Врождённое половое ощущение у мужчин 6 глава

Случай 105. Автор этих строк – врождённый урнинг. Несмотря на то, что я никогда не встречался с другими урнингами, тем не менее, я отлично ориентируюсь в своём состоянии, так как мне удалось в течение определённого времени получить всю соответствующую литературу. Недавно я также увидел Вашу работу "Половая психопатия". Из неё я увидел, что Вы свободны от предрассудков, всё взвешиваете и исследуете в интересах науки и человечества. Вряд ли я смогу Вам рассказать что-нибудь новое, но даже то что я Вам сообщу, и что Вы сумеете вытерпеть, может послужить дальнейшим строительным камнем в Вашей работе. Исполненный доверия я отдаюсь в Ваши руки с целью нашего общественного спасения. Ваше предположение о частом наследственном отягощении, вероятно, очень близко к истине. Мой отец страдал спинномозговым заболеванием ещё до моего рождения, позднее он стал душевнобольным и лишил себя жизни. Однако по другому вопросу мне хочется высказать своё сомнение. Где-то в другом месте Вы высказали мнение, что занятие с ранних лет онанизмом может привести к извращённому влечению. Я сам (купец, владелец небольшого дела), само собою, разумеется, неженатый, около 30 лет, внешне, по-видимому, здоровый, лишь едва отклоняюсь от нормального мужского типа. Первые половые побуждения сразу же и исключительно были направлены на мужской пол, и это я начал чувствовать с 10 лет. С 12 лет я начал онанировать. Так как коитус с женщинами несмотря на все попытки был абсолютно невозможен, женщины не вызывали ни малейшего вожделения, напротив, вызывали отвращение, вследствие чего не было ни малейшей эрекции, то я в силу обстоятельств вынужден до сегодняшнего дня удовлетворяться онанированием. Если же я был вынужден отказываться от такого рода полового удовлетворения, то меня в половом отношении начинали возбуждать соученики, товарищи-ровесники и т.д. Теперь осталось моё влечение к мальчикам от 10 лет, но чаще всего к мальчикам 15-20 лет. Прежде всего, меня возбуждают уже давно крепкие, здоровые, с прекрасными формами тела кадеты, их красивая униформа и изящные манеры особенно привлекают меня. Мне ещё никогда не представлялся случай сблизиться с ними, а тем более вступить с ними в чисто половое общение. Видеть их спешащими на улице или площади, или, если повезёт, находится рядом с ними в одном помещении, на одной конке, в одном железнодорожном вагоне и т.д., сидеть с ними рядом, этого мне достаточно, чтобы, оставшись незамеченным, удовлетворить себя онанистически. Моим страстным желанием было стать для такого молодого человека другом, слугой или рабом. Прямая педерастия мне никогда не представляется, мне хотелось бы физических прикосновений, объятий, чтобы мой возлюбленный молодой человек ощупывал мой член, со своей стороны я бы целовал его половые части и ягодицы. Но у меня появлялось часто страстное желание, которое Захер-Мазох описал в своей "Венере в шубе". Там один мужчина делается добровольно рабом одной женщины, и он чувствует глубокий сладострастный трепет, если подвергается наказаниям и унижениям. Только чувствую я, конечно, желание стать рабом ни в коем случае для женщины, но только для мужчины, вернее, для молодого человека, которого бы я бесконечно любил, и которому бы я отдал всего себя на милость победителю. Таковыми были мои сладострастные представления, которые касались того или иного молодого человека, которого я в данный момент видел; то же самое мне представлялось и при онанизме. Я постоянно ощущал насколько печально и несовершенно это крайнее, вынужденное средство – этот онанизм. В своих сладострастных мечтах (и я говорю здесь всё, так как хочу писать только правду и совершенную правду), что такому молодому человеку, который мне физически нравился, дал бы обязательство безвольно во всём быть послушным. Я представлял себе, что он меня всячески унижает, например, требует, чтобы я целовал его ноги, или чтобы я нюхал его потные чулки. Из-за недостатка желаемой действительности, я брал для этого свои собственные чулки, нюхал их, брал их в рот, потом дотрагивался ими до гениталий, причём вскоре наступала эрекция, и