 |
Рождения, смерти и женитьбы 17 глава
|
|
|
|
— Верно, — согласился Кэл. — И напуган.
— Ну разумеется, напуганы, — сказала Хлоя. — Это способствует обновлению крови.
Он не вполне понял ее замечание, однако его внимание занимало другое. С каждым новым поворотом открывался новый вид. А впереди вырисовывалось самое поразительное зрелище: вечно вращающаяся стена облаков Вихря.
— Мы направляемся прямо туда? — спросил Кэл.
— Близко к нему, — ответила Хлоя.
Они внезапно въехали в березовую рощицу. Серебристая кора ярко сверкала при вспышках молний, вылетавших из облака, а затем начался небольшой подъем, на котором Флорис развил впечатляющую скорость. За рощицей характер местности резко менялся. Земля здесь была темная, почти черная, а растительность больше походила на тепличную, чем на естественную флору. Более того, когда они добрались до верхней точки подъема и поехали по гребню холма, Кэл поймал себя на том, что его одолевают странные галлюцинации. По обеим сторонам дороги он все время видел мелькающие сцены, походившие на картинки в плохо настроенном телевизоре: они то фокусировались, то расплывались. Он видел дом, похожий на обсерваторию, пасущихся вокруг лошадей, видел несколько смеющихся молодых женщин в муаровых шелках. Видел еще много всякого, но каждый сюжет занимал не более нескольких секунд.
— Вас это беспокоит? — спросила Хлоя.
— А что происходит?
— Эта земля полна противоречий. Строго говоря, вас здесь вообще не должно быть. Здесь полно опасностей.
— Каких опасностей?
Если она и ответила, то ее слова потонули в оглушительном раскате грома из Вихря, последовавшем за лиловой молнией. Теперь они были в четверти мили от облака. Волосы на шее и руках Кэла встали дыбом, мошонка заныла.
|
|
|
Однако Хлою это не интересовало. Она смотрела на Амаду, сновавших в небе у них над головами.
— Создание ковра началось, — сказала она. — Вихрь пребывает в постоянном движении. У нас меньше времени, чем я предполагала.
Уловив намек, Флорис ускорил бег, и комья земли у него из-под ног полетели в седоков.
— Тем лучше, — заметила Хлоя. — Так у него не останется времени на пустые сантименты.
Еще три минуты опасного путешествия, и они подъехали к небольшому каменному мосту. Там Флорис затормозил, поднимая тучи пыли.
— Выходим, — велела Хлоя.
Она повлекла Кэла к короткой лестнице со сбитыми ступеньками, ведущей на мост. Мост был переброшен через узкое, но глубокое ущелье, стены которого поросли мхами и папоротниками. Внизу журчала вода, стекавшая в пруд, где резвились рыбки.
— Идем, идем же… — поторапливала Хлоя на мосту.
Впереди виднелся дом с широко распахнутыми дверями и ставнями. На черепичной крыше было полным-полно птичьего помета; большие черные свиньи дремали под забором. Одна из свиней подняла голову, посмотрела на гостей, подходящих к порогу, и обнюхала ноги Кэла, прежде чем погрузиться обратно в свои свинские сны.
В доме не горело ни огонька, единственным источником света служили молнии, ежесекундно мелькавшие в такой близости от Вихря. В их свете Кэл рассмотрел комнату, куда его привела Хлоя. Здесь почти не было мебели, зато все мыслимые поверхности были завалены книгами и бумагами. На полу лежало несколько потертых ковров, и на одном из них — невероятно огромная и столь же немыслимо старая черепаха. Окно в глубине комнаты выходило прямо на Ореол. А перед окном на большом простом стуле сидел человек.
— Вот он, — объявила Хлоя.
Кэл так и не понял, кого и кому она представляет.
