизмом. Так же мало здесь имеется извращённое половое чувство. Прежде чем половое влечение нашло себе объект, здесь применялась рука сотоварища. Как только влечение к другому полу стало вполне ясно, интерес перенесен был на руку женщины.

Далее рассмотрим случай благоприобретённого извращения полового чувства с фетишизмом ноги.

Случай 53. Х., чиновник, 29 лет, происходит от невропатической матери и диабетического отца. Умственно нормален, отличается нервным темпераментом, не страдает никакими нервными болезнями, не обнаруживает никаких признаков дегенерации. Пациент ясно помнит, что уже на шестом году он приходил в половое возбуждение при виде женщин с обнажёнными ногами, и ему приходилось бороться с желанием следить за ними во время работы или следовать за ними. На 14 году он однажды пробрался в комнату спящей сестры, обнял её ногу и стал целовать. Уже на восьмом году он вполне самостоятельно дошёл до мастурбации, причём в его фантазии рисовались голые женские ноги. На 16 году он часто брал себе в постель сапоги и чулки служанок, возбуждался, манипулировал ими, и мастурбировал. На 18 году похотливый Х. начал половые сношения с женщинами. Он был вполне потентен, коитус удовлетворял его, и его фетиш при этом не играла при этом никакой роли. К лицам мужского пола он не чувствовал ни малейшей половой склонности, точно также и мужские ноги его не интересовали. С 24 лет произошла перемена в его половом чувстве и самочувствии. Пациент стал неврастеничен и почувствовал половую склонность к мужчинам. Причинным моментом возникновения невроза и извращения полового чувства была, очевидно, интенсивная мастурбация, к которой он отчасти прибегал вследствие неудовлетворённости коитусом, отчасти вследствие случайного или умышленного созерцания женских ног. По мере увеличения неврастении его похоть, потенция и удовлетворение в отношении женского пола быстро ослабевали. Одновременно с этим развивалась склонность к собственному полу, и его фетишизм перенёсся на последний. С 25 лет он стал очень редко прибегать к коитусу с женщиной и не испытывал при этом полного удовлетворения, а женская нога уже решительно не интересовала его. Стремление иметь половое общение с мужчинами становилось всё сильнее. Очутившись на 26 году в большом городе, он напал на желанный случай и предался теперь всецело своей страсти к мужчинам. Мастурбация с мужчинами, введение в рот их пенисов, с одновременным целованием их ног. Он эякулировал при этом с величайшим наслаждением. Постепенно ему становилось достаточным одного вида симпатичного мужчины, в особенности с обнажёнными ногами. При ночных поллюциях играло также роль сношение с мужчинами и именно в фетишистском смысле (ноги). Обувью он не интересовался. Только обнажённая нога привлекала его. Он часто испытывал желание следовать на улице за мужчинами в надежде найти случай снять им сапоги. Суррогатом служило для него то, что он сам ходил босиком по улице. При борьбе с этим чувством у него появлялся страх, сердцебиение, дрожь. Он часто оказывался вынужденным, несмотря ни на какую опасность и непогоду, удовлетворять своё влечение. При этом он держал в руках свою обувь, чувствовал сильное половое возбуждение и находил удовлетворение в непроизвольном или вызываемом семяизвержении. Он завидовал подёнщикам и другим лицам, которые могли ходить босиком, не обращая на себя внимания. Самым счастливым для него периодом было для него пребывание в водолечебнице à la Кнейпп, где и он, и все другие ходили босиком. Благодаря шантажу, которому подвергся Х. из-за своего пристрастия к мужчинам, наш пациент образумился. Спасшись от крупной неприятности, он задумался над своим жалким половым существованием и открылся во всём врачу, который направил его ко мне. Пациент прилагал все усилия, чтобы воздержаться от мастурбации и от общения с мужчинами. Он стал лечиться гидропатией, снова почувствовал интерес к женщинам, причём переходным мостиком служил ему фетишизм ноги. Он коитировал раз с босой крестьянкой, понравившейся ему, затем с проституткой, без удовлетворения. Но снова вскоре вернулся к своей прежней страсти, почувствовал влечение к босым крестьянам, работникам, которым он делал подарки, лишь бы получить возможность целовать их ноги. Попытка привести на естественный путь несчастного при помощи лечения гипнозом не удалась. Эпикриз: врождённый фетишизм ног, благоприобретённое извращённое половое чувство с перенесением фетишистских склонностей на гомосексуальность.