после сладострастного озноба следовало семяизвержение. В своих фантазиях я заходил так далеко, что представлял себе молодого человека, своего повелителя, который для того, чтобы меня унизить, заставлял меня поедать его экскременты. И снова, из-за недостатка придуманного, я поедал свои экскременты, разумеется, в незначительном количестве. При некотором отвращении и сильнейшем сердцебиении при этом наступала сильная эрекция и семяизвержение. Однако к этим грязным лихорадочным картинам и воплощению их в действительность я приходил только в том случае, если в течение долгого времени у меня не было возможности онанистического удовлетворения в непосредственной близости от молодого человека. Это сообразно моей природе, так как при этом я чувствую несколько большее наслаждение, а также до некоторой степени действительное физическое и душевное освежение, как если бы мой идеал действительно непосредственно удовлетворил меня при нашем обоюдном согласии. Я почти уверен, что ужасные вышеупомянутые фантастические образования являются следствием недуга из-за постоянного недостатка нормального насыщения, то есть нормального удовлетворения меня как урнинга, что при регулярном удовлетворении тела телом подобные до безумия жалящие фантазии успокоятся и, во всяком случае, удалось бы отказаться от таких экстравагантностей. Или так: это – заключительный эффект аскетизма, так как только после подобных длительных периодов приходят эти сумасшедшие сладострастные картины. Я даже думаю, что в других общественных обстоятельствах я был бы способен к большой, благородной любви и самопожертвованию. Мои мысли ни в коем случае не были физически или болезненно чувственными. Как часто меня охватывало при взгляде на красивого молодого человека глубокое мечтательное настроение, и я молился словно прекрасными словами Гейне: "Ты – как цветок, так мил, так прекрасен, так чист" и т.д. И когда я однажды был вынужден расстаться с молодым человеком, который считал меня за своего дружественного покровителя и уважал, хотя и не догадывался о моей любви к нему, тогда в мою голову пришли неосознанно прекрасные стихи Шеффеля, которые особенно созвучны моей душе:

"Серое как небо стоит передо мной мир.

Это изменилось к добру или злу,

Ты, любимый друг, я предан Тебе!

Береги Тебя Бог! Это было бы прекрасно,

Береги Тебя Бог, этого не должно быть иначе!"

До сих пор ни один молодой человек не догадывался о моей любви к нему, ни на кого я не подействовал пагубно, никому не повредил нравственно, но для некоторых мне приходилось прокладывать дорогу. При этом меня не пугали никакие хлопоты, и я приносил такую жертву, какую только я принести мог. Когда у меня был случай иметь рядом с собой любимого друга, его воспитывать, образовывать и поддерживать, когда моя неузнанная любовь находит взаимную (естественно неполовую) любовь, то мои грязные фантастические картины более или менее отступают от меня. Тогда моя любовь становится почти платонической и облагороженной, чтобы позднее опять погрузиться в грязь, когда будет достигнуто их достойное осуществление. Впрочем, без хвастовства, я могу сказать о себе, что я не такой уж и плохой человек. Являясь более духовно активным, чем большинство заурядных людей, я принимаю участие во всём, что движет человечество. Я добродушен, мягок и легко склонен к состраданию, не могу причинить зло животному, не говоря уже о человеке, напротив, действую хорошо и доброжелательно, где и когда это только можно. Даже если моя собственная совесть безупречна и если мне с решительностью приходится отвергать мнение света, всё же я очень сильно страдаю. Хотя я никому никогда не причинил плохого, и держал свою любовь в рамках благородного осуществления, как это принято у людей с нормальными задатками, но под действием несчастной участи, создаваемой нетерпимостью и невежеством, я часто тяжело страдаю вплоть до появления пресыщения к жизни. Невозможно ни описать, ни рассказать обо всех бедах, всех несчастных ситуациях, о постоянном страхе вследствие своей особенности, вследствие невозможности ощущения себя полноправным членом общества. Едва только осознаешь мысль, что можешь потерять свою личность и быть отвергнутым ото всех, то это становится мучительнее, чем это может казаться. Тогда бы было потеряно всё, все, что было сделано хорошего; ощущение своей высокой морали было бы задавлено чванливостью тех нормальных задатков, когда он сам так фривольно поступает в отношении своей любви. Иногда мне бывают знакомы нормальные задатки, фривольность которых в восприятии своей любви мне тяжело бывает понять. Однако, что же делать с нашей бедой! Конечно, мы могли бы с проклятием на человечество покончить нашу несчастную жизнь. В самом деле, я часто стремлюсь попасть на отдых в дом для душевнобольных, где хотел бы и закончить свою жизнь, и чем раньше, тем лучше, я к этому готов. Ещё один аспект я хотел бы обсудить, о котором Вы пишете, а именно, что наша нервность в основном базируется, прежде всего, на нашей несчастной, несказанно жалкой жизни совместно с нашими ближними. Теперь ещё об одном: Вы пишете в заключение Вашей работы о ликвидации соответствующего параграфа. В самом деле, человечество идёт к такому полному уничтожению не без причины. В Италии, насколько я знаю, подобного параграфа не существует. В конце концов, Италия не дикое захолустье, а, напротив, культурная страна. Меня самого, вынужденного подрывать своё здоровье онанизмом, к примеру, закон вообще бы не коснулся, так как до сего времени я ни разу не провинился относительно буквы этого закона. Но всё-таки я страдаю от достойного проклятия презрения, которое тяготеет над нами. Но каким образом тогда можно изменить мнение общества, если до сих пор существующий этот параграф подкрепляет его моральное заблуждение? Конечно, закон должен соответствовать народному сознанию, но всё же не ошибочному народному сознанию, а, конечно, только тем воззрениям, которые имеются у знатоков и в профессиональных научных кругах народа, а не основываться на желаниях и предвзятых мнениях дремучих вульгарных заблуждений. И благоразумный истинный дух не мог бы долго противодействовать в этом отношении устаревшим воззрениям. Извините, господин профессор, меня за то, что я заканчиваю эти строки анонимно. Обо мне Вы больше не узнаете. В дальнейшем мне нечего Вам сообщить значительного. Я передаю Вам эти строки в интересах будущих товарищей по несчастью. Опубликуйте это в интересах науки, истины и справедливости, если это покажется Вам пригодным.

Случай 106. Господин Y.Z., помещик из русской Польши, 29 лет, был доставлен ко мне своими родственниками летом 1881 года. Отец отца в глубокой старости страдал меланхолией, отец был нервно-психопатической личностью и умер скоропостижно 47 лет. Мать из невропатической семьи, сама невропатична и обременена всяческими тиками. Брат больного покончил самоубийством, сын его отца страдает превратным половым ощущением. Во многих поколениях наблюдались постоянно браки между близкими родственниками. Пациент с детского возраста невропатичен, золотушен, обременён мигренью. С шести лет страдал церебральным инсультом (косоглазие, конвульсии). С 13 лет он начал онанировать. Через несколько лет наступила тяжёлая церебральная неврастения с раздражительной половой слабостью, частыми поллюциями. Пациент сознавал вредность мастурбации. По возможности он воздерживался от неё. Возобновление распутства вызывало и усиление неврастенических страданий. В последние годы часто обнаруживалось ипохондрическое состояние, которое служило переходом к продолжительному, хроническому, с сильными ремиссиями и слуховыми и зрительными иллюзиями, а также сопровождающемуся слуховыми галлюцинациями, простому, во всяком случае, не мастурбаторному, сумасшествию. Неврастенический невроз наряду с этим продолжал существовать без изменения. В ходе наблюдения удалось установить, что пациент также страдает превратным половым ощущением. Пациент сообщил мне, что с детства имеет склонность к мужчинам, и с девяти лет в них неоднократно влюблялся. До 20 лет его склонность оставалась исключительно платонической, после чего появилось стремление к половому удовлетворению с мужчинами. До этого ему было достаточно находиться в их обществе, восхищаться ими, делать им