То ли стул, то ли его хозяин крякнул, когда человек поднялся. Он был стар, хотя и не так, как черепаха. Наверное, ровесник Брендана, подумал Кэл. Это лицо явно умело улыбаться, но знало и немало горя. Отметина, похожая на пятно копоти, тянулась от волос до переносицы, переходя на правую щеку. Однако она не уродовала человека, а лишь придавала его чертам властности, не свойственной ему от природы. Молнии вспыхивали и гасли, выжигая силуэт старика в мозгу Кэла, но хозяин хранил молчание. Он просто смотрел на Кэла, смотрел и смотрел. На его лице отражалось удовольствие, хотя Кэл никак не мог понять почему. И не решался спросить, во всяком случае пока старик сам не нарушит молчание. Однако это, судя по всему, не входило в его планы. Он просто смотрел.
|
|
|
Из-за постоянных вспышек молний ясно понять что-либо было трудно, но Кэлу показалось, что он знает этого старика. Чтобы не ждать час, прежде чем хозяин прервет молчание, Кэл озвучил вертевшийся на языке вопрос:
— Кажется, я откуда-то знаю вас?
Старик сощурил глаза, как будто хотел сделать взгляд острым, как кончик булавки, и пронзить им сердце Кэла. Однако никаких слов не последовало.
— Ему нельзя с вами разговаривать, — пояснила Хлоя. — Люди, живущие так близко к Вихрю… — Она не договорила.
— Так что же? — спросил Кэл.
— Нет времени объяснять, — ответила она. — Просто поверьте мне.
Старик не сводил с Кэла глаз, он даже не моргал. Пристальный взгляд был ласковым, почти любовным. Кэла вдруг охватило неистовое желание остаться здесь, забыть о Королевстве и уснуть в Сотканном мире. Здесь, рядом со свиньями, молниями и всем остальным.
Но Хлоя уже взяла его за руку.
— Нам пора идти.
— Так скоро? — запротестовал он.
— Мы просто воспользовались случаем, чтобы привезти вас сюда, — сказала она.
Теперь старик двинулся к ним навстречу. Поступь его была тверда, взгляд тоже. Но Хлоя вмешалась.
— Сейчас нельзя, — напомнила она.
Он нахмурился, сжал губы. Однако не сделал больше ни шагу.
— Мы должны уйти, — сказала она хозяину. — Вы знаете, что должны.
Старик кивнул. Уж не слезы ли блеснули у него на глазах? Кэл решил, что так оно и есть.
— Я скоро вернусь, — сказала Хлоя старику. — Только провожу его до границы. Ладно?
И снова лишь короткий кивок в ответ.
Кэл на всякий случай помахал старику рукой.
— Что ж, — произнес он, сбитый с толку еще сильнее, чем раньше. — Это… это… большая честь для меня.
|
|
|
Призрачная улыбка возникла на лице старика.
— Он знает, — заверила Хлоя. — Поверьте мне.
Она повела Кэла к двери. Молнии освещали комнату, от раскатов грома сотрясался воздух.
На пороге Кэл в последний раз оглянулся на хозяина дома К его изумлению — точнее, к его восторгу, — едва заметная улыбка старика превратилась в широкую и даже озорную ухмылку.
— Берегите себя, — сказал Кэл.
Широко улыбаясь, хотя по щекам у него бежали слезы, старик махнул им рукой на прощанье и снова отвернулся к окну.
Рикша ждал с другой стороны моста. Хлоя толкнула Кэла на сиденье, выбросив сбившиеся в кучу подушки, чтобы уменьшить вес экипажа.
— Поторопись, — сказала она Флорису.
Не успела она договорить, как они уже мчались.
Волосы вставали дыбом от такой езды. Теперь, когда Фуга готовилась развоплотиться и снова обратиться в узоры, суета захватила всех и вся. Небо над головой покрылось мозаикой птичьих стай, поля наводнили животные. Повсюду шли приготовления, как перед неким судьбоносным шагом.
— Вы видите сны? — спросил Кэл у Хлои во время пути. Вопрос вырвался сам собой, но вдруг показался чрезвычайно важным.
— Сны? — переспросила Хлоя.
— Когда спите в Сотканном мире?
