Рассказ о жизни его светлости Маулана Мухаммада Кази, <да будет над ним милость Аллаха>

ГЛАВА 16.

РАССКАЗ О ЖИЗНИ ЕГО СВЕТЛОСТИ МАУЛАНА МУХАММАДА КАЗИ, < ДА БУДЕТ НАД НИМ МИЛОСТЬ АЛЛАХА>

Его имя — Мухаммад б. Бурханаддин. Отец его — [Бурханаддин] Мискин-и Самарканди был одним из [284] приближенных казия Имададдина, по этой причине он стал известен как Маулана Мухаммад Кази. После того, как он изучил науки, у него появилось намерение вступить на путь [мистического] служения богу, и с этим намерением он отправился в Хорасан. Когда он выехал из Самарканда, в одном месте, где пребывал [в то время] Полюс полюсов, возлюбленный Господа, Властелин властелинов, предводитель мудрецов Ходжа Насираддин 'Убайдаллах, < да освятит Аллах тайну его>, он навестил его. [Ходжа Насираддин]. 'Убайдаллах спросил: “Куда Вы едете? ” [Маулана Мухаммад] ответил: “В Хорасан”. Ходжа еще спросил: “С намерением учиться или с другой целью? ” Один ученик, который сопровождал Маулана Мухаммада, сказал, что у него большие сктонности к дервишизму. Ходжа Насираддин сказал: “Подождите немного” и отправился в другой конец сада. Через некоторое время он вернулся, принес две записки и отдал их Маулане. Одна была рекомендательным письмом, в котором он поручал Маулана [Мухаммада Кази] сыну Маулана Са'даддина Кашгари — Ходжа Калану, а в другой он написал правила шествования по дервишескому пути, принятые в этом высоком ордене [накшбанди]. Эту записку он также вручил Маулана Кази — вот ее копия: “Суть молений состоит в том, чтобы в сердце появились покорность, смирение от созерцания величия Всевышнего. Появление такого счастья связано с появлением любви, а появление любви связано с приверженностью Мухаммаду, посланнику божию, < да благое твоврит его Господь и да ниспошлет ему мир>. А приверженность [Мухаммаду] связана со знанием пути приверженности, и это невозможно постичь без овладения религиозными науками, а для этого возникает необходимость общения с учеными, знатоками религиозных наук. Однако следует остерегаться общения с учеными, которые делают из наук средство для своей земной жизни и [используют их] для достижения высокого положения. Только в том случае, если не находится благочестивых ученых, тогда по необходимости / 136б / следует приобретать желаемое от этой категории людей. Следует воздерживаться также от бесед с дервишами, которые занимаются плясками и радениями, и безотказно все, что попадается под руки, берут и едят. Надо избегать слушания ма'арифата и таухида, которые являются причиной ущерба в вере и в толке [285] суннитов и мусульманской общины. Следует овладевать науками для появления лучей познания Истины, что неразрывно связано с приверженностью к Мухаммаду, посланнику Аллаха, < да благословит его Аллах и да ниспошлет ему мир! >. Конец”.