подарки, оказывать дружеские услуги. В особенности он увлекался пожилыми мужчинами в возрасте 60 лет и старше. Женский пол его всегда оставлял холодным. Никогда он не чувствовал связи между наступлением припадков и сексуальным общением. Чтобы избавиться от тягостных и ослабляющих поллюций, он по совету врача по случаю попробовал коитус, но оказался импотентным, и подобные попытки возбуждали у него отвращение. Он считал за счастье общаться с мужчинами. Ему было достаточно (при его раздражительной половой слабости) объятия, поцелуя, чтобы вызвать эрекцию и эякуляцию. От этого он чувствовал себя укреплённым и удовлетворённым. Только после частых семяизлияний он чувствовал себя утомлённым и ослабленным. В последнее время его возбудимость достигла такой степени, что простое рукопожатие с симпатичным мужчиной вызывало семяизвержение. В связи с этим теперь он был вынужден воздерживаться от общения с мужчинами. Во время своего многомесячного пребывания в Граце пациент влюбился в одного студента и в одного банщика, однако чисто платонически. Он заваливал их подарками. Тонизирующее лечение, а именно общая фарадизация, привело к значительному улучшению неврастении. Вместе с тем оставалась скрытая мания преследования. Поздней осенью пациент отправился в Венецию. Там он попал в общество урнингов. Он влюбился в одного 19-летнего молодого человека и сделал его своим наложником. Половые сношения заключались в поцелуях, объятиях и контактах с гениталиями партнёра. К педерастии он никогда не прибегал. В дальнейшем пациент попал в любовное приключение, которое привело к скандалу в отеле, и он был вынужден покинуть Италию. Я видел его проездом в Граце весной 1882 года, и был изумлён физическим и душевным состоянием больного. Из-за того, что он мог удовлетворять свои сексуальные потребности, его неврастенические недуги совершенно исчезли, но мания преследования оставалась скрытой. На родине пациент остался без сексуального удовлетворения. Неврастения и мания преследования вернулись опять и вынудили к помещению его в психиатрическую лечебницу. У господина Z. крепкий, совершенно мужской внешний вид. Левое яичко не опустилось из пахового канала. В остальном - гениталии хорошо развиты, борода и лобковое оволосение обильны. Одет он несколько франтовато, но по мужской манере и выкройке. Голос мужской, поведение робкое, но никоим образом не бросающееся в глаза. Его перверсное половое ощущение не кажется ему болезненным. (Собственное наблюдение, "Irrenfreund", № 1)

Случай 107. Моя аномалия вкратце сводится к тому, что я себя в половом отношении полностью по-женски чувствую. С ранней юности в моих чувственных поступках и фантазиях я имел перед глазами только картины мужских существ и мужских половых частей. До университета я ничем не выделялся от других (я никогда не рассказывал о своих фантазиях другим, напротив того, вёл себя в гимназии замкнуто и уединённо). В университете мне бросилось в глаза, что меня женские существа ни в малейшей степени не могут возбудить. С тех пор я часто в борделе делал попытки произвести половое сношение, или, по меньшей мере, иметь эрекцию при сближении с женщиной, но до сих пор всё было тщетно. Каждая эрекция тотчас прекращалась, как только я один на один оставался с женским существом в комнате. Сначала я считал это за импотенцию, в то время как в половом отношении я был так возбуждён, что в течение дня мне приходилось многократно онанировать, и без чего я не был в состоянии уснуть. Но совершенно по-иному развивались мои ощущения, и именно из года в год они усиливались, а направлены они были, напротив, на мужской пол. Вначале это проявилось в виде стремления мечтательной дружбы к некоторым личностям, под окнами которых ночами я проводил многие часы, которых я стремился всевозможными способами встретить на улице и искал возможность вступить с ними в контакт. Я писал таким персонам страстные письма, в которых, конечно, боялся высказать открыто и отчётливо своё чувство. Позднее, в возрасте после 20 лет, я понял чувственную природу своей склонности, главным образом благодаря сладострастному чувству, которое я испытывал, когда приходил в прямое соприкосновение с некоторыми из этих друзей. Все эти персоны были хорошо сложёнными мужчинами с тёмными волосами и глазами. К мальчикам я возбуждения никогда не чувствовал, а собственно педерастия мне полностью непонятна. Именно в это время (22-23 года) меня затягивало всё больше и больше в круг любимых мне персон. Теперь, увидев на улице красивого мужчину, во мне тотчас возникает желание им обладать. И именно мне любимы, главным образом, персоны из низшего сословия, которые притягивают меня своими крепкими формами: солдаты, жандармы, трамвайные кучера и т.