Случай 54. Z., уже с детства чувствовал особое сострадание к хромым. Ему было чрезвычайно приятно ходить по комнате с двумя мётлами, словно на костылях, и подражать хромым на безлюдной улице. Мало-помалу сюда присоединилась мысль повстречаться с молодой красивой девушкой как "хромое красивое дитя" и вызвать к себе сострадание с её стороны. Сострадание мужчин было бы ему противно. До 20 лет он решительно ничего не знал о половых сношениях. Его бессознательное чувство сводилось к тому, чтобы сострадать хромой красивой девушке и самому вызвать сострадание, как к хромому. Подобные мечтания всё яснее сопровождались эротическими чувствами и к 20 годам Z. дошёл до мастурбации. Постепенно развилась половая неврастения и раздражительная слабость стала такой значительной, что уже при одном виде хромающей девушки у него являлась эякуляция. Само собой разумеется, что мастурбация и поллюции также сопровождались подобными образами. Ему пришла мысль, что собственно личность, которая хромает, ему безразлична и что весь его интерес сосредоточивается на больной ноге. До сих пор Z. не удалось испытать коитус с особой, соответствующей его фетишизму. Душевно он не чувствовал расположения к этому и сомневался также в своей потенции. Его грязные мечтания вращались на мастурбировании ноги хромой женщины. Подчас у него появлялось желание вызвать любовь целомудренной хромающей девушки. И он думал, что последняя, тронутая его любовью к её недостатку, освободит его от фетишизма. Он чувствовал себя в настоящем положении очень несчастным.

Ниже приведен аналогичный случай.

Случай 55. V., 30 лет, чиновник, происходит от невропатических родителей. С семи лет его подругой была хромающая девочка, также семи лет. С 12 лет, во всяком случае, нервный и гиперсексуальный мальчик начал самостоятельно заниматься онанизмом. В то же время начался период возмужалости и нет сомнения, что первые половые возбуждения V. по отношению к другому полу совпали с видом хромающей девочки. С этих пор его чувственность возбуждали только хромающие женщины. Фетишем служила для него красивая женщина, которая хромает левой ногой, как и его подруга. Исключительно гетеросексуальный, и при этом ненормально похотливый V. очень рано пытался вступить в сношения с другим полом, но оказывался совершенно импотентным в отношении не хромающих женщин. Наивысшими его потенция и удовлетворение были, когда девушка хромала левой ногой, хотя успешны были сношения с хромающими правой ногой. Так как ввиду такого фетишизма он мог коитировать в исключительных случаях, то он прибегал к мастурбации, которая, однако, казалась ему жалким суррогатом и была ему противна. Такое половое состояние делало его несчастным, и он был близок к самоубийству, от которого его удерживала только мысль о родителях. Его нравственные страдания сводились к тому, что целью своих желаний он считал брак с хромающей девушкой. Но он осознавал, что в такой супруге он будет любить только хромание, а не душу её, а это он считал профанацией брака, невыносимым, недостойным существованием. Он из-за этого не раз уже думал о кастрации. Исследование V. дало вполне отрицательный результат в отношении признаков вырождения, нервных болезней и т.д. Я объяснил пациенту, что лечение в подобных случаях если не невозможное, то весьма трудное; трудно искоренить такой упрочившийся фетишизм. Я выразил лишь надежду, что, женившись на хромой девушке и сделав её счастливой, он тем самым может и сам почувствовать себя счастливым.

Совершенно своеобразную разновидность фетишизма частей тела представляет следующий, сильно осложнённый садистическими элементами случай, в котором нежная белая девичья кожа служит фетишем, а садизм побуждал к сладострастным жестоким актам, заменяющим коитус, вплоть до антропофагии. При этом пациент, сильный дегенерат и эпилептик, прибегал даже к аутомутиляции и аутофагии, как к суррогату.