— Может быть… — отозвалась она. Казалось, ее мысли занимает что-то другое. — Только я никогда не помню снов. Я сплю крепко… — Она замолчала, потом отвернулась от Кэла, прежде чем закончить: — Как смерть.
— Вы скоро снова проснетесь, — заверил он, понимая, как ей сейчас тоскливо. — Через какие-то несколько дней.
Он старался говорить уверенно, но сомневался, что у него получилось. Кэл знал слишком мало о том, что принесла эта ночь. Жив ли Шедуэлл? А сестры? И если да, то где они теперь?
— Я хочу помочь вам, — сказал он. — Это я знаю точно. Я теперь тоже часть этого места.
— О да, — произнесла Хлоя очень серьезно. — Так оно и есть. Но, Кэл… — Она взглянула на него, взяла за руку, и он ощутил возникшую между ними почти интимную связь. Совершенно невероятную, если вспомнить о том, как мало они знакомы. — Кэл, будущее полно опасных ловушек.
|
|
|
— Я не попадусь.
— Многое так легко забывается, — продолжала она. — Причем навсегда. Поверьте мне. Навсегда. Целые жизни исчезают, будто никто никогда и не жил.
— Я что-то пропустил? — спросил Кэл.
— Просто не думайте, что все будет так, как должно быть.
— Я и не думаю, — ответил он.
— Хорошо. Это хорошо. — Кажется, Хлоя немного приободрилась от его слов. — Вы хороший человек, Кэлхоун. Но вы забудете.
— Забуду что?
— Все это. Фугу.
Кэл засмеялся.
— Никогда, — сказал он.
— Но вам придется забыть. Да, придется. Или ваше сердце разорвется на части.
Он вспомнил Лемюэля и его прощальные слова. «Помни», — сказал ему Лемюэль. Неужели это настолько трудно?
Если кто-то из них и хотел продолжать разговор, то все равно не успел бы, потому что в это мгновение Флорис резко остановил повозку.
— Что случилось? — спросила у него Хлоя.
Рикша указал вперед. Всего в сотне ярдов от того места, где они затормозили, ландшафт вместе со всем, что в нем заключалось, переходил в Сотканный мир. Плотная материя превращалась в облака краски, а из них вытягивались нити будущего ковра.
— Как быстро, — произнесла Хлоя. — Выходите, Кэлхоун. Мы не сможем везти вас дальше.
Край ковра надвигался со скоростью лесного пожара, пожирая все на своем пути. От этого зрелища захватывало дух. Кэл прекрасно понимал, что происходит, и знал, что процесс не причинит ему вреда, но от этого зрелища бросало в дрожь. Мир исчезал у него на глазах.
— Дальше выбирайтесь сами, — сказала Хлоя. — Поворачивай, Флорис! И лети птицей!
Рикша развернул экипаж.
— А что будет со мной? — спросил Кэл.
— Вы же из чокнутых! — крикнула в ответ Хлоя, когда Флорис уже увозил ее прочь. — Вы просто перейдете на другую сторону!
Она добавила что-то еще, но он уже не расслышал. Только понадеялся, ради всего святого, что это была не молитва.
XII
Исчезающий вид
Несмотря на заверения Хлои, то, что творилось впереди, не вдохновляло. Край ковра, преображавший все на своем пути, приближался быстро. Больше всего Кэлу хотелось убежать от него, но он понимал тщетность подобного маневра. Точно такие же жадные приливные волны надвигались со всех сторон, и бежать скоро будет некуда.
Вместо того чтобы стоять столбом и ждать, когда волна захлестнет его, Кэл решил двинуться ей навстречу и принять удар.
Воздух вокруг него дрожал, когда он делал первые неуверенные шаги. Земля колебалась и тряслась под ногами. Еще несколько ярдов, и началась настоящая буря. Гравий взлетал в воздух, листья дождем осыпались с кустов и деревьев.