д., собственно говоря, все те, кто носит униформу. При встрече с таким, отвечающим моим взглядам, я чувствую особый род озноба по всему моему телу. Именно по вечерам я возбуждаюсь, и мне достаточно увидеть крепкий шаг солдата, чтобы у меня появилась эрекция. Для меня это особый вид удовольствия следовать за такими персонами и осматривать их. Как только я узнаю, что указанные личности женаты, или что они имеют отношения с девушками, то моё возбуждение обычно прекращается. За несколько месяцев до этого не в силах совладать со своей склонностью, я обратил их внимание напрямую на себя. В это время мне показался один солдат, за которым я следовал, что он соответствует моим желаниям, и я заговорил с ним. За деньги он был голов на всё. Я тотчас был охвачен страстным желанием его обнять и целовать, и, несмотря на опасность быть замеченным, не удержался от того, чтобы не сделать этого. Едва он коснулся моих половых частей, как тотчас последовало семяизвержение. С этой встречи я, наконец, достиг долго преследуемую цель всей своей жизни. Я знал, что вся моя природа нашла бы своё счастье и своё удовлетворение в этом, и я решил для себя сообразно с этим действовать, найти существо, которое я мог бы полюбить и больше никогда с ним не расставаться. В своём образе действий я не чувствовал ни малейших укоров совести. Конечно, в так называемые тихие моменты, я чувствовал очень хорошо большое различие, которое существует между моим образом мыслей и господствующими воззрениями света, знал как юрист также, конечно, насколько опасны те отношения, которые мне желанны, но так как невозможно изменить мою природу, то я не был в состоянии ей противиться и устоять перед искушением. Несмотря ни на что, я был бы готов пройти такой курс лечения, который бы вывел меня из этого ненормального состояния. О том, что я чувствую себя по-женски, мне понятно из того, что каждое чувственное представление в связи с дамой кажется мне прямо-таки насильственным и противоестественным. Также я уверен, что моё почтение к женщине – я очень много вращаюсь в женском обществе и чувствую себя в нём очень хорошо – тотчас бы превратилось в отвращение, если бы у одной из них я заметил бы чувственную склонность в отношении меня. В своих снах и чувственных фантазиях о мужчинах, я думал о них с таких позиций, в которых ко мне были бы обращены их лица. Высшим восторгом было бы для меня, если бы сильный обнажённый мужчина сжал бы меня в своих руках с такой силой, чтобы я не смог оказать ему сопротивления. Вообще я думаю о себе в таких ситуациях совершенно в пассивной роли, и я должен прямо-таки причинить насилие над своими чувствами, чтобы думать о другой ситуации. При этом я поистине по-женски застенчив. Несмотря на то, что я постоянно испытываю желание сблизиться с тем или иным субъектом, мне приходится делать большие усилия к тому, чтобы не обнаружить эту склонность. С усами и бородой, сильно обросшие, сама грязь, кажутся мне особенно привлекательными. Ещё я хочу заметить, что мне моё состояние по отношению общественного уважения кажется совершенно отчаянным, и если бы я не имел надежду всё же найти существо, которое меня сможет понять, то моя жизнь вряд ли была бы переносима. Я чувствую, что мои сексуальные связи с мужчинами являются единственным средством, чтобы эффективно противостоять моей склонности к онанизму. Хотя это меня очень изнуряло, я не мог от него отказаться, как бы то ни было на продолжительное время, так как меня, как очень часто убеждался, в противном случае ночами только ещё более ослабляли поллюции, а