В “Силсилат ал-'арифин”, являющемся одним из благословенных сочинений [Мухаммада Кази], он написал: “Самое удивительное, что, несмотря на эти [наставления], мое намерение ехать в Хорасан не уменьшилось. Получив разрешение у его светлости Ишана ['Убайдаллаха], мы отправились в Хорасан. По дороге произошло одно событие, из-за которого совершенно невозможно было идти дальше. Мы вернулись и удостоились пребывания у Ишана. В течение долгого времени Мухаммад Кази заведовал личной кухней его светлости Ишана. От крайнего старания он служил ему так, что все продукты и все, что надо было [для приготовления пищи], он взвалил на себя и шел пешком у стремени Убежища руководства. Постепенно он добился большой близости к Ишану, и на высоких собраниях, имевших место у Ишана, все великие ученые видели эту близость, так как Ишан, в основном, обращался к Маулана. Во всех делах он полностью доверял ему. Благосклонность и различные проявления милости Ишана дошли до такой степени, что Маулана Мухаммад Кази стал предметом зависти великих ученых, приверженцев и старших сыновей его светлости Ишана. Это стало неприятно [Маулана Мухаммаду], и он решил отправиться в Хорасан с Маулана Мухаммад Амином, также мюридом его светлости Ишана. Они решили, что путь суфийского совершенствования в какой-то мере стал им известен благодаря его светлости Ишану. Среди людей ордена [накшбанди] бытует мнение, что воздух Хорасана дает половину того воспитания, которое может дать наставник, а другую его половину дает его честь Маулана 'Абдаррахман Джами. Итак, в Хорасане полностью завершается [познание] пути суфийского совершенствования. В “Силсилат ал-арифин”, в той части, где говорится о чудесах, совершенных его светлостью Ишаном, написано: “В те дни, когда желание отправиться в Хорасан еще было в моих мыслях, / 137а / я как-то пошел к его светлости Ишану. Он бросил на меня взгляд, несущий счастье, затем вторично посмотрел на меня и сказал: “Знаешь ли ты какая цель у проницательного взгляда? ” [286]

Я ответил: “Аллах знает лучше и его посланник”. Он сказал: “Я вижу во сне” — привычка его светлости Ишана была такова, что он свои откровения приписывал сновидениям — “что Маулана Мухаммад хочет построить дом в таком месте, которое нам не принадлежит, но и не вне нас, но этот дом не будет прочным”. Несмотря на это поездка в Хорасан состоялась; Маулана Мухаммад уехал в Хорасан без разрешения. Он оставался в Хорасане шесть месяцев и постоянно имел беседы с 'Абдаррахманом Джами. Однако желание служить его светлости Ишану настолько овладело им, что он вернулся обратно к нему. В “Силсилат ал-арифин” написано также: “Я прибыл к его светлости Ишану в Ташкент. Я решил, что остаток жизни я проведу, ухаживая за его лошадьми, помогая конюхам его светлости. Приняв такое решение, я пошел [на конюшню] и сидел в уголке, когда пришел один человек и позвал меня: “Ишан вызывает тебя”. Я был близок к потере сознания. Его светлость поздоровался со мной и встретил меня таким образом, как-будто с мсей стороны не было совершено никакого недостойного поступка, а наоборот, как будто я оказал ему похвальные услуги. И он больше прежнего удостаивал меня разными милостями своей благородной натуры. Несмотря на это, лоб мой покрывался потом стыда, и [после этого] я всегда ходил стороной и не мог / 137б / без страха лицом к лицу встретиться с Ишаном. В то время, когда язык Ишана, глаголящий истины, излагал познания [тариката], его светлый ум пожелал, чтобы я приобщился к счастью его досточтимых изречений, и он спросил: “Где Маулана Мухаммад? ” Присутствующие в собрании, а может быть и друзья, доложили: “Он постоянно пребывает снаружи, и когда мы уговариваем его участвовать в собрании, он говорит: “Из-за того, что я совершил, как могу я считать себя достойным того счастья, чтобы осмелиться постоянно присутствовать в благородном собрании у Ишана? Разве недостаточно для меня того счастья, что я нахожусь вблизи его и вижу его лик издали? ” И он проливает капли дождя из облака стыда и печали”. Его светлость Ишан промолвил: “Идите, скажите ему, что мы хотим, чтобы он, как прежде, всегда находился при нас. Если с его стороны что-либо совершено, то мы простили его, а если вина совершена нами, то он также пусть простит нас и придет”. Когда в [287] настойчивости милость Ишана достигла этой степени, я приступил к служению у его порога, где обитают ангелы, с большим усердием, чем прежде, и то море великодушия также оказало мне такое благодеяние, которое я никогда себе не представлял. Однажды [Ишан] сказал: < Обычай великодушных людей таков, что провинившихся людей они не заставляют извиняться”. И действительно, с этим ничтожным Ишан так и поступил, < да воздаст ему Аллах добром>. Однако его светлость Ишан ногу наставления на истинный путь / 138а / держал на ступеньке жизни, а его честь Маулана [Мухаммад Кази], кладя голову преданности на ту ступеньку, находился на самых высоких ступенях близости [к Ишану].