Случай 56. L., подёнщик, был задержан потому, что на глазах у всех срезал себе ножницами громадный кусок кожи на левой руке. Он сообщил, что давно уже чувствует потребность съесть кусок нежной белой кожи молодой девушки, что с этой целью следил за подобной жертвой, но так как этого ему не удавалось достигнуть, то он взамен этого решил срезать кожу у самого себя. L. происходит от эпилептического отца. Сестра – слабоумная. До 17 лет L. страдал ночным энурезом; все избегали его из-за его грубости, раздражительности. Из школы его исключили за непослушание и проступки. Он очень рано стал заниматься онанизмом. Он охотно читал религиозные книги, обнаруживал признаки суеверия, склонности к мистике. На 13 году при виде красивой молодой девушки с нежной, белой кожей у него появилось вышеупомянутое сладострастное стремление откусить у такой девушки кусок кожи и съесть. Это влечение всецело овладело им. Ничего в женщине не раздражало его. Он никогда не имел потребности в каком-нибудь половом сношении и никогда не делал к этому попыток. Так как он рассчитывал скорее достигнуть цели ножницами, чем зубами, то он уже несколько лет носил при себе ножницы. Несколько раз он уже был близок к осуществлению своей ненормальной страсти. Год тому назад, не будучи больше в силе перенести эту неудовлетворённость, он прибегнул к суррогату, причём он после бесплодного преследования девушки срезал у самого себя куски кожи ноги, руки или живота и съедал, воображая себе, что это кожа преследуемой им девушки. Он достиг того, что при поедании своей кожи у него появлялись оргазм и эякуляция. На теле L. обнаружены многочисленные, довольно обширные и глубокие раны или рубцы. Всё это причиняло ему довольно сильные боли, но они заглушались сладострастием, которое он испытывал при съедании кожи, в особенности, когда ему удавалась иллюзия, что это – кожа девушки. Уже одного вида ножа или ножниц ему достаточно было, чтобы вызвать извращённое желание. У него появлялось тогда своеобразное состояние страха с усиленным выделением пота, головокружением, сердцебиением, страстью к коже женщины, он должен был с ножницами в руках следовать за симпатичными женщинами; но он не терял сознания и способности контролировать себя. На вершине своей страсти он брал у себя то, чего не мог достать у девушки. Во время этого процесса у него появлялись эрекция и оргазм. В тот момент, когда он разжёвывал свою кожу, наступала эякуляция. От этого он чувствовал облегчение и удовлетворение. Половые органы нормальны. L. отлично понимает патологичность своего состояния. Само собою, разумеется, в конце концов, этот дегенерат попал в дом для душевнобольных. Там он покушался на самоубийство.[27]

Интересную категорию представляют фетишисты, для которых фетишем служат волосы. Переход от поклонения женским волосам в ещё физиологических пределах к патологическому фетишизму довольно постепенный. Начальными стадиями патологических границ служат случаи, где волосы женщины производят чувственное впечатление и возбуждают к коитусу, а затем уже такие случаи, где потенция существует лишь в отношении тех женщин, которые обладают индивидуальным обаянием фетиша. Возможно, что при этом виде фетишизма принимают участие и различные чувства (зрение, обоняние, слух, осязание) вызывающие сладострастное возбуждение.

К этой группе относятся, в заключение, такие дегенераты, для возбуждения похоти и для удовлетворения которых путём физического или психического онанизма достаточно только волос женщины, даже отдельно от тела. Здесь волосы, так сказать, являются уже не частью живого организма, а просто материей, вещью.

В тех случаях, где женские волосы, как таковые являются самостоятельно фетишем, случается подчас, что подобные дегенераты овладевают женскими волосами путём насилия и преступления. Они представляют собою так называемых отрезывателей кос. Ниже представлен случай такого отрезывателя кос.