днём продолжающиеся часами эрекции. По настоящему же до сего времени я любил только двух мужчин. Оба были офицерами, высокоодарёнными, красивыми, со стройными фигурами, брюнетами с тёмными глазами. С первым я познакомился в университете. Я был в него безумно влюблён, невыразимо страдал из-за его безразличия, проводил по полночи под его окнами, только лишь для того, чтобы находиться поблизости от него. Когда он был откомандирован, я впал в отчаяние. Вскоре после этого я познакомился с одним офицером очень на него похожим, который меня точно также пленил с первого взгляда. Я искал любую возможность встретиться с ним. Я мог целый день находиться на улице или в какой-либо местности, если надеялся увидеть его. Я чувствовал, как мне кровь бросалась в лицо, если я неожиданно видел его. Когда я видел, что он дружественно общается с другими, меня охватывала ревность. Если я сидел рядом с ним, то испытывал страстное влечение дотронуться до него, если я мог коснуться его колена или бедра, то с большим трудом мне удавалось скрыть восторг. Однако я никогда не был в состоянии открыть ему свои чувства, так как исходя из его поведения, я считал, что он вряд ли их поймёт и не разделит их. Мне 27 лет, среднего роста, хорошо сложён, степенный, имею несколько узкую грудь, маленькие ноги и руки, а также слабый голос. В духовном отношении, я полагаю, имею хорошие наклонности, так как я выдержал государственные экзамены с отличием, разговариваю на нескольких языках и являюсь хорошим музыкантом. К своей профессии я отношусь с прилежанием и добросовестностью. Мои знакомые находят меня холодным и своеобразным. Я не курю, не занимаюсь спортом, никогда не умел петь и свистеть. Моя походка несколько манерна, точно так же, как и разговор. Очень хорошо разбираюсь в элегантности, люблю украшения, сладости, парфюмерию и с удовольствием посещаю дамское общество.

Случай 108. 29 сентября 1887 года в Грацкую клинику для нервных болезней был принят W., приказчик, холостой, из-за высшей степени сексуальной неврастении. Отец был хроническим алкоголиком и умер от апоплексии. Четверо братьев и сестёр умерли в раннем детском возрасте. С 17 лет у пациента проснулась половая жизнь. Он чувствовал влечение исключительно к мужчинам, изыскивал малейшие возможности, чтобы посмотреть на мужские гениталии, с 18 лет начал удовлетворяться взаимной мастурбацией, при этом, смотря по обстоятельствам по отношению, к мужчине он чувствовал себя как женщина. Это доставляло ему исключительно приятные наслаждения, в то время как вынужденное занятие мастурбацией действовало на него противоположно. Во сне ему снились сладострастные ситуации с мужчинами, при этом наступали поллюции. В цирке и театре на сцене его интересовали только лица мужского пола. Педерастию он пренебрегал и никогда её не допускал. Его любовные отношения с четырьмя лицами, имеющими превратное (неврождённое) половое ощущение точно также было мечтательно-восторженными, как между мужчиной и женщиной. Лица противоположного пола оставляли его полностью безразличным. Мысль о сексуальном общении с таковыми наполняла его отвращением. В этом отношении он никогда не делал никаких попыток. Пациент считает своё превратное половое ощущение врождённым, так как уже маленьким мальчиком чувствовал сильное влечение к мужчинам и никогда не испытывал склонности к играм мальчиков. Его сексуальные потребности довольно умеренные, а именно примерно один раз в месяц взаимная мастурбация и через 8-14 дней одиночная его вполне удовлетворяют. У пациента совершенно мужской внешний вид, включая и строение скелета. Он имеет обильную растительность на лице. Это началось уже с 18 лет. Ни осанка, ни походка, ни одежда в его внешнем виде не выдаёт превратную сексуальность, хотя, как уверяет пациент, он знает больше толка в женских работах, цветах и так далее, чем в мужских занятиях. Яички средней величины, совершенно опущенные. Пациент имеет эписпадию. Широкая уретра длиной до одного сантиметра от головки образует жёлоб, выстланный слизистой оболочкой. До симфиза она следует как открытый жёлоб. Далее уретра следует в виде закрытого канала в пузырь.