«Пожалуй, будет больно», — подумал Кэл. Край находился теперь ярдах в десяти от него, и Кэл с поразительной ясностью видел, как проходит процесс: чары Станка разделяли ткани Фуги на нити, затем подбрасывали их в воздух и завязывали в узелки. Эти узелки наполняли воздух, как рой бесчисленных насекомых, пока в конце концов заклинание не затягивало их в ковер.
|
|
|
Кэл дивился этому зрелищу несколько секунд, а потом столкнулся с волной, и нити запрыгали вокруг него, словно радужные фонтаны. Времени на прощание не было: Фуга исчезла, пока он зачарованно наблюдал за работой Станка. От взмывающих в небо нитей у Кэла возникло ощущение падения, словно узелки устремлялись в небеса, а он оставался внизу, как проклятая душа. Только вместо неба над головой был орнамент. Калейдоскоп цветов сбивал с толку глаза и разум. Узоры складывались и изменялись, как будто отыскивали свои места в общем порядке. Кэл был уверен, что его ждет такая же метаморфоза, что его плоть и кости превратятся в символы и он будет вплетен в грандиозный узор.
Но молитва Хлои, если то была молитва, помогла. Станок отверг плоть чокнутого и пропустил его. Секунду назад Кэл находился посреди Сотканного мира. А в следующий миг все великолепие Фуги ушло в прошлое, а он остался стоять на голом поле.
На этом поле он был не один. Несколько десятков ясновидцев предпочли остаться в Королевстве. Некоторые молча наблюдали, как их дом превращается в Сотканный мир, другие, сбившись в небольшие группки, горячо обсуждали что-то, а третьи уже уходили в темноту, пока дети Адама не кинулись за ними в погоню.
Среди этих оставшихся вдруг мелькнуло знакомое лицо, освещенное светом Сотканного мира. Апполин Дюбуа. Кэл подошел к ней. Она заметила его, но не выказала никакой радости.
— Ты не видела Сюзанну? — спросил Кэл.
Апполин отрицательно покачала головой.
— Я занималась кремацией Фредерика, а потом улаживала свои дела, — ответила она.
Больше Апполин ничего не сказала. Рядом с ней появился элегантный мужчина с нарумяненными щеками. Всем своим видом он походил на сутенера.
— Пора идти, детка, — сказал он. — Пока эти животные на нас не накинулись.
— Знаю, — ответила ему Апполин. Затем обернулась к Кэлу: — Хотим попытать здесь счастья. Научим вас, чокнутых, что такое страсть.
Ее спутник при этих словах широко улыбнулся. Больше половины зубов у него были золотые.
— Нас ждут великие дела, — сказала Апполин, потрепав Кэла по щеке. — Так что заходи как-нибудь. Мы тебя обслужим по высшему разряду. — Она подхватила сутенера под руку. — Bon chance![7]
И парочка поспешила прочь.
Край Сотканного мира уже отодвинулся на порядочное расстояние от Кэла, а количество ясновидцев, оставшихся в Королевстве, исчислялось трехзначной цифрой. Кэл ходил между ними, высматривая Сюзанну, и на него почти не обращали внимания. У этих людей, перенесшихся в конец двадцатого столетия с одной лишь магией в качестве защитного средства, имелись дела поважнее. Кэл не завидовал им.
Среди беженцев он заметил и троих покупателей. Они выглядели потрясенными, их покрытые слоем пыли лица были бледными и растерянными. Интересно, какой урок они вынесут из событий этой ночи. Расскажут ли они о случившемся друзьям, рискуя вызвать недоверие и раздражение, или же сохранят все в тайне? Кэл подозревал, что второе более вероятно.
* * *
Рассвет был уже близко. Звезды поменьше уже исчезли, а самые яркие постепенно тускнели.
— Все кончено… — услышал он чьи-то слова.
Кэл оглянулся на Сотканный мир: всполохи света, сопровождавшие его создание, почти погасли.
Но внезапно ночь прорезал крик, и миг спустя Кэл увидел три огонька. Это были Амаду, на безумной скорости взлетавшие вверх над догоравшими углями Фуги. Они сближались, поднимаясь, пока не соединились в вышине над улицами и полями.
