Воспитание как создание условий для рождения духовной жизни

 

Две основные темы воспитания: развитие и обожение

Тема воспитания в светской и право славной педагогике получает различное истолкование именно в применении к проблеме развития ребенка. В светской педагогике воспитание связано с развитием. В православной пе­дагогике - с обожением. Веря в творческие силы, заложен­ные в детской душе, в действенность внутренних факторов душевной жизни, современные педагоги озабочены тем, чтобы обеспечить ребенку здоровое, крепкое, творческое развитие в определенных его направлениях. Одни заняты тем, чтобы развить те дарования, какие присущи данному ребенку, укрепить и усилить те психические функции, кото­рые дадут возможность личности наиболее полно и ярко выявить себя. Другие придают существенное значение раз­витию социальных сил в ребенке, накоплению социальных навыков, способности проникаться теми задачами, которы­ми живет общество. Уделяется внимание и формированию "характера" - умению проводить в жизнь свои идеи, осуще­ствлять свои замыслы, достигать поставленных целей, овладевать средой. В этом педагогическом реализме есть много ценного, но то, о чем заботится современное воспита­ние, не затрагивает основной тайны в человеке, проходит мимо самого существенного в жизни. Физическое здоровье, культура ума и чувств, сильный характер, здоровые соци­альные навыки не спасают от возможности глубоких, часто трагических конфликтов в душе человека. (5. 26-28)

 

Воспитание как стремление к правильному иерархическому устроению человека

В православной педагогике воспитание связано с правильным иерархическим устроением трех сторон челове­ка - духа, души и тела. Духовная жизнь в человеке есть новая, особен­ная жизнь, но она не обособлена от жизни души и тела. Она определяет новое "качество" жизни, начало цельности и органической иерархичности в человеке. Духовная жизнь в человеке не есть особенная надпсихофизическая, а есть жизнь основная, проводниками которой во вне и являются психическая и физическая сфера. Все в че­ловеке соотнесено к духовному началу. Следует подчерк­нуть, что примат духовного не подавляет психофизической нашей жизни, не устраняет даже ее собственной закономерности. Из того, что психика и телесная сфера служат про­водником и выражением духовного начала, не следует, что у них нет собственной жизни. Их собственная жизнь не только соотнесена всегда к духовному началу, но может и подчинять его себе, в чем проявляется уже плененность духа влечениям психофизического характера, а значит, возрож­дающаяся власть греха в человеке. При наличии примата духовной жизни несомненна возможность пленения духа низшими силами. Плененность духа низшими влечениями возможна только в силу целостности человека, в частности, в силу иерархичности его строения, не позволяющей духов­ной стороне оставаться "чистой" при развитии в человеке его чувственной стороны.

Трагичность данной ситуации смягчается в православ­ной педагогике пониманием того, что ничто не может окон­чательно зачеркнуть образ Божий в человеке, никому нико­гда не растратить того сокровища, какое заключил Господь в нашу душу. Это - та самая надежда, о которой свидетельствовал апостол Павел, что она "есть для души как бы якорь безопасный и крепкий и входит во внутреннейшее за завесу" (Евр. 6, 19).

Искаженность человеческой жизни проявляется в том, что нарушение иерархичности строения человека, подчине­ние его духовного начала психофизической сфере затемняет в человеке образ Божий и не дает возможности явить его миру. Восстановление иерархичности происходит под воз­действием Божественной благодати, и это воздействие есть основа и начало богочеловеческого бытия.

