Измена: взаимная неверность

Том и Кэти вместе уже пять лет, и температура их брака пони­жается. Она не возбуждает его, потому что до тошноты похожа на его собственную мать. Он не вызывает трепета в Кэти, поскольку ей противно его сходство с ее отцом или, скорее, с матерью. Взаимоотношения умирают. Они оказались в одном из многих ту­пиков брака.

Они начинают обмениваться намеками. Однажды утром Том чита­ет газету и произносит: "Смотри-ка, ну и дела! Там написано, как этот мужик и та женщина..." Через неделю Кэти рассказывает: "Я разгова­ривала с соседом, и знаешь, что они делают? Неподалеку живет там одна..." Пара собирает истории о том, какая прекрасная вещь – измена.

Вскоре они неосознанно решают, что один будет изменять, а дру­гой – ничего не подозревать. Затем они устраивают так, что она на­ходит презерватив в его кармане. Разгорается кошмарный пожар.

Когда супруги говорят мне: "Мы оба изменяем, и это нас обоих ус­траивает, но как быть с нашим браком?" – я отвечаю: "Хорошо, при­ходите, приводите пару ваших возлюбленных и обоих их супругов, и тогда мы поработаем". Вы не представляете, как помогает такое пред­ложение.

Одной такой паре я сказал: "Я буду рад помочь вам одним из двух способов. Либо вы прекращаете бегать друг от друга и начинаете тра­хаться – в эмоциональном смысле, либо вы приводите сюда всю ко­манду. Меня устраивает и то, и другое, но я не согласен работать так, как это предлагаете вы". А потом я добавил: "У вас два психотерапев­та на стороне (любовник и любовница), а вы знаете, что я не выношу неверности".

Позже я получил от них письмо: "Мы не будем продолжать тера­пию: слишком это трудно и слишком дорого". Через два месяца при­шло еще одно письмо: "Большое спасибо за то, что вы нам помогли. Все намного лучше. Терапия была для нас очень важным событием".

Они вместе решились на измену, запланировали ее в терапевтичес­ких целях. Психотерапевты-любители все же лучше, чем ничего. Со­всем отчаявшись в своем браке, пришли наконец и к профессионалу – посмотреть, кто поможет лучше. Вопрос все еще остается открытым!

Самоубийство брака

Почему некоторые люди не могут оставаться в браке? Задавая этот вопрос тому, кто вот уже пятьдесят лет как женат, можно ожидать са­мых разнообразных ответов. Но, боюсь, это вопрос, где невозможна двойственная позиция. У меня есть главный ответ: каждые несколько лет я был как бы женат на новой женщине. Те, кто остаются вместе, не просто "остаются", но движутся от единства брака к индивидуации, а затем возвращаются в брак как в новое единство. И такой же про­цесс повторяется каждый день и час, начиная с первой недели брака.

Причины, из-за которых люди расходятся, разнообразны. Один из очевидных факторов сегодня – появление новых ценностей в культу­ре: сексуальной свободы и одновременно свободы брака. Кажется, любому решению можно дать обратный ход. Эта иллюзорная идея вскармливает детскую фантазию: "Существует именно такой человек, какой мне нужен. Мама не такая, папа не такой, и мой предыдущий партнер не такой". Или, как сказал один знаменитый артист: "Моя восьмая жена – это женщина, которую я искал все эти годы!"

Другая причина развода – проникновение битвы между родителя­ми мужа и жены в следующее поколение. Жена бунтует против своей матери, подчинявшейся своей матери, и не хочет сдаваться ни перед кем. Наша культура помешалась на независимости и агрессивно на­строена по отношению к любой системе контроля. Научившись сра­жаться с ненавистной системой контроля своих родителей, супруги продолжают сражаться с контролем и ограничениями, которые неиз­бежны в любом браке. Никакой союз не сочетается с полной свободой, каждый теряет в нем свою индивидуацию, как и свое одиночество. Рост брака на самом деле таков же, как и рост личности. Как я уже говорил, это бесконечный процесс диалектических колебаний между полюсами соединения, чреватого порабощением, и индивидуации, несу­щей опасность изоляции. И нет никакого разрешения этого бесконеч­ного процесса, колебания между полюсами сопринадлежности и отделенности.

Возможно, некоторые браки разваливаются из-за того, что один или оба супруга боятся, что это помешает им взбираться по лестнице успеха в обществе. Иногда причиной развода бывают трения между двумя семьями, откуда вышли муж и жена. Детские впечатления от сражений папы с мамой также заставляют воспроизводить подобные сцены в браке, даже если человек ненавидел их и клялся себе, что в его жизни такого никогда не будет.