Их слияние ознаменовалось ярчайшей вспышкой, осветившей все вокруг. И в этом свете Кэл увидел ясновидцев: они разбегались во все стороны, прикрывая глаза от слепящего огня.
Затем свет погас, и по контрасту с ним предрассветный сумрак стал совершенно непроницаемым. Окружающий мир приобретал свой обычный вид, и Кэл понял, что последний фейерверк и произведенный им эффект устроены специально.
Ясновидцы исчезли. Там, где полторы минуты назад толпился народ, теперь была пустота. Под прикрытием вспышки света они совершили побег.
XIII
Предложение
Хобарт тоже видел яркий свет Амаду, хотя и находился в двух с половиной милях от того места. Эта ночь приносила одно несчастье за другим. Ричардсон, все еще нервно вздрагивавший после пережитого в штаб-квартире, дважды врезался в припаркованные машины, и они кружили по Уиррелу, постоянно попадая в тупики.
И наконец они увидели это: знак, что их цель близка.
— Что там такое? — спросил Ричардсон. — Похоже, что-то взорвалось.
— Кто знает, — отозвался Хобарт. — От таких типов можно ждать чего угодно. Особенно от женщины.
— Не вызвать ли нам подкрепление, сэр? Мы ведь не знаем, сколько их.
— Даже если бы это было возможно, — произнес Хобарт, отключая поток помех, поглотивших голос Дауни много часов назад, — я предпочел бы, чтобы пока никто ни о чем не знал. Выключи фары.
Водитель послушался, и они поехали дальше в сумерках, предшествовавших началу нового дня. Хобарту показалось, что он различает какие-то фигуры, движущиеся в тумане за серыми кронами деревьев вдоль дороги. Однако если чутье его не подводит и эта женщина сейчас где-то там впереди, то некогда выяснять, что к чему.
Внезапно кто-то выскочил на дорогу прямо перед ними. Выругавшись, Ричардсон крутанул руль, но это существо вроде бы подпрыгнуло и перелетело через машину.
Машина вылетела на тротуар и проехала еще несколько ярдов, прежде чем Ричардсон овладел управлением.
— Твою мать! Вы видели, сэр?
Хобарт видел и снова ощущал болезненное напряжение, как тогда в штаб-квартире. Эти люди владеют оружием, искажающим восприятие реальности, а реальность Хобарт любил больше, чем собственный член.
— Нет, вы видели? — продолжал возмущаться Ричардсон. — Эта дрянь просто улетела.
— Нет, — ответил Хобарт твердо. — Никто никуда не улетал. Понятно?
— Да, сэр.
— Не верьте своим глазам, Ричардсон. Верьте мне.
— Да, сэр.
— И если что-то еще выскочит на дорогу, давите его ко всем чертям.
Свет, ослепивший Кэла, ослепил и Шедуэлла. Он свалился со спины своего скакуна и стал кататься по земле, пока мир снова не потемнел и не обрел очертания. Когда это случилось, перед Шедуэллом предстали сразу две картины. Во-первых, Норрис, лежавший на земле и рыдавший, как ребенок. И во-вторых — Сюзанна, выходящая из развалин дома Шермана в сопровождении двух ясновидцев.
Они шли не с пустыми руками. Они несли скатанный ковер. Господи, ковер! Шедуэлл озирался в поисках инкантатрикс, но рядом не было никого, кто мог бы прийти к нему на помощь. Только Норрис, не способный никому и ничем помочь.
«Не паникуй, — приказал себе Шедуэлл, — у тебя еще есть пиджак».
Он отряхнулся после катания по земле, поправил узел галстука и двинулся навстречу похитителям.
— Большое спасибо, — произнес он, приблизившись к ним, — за то, что сберегли мою собственность.
Сюзанна мельком взглянула на него и сказала носильщикам:
— Не обращайте на него внимания.
И она повела их к дороге.