Случай 109. Господин v. H., из родовитой семьи, военный, 22 лет, происходит от очень невропатичной матери. Остальные члены семьи здоровы, неотягощённые наследственностью. Физически пациент развивался хорошо, нервными болезнями не страдал, был талантлив, учился легко, был очень одарённым музыкально, религиозен до фанатизма и мистицизма. Игры мальчиков для него ничего не значили, точно так же, как позднее курение и выпивка. Вместо этого он был лакомкой, тратил свои карманные деньги в кондитерских и развлекался вышивкой и шитьём, причём в этом у него проявились мастерство и сноровка. Отец подтвердил, что пациент очень интересуется дамскими туалетами, охотно помогает своим сёстрам при пошиве туалетов и с ловкостью и вкусом изготавливает для них фартуки и вышивки. В то же время пациент удовлетворял все требования военного обучения, ничем не выделялся, чуждался товарищей и предпочитал такие любимые склонности, как художественную литературу, вышивание и живопись на фарфоре. С 20 лет в одном большом гарнизонном городе обществе сослуживцев у него произошёл один эпизод, который имел определённо психопатический характер, а именно – пациент безрассудно сорил деньгами и совершал совершенно бесцельные поездки. Впрочем, в пьянках и сексуальных оргиях он не участвовал. Он тратил свои деньги на приобретение ваз, которыми он украсил свою комнату на манер будуара, на художественную литературу в дорогих переплётах и на браслеты, которые он собирал, осматривал и примерял, что доставляло ему большое удовольствие. Он также делал одной балетной танцовщице многочисленные подарки в виде цветов и денег, хотя ничего другого, кроме эстетического интереса у него к этой персоне не было. После перевода в маленький гарнизонный город, пациент безупречно выполнял свои служебные обязанности. Своё свободное время он наполнял музыкой, вышивкой и религиозными мистическими упражнениями, причём свою комнату он задрапировал под склеп, зажигал многочисленные свечи и в фантастических костюмах часами сидел на подмостках катафалка. На карнавале 1885 года он появился в обществе своих друзей замаскированным под балерину и наделал фурор. Он настоял на том, чтобы его в этом костюме сфотографировали. Как я увидел на имевшейся в моём распоряжении фотографии, поза и костюм были безупречны, розовая одежда была очаровательно украшена цветами. Весь костюм пациент придумал сам и без посторонней помощи сам же и сшил. После того, как пациент весной безуспешно досаждал своей семье просьбой прислать к нему монастырского священника, в июле его родственники и друзья были испуганы письмом, в котором он сообщал о самоубийстве, просил о дружеской памяти и похоронных венках. Поспешно прибывший отец нашёл его без сознания в состоянии тяжёлого опийного отравления. Несколькими днями позже пациент был привезен ко мне. Н. представляет собой интересную личность, с военной выправкой, аристократичными манерами, тонкими чертами лица, совершенно мужской наружности. Имеет хорошие усы, невропатические, мечтательные глаза. При более близком знакомстве он оказался вялым, мягким, сентиментальным, мистически ориентированным человеком. Его страстное желание – попасть в монастырь. Он больше не хочет оставаться военным. Это поприще его никогда не устраивало. С детства он был нервным, легко возбудимым, пугливым. Когда однажды, будучи кадетом, ночью ему пришлось нести караульную службу, после того как незадолго до этого он участвовал в разговоре о приведениях, он впал в такой страх, так дрожал и кричал, что его пришлось сменить. Также и впоследствии он часто имел подобные приступы страха. Свои проказы в большом городе он оправдывает юношеской шалостью, а свои мистерии в комнате он объясняет "шуткой". Свою попытку к самоубийству он считает попыткой "кротко заснуть". Он сознался, что до 18 лет предавался мастурбации. Уже с 15 лет он испытывал склонность к молодым мужчинам, и никогда не испытывал её к другому полу. Он оставлял его совершенно холодным. Сексуальное сближение его с женщиной приводит его в ужас. Подобного желания у него никогда не появлялось, и он никогда не делал попыток в этом отношении. Также и его склонность к мужчинам была чисто платонической. О своей сексуальной роли по отношению к другим он никогда не думал. В последнее время он был влюблён в одного офицера и нашёл взаимную любовь. Но отношения между ними были чисто платоническими. Очевидно, у пациента либидо было очень незначительно. Его никогда не беспокоили поллюции, даже с тех пор, как в 18 лет он отказался от мастурбации. Вот уже полгода, вероятно благодаря постоянным душевным переживаниям, так как ему не удалось получить разрешения удалиться в монастырь, он стал "нервным". Он чувствовал себя взволнованным, тревожным, беспокойно спал, пугался во сне из-за тяжёлых снов. Но пациент не выказывал отчётливых симптомов неврастенического состояния. Во внешности ничего такого, что указывало бы на женственность и на то, что пациент страдает превратным половым ощущением: строение тела, голос, осанка совершенно мужественны. Наружные гениталии очень хорошо развиты, совершенно нормальны, имеют обильное оволосение. Я пациента только консультативно осматривал, и его дальнейшую судьбу не исследовал.