Некоторые браки основывались изначально на принадлежащей обоим бредовой идее, что, соединившись, они станут взрослыми и пре­одолеют муки неуверенности, свойственные подросткам. Когда двое 16-летних пытаются слиться в одного 32-летнего, долго ли просуще­ствует такой союз? Современный призыв к поиску сексуальных при­ключений также мешает парам примириться с ответственностью и тре­бованиями, которые существуют в их партнерстве – а что же такое брак, если не партнерство?

Наконец, множество браков заключаются прежде того момента, как молодые люди успешно развелись со своими родителями и утвер­дились в своем праве быть отдельными личностями. Попытка стать членом новой семьи, когда человек еще не рискнул отделиться от старой, рождает фобию. Тогда оба супруга ожидают, что их усыновит ро­дитель-партнер. Позже из этой парадоксальной ситуации можно вый­ти, совершая серию движений к индивидуации и к возврату в союз, но этот процесс мучителен и бесконечен. Психологический развод и по­вторное вступление в брак приближают к равенству, но, если при каж­дом шаге болят суставы, нужно что-то покрепче аспирина, даже алко­голь не поможет. И психотерапия тоже не панацея.

Разводы совершаются теперь все чаще не только в первом браке, но и во втором, третьем, четвертом. И тогда накапливается калейдоскоп биологических отцов, отчимов, опекунов, приемных отцов, а сегодня, когда все больше смешиваются мужские и женские роли, появляются новые комбинации отчимов и мачех или возникают ситуации, когда гомосексуальный партнер может играть роль и матери, и отца. Воп­рос о том, что происходит, находится все еще в процессе исследования, но по этому поводу ведутся многообразные и бурные теоретические дискуссии.

Если принять мое предположение, что патология брака за послед­ние сорок – пятьдесят лет связана со следующей бредовой фантази­ей: в браке два "Я" становятся одним существом и растворяются в "Мы" – можно представить, что это привело к сильному подавлению индивидуальных потребностей. Часто муж и жена исполняли функции отца и матери, так и не став личностями. Когда испарилось религиоз­ное ощущение святости брака и появилось стремление к индивидуа­ции, развод стал способом вырваться из цепей такого рабства, где двое отказываются от своего лица и становятся никем ради того, чтобы стать частицами симбиотического союза под названием брак.

Когда бредовая идея о святости брака потеряла силу, антитезой рабству брака стала независимая жизнь в одиночестве. Брак разрушал­ся, когда муж или жена уходили, или один из них совершал самоубий­ство, или они продолжали жить – спина к спине, пребывая в глубо­кой и тщательно спрятанной горечи. Когда все увидели, что такой род изоляции социально и культурно приемлем, людям стало легче решать вопрос индивидуации посредством развода. К сожалению, послед­ствия рабства мужа или жены не исчезали. То, что супруги вложили друг в друга, нельзя забрать назад, а способность вложить себя в но­вое отношение отравлены подозрением и паранойяльными чувствами ко всякому браку как таковому. Попытка решить эту проблему, ведя совместную жизнь с кем-то без обязательств – что превращается в сексуальную игру без настоящей близости, – удовлетворяла только частично. И, к сожалению, когда, стремясь к полнейшему удовлетво­рению, такой союз заканчивался браком, тогда исчезала иллюзия сво­боды, существовавшая многие годы, пока они были любовниками.

В сущности, можно сказать, что в нашей культуре мы перешли от бредовой идеи святости "Мы" к бредовой идее святости "Я". На са­мом деле человек очень долго должен учиться тому, как стать частью "Мы", не разрушая самого себя. Сначала ты учишься любить себя, потом – похожего на тебя человека, и лишь после появляются сме­лость любить непохожего, желание быть ранимым, стремление бо­роться за то, чтобы быть самим собой и одновременно – вместе с дру­гим. Тогда брак становится не взаимным усыновлением, превращаю­щим двух 16-летних в одного 32-летнего, но настоящим процессом со­здания команды – докторской степенью в области человеческих вза­имоотношений, предполагающих все более полную обращенность к другому с тем, чтобы все полнее выражать самого себя. Как говорит Мартин Бубер, полное выражение своего "Я" возможно только в сво­бодных взаимоотношениях с другим. Давая обещание не покидать по­ле этой битвы, человек находит в себе все больше сил и все больше ста­новится сам собой. Так, диалектическим образом, я больше станов­люсь тем, кто "Я" есть, когда больше вхожу в то единство, которое есть "Мы".