Шедуэлл быстро нагнал троицу и крепко взял женщину за руку. Он решил до последнего оставаться вежливым, это всегда смущает врага.
— Что, у нас какие-то проблемы? — поинтересовался он.
— Никаких проблем, — ответила Сюзанна.
— Ковер принадлежит мне, мисс Пэрриш. И я требую, чтобы так оно и было впредь.
Сюзанна поискала взглядом Джерико. В последние минуты в Доме Капры они разделились, и Мессимериз отвел ее в сторонку, чтобы дать последние наставления. Он горячо втолковывал ей что-то, когда граница Сотканного мира уже достигла крыльца. Сюзанна так и не разобрала последних его слов.
— Послушай, — начал Шедуэлл, улыбаясь. — Конечно же мы сможем прийти к соглашению. Если пожелаешь, я даже выкуплю у тебя ковер. Какую цену ты назначишь?
Он распахнул пиджак, обращаясь уже не к Сюзанне, а к тем двоим, которые несли ковер. Хоть руки у них и сильные, все равно это легкая добыла. Носильщики уже уставились в подкладку пиджака.
— Может быть, вы видите там то, что вам нравится? — спросил он.
— Это ловушка, — предупредила Сюзанна.
— Но только погляди… — выговорил один из носильщиков.
И Сюзанна, черт возьми, инстинктивно сделала именно то, что он предложил. Если бы не крайняя усталость, она нашла бы в себе силы сразу отвернуться, но сейчас замешкалась. Что-то сверкало в перламутровой подкладке, и она не могла отвести глаз от этого сияния.
— Ты ведь видишь там что-то, — сказал ей Шедуэлл. — Что-то прекрасное для прекрасной дамы.
Она видела. Чары пиджака пленили ее за пару секунд, она не могла сопротивляться.
Какой-то голос внутри головы звал ее по имени, но она не обращала на него внимания. Голос позвал снова.
«Отвернись!» — приказал он, но Сюзанна видела, как нечто в подкладке пиджака обретает форму и манит ее.
— Нет, черт возьми! — прокричал тот же голос, и на этот раз размытая фигура встала между ней и Шедуэллом.
Наваждение исчезло. Сюзанна вырвалась из коварных объятий пиджака и увидела перед собой Кэла, осыпавшего Шедуэлла градом ударов. Враг был гораздо крупнее, но яростный наскок Кэла на мгновение обезоружил его.
— Убирайся отсюда ко всем чертям! — орал Кэл.
Шедуэлл уже успел преодолеть шок и двинулся на Кэла, которому пока удавалось увернуться. Понимая, что через секунду он окажется побежденным, Кэл нырнул под кулак противника и обхватил Коммивояжера за пояс. Они боролись всего несколько секунд; этих драгоценных секунд Сюзанне хватило, чтобы увести ковроносцев подальше от поля боя.
Они исчезли как раз вовремя. Пока их околдовывали чары пиджака, почти совсем рассвело. Скоро они станут легкой мишенью для Иммаколаты, да и для любого, кто захочет их остановить.
Например, для Хобарта. Сюзанна заметила его, когда они подошли к границе поместья Шермана: инспектор выходил из машины, припаркованной на улице. Даже в этом обманчивом свете и с большого расстояния она узнала его. Ее ненависть учуяла его. И еще она знала — это было какое-то пророческое знание, зародившееся в ней благодаря менструуму, — что, даже если удастся избежать встречи с Хобартом сейчас, на этом дело не кончится. Она нажила себе заклятого врага, который будет преследовать ее вечно.
Сюзанна недолго наблюдала за ним. Стоит ли трудиться? Она в деталях помнила каждую морщинку, каждую пору его бритого лица. А если память когда-нибудь подведет ее, нужно лишь обернуться через плечо.
Хобарт, будь он проклят, всегда окажется там.
