 |
7. Рента и развитие сельского хозяйства в условиях монополистического капитализма
|
|
|
|
Сращивание финансового капитала с земельной собственностью и присвоение части ренты капиталистическими монополиями. Характерное для эпохи монополистического капитализма сращивание финансового капитала с земельной собственностью осуществляется трояким путем.
Во-первых, монополии, сложившиеся в промышленности, банковском и страховом деле, покупают землю. В США с 1920 по 1939 год свыше 91 тыс. ферм перешли в собственность банков и страховых компаний. В 1954 году 57, 5 млн. акров сельскохозяйственных земель принадлежало капиталистическим корпорациям, в том числе и промышленным. Например, «Андерсон, Клейтон энд компани», владеющая 225 хлопкоочистительными заводами, приобрела в Калифорнии хлопковые плантации с площадью в 56 тыс. акров; консервная компания «Калифорния пэкинг» владела в 1956 году 92 тыс. акров фруктовых садов. Один из магнатов финансового капитала США, Хант, личное состояние которого оценивается в 1—2 млрд долл., имеет земельные владения, оцениваемые в 200 млн. долл.
Во-вторых, крупные землевладельцы вкладывают часть своих доходов в акции промышленных, банковских и других компаний. В США имеется группа помещиков-мультимиллионеров (Клейберги, Веггонеры и др. ).
В-третьих, банковские и страховые монополии, предоставляющие ипотечный кредит, хотя юридически считаются только кредиторами, в действительности становятся земельными собственниками. Только с 1950 по 1961 год в США земельная площадь ферм с ипотечной задолженностью увеличилась с 304 млн. до млн. акров.
В результате всех этих процессов капитал и земельная собственность все более переплетаются. » Вместе с тем земельная рента переплетается с монопольно высокой прибылью, получаемой промышленными и банковскими монополиями.
|
|
|
Монополистический капитал присваивает часть земельной ренты прежде всего непосредственно в форме платы за пользование той землей, собственность на которую принадлежит монополиям. В США рента, уплачиваемая фермерами так называемым «нефермерским земельным собственникам», среди которых видную роль играют банковские, страховые и другие монополии, составляла в 1940 году 448 млн. долл., а в 1964 году — уже 1094 млн. долл.
Кроме того, банковские и страховые монополии присваивают земельную ренту в форме процентов по ипотечному кредиту. Дело в том, что в результате большой ипотечной задолженности многие фермеры фактически утрачивают собственность на землю, хотя юридически еще сохраняют ее. Им приходится отдавать ренту в виде процентов по ипотечным ссудам своим кредиторам.
Гнет монополистического капитала в сельском хозяйстве и методы эксплуатации монополиями мелких фермеров. Возникнув первоначально в промышленности и банковском деле, монополистический капитал в дальнейшем подчиняет своему господству и сельское хозяйство. Однако имеется ряд различий между господством монополий в сельском хозяйстве и их господством в других отраслях капиталистической экономики.
Во-первых, в сельском хозяйстве уровень концентрации производства не настолько высок, чтобы в нем самом получили развитие картели, синдикаты и другие формы монополистических объединений.
Во-вторых, в связи с этим над сельским хозяйством господствуют в основном не сельскохозяйственные, а промышленные и банковские монополии.
В-третьих, в отличие от промышленности, где господство монополистического капитала базируется на сосредоточении производства большой доли продукции на монополизированных предприятиях, в сельском хозяйстве господство монополий осуществляется главным образом косвенными методами — через торговлю и кредит.
|
|
|
Разумеется, нельзя абсолютизировать указанные различия. И в сельском хозяйстве развитых капиталистических стран образуются крупные компании, держащие в своих руках большое количество ферм. Так, в сельском хозяйстве США в 1962 году имелось 23 тыс. корпораций, совокупная денежная выручка которых составляла около 6 млрд. долл. При этом крупные корпорации с активами от 100 тыс. долл. и более, составляя 39% общего числа сельскохозяйственных корпораций, сосредоточили около 93% совокупной выручки. Часть этих корпораций представляет собой сельскохозяйственные монополии. К ним относится, например, «Керн-Каунти лэнд компани», которая владеет на западе США более чем миллионом акров земли. Тем не менее в сельском хозяйстве внутренняя монополизация, то есть сосредоточение производства в руках сельскохозяйственных монополий, не получила большого развития, и гораздо более важное значение имеют промышленные, торговые и банковские монополии.
