Идейно-политический спектр. Специфика конфигурации политического спектра России

Если продолжить аналогию между рынком и многопартийностью, то механизм выполнения последней своих функций выглядит приблизительно так. Потребитель в лице социальных групп выходит на политический рынок, на котором ему предлагается соответствующий товар. В роли этого товара выступает тот или иной проект развития общества и решения общественных проблем. И как на рынке экономическом маркетинговые службы занимаются определением структуры спроса и в соответствии с ним предлагают те или иные товары, точно так же на рынке политическом партии обеспечивают предложение тех или иных проектов общественного развития, тех или иных рецептов решения проблем общества. Другими словами, на обоих рынках потребитель вовсе не обязан четко осознавать свой интерес - за них это делают специальные институты: на экономическом рынке - маркетинговые службы, на политическом - партии. "Покупая" тот или иной товар на политическом рынке (путем голосования на выборах за представителей каких-либо политических сил), общество определяет курс, которого должна придерживаться государственная власть, - так же как потребитель экономического рынка, приобретая те или иные товары, опосредованно формирует структуру и стратегию развития производительных сил.
Таким образом, из вышесказанного следует, что главнейшей областью приложения сил политических партий является идеология, т.е. создание проектов общественного развития. Прибегая к услугам партий, потребитель политического товара нуждается именно в них. От того, насколько удачный (в том числе и учитывающий все нюансы конъюнктуры) товар сможет предложить та или иная партия, зависит и все остальное: удастся ли ей реализовать свои претензии на роль выразителя политических интересов определенной социальной группы, удастся ли ей рекрутировать достаточное число представителей активной части населения, чтобы образовать сколько-нибудь дееспособную организационную структуру и т.д. Если удастся, она станет полноценной политической организацией, если нет - останется политическим маргиналом, обреченным на существование в лучшем случае в статусе клуба или секты.
Все разнообразие возможных проектов общественного развития укладывается в поле, которое принято называть идейно-политическим спектром. У этого спектра есть система координат, для обозначения которых традиционно используются такие понятия как "правый фланг", "левый фланг", "центр". Если разместить все существующие идеологии в этой системе координат, то крайне правый фланг займут организации, чьи политические программы можно охарактеризовать как реакционно-романтические, в то время как крайне левый фланг достанется революционным романтикам. Революционные романтики выступают с позиций категорического неприятия действительности и стремятся воплотить в жизнь некий идеальный, до сих пор не имевший место в действительности проект общественного устройства. Реакционные романтики, напротив, исходят из безусловного отрицания любых новаций и борются за возврат к "золотому веку", якобы бывшему некогда в истории, но впоследствии утраченному из-за страсти к бездумному модернизаторству. И крайне правым, и крайне левым присуща готовность пойти для достижения своей цели на насилие, в том числе и нелегитимизированное. Между центром и правым флангом размещаются организации, придерживающиеся консервативных взглядов и ценностей и основной задачей считающие поддержание status quo. Консерваторам, так же как и реакционным романтикам, свойственно негативное отношение к новациям, но они не разделяют веры в "золотой век" и стремятся не к реставрации идеализированного прошлого, а к максимально возможному сохранению существующих реалий. В борьбе за это основную ставку консерваторы делают на силу, но, в отличие от крайне правых, предпочитают опираться на легитимизированное насилие, т.е. исходящее от наделенных соответствующими полномочиями государственных органов. Позицию между левым флангом и центром занимают социальные реформаторы, выступающие за изменение существующего положения, но, в отличие от крайне левых, старающиеся не прибегать к нелегитимизированному насилию. Наконец, место в центре принадлежит тем политическим силам, которые пытаются обеспечить подвижное равновесие между необходимостью внесения известных корректив в общественное устройство и желанием сохранить его жизнеспособные элементы. В реальной жизни основные цвета политико-идеологического спектра имеют множество оттенков, однако описанной схемы это не отменяет.
Сила того или иного фланга зависит от степени развитости конкретного общества. Так, для стран с недостаточно зрелым гражданским обществом, не имеющим традиций контроля над органами государственной власти, характерна политическая поляризация, при которой наиболее сильные политические организации расположены на левом и правом флангах. При этом, как правило, сила правых организаций обеспечивается в основном поддержкой со стороны во многом независимой от общества государственной власти, предоставляющей, в том числе и посредством дискриминационного избирательного законодательства, привилегии имущим классам. Сила же левых партий обусловливается поддержкой "низших" классов, чьи возможности для участия в политической жизни значительно ограничены по сравнению с классами "высшими". В странах со зрелым гражданским обществом и достаточно развитой системой обратной связи между гражданами и государством, напротив, наиболее влиятельные политические организации тяготеют к центру, в то время как партии, исповедующие крайне правые и крайне левые взгляды, находятся на положении маргиналов.
Для западноевропейской многопартийности характерно отнесение к крайне правому флангу разного рода религиозных фундаменталистов, легитимистов (монархистов), националистов-этнократов; к крайне левому - анархистов, коммунистов; к центру - либералов. Между центром и крайне левым флангом классическая схема помещает, как правило, социал-демократов, между центром и крайне правым флангом - этатистов ("государственников"). Однако в переходные периоды истории эта схема заметно видоизменяется, что, в частности, случилось в современной России, где в определенный момент противоположные крылья политического спектра - реакционно-романтический (национал-патриотический) и революционно-романтический (коммунистический) - сомкнулись, породив феномен т.н. "право-левой" (или "красно-коричневой") оппозиции. В результате та часть политического спектра, которая, согласно классической схеме, должна располагаться в центре - а именно либеральная, - оказалась вытесненной на один из флангов (левый), а на роль центристов стали претендовать силы, традиционно располагающиеся справа и слева от центра, т.е. консерваторы-этатисты и социал-демократы.
Следует отметить, что феномен сближения и даже слияния политических крайностей не нов. В 20-30-е гг. ХХ в. он уже имел воплощение в форме германского национал-социализма и итальянского фашизма, соединивших социально-революционную демагогию с неприкрытой ксенофобией. Однако ни в Германии, ни в Италии такое соединение крайностей не привело к коренной трансформации политического пространства. Национал-социализм (фашизм) как политическая сила в конце концов занял место на крайне правом фланге, вытеснив оттуда традиционных реакционных романтиков. Противостоя левым (социал-демократам), крайне левым (коммунистам) и центру (либералам), он ни в коей мере не способствовал смещению центра к одному из флангов, а уж тем более - сближению консерваторов-этатистов и социал-демократов.
В современной России подобные изменения имели более глубокий характер. С точки зрения специфики той ситуации, в которой оказалась Россия, такая смена ориентиров вполне объяснима. После семидесяти лет политического господства коммунисты не могли не превратиться в силу исключительно консервативную и даже реакционную, а либералы, с их неприятием "развитого социализма", стали своего рода революционерами. Таким образом, коммунистов (как и национал-патриотов), ратующих за реставрацию псевдореалий некоего "золотого века" (псевдореалий - потому что они существуют больше в ностальгирующем воображении их апологетов, нежели в реальной действительности), можно квалифицировать как типичных реакционных романтиков, т.е. "крайне правых". Либералы же, наиболее последовательно отстаивающие необходимость коренных реформ, выглядят вполне "лево". Наконец, консерваторы, борющиеся за сохранение status quo, т.е., в наших условиях, за сохранение масштабного вмешательства государства в дела общества, вполне естественно прибегают при этом к социал-демократической риторике, говоря прежде всего о необходимости государственной поддержки наименее защищенных слоев общества. В результате грань между социал-демократической и патерналистско-этатистской (консервативной) идеологиями оказывается размытой.
Исходя из вышесказанного, мы намеренно отказываемся от употребления определений "правый" и "левый" при характеристике тех или иных политических сил и будем использовать более конкретные понятия: реформисты, антиреформисты, демократы, либералы, коммунисты, "державники", национал-патриоты и т.п.