Кэл вцепился в Шедуэлла мертвой хваткой терьера, но Коммивояжер принадлежал к другой весовой категории и неизбежно должен был победить. Кэл отлетел на груду кирпичей, а Шедуэлл подошел следом. Пощады ждать не приходилось. Коммивояжер пнул противника ногой и повторил это с десяток раз.
— Чертово семя! — орал он.
Шедуэлл осыпал Кэла пинками, не позволяя подняться.
— Я переломаю все твои чертовы кости! — обещал он. — Я тебя, мать твою, прикончу!
Возможно, так бы и случилось, но кто-то вдруг окликнул их:
— Эй, вы!
Шедуэлл моментально остановился, и между его ногами Кэл увидел приближавшегося человека в темных очках. Этот был полицейский с Чериот-стрит.
Шедуэлл повернулся к нему.
— А вы, черт возьми, кто такой? — спросил он.
— Инспектор Хобарт, — последовал ответ.
Кэл представил, как простодушная улыбка расплывается сейчас по лицу Шедуэлла. Он слышал эту улыбку в голосе Коммивояжера.
— Инспектор. Ну конечно. Конечно.
— А вы? — спросил в свою очередь Хобарт. — Кто вы такой?
Кэл не стал слушать их дальнейший диалог, а потихоньку начал эвакуацию своего избитого тела из развалин. Он изо всех сил надеялся, что везение, позволившее ему остаться в живых, поможет и Сюзанне.
— Где она?
— Где кто?
— Женщина, которая была здесь, — сказал Хобарт.
Он снял очки, чтобы при тусклом свете утра получше рассмотреть подозреваемого. У этого человека опасные глаза, решил Шедуэлл. У него глаза бешеной лисицы. Но он тоже ищет Сюзанну. Как интересно.
— Ее зовут Сюзанна Пэрриш, — сообщил Хобарт.
— А, — отозвался Шедуэлл.
— Вы ее знаете?
— Конечно, я ее знаю. Она воровка.
— Она гораздо хуже, чем воровка.
«Что может быть хуже воровства?» — удивился Шедуэлл. Но вслух произнес:
— Неужели?
— Я разыскиваю ее, чтобы предъявить обвинение в терроризме.
— Так вы приехали арестовать ее?
— Именно.
— Святой человек, — выдохнул Шедуэлл.
Какая удача, подумал Шедуэлл. Прямолинейный, до жути принципиальный, поклоняющийся закону деспот. Лучшего союзника и представить нельзя в эти беспокойные времена.
— Я могу дать вам, — начал он, — весьма ценные показания. Но только вам одному.
По приказу Хобарта Ричардсон отошел в сторону.
— У меня нет настроения играть в игры, — предупредил Хобарт.
— Поверьте мне, — сказал Шедуэлл, — клянусь глазами матери, это не игра.
Он распахнул пиджак. Подозрительный взгляд инспектора немедленно впился в подкладку. Он голоден, подумалось Шедуэллу. Ужасно голоден. Но чего он желает? Интересно будет посмотреть. Чего же больше всего на свете хочет заполучить наш друг Хобарт?
— Может быть… вы видите что-нибудь, что привлекает вас?
Хобарт улыбнулся, кивнул.
— В самом деле? Так возьмите это, прошу вас. Оно ваше.
Инспектор потянулся к пиджаку.
— Берите! — подбадривал его Шедуэлл.
Он никогда еще не видел такого взгляда, ни на одном человеческом лице не замечал такой чудовищной злобы в сознании своей праведности.
Пиджак полыхнул пламенем, и глаза Хобарта стали еще более дикими. Потом он протянул руку к подкладке, и Шедуэлл едва не охнул от изумления при виде того, что выбрал этот безумец. У Хобарта на ладони горел иссиня-серый огонек, выбрасывавший желтые и белые языки. Они поднимались на целый фут, желая пожрать кого-нибудь, их яркие всполохи отражались в глазах Хобарта.
— О да, — говорил инспектор. — Дай мне огонь…
— Он твой, друг мой.
— И я сожгу их дотла!
Шедуэлл улыбнулся.
— Мы сделаем это вместе, — предложил он.