Воспитание как помощь в открытии духовной жизни

Духу принадлежит основное значение в человеке. Даже тогда, когда дух наш находится в плену низших влечений, целостность человека не нарушается, хотя закон жизни человека искажается. Парадокс положения за­ключается в том, что примат духовности существует и в то же время не существует в нас. Он не существует в том смыс­ле, что духовная сторона в человеке закрыта, отодвинута вглубь, не овладевает эмпирическим самосознанием, кото­рое отражает и задерживает большей частью факты духов­ной периферии, не проникает даже в глубь душевного, а не то что духовного своего бытия. Духовную жизнь каждому в себе нужно открыть. Для того, чтобы открыть в себе ду­ховный мир и при этом научиться чувствовать и замечать, осмысливать свою внутреннюю жизнь, необходимо "внимать самому себе", нужно ослаблять власть внешних впечат­лений, нужны уединение, молчание, крупные переломы в психических навыках и так далее. Это открытие внутренне­го мира, если оно частично (то есть каждый раз открывает как бы "тупик", к которому подходит внутреннее самоглядение), еще недостаточно, чтобы раскрыть непрерывность и значительность духовной жизни в нас, как бы отделенной еще непрозрачным, непроницаемым слоем. И только те, кто в силу моральных или аскетических мотивов, намеренно или по некоторой склонности постоянно погружаются в глубину самого себя, знают, что за пределами обычной периферии души идет в нас другая жизнь. Она именно воспринимается как "другая", ибо происходит независимо от психики, но очень скоро мы убеждаемся: именно там находятся корни всего, что делается "наверху" души, там ключ к человеку, к его стремлениям и чувствам. Духовное начало, которое мы осознаем, обнаружив различие между глубиной и перифе­рией собственной души, раскрывается как факт реального центра, определяющего главное в нашей жизни. Жизнь че­ловека определяется логикой и ритмом духовного развития человека. Человеку нужна полнота жизни в целостности его сил. Началу личности тесно в собственной эмпирии, мы ищем Бога, - но не так, чтобы сбросить с себя свою эмпирию, а так, чтобы ею овладеть и с ней жить в Боге. Начало лич­ности в нас зовет к преображению, то есть обожению не вне психофизической "оболочки", а в ней и с ней. (5. 46-48, 52)

Православное воспитание направлено на создание условий, способствующих рождению духовной жизни и ее развитию в человеке. Первое и самое важное условие - вос­становление человеческой природы, ее органической иерар­хичности. Восстановление человеческой природы соверша­ется под воздействием Божественной благодати в таинстве крещения. Воспитание должно быть направлено на сохра­нение Божественной благодати, а когда дитя придет в осоз­нание своего бытия, следует обучать его не только хранить благодать, но и умножать ее дары. Благодать сохраняет и укрепляет иерархическое преимущество духовного начала в человеке. Тем самым проявляется личностное начало, растущие психофизические силы подчиняются законам ду­ховной жизни, которая действует, преображая и облагора­живая их. Учитывая существующие закономерности психо­физического развития, следует ослаблять силу и значимость внешних впечатлений. Психические и физические силы должны не приспособляться к достижению конкретных зем­ных целей, а служить достижению духовных целей в лю­бых, даже экстремальных ситуациях. Способность перено­сить психические и физические нагрузки и неудобства делает человека духовно свободным и истинно сильным.

Признание примата духовного начала в человеке объ­ясняет и оправдывает наличие аскетического момента в пра­вославном воспитании детей. Данный подход не отказывается от существующей периодизации развития психо­физических функций растущего человека, но дополняет ее возрастными особенностями развития духовного начала в ребенке. Практика православного воспитания при этом осу­ществляется в соответствии с возрастом и уровнем духов­ного развития.

 

"Живая тайна воспитания" в работах И. А. Ильина

Цель и задачи воспитания

Рассматривая вопросы духовного обновления человека, православный фи­лософ И. А. Ильин один из главных путей такого обновления видел в воспитательных задач, забытых и запу­щенных в нашу эпоху. Главное в воспитании, по мнению Ильина, будить духовное начало в детском инстинкте, при­учать его к чувству ответственности, укреплять в людях предметную силу суждения и волю к духовной цельности в жизни. (8. 385)

Под инстинктом И. А. Ильин понимал развивающиеся природные силы ребенка, а точнее, сам природный источ­ник развития. "Кто желает воспитать ребенка, - писал он, - тот должен пробудить и укрепить в нем духовность его инстинкта. Если дух в глубине бессознательного будет про­бужден и если инстинкт будет обрадован и осчастливлен этим пробуждением, то в жизни ребенка совершится важ­нейшее событие и дитя справится со всеми затруднениями и соблазнами предстоящей жизни: ибо "ангел" будет бодр­ствовать в его душе и человек никогда не станет "волком". Но если в детстве это не состоится, то впоследствии всякие уговоры, доказательства и кары могут оказаться бессиль­ными, ибо инстинкт со всеми его влечениями, страстями и пристрастиями не примет духа и не сроднится с ним: он не будет узнавать и признавать его, он будет видеть в нем врага и насильника, услышит одни запреты его и всегда будет готов восстать на него и осуществить свои желания. Это будет означать, что инстинкт утверждает в себе "волка"; он знать не знает "ангела" и отвечает на его появление недове­рием, страхом и ненавистью" (8. 408).

И. А. Ильин считал, что человека не следует сводить к его "сознанию", мышлению, рассудку или "разуму", он больше всего этого. Человек глубже своего сознания, про­ницательнее своего мышления, могущественнее своего рас­судка, богаче своего разума. Сущность человека утонченнее и превосходнее всего этого. Его определяет и ведет не мысль и не сознание, но любовь, и даже тогда, когда она в припадке отвращения судорожно преобразуется в ненависть и окаменевает в злобе. Человек определяется тем, что он любит и как он любит. Он есть бессознательный кладезь своих воззрений, безмолвный источник своих слов и по­ступков, своих пристрастий и страстей, своих "неодолимых" влечений. Именно поэтому сознательная мысль не прони­кает до главных и глубоких корней человеческой личности, и голос разума так часто бывает подобен "гласу вопиющего в пустыне", и поэтому образование не воспитывает чело­века, а полуобразованность прямо развращает людей.

Такой подход к человеку позволил Ильину поставить цель воспитания. По его мнению, воспитание человека начинается с его инстинктивных корней. Оно не должно сводиться к словесной проповеди, оно должно сообщить ребенку новый способ жизни. Его основная задача не в на­полнении памяти и не в образовании "интеллекта", а в зажи­гании сердца.

 

Пробуждение духовной жизни

Говоря о духовности или о духе, по мнению Ильина, не следует представлять себе какую-то непроглядную ме­тафизику или запутанно-непостижи­мую философию. Движения духа есть нечто, что каждый из нас не раз пе­реживал в своем опыте и что нам всем доступно. Но только один переживал духовные состояния и содержания с радо­стным наслаждением, другой - с холодным безразличием, третий - с отвращением или даже со злобою. Дух есть подлинная реальность, и притом самая драгоценная реальность из всех. Тот, кто жаждет духа, должен заботиться об обо­гащении своего опыта, а не о наполнении своей памяти из чужих книг и не об изощрении ума. Нужно разыскать в непосредственной жизни то, что придает ей высший смысл, что ее освящает. Один найдет этот творческий смысл в природе, другой - в искусстве, третий - в глубине собственного сердца, четвертый - в религиозном созерца­нии. Каждый должен сам найти свою дверь в это царство и самостоятельно войти в нее. Но это лишь вход, обретение, начало, это только первый шаг. Важно, чтобы он был сде­лан в раннем детстве, ибо все последующие шаги в опреде­ленной мере подобны первому шагу. Первый луч солнца должен озарить детскую колыбель, только тогда дитя станет "солнечным ребенком", а взрослый человек понесет через жизнь "лучезарное сердце".

Дух живет повсюду, где проявляется или переживает­ся людьми Совершенство, и даже там, где человек стремит­ся к Совершенству не достигая и не осуществляя его. Дух есть дыхание Божие в природе и человеке, он освящает жизнь, но он же сообщает всему сущему силу, необходи­мую для того, чтобы приобщиться духу и стать духовным. А это и есть самое главное в воспитании. Человеку от при­роды присуща способность распознавать и отличать духов­ное, а также склонность принимать дух и включать его в свою жизнь. Эту способность и это тяготение к духовной жизни принимали во внимание все великие воспитатели человечества, на них они строили свои педагогические сис­темы, их старались укрепить.

 

Духовный характер пробуждающихся впечатлений

И. А. Ильин основное внимание воспитателей и родителей обращал на первые годы жизни ребенка. Маленький ребенок живет потребностями своего маленького организма в забвенной дреме своего инстинкта. Более сильные и глубокие впечатления извлекают его из этого состояния и проясняют сначала его сознание, а потом само­сознание. Это пробуждение не стоит ускорять искусственно. Но как только начнутся проблески сознания, необходимо позаботиться о том, чтобы пробуждающие впечатления име­ли характер благостный, чтобы они исходили от духа и бу­дили в младенческой душе духовные состояния. Это важно, потому что детский инстинкт, раз потрясенный во всей сво­ей беспомощности грубым и жестоким впечатлением, может получить неизлечимую или почти неисцелимую душевную рану, если у него не будет необходимой духовной опоры. Педагогически важно, чтобы духовность инстинкта была пробуждена до этих неизбежных потрясений.

