 |
39. Співвідношення понять «потерпілий» та «жертва».
|
|
|
|
39. Співвідношення понять «потерпілий» та «жертва».
1. Потерпілий від злочину – це соціальний суб’єкт (фізична чи юридична особа, держава, інше соціальне утворення або ж суспільство в цілому), благу, праву чи інтересу якого, що знаходиться під охороною кримінального закону, злочином заподіюється шкода або створюється загроза такої. Поняття «потерпілий від злочину» слід відрізняти від понять «потерпілий як суб’єкт кримінального процесу» та «жертва злочину».
2. Потерпілий є обов’язковою ознакою складу значної частини злочинів. Його слід відмежовувати від предмета злочину. В межах загального вчення про склад злочину потерпілий є факультативною ознакою складу злочину. Він може виступати як конститутивною ознакою, так і ознакою складу злочину, що обтяжує відповідальність.
3. Потерпілий – це ознака, що характеризує об’єкт злочину (основний чи додатковий). Разом з потерпілим об’єкти злочинів у кримінальному законі можуть відображатися й завдяки вказівкам на певні матеріальні чи ідеальні блага, суб’єктивні права, юридичні обов’язки, інтереси чи регулятивні норми. В структурі об’єкта злочину потерпілий є одним з учасників охоронюваних кримінальним законом суспільних відносин, на які вчинюється посягання.
40. Закономірності відносин " жертва-злочинець".
Вместе с тем рассмотрение проблемы взаимодействия < преступник-жертва> не только на индивидуальном уровне, но и на уровне малых групп, да и общества в целом, позволяет увидеть новые структурные связи и закономерности между различными проявлениями откл
оняющегося поведения, теоретически обосновать направления либерализации социального контроля, которые повышают, как показывает мировая практика, эффективность профилактики преступности.
|
|
|
К сожалению, в общественное сознание и по сей день, как на обыденном, так и порой на научном уровне, продолжает внедряться стереотипное восприятие преступности как некоего монстра, находящегося вне рамок социума, причем последний, соответственно, пребывает в состоянии перманентной войны со своими врагами - преступниками.
Когда < шараханья> в экономической и социальной политике приводят к снижению роли права как универсального регулятора общественных отношений, когда экономическое отчуждение вызывает тотальную виктимизацию граждан, когда утрата чувства уверенности в завтрашнем дне, неверие в собственные силы порождают у граждан страны состояния социальной пассивности, апатии, фрустрированности и аномии, - в таких условиях преступность чаще всего проявляется либо в криминализиро-ванной форме социального протеста (общеуголовная насильственная преступность взрывного, < импульсивного> характера, массовые беспорядки, политические преступления и отчасти уголовный и полити-ческий терроризм), либо в форме криминального перераспределения национального дохода (экономические преступления и злоупотребления, массовые хищения, бандитизм, рэкет, коррупция).
В таких социальных условиях соотношение < преступник - жертва> зависит более от случая, чем от вызванной совокупностью биосоциальных воздействий антиобщественной либо просоциальной направленности личности. В подобном контексте чересчур упрощенным выглядит подход, при котором одна сторона рассматривается как злонамеренный преступник, нуждающийся в жестоком и неотвратимом наказании, а другая - как невинная жертва, требующая виндикации.
Игнорирование связи преступности и виктимности с самим обществом либо толкование их жесткой однопорядковой причинной взаимозависимости и зависимости от кризисных явлений в нем, сопряженные с политической истерией, вызывающей только эмоции вместо
|
|
|
конструктивной политики, приводят к поискам пресловутых различий между преступниками и жертвами преступлений, между тем, однако, как преступник, так и его жертва - суть продукты сходных социальных условий, и само преступление есть в большей степени результат определенных социальных воздействий, нежели результат только < злой воли> его исполнителя.
Именно поэтому, несмотря на очевидные мировоззренческие и методологические трудности, интерес и потребности в виктимологических исследованиях громадны.
Основная гипотеза исследования: на оценку ответственности и вины преступника и жертвы оказывают влияние одни и те же факторы: мотивация преступника, его знакомство с жертвой до совершения преступления, способность жертвы оказать сопротивление.
1. Степень ответственности и вины " корыстного" преступника будет выше, чем степень ответственности и вины " мстящего и защищающегося" преступников (1-й этап).
2. Психически больному преступнику, убившему жертву, будет приписываться меньшая степень ответственности и вины, чем психически здоровому преступнику, действующему из соображений самообороны (2-й этап).
3. Степень ответственности и вины жертвы " мстящего" преступника будет выше, чем степень ответственности и вины жертв " корыстного" и " защищающегося" преступников (1-й этап).
4. Жертве психически больного преступника будет приписываться меньшая степень ответственности и вины, чем жертве психически здорового преступника, действующего из соображений самообороны (2-й этап).
5. Преступнику, убившему жертву, которая не могла оказать ему сопротивления, будет приписываться большая степень ответственности и вины, чем преступнику, убившему жертву, которая могла оказать ему сопротивление, но не захотела этого сделать (1-й этап).
6. Преступнику, знавшему о слабости жертвы, будет приписываться большая степень ответственности и вины, чем не знавшему об этом (2-й этап).
7. Сильной жертве, которая не захотела оказать сопротивления преступнику, будет приписываться большая степень ответственности и вины, чем жертве, которая не могла этого сделать (1-й этап).
8. Преступнику, который знаком с жертвой, будет приписываться большая степень ответственности и вины, чем преступнику, который незнаком с жертвой (1-й этап).
9. Жертве, которая незнакома с преступником, будет приписываться большая степень ответственности и вины, чем жертве, которая знакома с преступником (1-й этап).
|
|
|