Господство этих монополий над сельским хозяйством осуществляется прежде всего через скупку сельскохозяйственных продуктов. Монополии мукомольной промышленности, а также зерноторговые монополии сосредоточивают в своих руках скупку зерна у фермеров (в США одна только гигантская зерноторговая компания «Каргилл инк» скупает 20—25% всего производимого в стране зерна); монополии молочной промышленности скупают большую часть молока и других молочных продуктов; монополии мясной промышленности захватили в свои руки скупку подавляющей доли животноводческой продукции. Например, в США около 600 тыс. фермеров-животноводов могут сбывать свою продукцию только компании «Армор», являющейся одной из главных монополий мясной промышленности.
Монополизация закупок сельскохозяйственной продукции сопровождается установлением на них монопольно низких цен, в то время как те же продукты (хлеб, молоко, мясо и т. д. ) продаются монополиями пищевой промышленности потребителям по монопольно высоким ценам. В результате увеличивающегося разрыва между этими ценами все более падает так называемая «доля фермера в потребительском долларе», то есть та часть, которая достается фермерам из всей цены, уплаченной потребителями за соответствующие сельскохозяйственные продукты. Эта доля в США, даже по официальным данным, снизилась с 1947—1949 по 1964 год по хлебопекарным изделиям с 29 до 20%, по молочным продуктам — с 54 до 44, по мясным продуктам — с 67 до 48, по овощам и фруктам за 1946—1964 годы — с 33 до 27%.
|
|
|
В результате эксплуатации сельскохозяйственных производителей, с одной стороны, и городских потребителей — с другой, монополии пищевой промышленности наживают огромные и все возрастающие прибыли. Так, сумма годовой прибыли 25 крупных пищевых корпораций США увеличилась с 1948 по 1964 год с 700 млн. до 1589 млн. долл. Большая часть этой прибыли приходится па долю семи крупнейших монополий.
Эксплуатация трудящихся фермеров монополиями через скупку сельскохозяйственной продукции по низким ценам сочетается с эксплуатацией их через продажу им промышленной продукции, в частности средств производства, по монопольно высоким ценам. В США индекс цен товаров производственного назначения, покупаемых фермерами, повысился с 1940 по 1964 год в 2, 2 раза.
В результате установления промышленными монополиями высоких цен на свои товары и низких цен на сельскохозяйственные продукты образуются «ножницы цен», увеличение раствора которых есть показатель усиления эксплуатации деревни городом в эпоху монополистического капитализма. Характерно, что в США с 1950 по 1964 год цены на фермерские продукты снизились в среднем на 9%, тогда как цены на товары, покупаемые фермерами, повысились в среднем на 22%. Чтобы купить небольшой колесный трактор, американский фермер должен был продать в 1947 году 484 бушеля пшеницы, а в 1956 году — уже 741 бушель; чтобы купить кукурузный пиккер, фермер должен был продать в 1947 году 468 бушелей кукурузы, а в 1956 году — 1427 бушелей, то есть втрое больше. Это свидетельствует об усилении неэквивалентного обмена между промышленностью и сельским хозяйством.