Случай 57. Р., 40 лет от роду, происходит от отца, страдавшего припадками помешательства, и от очень нервной матери. Он хорошо развивался, был интеллигентен, но рано начал страдать насильственными мыслями. Он никогда не мастурбировал, любил платонически, часто мечтал о женитьбе, редко прибегал к коитусу с публичными женщинами, но удовлетворения при этом не находил, скорее наоборот. Года три тому назад его постигло несчастье (банкротство), и он заболел лихорадочной болезнью с бредом. Всё это сильно разрушило его нервную систему. 28 августа 1889 года его поймали в Париже на месте преступления, когда он отрезал у девушки косу. Его поймали с косой в руке и ножницами в кармане. Он оправдывался мгновенным умопомрачением, непреодолимой страстью и сознался, что уже 10 раз отрезывал косы, которые приносил домой в сладострастном восторге. При обыске у него нашли 65 кос, завёрнутых в пакеты. Уже в 1886 году Р. был пойман при подобных же условиях, но за отсутствием улик был освобождён. Р. сообщает, что уже года три он испытывает какой-то страх, головокружение и возбуждение, когда остаётся вечером один в комнате. При этом у него появляется сильное желание осязать женские волосы. Когда ему случайно приходилось действительно держать в руке косу молодой девушки, то наступало очень сильное сладострастное возбуждение, причём девушка к нему не прикасалась, тем не менее, всё заканчивалось эрекцией и эякуляцией. По возвращении домой он стыдился этого чувства, но желание обладать косой, овладевало им всё больше и больше. Он удивляется, что раньше ничего подобного не чувствовал, даже при самых интимных отношениях с женщинами. Однажды у него появилось непреодолимое желание отрезать косу у девушки. Когда он вернулся домой с косой в руке, повторился сладострастный процесс. Он водил косой по всему своему телу, окутывал ей свои половые части. Наконец, истощённый всем этим, он почувствовал стыд и даже решил несколько дней не выходить из дома. Через несколько месяцев он опять почувствовал желание обладать женскими волосами, безразлично, кому бы они ни принадлежали. Если ему это удавалось, то он уже не в силах был оставить свою добычу. В случае же неудачи, он впадал в крайне удручённое состояние духа, появлялся оргазм и он удовлетворял себя мастурбацией. Вид кос из оконной выставки магазина не трогал его. Это должна была быть непременно коса, спускающаяся с женской головы. На высоте своей страсти к косе он приходил в такое возбуждение, что лишь очень неясно замечал и понимал происходящее вокруг него. Как только он ножницами прикасался к голове, у него тотчас появлялась эрекция, а в момент отрезания – эякуляция. После несчастья, постигшего его около трёх лет тому назад, он почувствовал ослабление памяти, стал несколько слабоумным, страдал бессонницей и ночными испугами. Р. чувствовал глубокое раскаяние. У него нашли не только косы, но и массу головных булавок, подвязок и других принадлежностей женского туалета. Он издавна имел привычку собирать газеты и вообще всякие бесполезные для него предметы. Он также испытывал удивительный, необъяснимый страх при переходе через известную улицу. Экспертиза обнаружила импульсивный, решительно несвободный характер насильственных поступков, вызванных насильственными представлениями вследствие ненормального полового чувства. Оправдание. Заключение в дом для душевнобольных.[28]

В дополнение к этому случаю приведём также и следующий, который заслуживает внимания, потому что он был тщательно наблюдаем, и который именно может считаться классическим. Он также касается отрезывателя кос.

Случай 58. Е., 25 лет. Сестра матери страдала тяжёлой эпилепсией, брат страдал конвульсиями. Е. был здоровым ребёнком и хорошо учился. На 15 году он впервые испытал сладострастное чувство и эрекцию при виде крестьянки, расчёсывающей волосы. До тех пор лица противоположного пола не оказывали на него никакого влияния. Спустя два месяца он при виде ниспадающих волос молодых девушек каждый раз приходил в сильное возбуждение. Однажды он при таком зрелище не мог удержаться и от того, чтобы не намотать себе на пальцы косу молодой девушки. Его арестовали и присудили к трём месяцам. Затем он пробыл пять лет на военной службе. За это время косы не представляли для него опасности, но он всё-таки мечтал по временам о женских головках с косой или распущенными волосами. Иногда имел коитус с женщинами, но без того, чтобы волосы играли роль фетиша. Вернувшись в Париж, он снова стал думать о старом, и женские волосы снова си

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: