 |
2. Вечное — в настоящем. 3. "Из уст младенцев". 4. "Таковых есть царство небесное". IV. Любовь. 1. Любовь к Богу и любовь к человеку в их взаимоотношении
|
|
|
|
2. Вечное — в настоящем.
Вечное не впереди, не в будущем, а в настоящем. Вечное по отношению к человеку вообще — это то же, что земля по отношению к плывущему среди океана моряку.
Но не та только земля в виде берега, к которой он приплывет в будущем, а и та земля в виде дна морского, в которую он сейчас, в настоящем, во время бури может опустить свой якорь спасения.
Как для моряка всегда есть земля, в которой он может утвердиться на якоре, так и для нас, в основе нашей жизни, под бурным морем наших страстей есть основа нашей истинной жизни — вечность, вневременность.
3. " Из уст младенцев"...
То, что никогда не было того, чтобы меня не было, сознается в глубине души каждым человеком. Но тверже всего это сознание у ребенка. Попробуйте по поводу каких-нибудь его вопросов сказать ему: " это было тогда, когда тебя еще не было", и он сейчас же спросит вас: " а где же я был? "
Этим вопросом он показывает, что ему непонятна не вневременность, а как раз наоборот, временность человеческого существования.
Есть французская пословица: " Si jeunesse savait, — si viellesse pouvait" 1. А в данном случае должно сказать как раз наоборот: jeunesse знает, но не может выразить. Viellesse же приобрела уменье выражаться, но утеряла истинное знание или, лучше сказать, заслонила его от себя ложным.
1 Если бы юность знала, — если бы старость могла.
4. " Таковых есть царство небесное".
Детская душа есть наилучшее доказательство существования иной — вневременной, внепространственной жизни. Если предположить, что ребенок только малёнький, так сказать, недостроенный человек, то откуда объяснить те присущие ему качества, которые мы, взрослые, можем ставить себе только как идеалы. Разве недостроенное здание может служить образцом для достроенного?
|
|
|
Только одно объяснение происхождения этих качеств — вневременная жизнь, как источник всего духовного.
IV. Любовь.
1. Любовь к Богу и любовь к человеку в их взаимоотношении
На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Ев. Mф. XXII, 40).
" Бог есть любовь" (I посл. ин. IV, 8, 16)
I.
" Любовь к ближнему без любви к Богу есть растение без корней. Эта любовь есть или пристрастие к людям, нам нравящимся, или исканиеславы людской"
Л. Толстой.
Если я вдумаюсь в свое чувство любви к какому-нибудь данному человеку, то неминуемо найду в этом чувстве две составные части.
Во 1-х, пристрастие — предпочтение этого человека всем другим существам, делающее меня способным из любви к данному человеку жертвовать не столько собственными выгодами, сколько выгодами всех окружающих. При чем чувство это, если ничем не будет сдерживаемо во мне, может, подобно грубому себялюбию, разрастаться до чудовищных размеров.
И, во 2-х, любовь к чему-то такому, что ставит мое пристрастие к ближнему в известные пределы.
Что же это такое, что ставит пределы моему пристрастию к ближнему?
Скажут, что это себялюбие, — любовь к своей собственной личности.
Нельзя не согласиться, что до известной степени пристрастие к ближнему ограничивается во мне пристрастием к самому себе.
Но, насколько мой пыл пристрастия к ближнему действительно может умеряться между прочим и моим пристрастием к себе, настолько моя склонность вредить окружающим из пристрастия к ближнему уже наверное умеряется не себялюбием моим, а чем-то совсем другим.
И вот это другое, ставящее предел моей неприязни к посторонним людям, возникающей на почве пристрастия к данному человеку, и есть любовь к Богу.
Когда это последнее чувство не вполне сознано нами, тогда мы называем его другими, менее значительными именами: вежливостью, деликатностью, справедливостью, гражданскою доблестью и т. п. Когда же мы глубже вникаем в него, то видим, что оно есть не что иное, как любовь к Богу.
|
|
|
Указанные мною три рода любви, — к себе, Богу и ближнему, — упоминаемые в заповедях Христа о любви к Богу и ближнему (Mф. XXII, 35 — 40, Марк XII, 28 — 34, Лука X, 25 — 28, Второз. VI, 5, Левит XIX, 18), никогда не наблюдаются в людях в отдельности, а всегда вместе, и притом так, что один род любви преобладает над другим или над третьим.
Если над любовью к Богу и ближнему в человеке преобладает любовь к своей личности, то этот человек — себялюбец.
Если над любовью к себе и Богу в человеке преобладает любовь к ближнему, то этот человек пристрастный человек. Причем в зависимости от того, к чему
будет проявляться пристрастие, оно получит соответствующее название.
Пристрастие к семье есть семейное себялюбие.
Пристрастие к известной вере есть фанатизм.
Пристрастие к своей народности есть патриотизм и т. д.
И наконец, если над любовью к себе и ближнему преобладает в человеке любовь к Богу, то этот человек есть религиозный человек.
II.
" Люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев. XIX, 18).
" Нет больше той любви, как если кто положить душу свою за друзей своих" (Ин. XV, 13).
В евангелии сказано, что ближнего должно любить как себя. Это обозначает, что как я хочу, чтобы поступали люди со мною, так я должен поступать и с ними (Матф. VII, 12, Лука VI, 31).
Но Христос сказал еще, что нет больше той любви, как если кто душу свою (жизнь свою) положит за друзей своих (Иоанн XV, и3). Эти слова, будучи сопоставлены с другими изречениями Христа о необходимости любви не к одним только любящим нас, — друзьям нашим, — а и к ненавидящим нас, врагам нашим, — обозначают уже, что я могу стоять на такой нравственной высоте, что не стану " хотеть" и ждать от людей таких же поступков в отношении к себе, какие, я буду совершать в отношении к ним. А отсюда вытекает то, что ближнего своего я должен любить уже не как себя, а больше, чем себя.
— Как же так? То Христос предписывает любить ближнего, как себя, то велит любить его больше себя?
— Да. И то и другое!
— Но ведь это явное противоречие?
|
|
|
— И тем не менее тут нет противоречия.
— Почему же?
Потому что если бы на ряду с указаниями о любви к себе и к ближнему у Христа не было еще главного указана о любви к Богу, то действительно обе мерки любви к ближнему, — и " как себя" и " больше себя", противоречили бы друг другу, ибо при отсутствии любви к Богу не было бы места для совершенствования в любви. Но так как Христос сделал нам это главное указание о любви к Богу, способствующее нашему совершенствованию в любви, то слова " как себя" и " больше себя" обозначают уже не противоречие, а крайние границы, в которых может проявляться человеческая любовь к ближнему.
Требование любить ближнего как себя намечает возможную меньшую степень этой любви, — указывает уровень, ниже которого человек не должен позволять себе спускаться.
Требование же полагать жизнь за друзей своих указывает возможную наибольшую степень, предел — идеал любви, выше которого человек, . совершенствуясь в любви в своей земной жизни, не может подняться.
|
|
|