Случай 110. Господин В., 25 лет, военный, происходит от нервнобольной матери. В два года острая тяжёлая мозговая болезнь. Вслед за этим задержка развития, именно в отношении ходьбы и речи. Пациент учился несколько тяжеловато. Отец считал, что из-за его заболевания у него "своеобразное" поведение. С детства бросалась в глаза любовь пациента к женским работам и играм. Уже, будучи взрослым, он постоянно вращался в дамском обществе. Он получил прекрасное воспитание, усвоил манеры высшего общества и был желанной персоной не только в салонах, но также и в кругу своих друзей. Он безупречно относился к несению своих военных обязанностей. Не считая его мозговой инфекции в детском возрасте, других тяжёлых заболеваний пациент не переносил. Никогда у него не наблюдалось эпилептических симптомов. Пациент сообщил, что с раннего детства без постороннего вмешательства начал мастурбировать. Очень рано он почувствовал симпатию к лицам своего пола, но только в 18 лет он был посвящён в тайну однополой любви одним слугой и был совращён к взаимному онанизму. Этому виду сексуального удовлетворения он начал со страстью предаваться со слугами, а позднее с другими лицами. За неимением ничего лучшего он удовлетворял себя мануступрацией. Никогда он не чувствовал какой бы то ни было склонности к лицам другого пола, не говоря уже о том, чтобы при обхождении с таковыми у него появилась бы эрекция. Общение с женщинами ему приятно, но его интересует только душа женщины. Хотя он и в состоянии думать в отношении одной духовно симпатичной ему женщине о женитьбе, но представляет её при этом в роли компаньонки. Он совершенно не знает, сможет ли он иметь сексуальное сношение с женщиной, так как ещё никогда не думал о такой возможности. Также и его склонность к мужчинам не велика, более платонична. По отношению к мужчине сексуально он чувствует себя по-женски, сюжетами его сладострастных снов являются мужские образы. Он с удовольствием вращается в дамском обществе, имеет большой интерес к дамским туалетам, эстетике, музыке. Пациент признаёт болезненность своего сексуального состояния, он хотел бы освободиться от своего извращённого состояния, но боится, что это невозможно, так как считает свою склонность врождённою. Пациент имеет изысканную наружность. Совершенно мужской внешний вид. У него очень хорошее оволосение в области бороды. Гениталии совершенно нормальны. Никаких признаков дегенерации. Ничто в поведении и его наружности не выдаёт превратного полового ощущения. Его одежда всегда в высшей степени аккуратна, его комната больше напоминает будуар дамы. Проявляет большую любовь к женским украшениям, беллетристике, музыке, в которых пациент является выдающимся дилетантом. Пациент пьёт очень мало, питает антипатию к курению, с удовольствием вращается в дамском обществе, в котором он очень желанен. Имеет большой талант к составлению букетов из живых цветов, а также со вкусом составляет букеты из сухих трав и листьев. Половое влечение незначительно. При случае онанизм. Следы спинномозговой неврастении. Многомесячное лечение их устранило. Стремление к мастурбации исчезло почти полностью. Превратное половое ощущение осталось неизменным.