Воспитатель, а в первые годы жизни младенца это мать или отец, имеет великую и ответственную задачу про­будить при первой возможности детскую душу лучом Бо­жественной благодати и красоты, любви и радости, чтобы она очнулась от чувственного существования и пережила благостное пробуждение. Ласковый взор и голос матери уже начинают это дело. В глубине инстинкта должно от­крыться духовное око, чтобы воспринять Божий луч, иду­щий из мира, чтобы душа поверила в благую силу мирозда­ния и восхотела новой красоты и новой радости, чтобы она полюбила Божественное и уверовала в Бога. Ребенка надо приобщить к Божественному счастью на земле как можно раньше, когда он еще ничего не знает ни о горечи жизни, ни о зле мира, когда душа его не испытала суровость при­роды и жестокость людей, когда он полон естественной до­верчивости и богат первозданной чистотой.

 

Приобщение ребенка к Божественному счастью

В работах Ильина мы встречаем и практические советы, как приобщить ребенка к Божественному счастью. Для этого много средств в обычной нашей жизни. В мире чудесные соче­тания красок, безупречные для вкуса, нежные и разнообразно богатые. Надо показать их ребенку. Есть простые и нежные мелодии, их так много в русских народных песнях, колыбельных, свадебных и хороводных, которые ребенок должен полюбить еще в колыбели. Мать, поющая их своему младенцу, начинает его истинное воспи­тание. Душа засыпающего ребенка пела эти песни вместе с матерью и воспринимала сквозь них первозданное пение ангелов, а потом унесла их в жизнь как благословение ма­теринской любви. Влияние взрослых велико, но следует предостеречь от излишней общительности, ведь бывают че­ловеческие глаза, полные ненависти и зложелательства, они в состоянии психически ранить впечатлительную, доверчи­вую и ничем не защищенную детскую душу. Заряд злобы бывает у таких людей слишком велик, младенческая душа слишком обнажена, а духовность инстинкта еще не пробуж­дена, поэтому правы те матери, которые ограждают своих детей от таких духовно ранящих взоров.

Когда ребенку минует три года, он начинает наблю­дать внешний мир, у него открывается возможность новых восприятии и переживаний и ему надо давать богатство ду­ховных впечатлений. Следует направить его внимание на самые красивые и изящные явления природы и их таинст­венную целесообразность. Рано затруднять его объясне­ниями, достаточно, чтобы он заметил скрытое и явленное в мире совершенство. Пусть залюбуется красотой бабочек и цветов, вглядится в величавое и легкое, а иногда грозное и глубокое зрелище облаков, вслушается в переливы жаво­ронка и трель соловья, полюбит шум бора, всмотрится в добродушную задумчивость коровы и оценит своевольный ум коня и изящество кошки. И пусть понесет в сердце бла­гоговение, чуткость и благодарность.

Ребенок должен как можно раньше научиться чувство­вать чужое страдание, чтобы жалеть, беречь и помогать. Необходимо найти прямой и близкий путь к его сердцу и научить его хотеть добра и стыдиться зла. Пусть навер­тываются у него слезы на глазах от русской задушевной песни, пусть он научится умолкать при звуках серьезной и глубокой музыки. После пяти-шести лет он должен услышать о героях своей страны и влюбиться в них. Он должен научиться "стоять" вместе с ними, бороться, побеждать и не искать награды. Надо, чтобы он научился с Пушкиным благодарить Бога за то, что родился русским, а вместе с Гоголем - радостно дивиться на гениальность русского языка. Чем раньше он начнет скромно, но уверенно гор­диться своей русскостью, тем лучше.

Ребенку необходим поток мужественной, братски-това­рищеской любви от отца и женственно-ласковой, религиозно-совестной любви от матери. В его сердце должна навсегда расцвести почтительная и нежная благодарность к родите­лям, пробудившим его сердце и укрепившим его духовность. Он должен открыть свое сознание голосу совести и научиться внимать его бессловесным призывам к совершен­ству. После каждого духовного пробуждения и восприятия надо говорить ему о том, что есть благостный Господь, знающий его и любящий его, чтобы ему самому захотелось молиться, и тогда научить его лучшим и кратчайшим мо­литвенным словам и самим молиться при нем и с ним вме­сте огнем своего взрослого сердца.

Так пробуждается в ребенке его инстинктивная духов­ность, и "ангел" входит в сокровенную глубину его сердца. Подрастающий ребенок должен дважды пережить духовное сродство. Сначала во встрече "волка" с "ангелом": "ангел, я - твой преданный волк!"; "волк мой, а я - твое собственное духовное естество"... А потом в обращении к Богу: "Отче, я - твой верный и благодарный сын"... Тогда человек утвер­дит себя в духовности и станет религиозным.

Это и есть важнейший акт воспитания. Ибо "воспи­тать" - значит сделать из ребенка не преуспевающего человекоугодника, а духовно зрячего, сердечного и цельного человека с крепким характером. Дух и инстинкт совсем не противоположны друг другу. Дух есть высшее естество инстинкта, а инстинкт есть элементарная, но органически целесообразная сила самого духа. (8. 409-415)

И. А. Ильин ничего не говорил о первородном грехе, о воспитательной и охранительной роли Церкви, в этой не­досказанности - главная особенность его философии, о ко­торой он сам писал так: "Это философия - простая, тихая, доступная каждому, рожденная главным органом Право­славного Христианства - созерцающим сердцем, но не под­черкивающая на каждом шагу своей "школы". Евангельская совесть - вот ее источник. Кто ее почувствует и примет, тот сам пойдет в Православие. Это, если угодно, - подготови­тельная проповедь "на паперти" (7. 34).

 

ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ И ДУХОВНОГО СТАНОВЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

В РАЗНЫЕ ПЕРИОДЫ ЕГО ЖИЗНИ

 

Первый год жизни ребенка

Психологическая характеристика первого года жизни ребенка

Первый год жизни ребенка можно разделить на два периода:

1. Новорожденность /0 - 2 м./;

2. Младенческий возраст /2 м.-1 г./.

Рассмотрим особенности этого возрас­та с точки зрения психологии.

Первые два месяца жизни ребенка психологи склонны рассмат­ривать как кризис новорожденности. В этот период происходит физи­ческое отделение ребенка от матери, но не происходит биологическое отделение. Существует как бы промежуточное положение между внутриутробным и внеутробным развитием. Резко меняется способ дыхания и питания ребенка, температурный режим. Большая часть существова­ния (80% времени) отдана полифазному сну (короткие периоды сна и бодрствования). Основное состояние - состояние дремоты. Ребенок принимает эмбриональную позу. Двигательная реакция существует, но нет возможности перемещаться в пространстве. Период новорожденно­сти, как всякий переход, означает разрыв со старым и начало нового. Центральным новообразованием этого периода является индивидуаль­ная психическая жизнь новорожденного. Жизнь становится индивиду­альным существованием, частью социальной жизни окружающих ре­бенка людей (2. 274).

Своеобразие социальной ситуации развития в младенческом воз­расте определяется двумя моментами:

а) Полная биологическая беспомощность ребенка. Первый кон­такт ребенка с действительностью социально опосредован. Всякое от­ношение к вещам есть отношение, осуществляемое с помощью или че­рез другого человека;

б) Ребенок лишен основных средств социального общения в виде человеческой речи. Принужден к бессловесному общению.

В противоречии между максимальной социальностью младенца и минимальными возможностями общения и заложена основа всего развития ребенка в младенческом возрасте (2. 282).

В этом возрасте совершенствуются двигательные умения малы­ша, он начинает ползать, перемещаться. Активно интересуется окружающим. Начинает улавливать настроения взрослых. Прибавляются игровые моменты, лепет, выразительные движения (удовольствие и удивление). К восьми месяцам охотно общается со взрослыми, отли­чает членов семьи от незнакомых. Пытается вставать. Начинает улав­ливать не только интонацию, но и смысл отдельных слов. Динамику развития ребенка до одного года можно выразить схематически: пас­сивность - рецептивный интерес - активный интерес - активность.

Ребенок не выделяет не только себя, но и других людей из слит­ной ситуации. Для ребенка в этом возрасте не существует еще ни что-то, ни кто-то, он переживает не состояния, а объективное содержание.

Новообразованием этого периода, по мнению Л.С. Выготского, является "пра-мы" - первоначальное сознание психической общности, которая предшествует возникновению сознания собственной личности (точнее, индивидуальности; "мы", не включающее "я") (2. 304-305).

Ребенок рассматривает свое тело как посторонний предмет, не выделяет себя из окружающего мира, зависит от аффективного притя­жения к вещам, от возможности совместного переживания ситуации с другим человеком.