Наряду с увеличением раствора «ножниц цен» на промышленные и сельскохозяйственные товары в условиях монополистического капитализма растет разрыв между ценами, по которым монополии скупают сельскохозяйственные продукты у фермеров, и ценами, по которым они продают эти продукты городским потребителям. Например, в США с 1947 по 1964 год цена фермерского зерна понизилась на 15%, а цены на мучные изделия в магазинах повысились на 54%; за тот же период цена, выручаемая фермерами за говядину, понизилась на 14%, а продажная цена говядины в магазинах повысилась на 26%. На эксплуатации фермеров наживаются не только промышленные, но и торговые монополии.
|
|
|
Эксплуатация и закабаление крестьян промышленными и торговыми монополиями через каналы торговли дополняется эксплуатацией их банковскими монополиями через каналы кредита. Путем предоставления ипотечного кредита финансовый капитал подчиняет себе сельское хозяйство. Еще на основании данных, относившихся к периоду до первой мировой войны, В. И. Ленин пришел к следующему выводу: «Кто держит в руках банки, тот непосредственно держит в руках треть всех ферм Америки, а посредственно господствует над всей массой их»[165]. С тех пор господство финансового капитала над сельским хозяйством США значительно усилилось. На заложенные фермы в 1961 году приходилось 42% общей стоимости всех ферм США.
Не ограничиваясь подчинением себе фермеров и их эксплуатацией через торговлю и кредит, монополии начинают вторгаться и в сельскохозяйственное производство. Однако это большей частью осуществляется не в прямой форме приобретения ими сельскохозяйственных предприятий, а в замаскированных формах. Например, в США за последнее время получила развитие так называемая «вертикальная интеграция» сельского хозяйства. Она заключается в том, что монополии пищевой промышленности заключают с фермерами контрактационно-кредитные соглашения, согласно которым капиталистические компании предоставляют кредит фермерам, последние же обязуются покупать у данных компаний товары (например, фермеры-птицеводы — корма для птицы) и поставлять им по определенным ценам свою продукцию. В данном случае под маской договорных отношений зачастую фактически скрывается превращение «самостоятельных» мелких фермеров в наемных рабочих на дому.
Усиление эксплуатации деревни городом уменьшает доходы массы сельскохозяйственных производителей. С 1950 по 1964 год чистый доход американских фермеров от ведения фермерского хозяйства уменьшился с 13, 7 млрд. до 12, 1 млрд. долл., что было вызвано главным образом ростом фермерских издержек производства в результате повышения цен на средства производства. Падение доходов фермеров крайне ограничивает расширенное воспроизводство в сельском хозяйстве.
|
|
|
Все большее усиление эксплуатации монополистическим капиталом города трудящихся масс деревни, осуществляемое разнообразными способами, означает обострение противоположности между городом и деревней.
Рост органического строения капитала в сельском хозяйстве и его влияние на ренту. До сравнительно недавнего времени органическое строение капитала в сельском хозяйстве было значительно ниже, чем в промышленности; однако за последние два десятилетия в этом отношении произошли большие изменения. После второй мировой войны сельское хозяйство в США и других развитых капиталистических странах в широком масштабе перешло на машинное производство, что привело к резкому повышению технического и органического строения капитала. Рост органического строения капитала в сельском хозяйстве в новейшее время происходил быстрее, чем в промышленности. В результате расхождение между органическим строением капитала в сельском хозяйстве и промышленности в странах развитого капитализма значительно уменьшилось.
Еще К. Маркс предвидел возможность уравнения органического строения капитала в сельском хозяйстве и промышленности, причем указывал, что в этом случае абсолютная рента отпала бы. Едва ли это уже произошло; вероятнее, что в настоящее время органическое строение капитала в сельском хозяйстве все еще несколько ниже, чем в промышленности, но разрыв между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве несомненно уменьшился, а это оказывает понижательное влияние на абсолютную ренту.
Следует, однако, иметь в виду, что на величину абсолютной ренты влияет не только степень расхождения между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве, но также и величина капитала, вкладываемого в сельскохозяйственное производство. Сумма абсолютной ренты равняется разности между стоимостью и ценой производства сельскохозяйственных продуктов. А эта разность тем больше, чем больше, во-первых, размеры сельскохозяйственного производства и, во-вторых, расхождение между органическим строением капитала в промышленности и сельском хозяйстве. Но эти факторы действуют в противоположном направлении; уменьшение расхождения между органическим строением капитала в промышленности и в сельском хозяйстве действует в сторону уменьшения абсолютной ренты; в то же время рост капитала, вкладываемого в сельское хозяйство, и увеличение общей суммы стоимости сельскохозяйственной продукции оказывает повышательное влияние на абсолютную ренту.
Необходимо отметить, что даже в случае уравнения органического строения капитала в промышленности и сельском хозяйстве монополия частной собственности на землю продолжала бы порождать ренту со всех земель, включая худшие; но это была бы уже не абсолютная, а монопольная рента.
Аграрная политика буржуазных государств. Монополистическая буржуазия с помощью своего государства осуществляет ряд мероприятий в сельском хозяйстве, которые часто проводятся под маской «помощи» крестьянам и фермерам, но на деле усиливают в деревне позиции капиталистической верхушки ухудшая одновременно положение трудящихся масс.
В США правительство проводит «программу поддержания цен» на фермерские продукты. Для этого в принудительном порядке сокращались квоты (нормы) посевных площадей, а за посевы сверх установленных квот с фермеров взимались штрафы; далее, через специальное правительственное учреждение — Товарно-кредитную корпорацию предоставляются подтоварные ссуды и скупаются сельскохозяйственные продукты по установленным правительством ценам.
Сокращение посевных площадей бьет по мелким фермерам, уменьшая их доходы, тогда как крупные капиталистические фермы легко перекрывают это сокращение дополнительными капиталовложениями на каждом гектаре. Закупки сельскохозяйственной продукции государством тоже приносят пользу крупным фермерам — главным производителям товарной продукции, у которых Товарно-кредитная корпорация ее и покупает. По данным, опубликованным в 1959 году, 2, 7 млн. мелких фермеров, продающих продукты на сумму менее 2500 долл. в год, получали по правительственной программе поддержания цен только по 109 долл. в среднем на одно хозяйство, тогда как 1, 3 млн. сравнительно крупных фермеров, сбывающих продукцию на сумму свыше 5 тыс. долл., получали в среднем по 1993 долл. на хозяйство, крупнейшие же капиталистические фермеры и корпорации получали даже десятки и сотни тысяч долларов.
Таково же направление аграрной политики и в других империалистических странах. Наглядным примером может служить ФРГ. В 1953 году здесь был издан закон «О ликвидации чересполосицы», дающий право специальным государственным комиссиям в принудительном порядке «объединять» земельные участки. Этим законом широко воспользовались кулацко-капиталистические хозяйства, которые скупают земельные участки мелких крестьян, не могущих покрыть расходы по землеустройству. Уже к 1957 году мелкие и средние крестьяне, имеющие до 10 га, лишились 9% своей обрабатываемой площади в результате правительственной политики «ликвидации чересполосицы». В 1955 году в ФРГ был издан «Основной сельскохозяйственный закон», предусматривающий, что государственная поддержка будет оказываться только «жизнеспособным», то есть сравнительно крупным хозяйствам.
Государственное регулирование цен на сельскохозяйственные продукты в ФРГ также служит интересам кулацко-капиталистических хозяйств. Правительственные органы устанавливают дифференцированные по сезонам цены на зерно: минимальные на август и сентябрь, когда мелкие крестьяне в массовом количестве выступают на рынке, и максимальные — на зимние и весенние месяцы, когда сбывают продукцию кулацко-капиталистические хозяйства. Система гарантированных государственных цен применяется к кормовому зерну, производимому главным образом капиталистическими и помещичьими хозяйствами, но не к мясу, производителями которого являются в большинстве мелкие и средние крестьяне. Таким образом, мелким крестьянам приходится покупать дорогие корма для скота, что наносит им прямой ущерб.
Итак, аграрная политика империалистических государств ухудшает положение крестьянских масс и не устраняет, а, напротив, усугубляет противоположность между городом и деревней.
|
|
|