Таково было начало союза, заключенного в аду.
Часть шестая
Снова среди слепых
Если человек во сне попадет в рай и там ему подарят цветок в знак того, что душа его в самом деле побывала в раю, и если он обнаружит этот цветок у себя в руке, когда проснется, — что же тогда?
С. Т. Кольридж. Anima Poetae
I
По прошествии времени
Обитатели Чериот-стрит, ставшие недавно свидетелями удивительных событий, с завидной готовностью восстановили статус-кво. В восемь утра, когда Кэл вышел из автобуса и коротким путем двинулся к дому Муни, в каждом доме уже совершались привычные домашние ритуалы, какие он привык наблюдать с раннего детства. Через открытые окна и двери радиоприемники сообщали последние новости: член парламента найден мертвым в объятиях любовницы, бомбардировки на Ближнем Востоке продолжаются. Кровопролития и скандалы, скандалы и кровопролития. Не кажется ли тебе, дорогая, что сегодня чай недостаточно крепкий? А дети хорошо вымыли за ушами?
Кэл вошел в дом, снова размышляя о проблеме, что же сказать Брендану. Если открыть только часть правды, возникнут лишние вопросы, но рассказать всю историю целиком… разве это возможно? Разве существуют слова, способные воссоздать хотя бы слабое эхо того, что он видел, и передать то, что он чувствовал?
В доме было тихо, и это настораживало. Еще с тех времен, когда Брендан работал в доках, он привык вставать на рассвете и даже в самые тяжелые последние дни поднимался рано навстречу своему горю.
Кэл позвал отца. Ответа не было.
Он прошел через кухню. Сад походил на поле битвы. Кэл позвал еще раз, затем отправился на второй этаж.
Дверь отцовской спальни была закрыта. Он повернул ручку, однако дверь оказалась заперта изнутри, чего никогда не бывало раньше. Кэл легонько постучал.
— Папа? — окликнул он. — Ты у себя?
Он выждал несколько секунд, напряженно прислушиваясь, потом повторил свой вопрос. На этот раз из комнаты донеслись сдавленные рыдания.
— Слава богу! — выдохнул Кэл. — Папа! Это я, Кэл. — Рыдания затихли. — Ты меня не впустишь, па?
Последовала короткая пауза, и он услышал шаги отца, подходящего к двери. Ключ в замке повернулся, дверь неохотно приоткрылась дюймов на шесть.
Лицо за дверью больше напоминало призрака, чем человека. Судя по всему, Брендан не брился и не умывался со вчерашнего дня.
— О господи… папа!
Брендан рассматривал сына с откровенным подозрением.
— Это правда ты?
Его вопрос напомнил Кэлу о том, как выглядит он сам: весь в крови и синяках.
— Я в порядке, папа, — сказал он, выдавливая из себя улыбку. — А ты?
— У нас все двери заперты? — спросил вдруг Брендан.
— Двери? Ну да.
— А окна?
— И окна тоже.
Брендан кивнул и переспросил:
— Ты уверен?
— Я же сказал тебе, да. А что случилось, папа?
— Крысы, — произнес Брендан, вглядываясь в лестничную площадку за спиной Кэла. — Я всю ночь слышал их возню. Они даже по лестнице поднимались. Сидели тут на ступеньках. Я их слышал. Размером с кошку. Сидели и ждали, когда я выйду.
— Ну, теперь их нет.
— Пролезли через забор. С железнодорожной насыпи. Целые дюжины.
— Может быть, пойдем вниз? — предложил Кэл. — Я приготовлю тебе завтрак.
— Нет. Вниз я не пойду. Не сегодня.
— Тогда я приготовлю что-нибудь и принесу тебе сюда, хорошо?
— Если хочешь, — ответил Брендан.
Когда Кэл спускался по лестнице, он услышал, что отец снова запер дверь комнаты.
В разгар утра раздался стук в дверь. Это пришла миссис Вэлленс, чей дом стоял напротив дома Муни.
|
|
|