В этом возрасте важное значение имеет сенсорный контакт ма­лыша и матери. Замечено: дети, лишенные материнской ласки, в даль­нейшем проявляют себя более агрессивно, у них отсутствует привязан­ность и способность чувствовать другого человека, сохраняется элемент страха перед новым.

Становление ходьбы и появление речи - первые признаки кризиса первого года жизни, который проявляется в первых актах протеста, противопоставления себя другим.

Невоздержанность в поведении может проявляться с очень боль­шой силой и приводить к припадкам в случае отказа или непонима­ния. В этих случаях ребенок может упасть на пол, кричать, бить ногами. Эти реакции обостряются увеличением подвижности ребенка.

Непонимание ребенка взрослыми связано с особенностью разви­тия речи. Стремление к общению со взрослыми порождает различные средства, которыми пользуется ребенок. На первом этапе таким сред­ством выступает жест, впоследствии жест сопровождается особой речью, называемой автономной. В этой речи звуковой состав слов не совпадает с нашим, отличается и значение слов. Слова могут не иметь постоянных значений или отражать конкретную ситуацию. Часто об­щение возможно только в конкретной ситуации.

Постоянное общение с ребенком, стремление понять его сглажи­вают негативные реакции кризисного периода. С появлением речи - центрального новообразования этого возраста - заканчивается и кризис одного года.

 

Создание спасительной атмосферы вокруг младенца

Рассматривая особенности воспитания ребенка в первые годы его жизни воспользуемся трудами святителя Феофана Затворника Вышенского - пожалуй, единственного, кто обратил внимание не только на практику хри­стианского воспитания, но и начертал основы православной психологии. Понятно, что мы будем говорить о детях, ко­торых родители покрестили в первые два месяца их жизни.

"Младенец живет, - пишет святитель Феофан, - следо­вательно можно влиять на его жизнь. Здесь приложимы святые Тайны, за ними вся церковность; и с ними вместе вера и благочестие родителей.

Все сие, в совокупности составит спасительную вокруг младенца атмосферу. Всем сим таинственно наитствуется благодатная жизнь, зачатая в младенце.

Частое причащение святых Христовых Тайн (можно прибавить: сколь можно частое) живо и действенно соеди­няет с Господом новый член Его, чрез пречистое Тело и Кровь Его освящает его, умиротворяет в себе и делает не­приступным для темных сил. Поступающие таким образом замечают, что в тот день, когда причащают дитя, оно быва­ет погружено в глубокий покой, без сильных движений всех естественных потребностей, даже тех, кои в детях сильнее действуют. Иногда оно исполняется радостию и игранием духа, в коем готово всякого обнимать как сво­его. Нередко св. причащение сопровождается и чудодействиями. Св. Андрей Критский в детстве долго не говорил. Когда сокрушенные родители обратились к молитве и бла­годатным средствам, то во время причащения Господь благодатию Своею разрешил узы языка, после напоившего Церковь потоками сладкоречия и премудрости...

Большое влияние имеет на детей ношение в церковь, прикладывание к св. Кресту, Евангелию, иконам, накрывание воздухами; так же и дома - частое поднесение под ико­ны, частое осенение крестным знамением, окропление свя­той водою, курение ладаном, осенение крестом колыбели, пищи, и всего прикасающегося к ним, благословение священника, приношение в дом икон из церкви и молебны; вообще - все церковное чудным образом возгревает и питает благодатную жизнь дитяти, и всегда есть самая безопасная ограда от покушения невидимых темных сил, которые всю­ду готовы проникнуть в развивающейся только душе, чтобы своим дыханием заразить ее.

Под этим видимым охранением есть невидимое: Ангел Хранитель, Господом приставленный к младенцу с самой минуты крещения. Он блюдет его, своим присутствием не­видимо влияет на него и в нужных случаях внушает роди­телям, что надо сделать с находящимся в крайности дети­щем" (1. 25-27).

