Глава 2. Утверждение новых идеологических ориентиров в художественной жизни г. Новосибирска в 1946-1948 гг.

Литература

 

Под руководством местных партийных организаций идеологические кампании прошли по всей стране, исключение не составил г. Новосибирск. После войны литературная жизнь Новосибирска оживилась. В 1946 г. вновь начал выходить журнал «Сибирские огни». Этот журнал был создан в 1922 г. По времени возникновения он стали вторым в советской России литературным журналом. Чуть раньше, в 1921 г., появилась в Москве «Красная новь». Журнал был сразу замечен и быстро завоевал внимание читателей, в том числе и тех, кто представлял культурную российскую элиту. Немало замечательных произведений, опубликованных в журнале «Сибирские огни», вошло в золотой фонд отечественной словесности. Это романы В. Шукшина «Любавины», «Я пришел дать вам волю», первая часть эпопеи В. Шишкова «Угрюм-река», эпические полотна А. Иванова «Вечный зов» и «Повитель», роман А. Черкасова «Хмель», повести В. Астафьева «Кража», В. Распутина «Деньги для Марии», стихи и поэмы Л. Мартынова, Вас. Федорова, Е. Стюарт... В первый год Великой Отечественной войны выход журнала из-за материальных трудностей был приостановлен, но в 1942 г. на базе «Сибирских огней» появились две книжки альманаха «Огневые дали», а с 1943 г. альманах стали называться «Сибирскими огнями».

В 1946 г. журнал «Сибирские огни» был возобновлен по настоянию Новосибирского отделения Союза советских писателей. Его ходатайство поддержал Новосибирский обком ВКП (б), увидевший в этом возможность мобилизации литературных сил Сибири в новых послевоенных условиях. Вот что написал в телеграмме начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Г.Ф. Александрову заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации Новосибирского обкома А.М. Ремов: «Возобновление издания «Сибирских огней», как единственного на всю Сибирь литературно-художественного журнала, сейчас, в период нового творческого подъема в нашей литературе, вполне назрело и жизненно необходимо». Ответственным редактором журнала отдел пропаганды обкома рекомендовал писателя С.Е. Кожевникова, который редактировал альманах «Сибирские огни» и имел большой опыт работы. В редколлегию вошли писатели А.И. Смердов, А.Л. Коптелов и Е.К. Стюарт.

августа 1946 г. «Советская Сибирь» опубликовала критическую статью Л. Левина «Ближе к современности». За несколько дней до начала идеологической кампании в Новосибирске он, пока еще в мягкой форме, критиковал «Сибирские огни» за то, что журнал не напечатал на своих страницах «значительных произведений, посвященных советской действительности». Определяли лицо журнала такие произведения как роман Ф. Олесова «Прощание», повесть А. Коптелова «Снежный пик», главы из романа С. Маркова «Юконский ворон». Опубликование этих произведений, по мнению автора статьи, нельзя считать заслугой журнала. Критик выразил тревогу по поводу того, что «образ индейца Кузьмы в романе С. Маркова вызывает большую симпатию, нежели образы советских людей, написанные Ф. Олесовым и А. Коптеловым». Автор хорошо уловил новые тенденции в идеологии. Литераторам было предписано изображать только лучшие стороны характера советского человека, показывать советский народ бодрым, жизнерадостным, преданным Родине, верящим в победу коммунистической идеи, способным преодолевать любые трудности.

Начало кампаний в Новосибирске было положено 27 августа 1946 г. В этот день в газете «Советская Сибирь» появилась статья «Самокритика - испытанное оружие большевизма» (перепечатка из газеты «Правда»). В ней говорилось о значении Постановления ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» и резко критиковалась «вредная теория», которая предусматривала право писателей на идеологические ошибки. Авторы статьи, не стесняясь в выражениях, называли М. Зощенко «злобствующим пасквилянтом», «клеветником», А. Ахматову «пошлой», «салонной поэтессой». Тон идеологической кампании был задан.

В течение следующего месяца на страницах главной партийной газеты города появился ряд статей, направленных против новосибирских писателей. 7 сентября в рубрике «Критика и библиография» газеты «Советская Сибирь» была опубликована статья Л. Левина, посвященная разбору сборника стихов К. Лисовского «Северная весна». В статье была отмечена «невзыскательность автора в отношении идейного содержания своих стихов», «отсутствие внимательной и строгой редактуры, которая должна была отсеять из сборника многие слабые, безразличные строки, сомнительные в идейном и художественном отношении стихи». Главное ошибкой автора, по мнению редакции «Советской Сибири», было выделение в особый раздел лирических стихов. Особенно авторы статьи были возмущены тем, что раздел завершал сборник: «Уж не эти ли лишенные какой-либо свежей мысли и своеобразия перепевы знакомых лирических мотивов поэт считает наибольшим своим творческим достижением и выражением своей индивидуальности».

Лирика, выражение собственных мыслей и переживаний, размышления на «вечные» темы не только не ценились, они считались вредной тенденцией. С этой тенденцией боролись и раньше, но в послевоенный период стали бороться особенно. С чем это было связано? Можно выделить несколько причин. Во-первых, сыграли свою роль послевоенные настроения в рядах художественной интеллигенции. Уставшие от войны люди хотели спокойной мирной жизни, отсюда возросший интерес к лирике, к человеческим чувствам. Эти тенденцию в искусстве отмечало и партийное руководство: «В некоторых писательских кругах получила хождение нелепая теорийка о послевоенной «передышке», о мифическом праве литературы на «отдых» от идейности и политической определенности». Это заставляло власть усилить бдительность на идеологическом фронте. Во-вторых, в условиях холодной войны, конфронтации с западным миром, советской власти нужна была своя, особенная коммунистическая художественная культура, которую можно было бы противопоставить буржуазной культуре. Особенность и сила советской литературы и искусства должны была заключаться в том, что у писателей и художников не должно было быть других интересов, кроме интересов партии и государства. Лирика же только отвлекала деятелей культуры от главного - от помощи государству в воспитании советского человека. В-третьих, художественная культура была призвана мобилизовать народ на трудовой подвиг, на восстановление хозяйства. Для этого надо было показывать успехи в социалистическом труде и строительстве. Такая культурная политика способствовала созданию большего количества литературных произведений, картин, песен, кинофильмов, симфоний с ярко выраженной гражданской тематикой. Но постоянное обращение только к одной теме - беспредельного патриотизма, гордости за социалистические завоевания, приводили к ее исчерпанию. Неизбежно появлялись такие работники искусства, которые спекулировали на нужной тематике, создавая при этом произведения на низком художественном уровне.

Свою лепту в идеологическую кампанию внес знаменитый сибирский писатель А. Л. Коптелов. Он написал статью в «Советской Сибири» «Дела и книги областного издательства. Появление этой статьи было напрямую связано с постановлением ЦК о журналах. Это видно из обвинений, которые А. Коптелов предъявил Новосибирскому областному издательству. Он отметил, что в 1946 г. в Новосибирске не было издано ни одной значительной книги на современные темы, на темы социалистического труда. Таким образом, по мнению автора, издательство не выполнило главные задачи, связанные с «воспитанием советской молодежи в духе непримиримой борьбы со всяческими препятствиями, встречающимися на пути дальнейшего развития и укрепления социалистического строя». Он обвиняет издательство за то, что оно утратило свою организующую роль и не заказало за последние годы ни одной книги новосибирским литераторам. Традиционные замечания Коптелов высказывает по поводу новых книг новосибирских поэтов и писателей: «В них есть тенденция ухода от современной действительности в «чистую лирику», безыдейность, аполитичность». Книгу Е. Стюарт «Ласковое солнце» он критиковал за то, что в ней «нет ничего, что бы говорило о нашем величественном времени, о советском народе, о солнце новой жизни»; поэта К. Лисовского - за то, что его стихи пронизаны чуждым советским людям настроением «непонятной безысходности». Через месяц в «Советской Сибири» была опубликована еще одна статья А.Л. Коптелова, посвященная детской литературе. Он подверг критике новосибирское отделение Союзпечати за выпуск недоброкачественных книг для детей. Он пишет: «Дельцы из новосибирского отделения Союзпечати решили рубль превращать в сто тысяч и делают они это за счет детей». Вновь Коптелов критикует Е. Стюарт, (на этот раз за изображение в своем стихотворении мальчика «никак не похожего на советского школьника») и Л. Лисовского за аполитичное, «беспомощное стихотворение «Лесной хор».

Идеологический накат на сибирских писателей продолжил литературный критик А. Высоцкий в статье «Произведения, искажающие советскую действительность». Резкий, не допускающий никаких возражений заголовок его статьи свидетельствует, что публикация, по-видимому, была согласована в обкоме ВКП (б). В статье были подвергнуты критике романы Ф. Олесова «Прощание молча» и И. Шухова «Накануне», напечатанные в журнале «Сибирские огни». Писатели вновь обвинялись в искажении советской действительности. Автор статьи обращает внимание на то, что Ф. Олесов изобразил жизнь в Кирове-Кузнецком как жизнь «старого провинциального захолустья». В романе много «обывательских разговоров», а «труд советских людей и их повседневное стремление к достижению успехов в социалистическом труде и строительстве» не показаны. Что касается романа И. Шухова, то автор статьи ставит ему в вину «клеветнический показ колхозной деревни». Шухов показал в своем произведении казачью семью из числа «крепко зажиточных» до ее вступления в колхоз, а это уже являлось ошибкой, так как «это нехарактерно», ведь «казачьи колхозы создавались беднотой и середняками». Так же, по мнению критика, недостатком романа являлось обилие любовных историй и бытовых сцен. «Не в возрождении старого дореволюционного быта зажиточность и богатство колхозной деревни», - пишет критик. - Ее богатство - в новых социалистических основах хозяйства, в честном труде, в возросшем полическом самосознании, в руководстве партии, спасшей своей политикой коллективизации миллионы крестьян, обреченных при капитализме на нищету и вымирание». А далее следовала грозное предупреждение: «Кто этого не понял, тот ничего не понял в существе подлинных интересов советского народа и Советского государства и не может дать правдивое, высокоидейное художественное произведение о людях». Заканчивается статья требованием к Новосибирскому отделению Союза советских писателей и редакции журнала «Сибирские огни» «добиться коренного перелома в идейной жизни и творческой работе писателей, повернуть их внимание к актуальным темам современности, к темам героического труда советских людей, к показу лучших, благородных качеств нашего народа, воспитанных в нем партией Ленина-Сталина».

На следующий день к разбору недостатков в работе редакции «Сибирских огней» в свете постановления ЦК ВКП (б) подключилась московская «Литературная газета». 14 сентября в этой газете была напечатана статья Елены Усиевич «Проза в журнале «Сибирские огни»». Глубокого разбора произведений, напечатанных в журнале, в статье не было. Основываясь лишь на некоторых эпизодах романов И. Шухова, Ф. Олесова, С. Маркова, критик сделала выводы о «недостоверности» изображаемой в журнале советской действительности и «катастрофическом положении» журнала.

Постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград» имело в Новосибирске заметный резонанс. 20 сентября 1946 г. состоялось городское собрание писателей и журналистов, посвященное обсуждению постановления ЦК. Тон обсуждению задал доклад заместителя заведующего отделением пропаганды и агитации обкома А. М. Ремова. Он обвинил редакцию журнала «Сибирские огни» в том, что наряду с удачными произведениями журнал публикует произведения, искажающие советскую действительность. К таким произведениям Ремов отнес главы из романов все тех же Ф. Олесова и И. Шухова. Кроме того, по его мнению, была неправильно отражена советская Ойротия (Горный Алтай) в повести А. Л. Коптелова «Снежный пик». Что касается творчества поэтов, то, по мнению обкомовского докладчика, «в этом жанре наиболее ярко выражаются безыдейность, аполитичность, оторванность от жизни». Стихи Елизаветы Стюарт докладчик упрекал в «пессимизме», стихи Льва Кондырева в «пустоте» и «безыдейности», стихи Л. Мартынова и Г. Замятиной назвал политически вредными. О писателе А. Мисюреве представитель обкома отозвался, как об «оторвавшемся от жизни», «проявлявшем полную творческую бездеятельность», «потерявшем моральный облик советского человека». А.М. Ремов задался вопросом, как могло случиться, что Новосибирское отделение Союза советских писателей и редакция «Сибирских огней», бывшие до войны на хорошем счету, допустили снижение идейно-политического и художественного уровня? Ответ он нашел в постановлении ЦК. Во-первых, это случилось потому, что правление новосибирского отделения писателей и редколлегия «Сибирских огней» забыли о том, советские журналы не могут быть аполитичны. Во-вторых, он увидел причину в том, что часть писателей «потеряла чувство нового, не имеют постоянного общения с колхозниками, понизили политическую активность». В-третьих, причиной ошибок в работе Новосибирского отделения Союза писателей являлось, по мнению Ремова, отсутствие «настоящей, деловой критики и самокритики, семейный, приятельский подход к оценке творчества того или иного писателя, боязнь обидеть друг друга, испортить приятельские отношения».

Выступившие писатели активно обсуждали вышедшую в день совещания статью «Об одной вредной тенденции» другого партийного работника А.Н. Дремова, в которой автор обвинил местных поэтов в «безыдейности, оторванности от советской политики, от коренных интересов народа, партии, государства». Вот перечень того, что, по его мнению, является вредным: «сознательная пейзажная лирика, псевдоглубокая «философская» символика, поэтизация седой древности, выражение субъективных комнатных чувств, выдаваемых за интимный, тихий голос народа». Основа у всего этого одна - «безыдейность, оторванность от советской политики, от коренных интересов народа, партии, государства». В послевоенном творчестве Ильи Мухачева он увидел «стремление отдохнуть от идей», занявшись пейзажной лирикой». Стихи Льва Кондырева называет «лирическими безделушками», а стихотворение «Наяды» Леонида Мартынова - «бредом поэта». Резко отзывается А.Н. Дремов о юмористических стихотворениях Л. Кондырева из цикла «Повести Мелкина»: «Нехорошо, стыдно за автора становится, когда читаешь эти стихи... В них показывается, по мнению автора, средний советский человек, а по существу какой-то идиот, недоумок». Особенно от критика достается Елизавете Стюарт. Ему не нравится то, что все ее стихи «идут по линии личных интимных переживаний». Не нравится критику, что Е. Стюарт «не только учится индивидуальной замкнутости в своей скорлупе у Б. Пастернака, но и декларирует это, называя свою книжку «Второе дыхание», так же как назвал свою книжку Б. Пастернак.

Всего в прениях приняли участие восемнадцать человек. Члена редколлегии журнала «Сибирские огни» А.Л. Коптелова признал ошибки журнала, но обратил внимание на то, что выбор у редакции не велик, так как литераторы предпочитают уходить от современной тематики. «Мне кажется, что причина не только в том, что притупилась зоркость, идейная требовательность, но и в том, что не было настоящего творческого соревнования писателей, не было настоящей работы над важнейшими темами современности»,- так пытался А.Л. Коптелов объяснить то, что в журнале были напечатаны некоторые из критикуемых произведений.

Важно замечание А.Л. Коптелова, что писатели очень мало работают, некоторые литераторы «даже игнорировали избирательную кампанию, не приняли своим оружием - художественным словом - никакого участия». Участие в избирательной кампании рассматривалось властью как еще один способ давления на литераторов, писатель должен был помнить, что его творчество имеет ценность не само по себе, а как проводник официальной идеологии. Не удивительно, что уклонение в этом случае считалось проявлением «безыдейности». Тем не менее, из слов А.Л. Коптелова следовало, что писатели под разными предлогами уклонялись от участия в такого рода мероприятиях. Выступивший писатель заметил также, что за восемь месяцев существования журнала многие писатели Новосибирска так и не приняли в нем участия, «творческая активность писателей Новосибирска чрезвычайно низка». Чем это объяснить? Ведь еще недавно, настаивая на возобновлении «Сибирских огней», А.М. Ремов писал о том, что «журнал будет обеспечиваться литературным материалом достаточно разнообразным характером и на соответствующем художественном уровне».

Вот как объяснял это сам А.Л. Коптелов: «После войны появилась неправильная, вредная тенденция. Кончилась война, и литература как будто демобилизовалась. Причем, этому настроению поддались отдельные наши большие писатели, внесшие огромный вклад в дело разгрома врага. Вы знаете строчки, которые появились в свое время в журнале «Новый мир»:

 

Прошу до слез до безрассудства,

Дойдя, войдя и перейдя,

Немного смутного искусства

За легким пологом дождя.

 

Эти строчки были подхвачены у нас, товарищи их повторяли, говорили о тенденции смутного искусства. И мы видим дальше, что тенденция смутного искусства получила развитие в работе молодых поэтов Новосибирска». Эти слова можно расценивать как свидетельство о настроениях, характерных для писательских кругов. Литератор не может существовать без выражения своих личных чувств и переживаний. В условиях же, когда любая фраза рассматривалась с точки зрения идеологии, творить было непросто. Призыв писать на «современные темы» (под этим подразумевались темы пропагандистского характера) еще больше ограничивал пространство для творчества.

В целом собрание протекало по заданному направлению, все писатели приветствовали постановление и придерживались линии обкома. Так А.Л. Коптелов в своем выступлении много внимания уделил критике стихов Льва Кондырева. Писатель согласился с А.М. Ремовым, что стихи этого молодого поэта стали пустыми, безыдейными «безделушками». В книге Е.К. Стюарт «Ласковое солнце» он прослеживает линию демобилизации. Но, что касается оценки ее книги «Второе рождение», А.Л. Коптелов не согласился с А.Н. Дремовым. Он считал, что «это гражданские стихи, стихи о войне, о нашем народе, о победе, о счастье, о том саде, который наши люди будут создавать». Примечательно, что, не решаясь спорить с представителем обкома А.М. Ремовым, писатели в отдельных случаях возражали А. Н. Дремову, хотя их тезисы совпадали, так как статью А.Н. Дремова, наверняка, утверждал отдел агитации обкома ВКП (б). Так поэт А. Лисовской в своем выступлении позволил себе не согласиться с выводом А. Дремова о том, «главное в нашем народе жизнерадостность, а главное в стихах Е. Стюарт- пессимизм», в ее цикле «Новый дом», по мнению А. Лисовского, «поэтесса преодолела свой субъективизм».

Все литераторы, которыми были недовольны в обкоме, были подвергнуты критике на собрании. Поэт Альберт Лисовский начал свое выступление с самокритики, называя главным недостатком своих стихов «чувства разлуки, прошедшей молодости, одиночества», которые он хотел донести до читателя. После этого он плавно перешел к критике чужих стихов и отметил те же «чувства надлома, надрыва» в стихах Е.К. Стюарт и молодого поэта В. Федорова. «Не эти минорные, полные тоски и нытья мотивы необходимы сейчас, в период очень сложной международной обстановки, нашим людям, нашим читателям»,- восклицает поэт. Вновь достается Льву Кондыреву: «Большинство стихов Льва Кондырева - это проповедь самой настоящей пошлости, безыдейности от начала до конца... Эти стихи с претензией на «философию. Но это мелкая «философия». Это «философия» сна и желудка».

Как вели себя главные объекты критики? Как говорилось в «Советской Сибири», собрание ожидало от Елизаветы Стюарт, что она «со всей прямотой, честно и открыто раскроет причины глубоко ошибочной и вредной тенденции в своем творчестве». Но, отмечается далее, поэтесса не оправдала ожиданий: «О всячески старалась отвести справедливую советскую критику ее ошибок». Елизавета Стюарт на собрании попыталась отстоять свое право писать лирические стихи. Она вступила в полемику с Дремовым, пытаясь отвести от себя обвинения в том, что она написала стихи, вошедшие в сборник «Второе рождение» о тоске: «Ведь я написала «Второе рождение» не о тоске, а о преодолении тоски... И я ощущаю свое поэтическое право на эту тему, стихи такого рода полезны и сейчас». Она прямо говорит о том, что «нельзя спекулировать на актуальности темы, нельзя, чтобы под этим предлогом проникали в литературу стихи нечестно сделанные, чтобы не шел брак в литературу». Замечание для того времени очень смелое. Стюарт позволила себе исправлять ошибки Ремова. Она обратила внимание на его фразу из доклада: «Очерк не поднялся до уровня рассказа», и объяснила ему, что речь идет о разных жанрах в литературе.

Писательница А. Герман также нашла в себе мужество критиковать не только статью «Советской Сибири», но и отдельные высказывания заместителя заведующего отделением пропаганды и агитации А. М. Ремова: «Когда вы говорили о стихах Л. Кондырева, вы сказали, что это искусство для искусства. Я думаю, что это для Кондырева звучит как комплимент. Здесь я имею в виду мастерство, например, Пастернака, о произведениях которого можно сказать: искусство для искусства... Но ставить на одну доску по мастерству Кондырева и Пастернака нельзя».

В отличие от Е. Стюарт и А. Герман, которые не стали заниматься обсуждением творчества своих товарищей, Лев Кондырев все свое выступление посвятил критике местных литераторов. Он обвинял Е. Стюарт в косноязычии, называет ее стихотворения «порочными». Критиковал А.Л. Коптелова за неправильное изображение войны в книге «Родная кровь»: «В ней много натурализма, любования страданиями людей».