В обычае государей того времени было так, что каждый из них искал связи с одним из мюридов Ишана и, отправляя через его посредничество свои прошения, они поднимали внимание ума его светлости Ишана на самую высокую ступень. Например, с Маулана Касимом добивался связи Султан Абу Са'ид мирза, с Маулана Ходжа 'Али — Султан Ахмад мирза, и таким образом все султаны придерживались этой практики. Султан Махмуд хан установил связь с его светлостью Маулана [Мухаммадом Кази]. Этот ничтожный [Мирза Хайдар] слышал из красноречивых слов его светлости Мауланы, который говорил: “Как-то я хвалил Султан Махмуд хана перед его светлостью Ишаном и между прочим рекомендовал его [Ишану]. Его светлость Ишан сказал: “Да. Султан Махмуд хан способный молодой человек, однако у него есть один недостаток, который препятствует его успехам. Взаимоотношения между покровителем и покровительствуемым должны быть такими, чтобы приказания покровителя покровительствуемый выполнял точно, а не действовал бы по своему разумению. Он должен быть как сокол — на что бы его ни пускали, хватит ли у него сил или не хватит, он хватается за то и не раздумывает о том, получится или не получится (Приведено по Л₁ 104а; Л₂ 123а; Л₃ 105б). По этой причине хан не добился того успеха, которого от него ждали люди, как в начале этого краткого изложения / 138б / уже было упомянуто. Цель этого вступления показать, что благодаря этой связи [с Султан Махмудом] после смерти его светлости Ишана, < да освятит Аллах тайну его>, его светлость Маулана [Кази] уехал в Ташкент. Славное прибытие его светлости Мауланы [в [288] Ташкент] было встречено с радостью и преданностью, и он оставался там до разорения Ташкента, а после переселился в Бухару. В то время в Бухаре правил от имени Шахибек хана Махмуд Султан, брат Шахибек хана и отец 'Убайдаллах хана, который удостоился счастья свидеться с Маулана Кази, и его тянуло к славной беседе с ним. Махмуд Султан вручил ему свою волю и занимался с ним одну зиму. От надежных людей его светлости Маулана [Мухаммада Кази] я слышал, что он говорил: “Согласно [поручению] < люди исповедуют веру своих государей>, когда Махмуд Султан вручил мне свою волю, среди дервишей началось такое увлечение занятиями, что больше такого удовольствия [в жизни] я не получал” Вот по этим причинам, о которых сказано, его светлость Маулана с того времени пребывал в Бухаре. Когда мой отец ушел в Хорасан и принял там мученическую смерть, о событиях, связанных с этим ничтожным, о которых бьло сказано и еще будет сказано, действенная помощь, оказанная его светлостью [Маулана Мухаммадом Кази] этому ничтожному, также имела место в Бухаре. До 916 (1510 — 1511) года [Мухаммад Кази] находился в Бухаре. Котла произошло завоевание кызылбашей, < да проклянет их Аллах>, о чем еще будет упомянуто, из Бухары он отправился в Андижан и Ахси, / 139а / решив поселиться в тех пределах. В благоденствии его славного приезда много людей в тех краях удостоились [вступить] на верный путь ордена ходжей Накшбанди, < да будет над ним милость Аллаха>, и достигли высоких степеней. Благоденствие от этого дела в том вилайате существует и сейчас. Люди, достигшие высших степеней мистического совершенства, занимаются наставлением людей на истинный путь. О этих счастливых людях будет сказано в жизнеописании его светлости Махдуми Нурана, < если пожелает всевышний Аллах>. В начале этой краткой истории было решено, что везде, где будет упомянут [эпитет] Махдуми Нуран, подразумевается, что это Его светлость [Шихабаддин Махмуд].

Об остальной жизни его светлости Маулана [Кази] будет написано в своем месте, < если захочет всевышний Аллах>. [289]