 |
Когда в город приходит любовь 7 глава
|
|
|
|
Дино достал телефон, Фроули поднялся вслед за ним и вышел из-за стола. Оба были в деловых костюмах — все-таки совещание. Дино держал телефон, выставив локоть, как будто для разговора по сотовому требовалось особое мастерство.
— Джинни, — сказал он. — Дин Драйслер… Угу… Лады. Когда, говоришь, это было? — Шагнув к стене, Дино через заплаканные окна смотрел на западную оконечность Маячной улицы. — Наркушник. Только что. Сказал, что вооружен, но оружия не показал.
— Ага. — Вряд ли дело было настолько серьезно, что им стоило все бросить и бежать туда. — И?
— Отделение «ЗаливБанка» в районе Угла Кулиджа, на пересечении Маячной и Гарвардской. — Дино ткнул пальцем в окно. — За два квартала отсюда, на другой стороне улицы.
Агент напрягся и взглянул на дверь вестибюля.
— Я побежал.
Фроули как ветром сдуло. По скользкому ковру он выбежал в вестибюль, пронесся мимо швейцара в дурацком жилете и выскочил в сероватый влажный туман. Вниз по склону, по извилистой дороге, через поток машин на Маячной — и плевать на светофор, вдоль низкой ограды трамвайных путей до разрыва, где можно пересечь скользкую встречную полосу Маячной, наперерез несущимся машинам, по тротуару, мимо «ФедЭкса», почты и продуктового рынка.
Он мгновенно пролетел четыреста метров и примчался к банку на углу, держа руку на стволе, спрятанном в наплечную кобуру. Опрятно одетый мужчина с ключами в руках расхаживал взад-вперед, пытаясь разглядеть спрятанные под капюшонами лица прохожих. Стало быть, вор уже убежал, решил Фоули. Он достал удостоверение из кармана пиджака и открыл его.
— Боже мой! Вы так быстро приехали, — удивился управляющий отделением в украшавших его лицо очках с серебристой оправой.
|
|
|
— Давно? — осведомился Фроули.
— Минута, может, две. Я вышел почти сразу за ним.
Фроули посмотрел во все стороны. Перекресток поливало дождем. Никаких признаков реакции на бегущего человека. Никто не утоняет машины с тесных парковок.
— Вы его не видите?
Управляющий запрокинул голову так, что капли дождя упали на стекла очков. Он отступил под козырек.
— Нет.
— Что на нем было? Шапка? Солнцезащитные очки?
— Шарф, обмотанный вокруг шеи, под самый подбородок, концы заправлены в куртку. Из синели темно-карамельного цвета.
— Перчатки?
— Не знаю. Может быть, войдем внутрь?
На встречной полосе, за восемьсот метров от банка, Фроули увидел синие мигалки патрульных машин. Автомобили расступались перед ними.
— После вас, — сказал Фроули.
Внутри банк был по-старомодному красивым, хорошо обставленным, с приглушенным светом. Отдел по работе с клиентами был отгорожен в центре низкой стенкой с деревянными планками и двустворчатой дверью по пояс. Настольные лампы с зелеными абажурами освещали квадратные мониторы компьютеров. По задней стене тянулся ряд окошек — кассы и обменник.
Посетители и работники умолкли, повернувшись к управляющему и расфуфыренному агенту ФБР. Кассиры вышли из своих кабинок, чтобы встать рядом с коллегами у крайнего окошка справа.
— Сделайте объявление, — подсказал Фоули.
— Да, — согласился управляющий. — Э-э-э… друзья. Печально, но факт. У нас только что произошло ограбление и…
Все хором выдохнули.
— Да. Боюсь, что именно так. Поэтому мы приостановим нашу работу минимум на час. — Он посмотрел на Фроули, ища поддержки. — Или два. Возможно, немного дольше. Прошу вас задержаться здесь на несколько минут. Затем мы вас отпустим.
Фроули попросил всех, кто видел, как грабитель выбегал из банка, поднять руки. Но это ничего не дало. Клиенты обычно не догадываются, что в банке грабитель и что он передает записку в одну из касс, и понимают это, только когда управляющий запирает дверь.
|
|
|
Дино прибыл одновременно с полицейскими; он пожал патрульным руки и деликатно отвел их в сторону, чтобы они не стояли на дороге. Управляющий проводил Фроули в задние помещения, к кассам.
— Система видеонаблюдения или снимки?
— Что? — не понял управляющий.
— Замкнутая система видеонаблюдения или… — Фроули поднял голову и нашел ответ на свой вопрос. Видеокамеры были прикреплены слишком высоко под потолком. — Эти наверняка только поля шляпы засняли, — сказал он, указывая вверх. — Высота два тридцать — это предел, проследите, чтобы их опустили. Они замедляются до шестидесяти кадров после сигнала тревоги?
— Я… не знаю.
Остальные стояли кучкой рядом с кассиршей из правой кабинки, гладя ее по плечам и спине. Азиатка лет тридцати пяти. Скорее всего, вьетнамка. Слезы капали с ее округлого подбородка и оставляли следы на розовой шелковой блузке. Голые коленки подрагивали под тонкими нейлоновыми колготками.
Верхний ящик кассы был открыт, в ячейках лежали деньги.
— Сколько он взял? — поинтересовался Фроули.
Женщина с длинной седой косой ответила:
— Нисколько.
— Нисколько? — удивился Фроули.
— Она замерла. Стажерка. Второй день работает. Я смотрю — что-то у нее случилось, увидела записку, ну и нажала на тревожную кнопку.
Записка лежала в окошке. Белая бумажная салфетка с каракулями, смятая, словно любовное письмо, которое долго держали в потной руке.
— Вы ее не трогали?
— Нет, — ответила вьетнамка. — А нет, трогала, когда он только протянул мне ее.
— Он был в перчатках?
— Нет, — ответила старшая кассирша.
— Кто-нибудь видел оружие?
Вьетнамка покачала головой.
— Он сказал — бомба.
— Бомба? — переспросил Фроули.
— Бомба, — повторила старшая кассирша. — У него была сумка на плече.
Записка была написана неровными косыми каракулями: «У меня БОМБА! Положите ВСЕ ДЕНЬГИ в мешок». Дальше — крупными буквами: «ПОЖАЛУЙСТА, НИКАКИХ СИГНАЛОВ ТРЕВОГИ И ПРОЧИХ ВЕЩЕЙ!!!»
Слово «пожалуйста» бросилось Фроули в глаза.
— Сумка?
— Вроде дорожной, — ответила старшая кассирша. — Простецкая такая. Серая.
Фроули, вынув свою ручку с колпачком, перевернул ею записку. На обороте обнаружился знакомый розово-оранжевый логотип кафе «Данкин Донатс». С внешней стороны окошка, словно посетитель, появился Дино.
|
|
|
— От нее еще идет кофейный запах, — заметил он. — Кафе тут как раз через дорогу, правда, девушки? Их стену видно из окна, так?
Они кивнули, что-то неразборчиво промычав.
— Он зашел в кафе и написал записку, — предположил Фроули, — потом перешел улицу, сжимая лежавшую в кармане салфетку…
— Может, минутный порыв, — предположил Дино. — Не наркоман.
— И не бомбист. — Фроули повернулся к вьетнамке. — Тут в записке говорится про мешок. Это тот, в котором лежала бомба?
Стажерка всхлипывала.
— Нет, этот белый был, мусорный. Он его с собой забрал.
— И просто ушел? Вышел через дверь?
Она обернулась на старшую кассиршу.
— Мне в туалет надо.
— Распсиховался он, — сообщила Фроули старшая кассирша. — По-моему, из-за того, что я его заметила. Он прям развернулся и убежал.
Фроули посмотрел на Дино.
— Парню деньги были нужны, по-срочному.
Дино кивнул.
— Отсюда же трамвай ходит.
— Какой тут банк ближайший? — спросил Фроули у старшей.
— Э… еще одно отделение «ЗаливБанка». На площади Вашингтона.
— Дамы, мне нужен их телефон, pronto,[44]— проговорил Дино.
Фроули прошел мимо старшей кассирши к открытой бронированной двери.
— Шапка? Пиджак? — спросил он через плечо.
— Панама, — ответила она. — С каким-то гольфистским логотипом сверху. Куртка короткая, в обтяжку. Тепловата для весны, но не из дешевых. Темно-зеленая. Он был хорошо одет.
— Дино! — позвал Фроули, убегая.
Тот помахал ему, снимая трубку.
— Беги, беги.
Фроули остановился на мокром тротуаре. Рядом стоял «Таурус» Дино с включенными мигалками. Патрульные перекрыли улицу со всех сторон.
По склону, лязгая, взбирался трамвай. Кроме него, все вокруг оставалось неподвижным. Фроули перебежал через дорогу, чтобы успеть до его отхода, и сунулся в открытую дверь.
— Поезжайте прямо через площадь Вашингтона, — велел он жевавшему зубочистку вагоновожатому.
Тот с подозрением посмотрел на удостоверение.
— Что-то значок у вас маловат.
|
|
|
— Мне хватает. — Фроули впервые командовал транспортным средством. — Вперед.
Вагоновожатый задумался, потом пожал плечами и закрыл дверь.
— Да мне-то что.
Трамвай прорвался через толпу гудящих машин, набрал скорость после перекрестка и поехал на всех парах мимо бутиков, роскошных кондитерских, магазинов электроники, жилых домов.
— Ну и много зашибаете там? — поинтересовался вагоновожатый.
— А? — Фроули стоял рядом с ним, держа в руке удостоверение. Сердце у него колотилось. — Думаю, меньше, чем вы.
— А внеурочные есть?
— По закону десятичасовой рабочий день.
— А я думал, вы, ребята, умнее.
Вагоновожатый просигналил, проезжая мимо ожидавших на остановке дождевиков и зонтов.
— Ой, что это вы! — удивилась женщина за спиной Фроули. У ее ног, словно спящие собаки, лежали пакеты с покупками.
— Теперь ФБР у руля, мэм, — ответил вагоновожатый.
Они проскочили еще одну остановку, и толпа ожидающих проводила их целым лесом неприличных жестов. Вдруг дорожка по правой обочине пути ушла в сторону, взобравшись вверх, на холм.
— Опа! Куда это она?
— Не волнуйтесь, вернется. Слушайте. Вам надо профсоюз организовать. Каждый американец имеет право на это.
— Да, я запомню, — ответил Фроули, вглядываясь в улицу. — Где же эта чертова площадь Вашингтона?
— Следующая остановка площадь Вашингтона! — продекламировал вагоновожатый.
Дорожка на обочине снова спустилась с холма, поравнявшись с трамваем. Воссоединившаяся трасса уперлась в следующий перекресток. Фроули увидел бело-зеленую вывеску «ЗаливБанк» на углу справа. Трамвай притормозил, завизжав и заставив прохожих обернуться, а один мужчина в зеленой куртке, бежевом шарфе и панаме, выходивший из банка с дорожной сумкой на плече, так просто остолбенел. В руках он нес белый мусорный мешок.
По роду деятельности Фроули в основном выезжал на места происшествий. За восемь лет он ни разу не видел грабителя в деле.
— Открывай! — крикнул Фроули, стуча по двери.
Вагоновожатый открыл еще на ходу. Фроули спрыгнул, бросился с места бегом, перескочил через перекресток, лавируя между машинами. Полы пиджака хлопали по бедрам.
Подозреваемый прогулочным шагом двинулся в переулок, словно не замечая, что ему кричат «эй!» и что за ним бегут. Машина перерезала путь Фоули, и ему пришлось обогнуть ее. Он перехватил подозреваемого у дальнего тротуара.
Вблизи мужчина оказался вполне обычным, совсем не злодейского вида: обычный нос и обычный рот под полями панамы, укрывавшей его от дождя. Большие солнцезащитные очки, шарф темно-карамельного цвета обмотан вокруг шеи. Удобные кроссовки, вельветовые брюки и серая дорожная сумка — как-то оно не сочеталось. Нетипичный наряд для записочника. Фроули подошел так близко, что мог разглядеть пятидесятки, наэлектризовавшиеся и прилипшие к белому полиэтилену пакета, который болтался в левой руке преступника.
|
|
|
— Стоять! — крикнул Фроули, выставив одну руку; другой он ухватился за рукоятку пистолета в кобуре. Куртка подозреваемого была застегнута под горло. Любое движение оказалось бы неуклюжим. — ФБР, — с удовольствием объявил Фроули. Подозреваемый остановился перед ним в легком тумане измороси.
Где-то под одеждой мужчины раздался щелчок, похожий на запал. Фроули вспомнил, что грабитель говорил о бомбе. И в следующую секунду тротуар стал ослепительно красным.
Фроули качнулся назад, полагая, что мужчину разнесло на куски. Он сильно ударился о тротуар. Шею как будто охватило огнем. В глазах защипало. Фроули поднес руку к лицу и увидел, что она в чем-то красном.
Он попытался сесть, легкие отказывались дышать. Сквозь щелочки прикрытых глаз Фроули увидел, что подозреваемый отшатнулся и сошел с тротуара. Что-то бросилось ему в лицо, как окровавленная птица, он отмахнулся. Потом еще и еще, прилипло к руке. Серо-зеленое и красное. Фроули поднес это к своим заплывшим глазам, пытаясь сфокусировать взгляд.
Пятидесятидолларовая купюра, испачканная и обгоревшая.
Упаковка с пачкающей краской. Не бомба, а пол-унции красной краски и слезоточивого газа, вылетевших из крошечного контейнера, который был спрятан в пачке денег.
Фроули повернулся на колене, заставил себя открыть затуманенные глаза и увидел пестрые купюры, порхающие над площадью, словно листья денежного дерева. Облитый краской и опустевший белый пакет задумчиво и мечтательно полз к остановившемуся трамваю.
Фроули встал, спустился с тротуара. С каждым шагом его походка становилась ровнее и увереннее. Он закричал, чтобы прочистить горло и остановить подозреваемого.
Впереди маячила фигура с длинным шарфом. На дороге что-то лежало — брошенная сумка. Фроули ринулся между двумя машинами за смутной фигурой. В конце ограды она повернула направо. Конец шарфа с кистями соскользнул на землю.
Когда Фроули добежал до угла, его встретил хоровой визг. Там оказалась игровая площадка для младшеклассников. Внезапное появление Фроули напутало малышню, и она, визжа, помчалась в школу.
Дети отвлекли подозреваемого, он замедлил шаг, и Фроули, ухватившись за конец шарфа, как за поводок, повалил его. Агент шустро налетел на мужчину, завел его молотившие по воздуху руки за спину и коленом придавил его голову к земле.
Наручников у него не было. Фэбээровец со времен своего первого задания никого не задерживал без ордера на арест. Фроули сдернул перчатки с поверженного преступника, стиснул его большие пальцы, надавив на руку, чтобы от боли тот не мог сдвинуться с места.
Мужчина сплюнул что-то на землю.
— Что? — спросил Фроули, возбужденный до предела. В ушах у него звенело. Из носа шла кровь.
— Пристрели меня, — ответил мужчина.
Фроули вдруг понял, что он не сопротивляется, только всхлипывает.
Завыли сирены. Дети продолжали спрыгивать с лесенок на площадке. Фроули крикнул учителям, чтобы их поскорее увели. Потом ослабил захват и размотал шарф на шее подозреваемого. На вид мужчине было лет сорок. В его взгляде сквозили отчаяние и стыд.
— Закладная на дом или больной ребенок? — спросил Фроули.
— А? — всхлипнул мужчина.
— Закладная на дом или больной ребенок?
Тяжелый вздох со всхлипом:
— Закладная.
Фроули снова выудил свое удостоверение и поднял значок повыше, чтобы было видно из вопящих патрульных машин.
— Нужно было изменить условия займа.
Сбежались копы, вооруженные до зубов, словно шли на медведя — пистолеты наизготове. Фроули прикрыл бандита и крикнул им:
— Все нормально. Не подходите!
Не сразу, но они все же убрали оружие. Фроули был уже так зол к этому моменту, что просто выхватил наручники у одного из патрульных и сам надел их на грабителя. Потом отошел к уже пустой детской площадке, остановился у низкого забора, вытер рукавом пиджака слезящиеся глаза и нос. Осмотрел себя. Костюм в плачевном состоянии. Ботинки, ремень и галстук — все в краске. Он потер правую руку, ладонь была красная. Въедливый красный порошок уже намертво пристал к коже. Фроули посмотрел вверх, чтобы в глазах прояснилось и увидел плотные рядки ребячьих физиономий в окнах школы. Учителя пытались оттащить их от стекла. Он потрогал свое лицо, поеживаясь и боясь самого страшного.
Дино вылез из «Тауруса» и поспешил по тротуару к напарнику. Но, увидев, что тот не пострадал, замедлил шаг.
— Ну это просто пять баллов, — сказал он, демонстрируя идеально ровные белые зубные протезы.
Фроули вытянул руки в стороны, словно вымок до нитки.
— Ты как, Дин? — недовольно спросил он. — То в машину, то из машины. Я беспокоился, что ты переутомишься.
Дино окинул его взглядом с ног до головы.
— Красавец, ведра на голове не хватает. Слушай, у меня к тебе просьба. Можешь вот так показывать всем свой значок и говорить: Джерри Льюис,[45]ФБР?
В ответ Фроули показал ему средний палец ярко-красного цвета и посмотрел на грабителя. Тот стоял, прислонившись ухом к капоту патрульной машины, словно она шепотом предсказывала будущее его детишек. Полицейский обыскал мужчину и разрешил выпрямиться. Потом усадил его на заднее сиденье. Грабитель всхлипывал.
Дино подошел поближе к Фроули.
— Веселая у нас работенка, да?
У Джея на углу»
По всему Городу как грибы после дождя появлялись все новые химчистки. Современной женщине, занятой карьерой, в первую очередь требуется надежная прачечная. Тенденция была настолько повальной, что даже старомодные прачечные вроде «У Джея на углу» устанавливали у себя черные лакированные прилавки для приема заказов, переходили на выездное обслуживание допоздна, проигрывали «музыкальные хиты всех времен и народов» и всячески прихорашивались: ежеутренне дочиста надраивали окна, поливали из шланга тротуар у входа, подновляли вывески, намывали неподатливые кирпичи.
Мораль здесь одна: обновленческий дух капитализма больше походит на влюбленность. Никакая другая сила во Вселенной не смогла бы заставить старика по имени Чарлзтаун пройтись бритвой по заросшим щекам, повязать на шею галстук, озаботиться хорошими манерами и побрызгать на себя одеколоном. В Городе буйствовала весна. А реклама напоминала симпатичную девчонку в сарафанчике и на каблуках.
«У Джея» было тесно, как в табачном киоске, однако приемную отделали в стиле обновленного Города: прилавок с хромированными элементами, бесплатный кофе для клиентов, но все остальное по-прежнему сохраняло старомодный вид: стены, обшитые пробкой, к которой прикрепляли визитки и рекламки уроков игры на гитаре, доисторический торговый автомат с порошком и мылом и сломанный детский столик с пирамидками. Стиральные машины выстроились рядами, спиной к спине, под высокой полкой посередине. Двухэтажные сушилки шли вдоль стен. Более новые машины, принимавшие купюры, стояли впереди. Более старые, трясущиеся, с отваливающимися приемниками для монет, грохотали подальше от глаз.
Дуг выбрал себе место в середине левого ряда и уселся на последнюю чистую машинку, переключатели которой еще не покрылись коркой. Он старательно изображал интерес к бесплатной газете «Бостон Феникс», приглядывая за вращающейся в барабане одеждой. Вещи Клэр Кизи крутились у него за спиной. Она пришла довольно давно. Дугу хватило времени, чтобы смотаться домой за грязными шмотками, вернуться и зайти следом за ней. Теперь его сумка лежала на полу пустая. Одна из немногих вещей отца, которую сохранил Дуг. Армейский вещмешок с выцветшими трафаретными буквами: Макрей Д.
А теперь что? Он действовал, подчиняясь порыву. Возможно, у него помрачился ум. Дуг почувствовал, что подвернулся удобный случай, но как раскрутить его, не понимал. Он сидел всего в нескольких метрах от Клэр. Можно сказать, они одни: мужчина за прилавком чесал лысину и говорил по телефону на греческом. Но Дуг никак не мог придумать, как пройти оставшиеся несколько шагов. Попросить порошка в долг? Подъехать так явно? «А вы тут часто стираете?» Да, давай, отпугни ее на веки вечные.
Даже если она сейчас поднимет на него взгляд и не отвернется сразу, даже если неясная улыбка мелькнет на ее губах — еще раннее утро, и в любом случае выглядит он как безработный горожанин, неловко заигрывающий с женщиной.
«Послушайте, а мы с вами в „Фудмастере“ не сталкивались?»
До гениальности идиотский план. В общем, он только зря время теряет. Ну разве что тряпки постирает — хоть какая-то польза. Дуг представил себе: его друзья заходят сюда и видят, как он пытается найти в себе смелость, чтобы ненавязчиво познакомиться с управляющей отделением банка, которое они ограбили.
Первая партия ее белья постиралась, пока он себя распекал. Клэр стала вынимать вещи по одной, складывать и убирать в желтую корзину для белья. Партия в сушилке тоже была почти готова. Как и пара кроссовок, болтавшихся в третьей машинке. Бум-бум-бум-бум. Как будто барабанный бой во время битвы.
Дуг закрыл газету и бросил ее на пол. Пан или пропал, решил он. Его ботинки ударились об пол. Дуг яростно потер лицо, чтобы перестать быть слабаком. Что можно сказать, чтобы его не приняли за любителя лезть под юбки?
Вопрос нужен подходящий. Например, про то, нужно ли отделять цветное от белого. Нет, любой идиот это знает. Лучше спросить: что стирать в холодной, а что в горячей воде. Просто. Это же как дважды два четыре.
Он прикинул, будет ли такой шаг истолкован как оскорбление. Может быть, предположить, что женщина лучше разбирается в стирке, чем мужчина — это антифеминизм? И тут Дуг понял, именно это ему и поможет. Если у нее из макушки повалит пар после такого вопроса, вот и ладушки, он получит ответ и спокойно пойдет домой.
Он потряс кистями рук, размял хрустнувшую шею и опять чуть не наделал в штаны от страха. Вот херня! Дуг подумал, как будет час за часом мучиться, вспоминая о том, что струсил здесь, в прачечной. И эта мысль подтолкнула его к ней.
Он прошел между стиральными машинками, сунув руки в карманы, чтобы она его не боялась. Клэр замерла с белой блузкой в руках спиной к нему.
— Э… извините?
Она обернулась резко, словно не ожидала, что здесь кто-то есть.
— Здравствуйте. Я тут подумал, может, вы знаете…
Он так старался придумать удачный подход, что только теперь заметил слезы в ее глазах. Клэр вытерла их, поспешно и виновато, испуганная тем, что ее застукали, и постаралась изобразить широкую улыбку.
— Я… ой… — пролепетал Дуг.
В ее глазах снова сверкнули слезы, и она попыталась отделаться от него еще одной улыбкой, но, поняв, что ничего не получилось, сдалась и отвернулась. Запрокинула голову, глядя в потолок, словно хотела выдохнуть: «О, Господи!», потом снова начала складывать блузку, гораздо проворнее, как будто его и не было рядом.
— У вас все в порядке? — спросил Дуг, хотя прозвучало это не к месту.
Клэр повернулась к нему вполоборота, моргнула, успокоилась. Потом встала лицом к лицу, посмотрела пристально и сердито, как бы говоря: «Прошу вас, уйдите».
Что ему и следовало бы сделать. Его присутствие только больше ее расстраивало. Но Дуг как прилип к полу. Уйти сейчас — значит уйти навсегда.
Она вынула остатки белья, пока он стоял у нее за спиной, сунула все, не складывая, в корзину. Носок и сиреневые трусики тихо выскользнули на пол. Клэр хотела поскорее закончить стирку и уйти. Она сняла корзину с еще теплым бельем с машинки, прошла мимо Дуга, опустив голову, и бросилась к выходу. Вторая партия ее вещей вертелась в сушилке.
— Эй, — бросил он ей. — Вы тут забыли…
Но Клэр уже вышла на улицу и исчезла. Лысый за прилавком изогнул шею, прижав трубку к груди. Другой клиент, державший в руке чековую книжку, обернулся ей вслед. Его подруга укоризненно смотрела на Дуга из другого конца зала.
Дуг встал спиной к крутящимся сушилкам и бултыхавшимся кроссовкам (бум-бум-бум), так и не поняв, что же произошло.
В северной части Города, где мост Молден, перекинутый через реку Мистик, уводит в Эверетт, небо разворачивается над мрачным промышленным районом, свет там как в фильмах про Бэтмена. А на указателях — улица Фабричная, Химикатный переулок. Главная улица Западного Эверетта притягивала однообразные многоквартирные дома к тротуарам, словно зрителей, полвека ждавших обещанного шествия.
Дуг оставил «Каприс» у неосвещенного похоронного бюро, прошел три квартала и свернул в проулок. В руке он нес сандвич из «Д'Анджело» и полиэтиленовый пакет с логотипом хозяйственного магазина, а под мышкой — коробку с эмблемой «Вэлволайн» размером с две видеокассеты.
В конце улицы стояли дома на одну семью: послевоенные коттеджи с квадратными двориками и палисадниками. Дверь, к которой он подошел, не была освещена. Он поставил вещи на ступеньку. Тихо постучал. Потом взялся за лампочку: открутил стеклянный плафон и вытряхнул мертвых жучков.
— Иду, иду, Дуглас, — пропела госпожа Сэви, отперла дверь и распахнула ее, облокотившись на ходунки.
Она надела ирландский свитер на пуговицах поверх красного фланелевого халата. Ее пепельное лицо сияло, как луна. Она казалась Дугу старухой еще в третьем классе, когда была его учительницей.
— Опоздал слегка, — извинился Дуг, услышав, что по телевизору начинается игра «Колесо Фортуны».[46]— Как нога? Медсестра сегодня заходила?
— Да. Кажется, заходила.
— Ходите нормально?
Озорно и мечтательно улыбнувшись, она отпустила ходунки, раскинула руки, чтобы держать равновесие, пошаркала ногами в теплых тапочках и пропела: «Да-даа-ди-да».
Выпустив класс Дуга, госпожа Сэви ушла на пенсию. В последнюю неделю работы она освободила свой легендарный шкафчик в раздевалке, предлагая его содержимое всем желающим. Дуг забрал себе все тетрадки, наборы для творчества, карточки с картинками и высохшие фломастеры, до которых только смог дотянуться маленькими ручками, — так сильно ему хотелось унести домой кусочек госпожи Сэви. Но Форни — приемная семья, в которой он тогда жил, — и для него-то с трудом угол нашла. Поэтому его заставили выбросить почти все. К тому времени прошло уже два года, как сбежала мама. А отец отдыхал в местной тюрьме, заработав срок в двадцать один месяц.
Дуг открыл пакет с символикой хозяйственного магазина и достал упаковку энергосберегающих лампочек.
— Вот, купил вам такие штуки вместо обычных, потому что они мне о вас напомнили.
— Ага, — она хихикнула. — Экономичные?
— Совершенно верно. — Дуг прочитал на упаковке: — Малое потребление мощности, экономия электроэнергии. А вот еще: «рассчитаны на несколько лет непрерывного горения».
Она снова захихикала, глядя, как он меняет перегоревшую звякающую лампочку на новую. Потом нажала выключатель. Мягкий свет зажегся моментально благодаря газу в трубке.
— Что-нибудь еще сегодня сделать? — спросил Дуг.
— Нет, Дуглас, благослови тебя Господи. Все у меня есть, с Божьей помощью.
Он открыл дверь и достал из кармана толстую пачку денег. Нана Сэви любила пятерки и десятки — мелкие деньги, которыми можно расплачиваться в магазине на углу.
— Здесь девятьсот. Плата за следующие три месяца.
Она схватила его за руку вместе с деньгами и слегка потрясла ее.
— Благослови тебя Господь, сынок. — Пачка исчезла в кармане ее кофты.
— Ну пойду я, наверное, поздно уже.
— Смотри сам. — Она махнула ему так, будто он плохо себя вел. Дуг заметил, что ранка на ее коричнево-голубом запястье еще не зажила. — Спать пойду.
Госпожа Сэви снова сжала его ладонь. У нее была холодная пергаментная кожа. Косточки пальцев напоминали карандаши в мешочке. Дуг наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Будьте умницей, не болейте.
— Постараюсь, а если не получится, буду осторожна. — Она улыбнулась и отступила назад, шаркая тапками.
Дуг услышал, как щелкнул замок, дождался, пока моргнет, выключаясь, свет, и пошел по дорожке к ее гаражу. Господин Сэви работал на производстве резины в «Гудиер», там и скончался. А по ночам и выходным он на пару с братом занимался извозом: у них была фирма по предоставлению такси и лимузинов. Дуг отлично помнил последние дни в третьем классе. Он стоит на тротуаре около школы. А госпожа Сэви посылает ему воздушный поцелуй с заднего сиденья сверкающего черного «Олдсмобиля» с серебристыми занавесками.
Господин Сэви, будучи ирландцем, любил автомобили, как охотники любят собак. И построил себе с помощью двух-трех друзей-выпивох что-то вроде сарая — гараж на две машины с распахивающимися наружу воротами. С разрешения госпожи Сэви Дуг отвинтил ручки снаружи, чтобы широкие ворота открывались только изнутри. Войти теперь можно было через маленькую боковую дверь в низком частоколе, обозначавшем край владений госпожи Сэви. При слабом голубоватом свете пластмассовой Девы Марии на соседском дворе Дуг открыл замок и откинул верхнюю и нижнюю задвижки, затем захлопнул за собой дверь и только тогда нажал кнопку выключателя на стене.
Галогенные светильники, прикрепленные к потолочным балкам, осветили изумрудно-зеленый «Шевроле Корвет ZR-1», который стоял в центре на цементном полу. Верхом всех наворотов этой модели, которая обошлась в два раза дороже обычной, был алюминиевый мотор «Лотус ЬТ5» на четыреста пять лошадиных сил. Дугу достался один из последних четырехсот сорока восьми автомобилей, собранных в 1995 году, после чего производство было прекращено. Номинальная цена составляла 69 553 доллара. Сумму он выплатил наличными. Документы оформил на Кристу, чтобы избежать лишнего любопытства со стороны Федеральной налоговой службы.
Слой изумрудной краски казался таким гладким и мягким, что проведешь рукой по длинному покатому носу от ветрового стекла с солнцезащитным покрытием до выдвижных фар — и как будто погладил глазурь на пирожном. Машина была подвешена на подъемнике — Дуг как раз заканчивал устанавливать новехонькую выхлопную систему из нержавеющей стали.
Он положил сандвич на верстак под набором разнообразных старых инструментов господина Сэви, рядом с «чилтоновским» руководством по ремонту. Гараж сделали длинным, чтобы помещались «Олдсмобили». В торце метра на полтора в глубину выкопали подпол: небольшой закуток с земляным полом и каменными стенами, заваленный древними трехскоростными велосипедами, допотопными газонокосилками, чудовищными электрическими снегоочистителями. Их ржавые лопасти напоминали скрежещущие зубы, покрытые запекшейся кровью.
Дуг поставил коробку «Вэлволайн» на край и резко присел, подняв снегоочиститель за ручки и отодвинув его от каменной стены. Ему нужен был булыжник размером со страусиное яйцо. Он легко выходил из обломанного цемента, за ним открывалась выемка. Впервые обнаружив этот тайник, Дуг нашел там за шеренгой пустых термосов пыльное письмо с маркой 1973 года. Некая француженка на ломаном английском объясняла, что разыскивает американского солдата по фамилии Сэви, который зимой 1945 года проходил через деревню, где жила ее мать.
|
|
|
