06 августа 2018. Помыслы и произволение

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия». Напомню: в прошлый раз мы читали слова о покаянии, главным образом читая двадцать третий абзац этих «Наставлений» преподобного Марка Подвижника. Завершая или продолжая тему о покаянии и заодно начиная сегодняшний разговор, хотелось бы еще прочитать двадцать четвертый абзац «Наставлений».

Не испытывать приражений зла есть принадлежность одного Естества Непреложного, а не человеческого. И Адам доступен был сатанинскому приражению, но имел власть послушать его или не послушать. Приражение помысла не есть ни грех, ни правда, но обличение самовластной нашей воли. Потому-то и попущено ему приражаться к нам, дабы преклоняющихся к заповеди удостоить за верность венцев (победных), а преклоняющихся к самоугодию, за неверность показать достойными осуждения. Но и сие надлежит знать нам, что не тотчас после каждого нашего изменения дается по оному суд, оказались ли мы искусными, или достойными отвержения, но когда во все наше пребывание в сей жизни будем испытаны приражениями, побеждая и будучи побеждаемы, падая и востая, блуждая и будучи наставляемы на добрый путь, тогда только в день исхода, по сочтении всего, соразмерно сему будем судимы или похваляемы. Итак, не приражение есть грех. Вовсе нет! Ибо хотя оно и невольно (без нашего согласия) нам показывает вещи в одном (лишь) помысле, но мы получили от Господа власть духовного делания, и в нашем самовластии состоит, при первой мысли, испытав вредное и полезное, отвергать или принимать помыслы, которые умножаются не по нужде, но от душевного расположения.

Мы видим в этом слове преподобного Марка Подвижника, во-первых, самую главную мысль, что не приражение помысла, не некий помысел, не некий образ или побуждение, входящие в наше сознание, есть грех, а наше неверие и нелюбовь к Богу, вследствие которых мы и принимаем тот или иной помысел. Любой помысел есть приражение, которое показывает, каково наше сердце сейчас в отношении своем к Богу. Об этом мы сегодня и будем вести разговор.

Второй момент, который тоже хочет данным наставлением донести до нас преподобный Марк Подвижник: всю жизнь человека ждет борьба с этими помыслами, и отсюда всю жизнь ждет человека и покаяние. Потому что если бы человек раз и навсегда мог определить свое отношение к Богу, то он бы сразу был готов для Царства Божия, его произволение раз и навсегда утвердилось бы. Такое могло быть только с Адамом, если бы он сразу отверг искушение Евы; такое могло быть с Евой, если бы она сразу отвергла искушение змия. И тогда их природа навсегда бы приобрела способность твердо стоять в воле Божьей. Но человек после грехопадений – существо, постоянно меняющееся. Как это говорится в псалме: приступит человек, и сердце глубоко (Пс. 63, 7). Глубина этого сердца должна быть вся испытана на свою верность Богу. И вся жизнь становится непрестанным испытанием. В этом целожизненном процессе раскрытия человеческого сердца, насколько оно предано Богу, значительное место занимает покаяние.

Прочитаем двадцать шестой абзац «Наставлений» преподобного Марка Подвижника:

Достоверно знай, что Господь зрит на сердца всех людей: и за тех, которые ненавидят первое появление лукавых помыслов, тотчас заступается, как обещал, и не допускает, чтобы множество многомыслия (их), восставши, осквернило ум и совесть их, а тех, которые не низлагают первые прозябения помыслов верою и надеждою на Бога, но услаждаются ими, оставляет как неверных без помощи, быть биемыми последующими помыслами, которых не удаляет, ибо видит, что мы любим первое их приражение, а не ненавидим их при первом появлении.

То есть как только при первом появлении какого-либо помысла, какого-либо смущения, какой-либо картинки, побуждения, входящего в человеческое сознание (не важно, что это: побуждение покушать что-нибудь вкусненькое, непостненькое, в большом количестве, что-нибудь выпить, или блуд, или зависть, или уныние, или гнев, или страх (тоже бывает такое), множество разнообразных помыслов), мы тут же восстаем против этого помысла, который определяется нами как помысел, побуждающий нас к чему-то нехорошему, так тотчас же мы обретаем помощь Божью в борьбе с этим помыслом и с легкостью его низлагаем. То есть Он нам помогает, и мы с легкостью этот помысел выбрасываем из собственного сознания – и никаких последствий больше с нами не происходит.

Дальше, читая Марка Подвижника, мы еще услышим размышления на эту тему. Понятно, что для того, чтобы это сделать, надо научиться различать помыслы, надо опознавать их при первом появлении, надо научиться считывать те коды, те знаки, которые несут эти помыслы, то есть сразу определять, вражий это помысел или нет. Это тоже определенное искусство жизни, и зависит оно от времени, потому что включает опыт человека в этой жизни, но главное – это, конечно, сердце, преданное Богу. Когда сердце поучается в заповедях Божьих, когда сердце любит заповеди Божьи, когда человеческий ум молится Богу и знает Священное Писание и заповеди Божьи, то определить эти приражения (что они лживые, лукавые, льстивые и понуждают меня к злу и греху) и отвергнуть их становится проще. Потому что мы понимаем, что это именно злой помысел. А если мы живем расслабленно, Священного Писания не знаем, Богу не молимся и никаким образом не устремлены к Богу и по этой причине не устремлены к заповедям Его, то, конечно, определить помысел, узнать, откуда он, чей он, каков он, что он нам несет, представляется делом почти что невозможным, труднодостижимым. Поэтому человек обычно и не сопротивляется подобным помыслам – и легко одержим разными страстями и болезнями.

Но пока что в этих «Наставлениях» преподобный Марк Подвижник говорит о здоровых людях. Это очень важная, говоря научным языком, методологическая установка: он не разбирает падшего человека в его падшести. Его речь началась с того, что человек крестится. Он не рассматривает пока другие варианты жизни. Вот человек крестился, вот он принял благодать Святого Духа, вот он живет с Богом. И если он действительно живет с Богом, делает все то, что мы разбирали до этого, то есть внимает Богу, внимает Его заповедям, поучается в них, обращен умом своим к Богу постоянно, то этот человек здоров. И он, разумеется, всегда отличит качество входящего в него помысла, это самое приражение он сразу определит.

А вот что бывает с людьми, которые потеряли это сокровище, потеряли способность жить с Богом? Это уже, как говорится, другая история. Преподобный Марк говорит пока о человеке, исцелившемся в крещении, свою целостность сохраняющем. И он говорит, что если ты эту целостность теряешь, то теряешь именно по своей собственной причине, а не потому, что что-то с тобой произошло вредное и нехорошее. Виноват ты, потому что если бы ты заметил, что помысел злой, сразу его отбросил, то Бог бы тебя защитил – и никакой бы власти над тобой этот помысел не имел. И если я по какой-то причине натужно, долго сопротивляюсь помыслам, когда я борюсь с тем или иным помыслом из последних своих сил и даже не могу бороться из последних сил и в конце концов падаю, погружаясь в состояние, в которое влечет меня помысел, то это говорит не о том, что враг мой силен. Хотя, несомненно, враг силен, и могуч, и дерзок, и нагл. Но не его мощь, не его наглость являются причиной, по которой я все-таки дошел до падения, причиной, по которой я обрекаю себя на изматывающую непрестанную мысленную брань. Все это говорит о моей собственной беспомощности, о том, что я остался без помощи Бога, помощь Божья исчезла; Его присутствие во мне умалилось – умалилась и помощь Божья. Продолжая эту мысль, в двадцать седьмом абзаце преподобный Марк Подвижник говорит:

Никакая власть не принуждает нас насильственно ни к добру, ни к злу, но кому мы, по нашей свободной воле работаем – Богу или дьяволу, – тот потом поощряет нас ко всему, что составляет его область.

Таким образом, раз мы виноваты в том, что в конце концов погружаемся в некое смущение помыслов, в постоянную напряженную изматывающую брань, в сопротивление навязчивому помыслу, навязчивому желанию, которое в конце концов способно довести нас до падения и чаще всего до падения доводит, из этого мы можем сделать несколько очень важных выводов о духовной жизни человека.

Тот случай, о котором в двадцать шестом абзаце говорит преподобный Марк Подвижник, предполагает то, что в нашем сердце есть некая любовь, некое стремление не к Богу. Мы вожделеем нечто сладостное, нечто приятное, но исходящее не от Бога, а от чего-то, в этом мире присутствующего. Человек ищет блага, существо всякого человека ищет наслаждения. Подлинное наслаждение всякого человека – это Бог. И любой, кто вкусил этой сладости Божьей, знает это по опыту. Те, кто не вкусил, знают это по свидетельству Священного Писания. Но вот это желание сладости, желание наслаждения, блага, радости, полноты жизни, восхищения жизнью – все это есть в человеческом существе, это имплицировано, включено, заложено в него. Но удовлетворением чаяния этой радости, восторга, восхищения, блага для человека является Бог. Как сказал это в одной из самых известных фраз блаженный Августин в своей «Исповеди»: Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе. Как же мы мучаемся, и страдаем, и скитаемся, пока не поймем этого!

Но желание радости, желание блаженства, желание довольства собственным существованием в человеческое существо заложено. Просто оно заложено для того, чтобы, найдя Бога, испытать все это. Но человек не ищет Бога и находит наслаждение в чем-то ином, не от Бога исходящем, в каких-то тварных вещах этого мира. Но ищет он именно не эти вещи, ищет он ощущение сладости, ощущение рая, ощущение восхищения, восторга, блаженства, удовлетворенности и так далее.

Но все это ложные вещи, ложные радости, потому что они кончаются болью, разочарованием, обидами, унынием, они не дают жизни. На короткий момент они способны создать иллюзию полноты жизни, заворожить, привлечь, но потом наступает горечь именно потому, что человек подумал, что какая-то вещь в этом мире может дать ему подлинное бесконечное наслаждение. Такой вещи нет. Чем бы ни попытался насладиться в этом мире человек, это приведет его к страданиям, боли, разочарованию, унынию, печали и в конце концов к смерти. Просто эти все перечисленные атрибуты и есть атрибуты смерти. Когда мы пытаемся получить жизнь из тех источников, из которых жизнь не проистекает, мы всегда прикасаемся к смерти, как это и было в раю, когда Адам думал, что вкусит источник жизни, но, нарушив заповедь Божью, вкусил только смерть. С тех пор и мы вкушаем смерть всякий раз, когда нарушаем заповедь Божью, когда делаем что-то, что никаким образом не связано с исполнением воли Божьей, не связано с послушанием Богу, с верой в Бога. Все это приводит к страданию – и как следствие сего к смерти.

Всякий помысел предлагает нам некую сладость, но не от Бога исходящую. Скажем, человек испытывает блудные мысли, потому что ему хочется пережить наслаждение, связанное с удовлетворением плотских пожеланий. Или человек, например, жаждет деньги для того, чтобы получить удовольствие либо от обладания какой-либо собственностью, комфортом либо от сознания своего могущества, что он может все сделать. Или самый простой способ: человек вожделеет машину соседа, не саму машину, а просто то ощущение довольства, комфорта, превосходства, с которым связано передвижение на этой машине. Человеку всегда хочется пережить некие сладостные состояния. Но желание переживания этих сладостных состояний он пытается удовлетворить за счет греховных вещей, за счет того, что является прямым нарушением заповедей Божьих. Вот что предлагает нам приражение того или иного помысла.

Само по себе состояние ошибочного вожделения чего-то, находящегося в этом мире, желание власти, могущества, наслаждения, довольства, сытости, комфортности, удоволенности своей жизни – это само по себе желание неплохое, это просто реакция нашего существа. Но все это мы должны взыскать и попросить у Бога, только в Нем мы обретаем подлинную радость, покой, довольство, восторг, восхищение, блаженство, счастье. Только в Нем. Но человек упорно не хочет искать всего этого в Нем и ищет в чем-то ином. Этот поиск иных наслаждений и радостей, которые человек ищет не в Боге, а в стране далече, и есть состояние поврежденности человека. Все такие, безусловно. Марк Подвижник, и Серафим Саровский, и все святые тоже в этом смысле одинаковы, иначе бы никто никогда никакими помыслами бы и не искушался. Просто кто-то может насладить себя примитивными вещами, у кого-то запросы гораздо больше, но суть от этого не меняется.

Способность быть испытанным помыслами есть у каждого падшего человека. И сама эта способность воспринимать приражения, воспринимать попытки побуждения нашего существа, нашего естества к переживанию наслаждения от всего того, что запрещено Богом, получать наслаждение вне тех источников, которые определил нам Бог, – вот эта способность, болезненность наша есть, и с этим нам приходится бороться всю жизнь. Само по себе это просто, скажем, состояние нашего падшего человека. Мы проживаем всю жизнь, боремся, страдаем, в конце концов определяем, чего же мы на самом деле хотим.

Некоторые верой знают, доверяют Богу, что чужая жена или чужое имущество есть зло и смерть; кому-то приходится опытом постичь, что это смерть, и отвергнуть все это. Но само по себе это состояние условно нормальное, это состояние человека, который может быть исцелен. И собственно помыслы, входящие в него и принимаемые им, и помогают ему понять: то, что ты на самом деле вожделеешь, есть зло и смерть. Научись, пойми, что помысел этот несет тебе только смерть, и отвергни его, научись верить Богу и искать радости и блаженства только от того, что Он тебе дает для этого. Только с верой принимаемые вещи, по заповеди Божьей осуществляемые, несут тебе мир, радость, счастье и блаженство, а все остальное есть только ложь. И человек, постепенно обучаясь этому, наставляясь в этом, начинает действительно побеждать эти помыслы.

Но есть состояния тупиковые, состояния неисцельной болезни, страшные состояния. Но и в житиях святых, и в истории человечества, и в художественных произведениях подобные вещи отражены. Когда человек не просто увлекается желанием получить некое запретное удовольствие, не просто жаждет деньги для того, чтобы развлекаться и чувствовать свое могущество, не просто жаждет женщин для того, чтобы получать удовольствия, не просто жаждет знаний для того, чтобы чувствовать себя лучше, совершеннее других, а когда ему нужны деньги просто потому, что это деньги. Он ничего не хочет на них покупать, не хочет их тратить ни на какие удовольствия, сами деньги становятся для него целью и смыслом жизни. Или человеку интересна женщина – вне относительно того, какие удовольствия она может доставить. Просто сама по себе женщина – как она есть; или мужчина (совершенно неважно). Просто другой человек, его тело, его душа становятся для человека самой целью, самим богом его. От самого наличия этого человека, этих денег, этого дома или этой машины человек надеется получить какую-то жизнь, ощущение полноты бытия. Вот это тупиковые ситуации. Исцелению такие люди не поддаются, как показали многочисленные примеры в истории человечества. Очень ярко это описал А. С. Пушкин в «Скупом рыцаре». Когда становится женщина или мужчина подобным фетишем, подобным идолом, это будет гораздо более неприятное описание, но и в истории они тоже есть. Дом может стать идолом, что угодно: маленькая штучка, но очень дорогая, ценная, может стать источником жизни для человека. Но понятно, что это смерть.

Мы любим некие сласти, поэтому склоняемся к предлагаемому соблазну. Мы любим не Бога, и в этом наша беда; мы любим не Христа, поэтому, значит, вожделеем что-то иное. Таким образом, исцелением души от страсти, от вожделения, от согласия, от сосложения, как говорят отцы, с помыслом, мне предлагаемым, является любовь к Богу, любовь ко Христу. Ведь преподобная Мария Египетская исцелилась не пустыней, а исцелилась от своей страсти любовью к Богу. Пустыня была всего лишь условием, с помощью которого эта любовь смогла реализоваться. Но если бы не было любви к Богу, сама пустыня преподобную Марию не спасла бы, как не смогла бы погасить ни память, ни вожделение в ее членах никаким образом. Только любовь к Богу, только любовь ко Христу является тем пламенным оружием, которым исцеляется страсть. Поэтому любовь ко Христу является лекарством от той непрекращающейся брани, которую мы испытываем от того, что помыслы нас мучают.

Но если мы хотим, чтобы они перестали нас мучить, надо перестать любить то, что предлагают нам помыслы. А чтобы перестать их любить, надо полюбить Бога, потому что в нас именно неправильная любовь. Вместо любви к Богу мы стали любить какие-то вещи в этом мире, мы стали удовлетворять себя вещами в этом мире, явлениями жизни в этом мире, а должны удовлетворять себя только жизнью с Богом. Поэтому любовь к Богу, исполнение Его заповедей и могло бы стать – и является – лекарством от всей мысленной брани и от борьбы с любой страстью.