Благочестие родителей как средство сохранения благодатной жизни детей

Столь крепкие ограды, как указанные выше, такие сильные и действенные наития могут быть разорены неверием, небрежностью, нечестием и недоброй жизнью родителей. Правда, Господь милосерд, особенно к невин­ным, но есть непостижимая для нас связь души родителей с душою детей, и мы не можем определить, до какой степе­ни простирается влияние первых на последних. И вместе с тем нам неведомо, до какой степени при заразительном влиянии первых простирается милосердие и снисхождение Божие к последним. Потому дух веры и благочестие роди­телей должны почитаться могущественнейшими средствами к сохранению, воспитанию и укреплению благодатной жиз­ни в детях. (1. 27)

В последние десятилетия разрушается именно это самое действенное и могущественное средство воспитания - раз­рушаются основы семьи. Анализ добрачного поведения на­водит на мысль о большом количестве нежданно рожден­ных детей. Статистика показывает, что 95,6% всех зачатий у 16-17-летних матерей происходит вне брака. У 25-29-летних матерей половина зачатий опережает вступление в брак. Количество абортов ужасает. Большинство родителей живут вне церковного брака. Многие не испрашивали бла­гословения на брак у своих родителей, а зачастую женились и вопреки их воле. Гражданские браки заключаются во время церковных постов.

Нежданный ребенок резко увеличивает количество проблем, и без того существующих у молодых людей: кон­фликт с родителями, если ребенок внебрачный, материаль­ные трудности, жилищные, проблемы с учебой и работой и так далее. Если ребенок, как считают родители, является помехой к достижению определенных жизненных целей, трудно представить хорошее, подобающее отношение к нему с их стороны.

С духовной точки зрения, большинство этих проблем снимается, если происходит подчинение воли человека воле Божией через покаяние, смирение и устроение православ­ного образа семейной жизни. Радость о новой жизни, даро­ванной Богом, и упование на Его милость позволяют вы­растить и воспитать дитя в благочестии даже в самых тяже­лых условиях.

Греховная жизнь родителей мистически влияет на жизнь детей, часто определяя особенности их греховных наклонностей и последующие нестроения жизни. Ветхий Завет приоткрывает нам сию тайну: "Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои" (Исх. 20, 5, 6); "не оставляющий без нака­зания, но наказывающий беззакония отцов в детях до третьего и четвертого рода" (Чис. 14, 18); "и в детях детей" (Исх. 34, 7); "беззаконные будут извержены, и потомство нечестивых истребится" (Пс. 36, 28).

 

Духовное влияние на младенца в первые дни его жизни

Дух младенца как бы не имеет еще движения в первые месяцы и даже годы. Что-нибудь передать ему для усвоения обычным путем невозможно. Но можно действовать на него опосредованно. "Есть некоторый особен­ный путь общения душ через сердце, - пишет святитель Феофан. - Один дух влияет на другой чувством. Такое влияние на душу младенца тем удобнее, чем полнее и глуб­же родители сердцем своим обращены в младенца. Отец и мать исчезают в дитяти и, как говорят, не чают души. И если их дух проникнут благочестием, то не может быть, чтобы оно по своему роду не действовало на душу дитяти. Лучший внешний проводник при этом - взор. Это точка встречи одной души с другой. Пусть же через сие отверстие проходят до души дитяти души матери и отца с чувствами святыми. Они не могут не намащать ея этим святым елеем. Надобно, чтобы во взоре их светилась не одна любовь, ко­торая так естественна, но и вера, что на руках у них более, чем простое дитя, и надежда, что Тот, Кто дал им под над­зор сие сокровище, как некоторый сосуд благодати, снабдит их и достаточными силами к тому, чтобы сохранять его, и, наконец, непрерывно в духе совершаемая молитва, возбуж­даемая надеждою по вере. Когда таким образом родители оградят колыбель своего дитяти этим духом искреннего благочестия, когда при сем, с одной стороны, Ангел Храни­тель, с другой - святые Тайны и вся церковность будут дей­ствовать на него со вне и внутрь, то этим составится вокруг зачинающейся жизни сродная ей духовная атмосфера, кото­рая перельет в нее и свой характер, подобно тому, как и кровь, начало жизни животной, в свойствах своих много зависит от окружающего воздуха" (1. 27-28).

Период между крещением и посвящением себя Богу - начало христианско-нравственной жизни, во время которого младенец зреет и образуется в христианина в святой Церк­ви среди христиан, как прежде телесно образовывался в утробе матери. "Когда у дитяти начинают пробуждаться силы, одна за другою, родителям и воспитателям должно усугубить внимание. Ибо когда под осенением показанных средств, будет возрастать и усиливаться в них тяготение к Богу и увлекать вслед за собою силы, в то же самое вре­мя и живущий в них грех не дремлет, а усиливается завла­деть теми же силами. Неизбежное следствие этого - брань внутренняя. Так как дети неспособны ее вести сами, то ме­сто их разумно заменяют родители. Но как она должна быть ведена все же силами детей, то родители строго должны блюсти первые начатки их пробуждения, чтобы с пер­вой минуты дать им склонение, сообразно с главной целью, к какой они должны быть направляемы" (1. 28).

Так начинается у родителей брань со грехом, живущим в ребенке. Хотя грех и лишен точки опоры, однако же дей­ствует и, стараясь остановиться на чем-то твердом, пыта­ется завладеть силами тела и души. Основные возбудители, ведущие ко греху: своеумие (или пытливость) - в уме, свое­волие - в воле, самоуслаждение - в чувстве. Поэтому необ­ходимо так вести и направлять развивающиеся силы души и тела, чтобы не отдать их в плен плотоугодию, пытливости, своеволию и самоуслаждению. Напротив, следует отрешаться от них и преобладать над ними, сколько можно обессили­вать их и доводить до безвредности.

 

Потребности тела у младенца

Прежде всего пробуждаются и до самой смерти постоянно состоят в живой деятельности потребности тела. Необходимо поставить их в должные пределы и закрепить навыком, чтобы потом меньше было от них беспокой­ства. Источником сил для телесной жизни служит питание. В нравственном отношении оно может стать основой стра­сти к греховному услаждению плоти. Поэтому необходимо так питать ребенка, чтобы, развивая жизнь тела, доставляя ему крепость и здоровье, не разжечь в душе плотоугодия. Следует с первых лет остепенять приклонную к грубому веществу плоть и приучать его к обладанию над нею, чтобы в отрочестве и юношестве легко можно было управлять этой потребностью. От детского питания много зависит в после­дующем. Незаметно можно развить сластолюбие и неуме­ренность в пище - два вида чревоугодия, губительные для души и тела склонности.

Можно посоветовать избирать здоровую и годную пищу, исходя из возраста ребенка. Одна пища пригодна для мла­денца, другая - для дитяти, третья - для отрока и юноши. Следует подчинить употребление пищи определенным пра­вилам, приспособленным к возрасту, в которых бы определялись время, количество и способ питания. Этим ребенок приучается не всегда требовать пищу, как захочется есть, а ждать определенного времени. Так дитя получает пер­вые упражнения и первый опыт в отказывании себе в своих желаниях. Где кормят ребенка всякий раз, когда он запла­чет, и каждый раз, когда он попросит есть, там до того расслабляют его, что после он не иначе как с болезнью может отказаться от пищи. Вместе с этим он привыкает к своенравию оттого, что успевает выпрашивать и выплаки­вать все желаемое. Таким же правилам следует подчинить и сон, и теплоту с холодом, и другие удобства. Главное, не разжечь страсти к чувственным наслаждениям и приучить отказывать себе. Правила можно менять в применениях, но не в существе, и следовать им рекомендуется до тех пор, пока воспитываемый, утвердившись в них, не возьмет себя в руки.

 

Движение как седалище воли

Второе отправление тела есть движение. В отношении душе движение есть седалище воли и способно раз­вить своеволие. Размеренное, благо­разумное развитие этого отправления, сообщая телу возбужденность и жи­вость, приучает к трудам и образует степенность. Развитие бесконтрольное, оставленное на произвол, в одних развива­ет непомерную резвость и рассеянность, в других - вялость, безжизненность и леность. Первое порождает своенравие и непокорность, с чем связано появление задорности, гневли­вости, непокорности в желаниях. Второе погружает в плоть и передает чувственным наслаждениям. Укрепляя силы тела, надлежит следить, чтобы не развить через это своеволия и не погубить ради тела дух.

За правило следует принять умеренность, позволительность и контроль. Пусть дитя резвится, но в том месте, в то время, в той мере, как ему указано родителем. Воля роди­телей должна сопровождать каждый шаг. Без этого легко может исказиться нрав дитяти. Своевольно порезвившись, ребенок перестает слушаться даже в мелочах. Трудно после истребить своенравие, если оно осядет в теле, как в крепо­сти. Не гнется шея, не движется рука и нога, и глаз даже не хочет смотреть, как приказывают. Напротив, дитя ста­новится подвижным на всякую просьбу там, где с самого начала не дают воли его движениям. Нельзя лучше при­выкнуть владеть телом, как только заставляя его напря­гаться по ука

⇐ Предыдущая27282930313233343536Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: