Иллюминаты и масоны

Я начну с особенно показательного эпизода – паники, вспыхнувшей в некоторых кругах в конце XVIII века из-за якобы подрывной деятельности баварских иллюминатов. Эта паника была частью общей реакции на Французскую революцию. В Соединенных Штатах она была усилена реакцией некоторых людей, в основном в Новой Англии и среди духовенства, на подъем джефферсоновской демократии. Иллюминизм был основан в 1776 году Адамом Вейсхауптом, профессором права Ингольштадтского университета. Сегодня его учение кажется не более чем очередной версией рационализма эпохи Просвещения, приправленной антиклерикальной атмосферой Баварии XVIII века. Это было несколько наивное и утопическое движение, стремившееся в конечном итоге подчинить человеческий род правилам здравого смысла. Его гуманитарный рационализм, по-видимому, приобрел довольно широкое влияние в масонских ложах.

Американцы впервые узнали об иллюминатах в 1797 году из книги, опубликованной в Эдинбурге (позже переизданной в Нью-Йорке) под названием «Доказательства заговора против всех религий и правительств Европы, осуществляемого на тайных собраниях вольных каменщиков, иллюминатов и обществ чтения». Ее автором был известный шотландский ученый Джон Робисон, который сам был приверженцем масонства в Великобритании, но в какой-то момент вообразил, что европейское масонство намного опаснее своего британского собрата. Похоже, что Робисон сделал свою работу настолько фактологичной, насколько мог, но когда он перешел к оценке морального облика и политического влияния иллюминатов, он совершил характерную для «параноидального стиля» подмену понятий. Ассоциация, по его мнению, была создана «с явной целью искоренения всех религиозных движений и свержения всех существующих правительств Европы». Она стала «огромным и опасным проектом, который бродит по всей Европе и творит свои темные делишки». И именно ей он приписывал центральную роль в осуществлении Французской революции. Он считал его распутным, антихристианским движением, склонным к развращению женщин, культивированию чувственных удовольствий и нарушению прав собственности. Его члены планировали приготовить чай, вызывающий аборт, секретное вещество, которое «ослепляет или убивает, когда брызгает в лицо», и устройство, похожее на зловонную бомбу – «метод наполнения спальни ядовитыми испарениями».

Эти понятия быстро нашли свое отражение в Америке. В мае 1798 года служитель Массачусетской конгрегационной церкви в Бостоне Джедидия Морзе выступил с своевременной проповедью перед молодой страной, которая в то время была резко разделена на джефферсоновцев и федералистов, франкофилов и англоманов. Прочитав Робисона, Морзе был убежден в якобинском заговоре, спровоцированном иллюминатоми, и в том, что страна должна сплотиться для самозащиты. К его предупреждениям прислушивались по всей Новой Англии, где федералисты размышляли о растущей волне религиозной неверности или джефферсоновской демократии. Тимоти Дуайт, президент Йельского университета, последовал за проповедью Морзе, выступив 4 июля с речью «Долг американцев в нынешнем кризисе», в которой он выступил против Антихриста в своей собственной яркой риторике. Вскоре с кафедр Новой Англии зазвучали обличения иллюминатов, как будто страна кишела ими.

Антимасонское движение конца 1820-х и 1830-х годов подхватило и расширило навязчивую идею заговора. Сначала может показаться, что это движение – не более чем продолжение или повторение антимасонской темы, прозвучавшей в возмущении против баварских иллюминатов. Но если паника 1790-х годов была ограничена в основном Новой Англией и связана с ультраконсервативной точкой зрения, то более позднее антимасонское движение затронуло многие районы северной части США и было тесно связано с народной демократией и сельским эгалитаризмом. Хотя антимасонство было антиджексоновским (Джексон был масоном), оно проявило ту же враждебность против закрытия возможностей для простого человека и против аристократических институтов, которую можно найти в джексоновском крестовом походе против Банка Соединенных Штатов.

Антимасонское движение было продуктом не только естественного энтузиазма, но и превратностей партийной политики. К нему присоединились и использовали в своих целях многие люди, которые не полностью разделяли его первоначальные антимасонские идеи. Оно привлекло к себе поддержку нескольких авторитетных деятелей, которые лишь слегка симпатизировали его фундаментальным предубеждениям, но как политики не могли позволить себе игнорировать их. Тем не менее, это было народное движение значительной силы, и сельские энтузиасты, которые обеспечили его реальный импульс, верили в него всей душой.

Как тайное общество, масонство считалось заговором против республиканского правительства. Оно считалось особенно опасным с точки зрения государственной измены – например, знаменитый заговор Аарона Берра якобы был организован масонами. Масонство обвиняли в том, что оно представляет собой отдельную систему лояльности, отдельную империю в рамках федерального правительства и правительств штатов, что несовместимо с лояльностью к ним. Вполне правдоподобно утверждалось, что масоны установили собственную юрисдикцию, со своими обязательствами и наказаниями, подлежащими исполнению даже под страхом смертной казни. Конфликт между тайной и демократией был настолько фундаментальным, что под ударом оказались другие, более невинные общества, такие как Phi Beta Kappa.

Поскольку масоны обязывались приходить друг другу на помощь в трудных обстоятельствах и проявлять братскую снисходительность в любое время, было решено, что орден аннулирует исполнение обычного закона. Масонские констебли, шерифы, присяжные и судьи должны быть в союзе с масонскими преступниками и беглецами. Считалось, что пресса была настолько «задушена» масонскими редакторами и владельцами, что новости о масонских злоупотреблениях просто не доходили до общественности. В тот момент, когда почти каждая предполагаемая цитадель привилегий в Америке подвергалась нападению со стороны демократических сил, масонство подвергалось нападкам как братство привилегированных, закрывающее возможности для бизнеса и почти монополизирующее политические должности.

Определенные элементы истины и реальности в этих взглядах на масонство, возможно, и были. Однако здесь следует подчеркнуть апокалиптические и абсолютистские рамки, в которых обычно выражалась эта враждебность. Антимасоны не довольствовались простым утверждением, что тайные общества – это плохая идея. Автор стандартного изложения антимасонства заявил, что масонство – «не только самый отвратительный, но и самый опасный институт, который когда-либо был навязан человеку и можно с уверенностью сказать, что это мастерская работа Преисподней».