Когда в город приходит любовь 5 глава

Тем вечером Дуг все-таки доехал до «Пивной», потому что обещал быть. Второй этаж был забит разгоряченными людьми, расположившимися вокруг стеклянной барной стойки в свете каких-то навороченных ламп; смех, звон стаканов, гам народа, пришедшего выпить в выходной. Плач гитары отпугивал пьяниц от двери в маленький зальчик с крошечной сценой, освещенной одним софитом. Для всех молодых специалистов, не сумевших субботним вечером прорваться в «Таверну Уоррена», это заведение было планом «б».

Сразу за входной дверью Дуг свернул на узкую лестницу и спустился в облако дыма. Внизу все было в старогородском стиле: кирпичные стены, низкий потолок — в общем, настоящее подземелье с запахом пива и мочи. Здесь стеклянная барная стойка не продержалась бы в целости и дня. Коробки с пустыми бутылками, составленные вдоль стен, служили скамейками. Музыкальный автомат в углу работал на износ, словно качающее кровь сердце. В мрачные туалеты никогда не собиралась очередь, чем они привлекали осмелевших от выпетого дам со второго этажа. Женщины пробирались сквозь толпу земляков, словно светские девицы, попавшие на канализационный слет, с жеманным выражением лица бормотали «прошу прощения» и указывали пальчиками с французским маникюром на дверцы с буквами «М» и «Ж».

— Макре-е-ей! — завопил Глоунси от барной стойки, встав на металлическую перекладину для ног. Его зеленовато-коричневые глаза горели безумием — он явно вошел в раж.

Дуг пробрался к нему, позволив бешеному Глоунси обнять его, и похлопал друга по спине.

— Как оно?

— Пучком. Как сам?

Буль-Буль, бармен с вечно потными руками, увидел Дуга, прокричал что-то вроде: «Сколько лет, сколько зим!» — и плеснул в стакан минералки с лаймом. Буль-Буль вечно расплескивал напитки. Дуг ответил Глоунси, отхлебнув минералки, и огляделся.

Тот уже успел махнуть Джему, который отлип от двух парней с кислыми минами (Дугу они были не знакомы) и двинулся к бару сквозь расступавшуюся толпу. Джем, думая, что Дуг его не видит, махнул Кристе, сидевшей в углу. И все пришли в движение, словно подвыпившие шахматные фигуры на переполненной липкой доске. Криста перестала мешать свой бурбон с колой и положила ладонь на руку Джоани Лолер, прерывая разговор. Джоани — коренастая девушка с лягушачьим лицом, жившая в муниципальной квартире, вечная невеста Глоунси и мать его сына Ники — подтолкнула подругу, бормоча что-то ободряющее.

Дез скормил автомату доллар, заиграла песня группы «Кренберис» «Медлить»,[34]которую недавно полюбили в подвале — здесь слушали только ирландскую музыку. Еще час — и Дез окончательно обоснуется здесь на весь вечер, этот самозваный диджей выдворит всех примазавшихся яппи при помощи тяжелой артиллерии — группы «Клэнси Бразерс» и аккордеонных джиг, а потом, уже ночью, пустит в ход серьезное оружие в виде записей «Ю-ту».

Джем подошел и изобразил удар справа, замахиваясь нарочито медленно. Дуг подыграл, дернул головой, как от настоящего удара, и ответил резким движением в стиле героев «Звездного пути». Джем отпрянул и в погоне за голливудскими эффектами облил пеной из бутылки «Миллер» двух скучающих девиц с большими кольцами в ушах.

— Воротила, — приветствовал Джем.

— Дрочила, — ответил Дуг, стукнув кулаком о его кулак.

— С этим покончено, — напомнил Джем, допил бутылку, поигрывая мышцами, и ткнул пальцами в Буль-Буля. — Еще четыре «Миллера».

Глоунси улыбнулся, эти игры его никогда не утомляли.

— Джем, дружище, ты дам пивной пеной обрызгал.

Джем обернулся. Девицы судорожно осматривали блузки, как будто их облили кровью. Они были сердиты, но восприимчивы. И любое проявление вежливости — извинение, салфетка, бесплатный бокал выпивки — могло помочь им раздвинуть ноги. Но Джем отмахнулся от этой возможности, непристойно улыбнувшись. Сегодня он намеревался целоваться только с пивными бутылками.

— Наверху-то не протолкнуться, да? — сказал Джем, рыгнув. — Надо нам бар открыть. Мне надо. На подставного лицензию оформить.[35]Бухло и бабло — две моих настоящих любви.

— Не уверен, что гей-бар тут будет приносить доходы, — заметил Дуг.

Глоунси заржал, топая ногой. Джем ухмыльнулся так, словно замыслил убить тысячу человек. Дуг повернулся и увидел себя в зеркале, висевшем за барной стойкой, рядом стояла Криста — она приблизилась незаметно.

— А в «Буллис» чертовски весело дело шло, — напомнил Джем. — Мы там начинали. Там в графинах подают. И никаких тебе козлов туристов.

— В «Буллис» с одного пива центов двадцать навара, — отозвался Дуг. — И дамы туда не ходят, разве только с баллоном кислорода.

Буль-Буль что-то прокричал им с другой стороны бара, указал наверх и исчез.

— Старик Макдонаф нас оттуда выставил, — добавил Джем. — Вечно слоняется везде, своей гребаной тростью трясет, оплакивает Город. Сентиментальный кривоногий старикашка.

— Он всю жизнь прожил за три улицы от меня, — вставил Глоунси, радостно вытирая нос. — Как это получается, что у него ирландский акцент год от года все сильнее?

— Долбаная болезнь мозга, — ответил Джем. — Его бы как-нибудь гуманно на тот свет отправить. Пьяница несчастный, все одну и ту же песню поет. Тосты предлагает. Что старого-доброго Города нет, нет, нет…

Дуг почувствовал, как Криста прижалась к нему бедром. Больше всего подвал «Пивной» ассоциировался у него с Кристой. Давным-давно они тут зажигали. Когда вечера казались Дугу бесконечными. Подвал тогда стал его обиталищем. И Криста тоже принадлежала ему. Старые привычки, которые Дуг бросил, но не забыл. Разница состоит лишь в том, что пивные бутылки никогда не спрыгнут с полки и не прикоснутся к нему, как это может сделать Криста.

Дуг решил завести спор, чтобы отвлечься.

— А кстати, разве это не так? Разве Город еще существует?

Джем махнул рукой так, будто решил отбить невидимый мяч.

— Да е-мое.

— То есть он существует? Просто в спячку впал? Передышку взял?

— Это происходит циклично, — ответил Джем, с нажимом произнеся последнее слово.

— Ну да, конечно, — кивнул Дуг. — Ты думаешь, эти бананы наверху угрохают такие деньжищи на здешнюю недвижимость и в один прекрасный день съедут?

— Не съедут, а убегут, — отозвался Джем. — У меня план есть.

— У тебя есть план, — повторил Дуг и посмотрел на Глоунси. — У него есть план.

— Не, правда есть, — настаивал Джем. — Знаешь, иногда мне реально кажется, что я тут последний гребаный часовой остался. Единственный, кому вообще не насрать на старый добрый Город.

Появился Дез, стукнул кулаком о кулак Дуга и пропел:

— И вот он с нами!

Дуг остановил друга с притворной серьезностью.

— У Джема есть план.

— А, — отозвался Дез, осушая «Миллер». Его глаза под очками сверкали. — Снова хочет взрывать синагоги?

Джем заржал как конь и двинул Деза кулаком в грудь.

— Вернуть старый Город, — объяснил он. — Старые времена. Как Марти Макфлай[36]типа.

— Ух ты, отличная идея, — обрадовался Дез, потирая грудь, но не отступая. — Как я скучаю по автобусным разборкам.[37]И в подворотне никто сто лет с ножом не нападал.

Джем дернулся в сторону Деза еще раз, но не ударил — в нетрезвом состоянии он был полностью уверен в своем плане. Он сложил пальцы с ободранными костяшками в знак мира.

— Два варианта.

— Два варианта, — повторил Дуг, чтобы все слышали.

— Например. Посмотрите на этих телок.

Они спустились с устланной резиновым ковриком лестницы вдвоем (одной ходить страшно) и вошли в подвал — этакие девственницы со свечами, ступившие в жуткую пещеру из фильма ужасов. На одной красовалась бесформенная черная блузка, другая накинула на плечи светло-зеленый кашемировый свитер, связав рукава на груди в скрывающий сиськи бантик.

— Газеты верно пишут — в Городе полно незамужних женщин. По ночам ходить нестрашно, на улицах полно места для их «Хонд» и «Фольксвагенов». Но вот скажите мне — кто-нибудь что-нибудь делает? — Он ткнул пальцем вверх. — По-моему, нет. И что, сядем наверх, с этими, в водолазках, будем пить шабли, завяжем свитера на талии?

— Пить шабли. — Глоунси понравилась эта идея.

— Надо их так напугать, чтобы они свалили из Города. Но как это сделать? Слушайте. Первым делом — выброс химикатов. Экология там, грязный воздух. Выхлопы. Они ж перепугаются за свои яйца. Так над своим гребаным здоровьем трясутся, аж тошно. Дальше? Ну там, серийный маньяк-насильник.

Дуг кивнул.

— Ты сам собираешься это проделать?

— Да слухов будет достаточно. Просто пустить их по Городу. Они ж тучами летят на наши «безопасные улицы». Сделаем их опасными. Пусть на них станет страшновато и — опля! — цены на дома во всей округе упадут.

— То есть, по сути, — попытался подытожить Дез после секундного размышления, — ты собираешься насрать у себя на заднем дворе, чтобы чужие не совались.

— По-моему, это верняк, — заметил Дуг.

— Нуты, е-мое, гений, — отрезал Глоунси.

Появился Буль-Буль, держа между пальцами три открытых «Миллера».

— Вы, ребята, сегодня частите прям. Придется наверх идти за холодными.

— И еще четыре, — бросил Джем, раздавая бутылки. Одну он поставил перед Дугом на стойку.

«Миллер» всегда был их главным оружием. Рыжевато-желтая жидкость, холодное золото в прозрачных, как слеза, бутылках с высоким тонким горлом. Пивное шампанское. Этикетка чем-то неуловимо напоминала Дугу купюру, а легко откручивающаяся крышка — серебряную монету с зазубринами по краям.

Джем с тем же успехом мог положить перед ним заряженный пистолет — бутылку, манящую, запотевшую.

Криста оперлась на Дуга.

— Господи, Джимми.

Тот с жадностью отпил пива и зло посмотрел на сестру.

— Какая у тебя проблема, черт возьми?

— Ты.

— Я — проблема? Скорее, я гребаное решение — кормлю тебя задарма.

— Не будь упитым козлом. Выбери что-нибудь одно: либо напейся, либо будь козлом. Только не все сразу.

— Пока нажираешься на мои деньги, заткнись на хер.

Криста прищурилась, словно плохо видела брата.

— Да что с тобой? Ты точно так же притаскивал маме свои долбаные булочки.

Глаза Джема стали ужасно светлыми. Если бы он накинулся на Кристу, Дугу пришлось бы вмешаться, а ему меньше всего хотелось спасать ее от чего бы то ни было. На самом деле Криста тоже предпочитала видеть Дуга пьяным и сговорчивым. Но в данный момент ее брат оказался удобным общим врагом.

Но тут вдруг в глазах Джема снова проступила голубизна. И он улыбнулся, правда, самому себе, и оперся на барную стойку рядом с Дугом.

— Ты ж меня понял, да?

— Ну как и все.

— Мы ведь всегда говорили: если один попал, остальные делят добычу на четверых и одну долю хранят. Так все у нас. Я оплачиваю выпивку? Значит, плачу за четверых, только за четверых. Если помрешь завтра, сколько я тогда куплю бухла? На четверых. Тебе всегда причитается четверть. Даже в этой тюряге, куда ты сам себя посадил. Я эти два года все время рассчи-читывал твою долю…

— Рассчи-читывал?

— Что б тебя, рассчитывал твою долю. И тебя ждет охренительный океан бухла. Когда ворота шлюза распахнутся, ты, брат, будешь пить даром еще очень долго — все за мой счет. Это мой брат! — объявил Джем на весь бар, встав на перекладину стойки. Бармен поставил еще четыре пива. — А это моя сестра. А это мой гребаный брат!

Люди повернули головы, но одобрительных криков не последовало. Подвал привык к выходкам Джема. Он добил пиво и поменял пустую бутылку на полную. От внезапного прилива чувств у него снесло башню. Дез вырвал у Дуга обещание сразиться в настольный хоккей. После этого Глоунси исчез. И Дуг оказался у бара наедине с Кристой.

Она отодвинула недопитый бурбон с колой и взяла непочатую бутылку Дуга. Он старался не смотреть, как Криста осушила почти половину.

— Горжусь тобой, — заявила она.

— Ага. — Последовала вялая улыбка.

— Я серьезно. Никого сильнее тебя не видела. Ты сильнее, чем все эти…

— Ага, конечно. — Дуг махнул Буль-Булю, прося новую порцию минералки.

Криста, выпив еще пива, потерлась коленкой о ногу Дуга.

— Что это с нами случилось? Разве все это дерьмо не в прошлом? Ну смотри: вот они мы, вдвоем. До сих пор.

— До сих пор.

— Ну, если положить руку на сердце, — продолжала она (пряди пепельно-белых волос спадали с ее ушей, напоминая лезвия кинжалов), — разве для тебя или меня кто-то другой найдется? У нас ведь столько всего было.

Висевшее под небольшим наклоном зеркало на задней части барной стойки позволяло Дугу хорошо видеть зал. Дез исповедовался музыкальному автомату. Джоани, сидя на штабеле ящиков из-под пива «Беке», одной рукой сжимала бутылку «Будвайзера», другой тянула Глоунси за задний карман, а тот, в стельку пьяный, отпускал непристойные комплименты проходившей мимо женщине. Джем вернулся к двум незнакомцам — местные ребята, молодые и голодные, — потчевал их байками, выставив вперед руки, словно ехал на «Харлее», и пытался рассмешить. Ребята смотрели на него во все глаза. Дугу вдруг стало неприятно.

Фрэнк Г. сказал: «Эти лица, на которые ты смотришь». Сигаретный дым в зале и прижавшаяся Криста — дежавю какое-то.

— Не хочу провести остаток жизни в этом подвале, — пробубнила Криста. — Не хочу.

Дуг не поверил ей. Он вообще не верил тому, что говорила Криста. Даже когда знал, что она не врет.

— Хочешь, открою тебе секрет, который женщина не должна открывать мужчине? — Криста прильнула к Дугу, щекоча его ухо теплым дыханием. — Тут я начинаю себя чувствовать старой.

Она подождала ответа.

— Я сам ощущаю себя лет на сто, черт возьми, — признался он.

— Кажется, нас начали вытеснять другие.

Дуг кивнул и пожал плечами, выудив кусочек лайма из минералки.

— Может, это не так плохо.

У Кристы кончилось пиво.

— Да, если тебе есть куда деться. И с кем быть.

Она положила руку на внутреннюю сторону его бедра. Ощущение было таким обыденным, что Дуг заметил прикосновение, только когда ее пальцы поползли к ширинке.

— Давно у тебя этого не было, да?

Говорят, тонущий, перед тем как уйти на дно, чувствует, что вода стала теплой. Все происходящее было так знакомо ему, будто он тонул в теплой ванне сна. «Вот кто ты — те люди, которых ты к себе притягиваешь, которые окружают тебя», — вспомнились ему слова Фрэнка Г.

— По мне, так очень давно. — Она обладала волшебной способностью мурлыкать ему на ухо, даже когда ее умелая рука делала свое дело. Криста обволакивала все его тело, словно влажный воздух зала. — Знаешь, чего мне не хватает? Твоего выносливого дивана. Как я хваталась за подлокотник. Мне приятно думать, что ты, проходя мимо него, видишь на нем царапины от моих ногтей.

Дуг не сводил глаз с отставленного в сторону бурбона с колой, палочка для перемешивания упиралась в тающие кубики льда, углы которых постепенно сглаживались. Ему показалось, что он сам похож на такой кубик.

— Никого сильнее тебя не встречала…

Послышались первые аккорды «Матушки Макри».[38]Дуг встал, рука Кристы соскользнула с его ноги.

— Я быстро, — сказал он и направился к туалету. Но, попав в толпу гуляк, резко повернулся, шмыгнул за дверь и побежал вверх по ступенькам, перемахивая через две зараз.

Поднимаешься наверх — и будто выныриваешь из метро на коктейльную вечеринку. Зал заполнен людьми с блуждающими нетерпеливыми взглядами, в брюках с заутюженными стрелками, рубашках с расстегнутыми воротничками. Детки, держащие в руках бокалы, изображают своих родителей, пытаются затмить друг друга. Ребята делают вид, что им не все равно, а девушки — что им безразлично. Самый настоящий фарс.

Охранник у входа, ставивший печати на руки посетителей, спросил, все ли в порядке. Дуг на мгновение задумался, что же такое написано у него на лице. Очередь жаждущих попасть в бар растянулась аж до угла. Дуг прибавил шагу, сунул руки в карманы, чтобы никого не задеть, и двинулся на юг по Главной улице.

У площади Томпсона тротуар под его ногами превратился из асфальтового в мощеный. Дуг заметил тусклый свет в затуманенных витринах цветочного магазина Ферги на другой стороне улицы. Он едва теплился, словно угасающая сила старых шаек, которые, точно королевское семейство, еще несколько лет назад правили Городом. Ферги, как догадывался Дуг, понимал в цветах столько же, сколько он сам. То есть — ничего. Свет мигнул, когда Дуг проходил мимо. Дверь открылась, за ней стоял крупный светловолосый ирландец в спортивном костюме: Ржавый, по слухам бывший стрелок ИРА, был человеком Ферги. Он осмотрел улицу справа и слева, недоверчиво вгляделся в нечеткую фигуру Дуга в тени. Потом у него за спиной появился Ферги, он был на голову ниже Ржавого, боксерские кулаки Цветочник запихнул в карманы фуфайки, а маленький капюшон сидел на голове, как на барабане. Фуфайка очень шла старому гангстеру, и Дугу вспомнились слова отца, сказанные много лет назад, мол, Ферги носит женские фуфайки, потому что их покрой увеличивает его размеры.

Дуг бросил быстрый взгляд на Цветочника и тут же посмотрел на подсвеченный памятник. Ни к чему пялиться на гангстеров, особенно по ночам и в темных переулках. Особенно таких дерганых параноиков, как Ферги. И тем более если ты сам зол, как черт. Настоящие убийцы это чувствуют и отвечают тем же. Так что глазом моргнуть не успеешь — а тебе уже грудь очередью прошили. Дуг услышал, как хлопнула дверца машины, заурчал двигатель, и живой призрак былого Города, погрузившись в свой черный катафалк «Бентли Континентал», уплыл прочь.

Если бы монумент битве на Банкер-Хилл был стрелкой чарлзтаунских солнечных часов — сам Город напоминал неровный круг, вроде яичницы с вытекшим к северо-западу желтком — то получилось бы, что «Пивная» осталась на девяти часах, а Дуг направлялся к восьми. Дом его мамы на Саквилской улице стоял примерно на одиннадцати часах. Дом матери Джема на Жемчужной — ближе к двенадцати.

Улица Пакард, где жила Клэр Кизи, осталась примерно на половине седьмого.

Накануне вечером Дуг обнаружил, что ее сливовый «Сатурн» вернулся на прежнее место у кирпичной стены. Незатейливый спортивный двухдверный автомобиль был запаркован головой вперед, смеющаяся рожица и призыв: «Дыши!» оказались позади. Дуг сидел в своей машине, смотрел на тускло освещенные окна Клэр на втором этаже. Тогда-то ему в голову и пришел вопрос: «А дальше что?» Он тратил время на наблюдение за домом совершенно чужой ему женщины, чтобы… да, чтобы что?

Самолюбие все же заставило его уехать, пронестись на своем «Каприсе» по узкому проспекту Памятника — тоннелю между двумя рядами кирпичных домов, упирающемуся в монумент — гранитный член со странной подсветкой. Дуг вернулся домой и достал водительские права Клэр из тайника за подоконником на кухне. Права явно видали виды: пластик загнулся на углах и помялся, проведя не один вечер в заднем кармане джинсов. На неудачном снимке Клэр казалась испуганной, словно кто-то выскочил у нее из-за спины, когда она собиралась улыбнуться.

Пластик потемнел и скукожился перед тем, как сгореть. Ее фотография растаяла, заплакав. Карточка содрогнулась в предсмертной агонии в его пепельнице, потом свернулась и выпустила маслянистый черный дымок. Незамысловатая церемония — для того чтобы поставить точку в этой глупой одержимости.

И вот тем самым вечером, когда он спешил на собрание в Молден и заехал в торговый центр Банкер-Хилла за «Маунтин Дью» — бац! — у тротуара около «Фудмастера», словно бомба с часовым механизмом, который уже тикает, — наклейка, кричащая ему: «Дыши!»

Дуг остановился через ряд от нее. Сидел в машине, положив руки на руль, и смотрел на пыхтевший «Сатурн». Потом, кляня себя, выбрался из автомобиля, прошел напрямик через парковку, решил, что она в универсаме, вошел и стал искать ее между рядами полок.

Дуг заметил ее у стеллажа со средствами для волос. На Клэр была красная фуфайка, серые спортивные брюки, бейсболка, кроссовки и солнцезащитные очки с янтарными стеклами. Обычный внешний вид в Городе — девушка, разгуливающая в выходные черт знает в каком прикиде. Яппи делают покупки, прикрывшись кепкой, очками и мешковатой одеждой. На кого тут, в Городе, впечатление производить?

Пока она выбирала кондиционер для волос, Дуг постоял в конце ряда, крутя в руках колоду карт. Некоторым женщинам бейсболки не идут, они их портят и делают грубыми. Но Дуг мог запросто представить, как Клэр бежит по бейсбольному полю к первой базе. С развевающимся хвостиком из светлых волос. Она выбрала флакон светло-коричневого цвета и отправилась к полкам с журналами. Дуг последовал за ней. Клэр выбрала «Пипл». Вышла через широкий центральный проход и, вдруг насторожившись, прихватила упаковку орехов в молочном шоколаде. Обернула ее журналом и пошла вперед.