Безоговорочно поддержал линию обкома писатель Н. Алексеев. Много внимания в своем выступлении он уделил значению для писателей марксизма и политической учебы. Потом он перешел к критике сибирских поэтов. Говоря о поэзии Замятиной и Мартынова, писатель произнес следующие слова: «Конечно, такую поэзию можно читать. А, внимательно читая, думаешь, что у нас не все благополучно». Характерны эти последние слова. Литература, предельно идеологизированная, целиком и полностью должна быть посвящена прославлению социалистического режима - такова была главная идеологическая установка. Требование идеализировать советскую действительность соседствовало с требованием ее реалистического изображения. Следовать этому было практически не возможно. Становится понятно, почему перед журналом «Сибирские огни» после его возобновления встала проблема нехватки художественного материала. Даже самые преданные режиму авторы зачастую уклонялись от работы над современными темами, так как вероятность того, что произведение не понравится властям, была велика.

Возвращаясь к собранию писателей, следует отметить то обстоятельство, что основную часть выступлений занимали критика и самокритика. К этому призывало партийное руководство. «Никакие приятельские отношения не должны были притуплять критику», - так говорилось в постановлении ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград». Многие писатели и поэты были искренне убеждены во вредности «идеологически невыдержанных» литературных произведений. Но бесспорно, что среди причин, заставлявших критиковать своих товарищей, присутствовал и страх за свою судьбу. Выступая с критическими замечаниями, они защищали себя от возможных обвинений в недостаточной идейности.

Тем не менее, помимо критики и самокритики имели место и другие замечания. Вольно или невольно некоторые литераторы (например, Елизавета Стюарт в своем выступлении) затрагивали очень важный вопрос: в чем может выражаться творческая индивидуальность? Это не означает, что ставились под сомнение основы социалистического реализма или право партии руководить советской литературой. Речь шла не более чем о возможности выражать свои личные чувства и переживания посредством творчества, а не только отображать в своих произведениях актуальные вопросы советской действительности.

Резолюция собрания была опубликована в «Советской Сибири». В критическом ключе в резолюции было названо 14 фамилий литераторов. Отмечались ошибки редколлегии журнала «Сибирские огни» в подборе произведений для печати. Было названо ошибочным опубликование в журнале рецензии Н. Сидоренко на книгу «Второе дыхание» Е. Стюарт, в которой автор положительно отозвался о сборнике поэтессы. В основу дальнейшей работы отделения Союза советских писателей и редакции журнала «Сибирские огни» было решено положить постановление ЦК о журналах. В качестве ближайших практических мероприятий было решено отправить писателей в командировки на новостройки, предприятия и в колхозы.

Был поставлен вопрос об исключении из Союза советских писателей А. Мисюрева. Причиной послужил написанный им в 1945 г. очерк «Сила народная» об одном сельсовете Новосибирской области. В резолюции говорилось, что этот очерк свидетельствует о политической безграмотности автора, о недобросовестном отношении к работе над материалом. Это привело к тому, что в очерке «люли колхозной деревни, вынесшие на своих плечах огромный труд во время войны... изображены уродливо, а отдельные утверждения автора граничат с клеветой на колхозную деревню». Больше серьезных оргвыводов не последовало. Тем не менее, следует согласиться с замечанием С.Г. Сизов, что нельзя недооценивать влияния подобных собраний на писателей и поэтов. При помощи подобных идеологических мероприятий власть оказывала воздействие на писателей и поэтов, добиваясь, чтобы они не выходили за рамки заданного ею курса.

декабря бюро обкома принял постановление «О журнале «Сибирские огни». В постановлении говорилось, что, несмотря на продолжительное время, прошедшее с момента опубликования постановлений ЦК ВКП (б), коренного перелома в идейной и творческой жизни писательской организации и редакции журнала еще не было достигнуто. Виновата в этом редколлегия журнала (Кожевников, Кондаков, Коптелов, Ремов, Смердов), которые, по мнению властей, забыли, что литературные журналы являются «могучим средством воспитания советских людей и, в особенности, молодежи» и поэтому «должны руководствоваться тем, что составляет жизненную основу советского строя - его политикой». Виновато также правление Новосибирского отделения Союза советских писателей, которое «не обеспечило идейное и творческое руководство журнала и писательской организацией», «не вело борьбы против проявлений безыдейности, аполитичности и оторванности писателей от жизни». Вину возложили на отдел пропаганды обкома и на горком ВКП (б), которые недостаточно контролировали работу журнала «Сибирские огни» и на Новосибирской писательской организации, мало помогали им в устранении вскрытых ошибок.

В постановлении бюро обкома было сказано, что редакция журнала «Сибирские огни» и правление Новосибирского отделения Союза советских писателей должны были сосредоточить внимание всех писателей на темах советской действительности, «героического труда народа по восстановлению и дальнейшему развитию социалистического хозяйства, на отображении лучших сторон и качеств советского человека, воспитанного партией». По мнению обкома, необходимо было усилить в журнале литературно-критический раздел и повести решительную борьбу с проявлениями в писательской среде «мелкобуржуазной нетерпимости к критике», проводить широкое обсуждение каждого нового произведения до его опубликования.

декабря 1946 г. состоялось спецсовещание Новосибирского Управления МГБ, на котором обсуждались ошибки в работе журнала «Сибирские огни». Было отмечено, что в результате нетребовательности редакции к отбору произведения, помещенных на страницах журнала, достоянием читателей стали произведения низкого художественного качества и «явно не выдержанные в идеологическом отношении». Помимо романа Ф. Олесова «Прощание молча», который и прежде упоминался в критическом ключе, к безыдейным произведениям был отнесен рассказ «Русские парни» редактора журнала «Сибирские огни» С.Е. Кожевникова. Их обвинили в том, что «не найдя подходящих красок для героев, они наделили их не свойственными советским людям чертами, представили их в уродливом виде». «По существу, Кожевников и Олесов воспроизвели клевету на советских людей, на нравы и обычаи советской молодежи, грубо извратили советскую действительность», - заключило спецсовещание.

декабря 1946 г. прошел XXII пленум Новосибирского горкома ВКП (б). Основной вопрос, который рассматривался на пленуме - идеологическая работа новосибирских партийных организаций в связи с выходом постановлений ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре театров и мерах по его улучшению», «О кинофильме «Большая жизнь». Пленум горкома отметил, что идеологические ошибки, о которых говорилось в постановлениях, имеют место в литературе, репертуаре театров, клубов, филармонии. Вновь обратили внимание на ошибки в работе редакции журнала «Сибирские огни», допустившей опубликование произведений, «искажающих советскую действительность». К ним в который раз были отнесены романы Ф. Олесова «Прощание молча», И. Шухова «Накануне» и стихи Мартынова. Подвергалось критике Новосибирское отделение ОГИЗа за издание «пессимистических», «субъективно-лирических» стихов Е. Стюарт и «идеологически-слабых» стихов Н. Алексеева. Серьезные идеологические ошибки были отмечены в работе новосибирских театров и филармонии. По мнению местной власти, наличие указанных явлений свидетельствовало о том, что горком и райкомы ВКП (б) снизили бдительность и ослабили руководство идеологической работой в среде интеллигенции, призванной пропагандировать идеологию и политику партии средствами литературы и искусства.

Пленум горкома постановил: «Решительно усилить идейно-политическую работу среди писателей, работников искусств и других работников идеологического фронта, обеспечив тем самым их творческий подъем в работе над созданием полноценных, идейно-художественных литературных произведений, театральных постановок, концертов, произведений искусства, воспитывающих в советских людях бодрость, жизнерадостность, уверенность в своем деле, готовность преодолевать всякие трудности». В целях повышения уровня идеологической работы первичные партийные организации Новосибирского отделения Союза советских писателей, театров, филармонии, радиокомитета должны были отчитываться в своей работе перед бюро горкомов и обкомов. Городской отдел по делам искусств во главе с Г.И. Казарновским должен был постоянно следить за тем, чтобы «пустые, безыдейные, слабые в художественном отношении» пьесы и музыкальные произведения не попали в репертуар театров и филармонии.

Идеологический накат на новосибирских литераторов продолжался и в последующие месяцы. Одним из наиболее критикуемых поэтов был Лев Кондырев. В ноябре вновь появилась статья в «Советской Сибири» с критикой его сборника «Стрела» вышедшего в издательстве «Советский писатель». К. Тараданкин, автор статьи написал о творчестве поэта: «Большие темы войны, темы героической борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков мельчают под пером автора. Он говорит о войне прибауткой, скороговоркой». Кондырев написал стихотворение, посвященное патриотическому движению советских людей, вносивших свои трудовые сбережения на постройку танков и самолетов для фронта. По мнению Тараданкина, он сделал это без необходимой серьезности: «Откровенное зубоскальство! Глупая карикатура на великое народное движение. Надо потерять чувство меры и стыда, чтобы решиться так говорить о советском патриотизме». Возмутило критика стихотворение Кондырева «Мураши», в котором поэт сравнивает работу советских людей с муравейником, над которым трудятся муравьи: «Так, взмахом пера на один уровень низводится благороднейший труд советских строителей и сооружение насекомыми муравейника». Завершает Тараданкин свою статью критикой в адрес редактора сборника стихотворений «Стрела» Павла Антокольского.

В 1947 г. тон критических замечаний несколько смягчается. В начале года в «Советской Сибири» выходит статья А. Высоцкого с разбором четвертого номера «Сибирских огней». Хоть он и сказал, что новый номер журнала пока еще не знаменует собой идейно-творческого подъема, и что эту задачу журналу еще предстояло решить «упорной идейно-политической и творческой учебой, но почти обо всех произведениях, напечатанных в журнале, критик отозвался положительно. Одобрительную оценку получили произведения тех авторов, которые ранее подверглись жесткой критике, например, роман С. Маркова «Юконский ворон», рассказ В. Вихлянцева «Конец Ганса Шпеллера», а также стихотворение «Новый дом» Ел. Стюарт. Присутствовали в статье и критические замечания. Критике подвергся поэт Л. Черноморцев за то, что в стихотворении «Песнь о Сибири» ничего не сказал о созидательной работе русских, а затем советских людей по освоению Сибири. Заканчивается статья призывом к «сибирскому отряду советских писателей» бороться «со всякого рода проявлениями аполитичности, ухода от современности, замыкания в скорлупе узкого мирка «литературщины», фальшивых пережитков старого.

июня 1947 г. XXII пленум горкома рассмотрел вопрос о ходе выполнения постановлений ЦК ВКП (б) по идеологическим вопросам. Были отмечены некоторые улучшения в работе новосибирских партийных организаций по идейному воспитанию трудящихся, которые привели к положительным результатам: появлению в журнале «Сибирские огни» очерков и стихов, отражающих героический труд людей, выполнение пятилетнего плана в Сибири, обновление репертуара театров. Вместе с тем, по мнению партийного руководства, Новосибирская писательская организация еще недостаточно глубоко освещала в художественных произведения социально-экономические и культурные преобразования, которые происходили в Сибири.

В связи с 25-летием журнала «Сибирские огни» в Новосибирске бала созвана конференция писателей-сибиряков. Приехала на конференцию бригада правления Союза писателей: критики Л. Субоцкий, Ф. Левин, прозаики А. Караваева, Л. Сейфулина, поэты А. Жаров, А. Сурков и др. Конференция открылась 27 ноября 1947 г. Как написала после ее завершения А. Караваева, главной темой конференции была тема современности, «отображения нового подъема мощи нашей Родины в эпоху послевоенной сталинской пятилетки».

На конференции с докладами выступили новосибирские писатели С. Кожевников, А. Смердов и А. Коптелов. «Несомненен подъем литературной жизни нашего края после исторических решений ЦК ВКП (б) и доклада тов. Жданова. Но мы еще явно отстаем от движения общего литературного фронта нашей Родины», - говорил в своем докладе редактор «Сибирских огней С. Е. Кожевников. - Сибиряки ни во время войны, ни после нее не создали ни одного монументального произведения, обобщающего героический опыт советских людей в эпоху величайшего напряжения всех сил».

В центре внимания собравшихся были выступления А. Караваевой и Л. Сейфулиной. А. Караваева говорила об огромной ответственности советских писателей перед всем человечеством: «Слово советского писателя несет с собой жизнеутверждающее начало, укрепляет веру в человека, в торжество благородства и правды, между тем как современная литература Запада проповедует человеконенавистничество, воспевает на все лады всяческие пороки и извращения». О задачах советской литературы говорила и Л. Сейфулина. Серьезной критики сибирских писателей в их выступлениях не было. Более тог

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: