 |
Глава 17. Linkin Park
|
|
|
|
Глава 17
You were that foundation
Never gonna be another one, no
I followed, so taken
So conditioned I could never let go
Then sorrow, then sickness
Then the shock when you flip it on me
So hollow, so vicious
So afraid I couldn't let myself see
Linkin Park
За несколько часов до приема Снейп проводил ее по указанному Твилфиттом адресу парикмахера. Гермиона пробовала было протестовать, уверенная, что могла бы добраться туда и сама, но он отверг все ее попытки проявить самостоятельность:
– Я хочу удостовериться, что вы безопасно доберетесь до нужного места.
Это ее несколько ошарашило. Если не считать косых взглядов на улице, ее никто не трогал. С ней даже никто не заговаривал. Но Снейп был непреклонен. Он сам доставил ее к дверям салона и о чем-то тихо побеседовал с мастером, прежде чем уйти. Гермиона, уже сидевшая в кресле перед огромным зеркалом, с любопытством наблюдала за ним. Он подошел к ней и, бросив быстрый взгляд на ее отражение в зеркале, негромко произнес:
– Я оставил ваше платье персоналу. Через два часа я приду за вами, и мы отправимся в Малфой Мэнор. Вам нужно что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
Он кивнул и, повернувшись, покинул салон. Гермиона тяжело вздохнула. Ей совершенно не хотелось никуда идти. И даже возможность блеснуть красивым платьем не доставляла ей никакого удовольствия. Она вдруг вспомнила, что Северус ничего не рассказал ей о своем визите к Малфоям в то утро, когда применил к ней легилименцию. Она тогда была настолько шокирована его внезапным нападением и их последующим разговором в ресторане, что даже не подумала спросить, чем кончился тот визит. А потом и вовсе об этом забыла.
Ей оставалось лишь надеяться, что он обстоятельно побеседовал с Нарциссой Малфой, и никаких неприятных эксцессов этим вечером не произойдет.
|
|
|
Мастер и две его ассистентки окружили ее с какими-то инструментами в руках, среди которых Гермиона распознала только щетку для волос. Вся эта обстановка, изысканные интерьеры дорогих салонов, внимательное, но чрезмерно напыщенное обслуживание очень утомляли и даже где-то пугали. Ей казалось, что ее непрестанно оценивают со всех сторон. Чтобы не видеть этих одинаковых, подобострастно улыбавшихся лиц, она устроилась в кресле поудобнее и закрыла глаза:
– Дайте мне знать, когда все будет готово.
Пока ее волосы мыли, сушили, расчесывали, разделяли на пряди, покрывали какими-то косметическими снадобьями и закалывали шпильками, она ни разу не открыла глаза. Можно вообще не смотреть в зеркало. Если Твилфитт знает толк в подобных делах, то и ей нечего сомневаться – ее облагородят и упакуют в лучшем виде. А смотреть, как меняется ее облик сейчас, ей не хотелось. Она побаивалась, что сейчас откроет глаза и увидит в зеркале этакую уменьшенную копию Нарциссы Малфой. Черт с ними. Хотят сделать из нее нарядную бездушную куклу, которая умеет только красиво улыбаться – пусть делают. Она лишь ощутила легкое любопытство, когда почувствовала, что ей в прическу вставляют какое-то украшение. Вероятно, тиару. Но и тогда не стала смотреть.
Через полтора часа Гермиона открыла глаза и, по-прежнему не глядя в зеркало, прошла в соседний зал, где ей помогли облачиться в платье и туфли. Последний раз она надевала туфли на каблуках год назад, на свадьбе Билла и Флер. Хорошо хоть каблуки невысокие, но в сочетании с длинной юбкой могут стать проблемой. При таком раскладе нечего и думать, чтобы отпустить руку Снейпа и куда-то отойти самой, не рискуя споткнуться и потерять равновесие. Будет позор на весь мир. Наверное, он на то и рассчитывал. Когда все было готово, и ассистент уже держал в руках ее шелковую мантию, чтобы набросить ей на плечи, она рискнула повернуться и посмотреться в зеркало. Какое-то время смотрела, не моргая. В зеркале, мерцая дорогим черным атласом, стояла красивая молодая женщина с забранными в элегантную строгую прическу каштановыми волосами. И на голове у нее красовалась такая же строгая, но очень эффектная серебряная тиара гоблинской работы, украшенная синими сапфирами. Она не помнила, чтобы Снейп подбирал к платью какие-либо украшения, но, в принципе, тиару могли предложить напрокат и здесь в салоне, уже зная, как выглядит платье. В целом вид у нее был просто сногсшибательный. И этот глубокий вырез на спине…
|
|
|
Гермиона вздохнула, заворачиваясь в услужливо накинутую ей на плечи мантию. Толку-то от всей этой красоты… Она сто раз променяла бы и платье, и тиару, и вообще все это на старые джинсы, которые носила в Норе. Ну, или на то платье, в котором она была на свадьбе Билла и Флер, и Рон повел ее танцевать, и они пили шампанское впервые в своей жизни.
Так, нет, не думать. А иначе все то, что тут только что наколдовали у нее на голове и на лице, пойдет прахом.
Снейп явился ровно в назначенный момент. Осмотрел ее прическу и мантию, полностью скрывавшую ее от шеи до пят. Одобрительно кивнул и предложил ей руку:
– Вы готовы?
Она с обреченным видом вложила пальцы в его ладонь.
Особняк Малфоев показался ей еще более мрачным, чем в ту ночь, когда их с Гарри и Роном сюда притащили на допрос к Беллатрикс Лестранж. Он был ярко и пафосно освещен, по дорожке, ведшей от ворот к дому, важно расхаживал белоснежный павлин, расправив свой потрясающий кружевной хвост, но Гермиона все равно содрогнулась, пока они шли к дверям дома. В огромном холле, начинавшемся сразу за дверью, уже было полно гостей. Люциус и Нарцисса, оба в черном, сдержанно улыбаясь, приветствовали прибывших. Чуть позади них стоял Драко, заложив руки за спину, прямой как доска, с идеально гостеприимным выражением лица. Он скользнул по Гермионе беглым взглядом, словно не узнал ее. И коротко, официально поклонился.
– Северус, рад тебя видеть, – произнес Люциус, протягивая Снейпу руку. Затем, переведя взгляд на Гермиону, протянул руку и ей: – Миссис… Снейп.
Она с некоторым замешательством смотрела, как он склонился над ее рукой и легко коснулся губами ее пальцев. Ей немедля захотелось вымыть руки. А уж Драко с этим фальшивым радушием на лице… Кошмар, кошмар. Зачем он привел ее сюда?
|
|
|
Снейп, освободившись от своего плаща, встал у нее за спиной. Гермиона поняла, что нужно снять мантию, слегка подрагивающими пальцами распутала завязки и сбросила тонкое шелковое полотно ему на руки.
И услышала едва заметный, практически неразличимый в царившем вокруг шуме вздох. Будто сбившееся дыхание. Но что именно это означало, она не поняла. Да и не хотела понимать.
Замешкавшись ровно на секунду, Снейп принял ее мантию и передал кому-то из прислуги. Затем шагнул вперед, поравнявшись с ней, и согнул руку в локте. Она машинально взяла его под руку. Рискнула бросить на него короткий взгляд, надеясь, что он этого не заметит. На нем был неизменный черный сюртук, но в отличие от его повседневной одежды он был сшит из какой-то дорогой, богато выглядевшей ткани. Поймав краем глаза их отражение в гигантском зеркале, занимавшем часть стены, она вынуждена была признать, что смотрятся они очень достойно – его идеально сидевший по фигуре костюм, краешки белых манжет и воротника, ее мерцающее платье и сияние сапфиров в волосах. Но себя она в этой одежде и этом окружении не узнавала. На рождественском балу в Хогварце и то было легче. Обилие черного цвета в нарядах окружающих невероятно угнетало, возможно, еще и потому, что она прекрасно помнила, что происходило в этом доме, в этой самой комнате, куда они сейчас заходят. Помнила свою кровь на этом начищенном до блеска полу. И шипение Беллатрикс, острыми ядовитыми шипами ввинчивавшееся в мозг: «Что еще вы взяли из хранилища, грязнокровка? Говори. Говори! »
Зачем, зачем он привел ее в этот дом? Он же обещал беречь ее. Она никогда не сможет забыть о том, что здесь было. Никогда не сможет забыть, что именно здесь, именно эти люди смеялись, пока Беллатрикс применяла к ней пыточное проклятие.
Следующие шестьдесят минут Гермиона заученно улыбалась, как ей было велено, до боли выпрямив спину, отвечая односложными «да» и «нет» на адресованные ей вопросы. Изображала примерную супругу. Стоически терпела масляные взгляды, шарившие по ее обнаженной спине и шее – на этом приеме она была самой юной и, определенно, самой красивой, судя по обилию взглядов, шепотков и то и дело долетавших до нее приглушенных комментариев. Видели эту магглорожденную? Какая откровенная наглость, привести ее сюда… Однако, она определенно хороша. Вы только взгляните на эту осанку. А эта шея? Даже не скажешь, что грязнокровка, выглядит аристократкой. Северус, очень официально придерживая ее под локоть, представлял ее каким-то своим знакомым, и она, периодически слыша все те же адские фамилии, внутренне сжималась, когда каждый из этих мужчин склонялся перед ней, касаясь губами ее руки. Она чувствовала себя беззащитной овечкой в логове волков. Не все члены семей Пожирателей оказались в Азкабане. Далеко не все.
|
|
|
«Еще месяц назад вы все готовы были разорвать меня на куски. И меня, и Гарри. А теперь вы лапаете меня глазами и целуете мне руку… Ненавижу. Ненавижу! »
Гермионе очень хотелось поскорей вернуться домой и смыть с себя эти липкие взгляды. Чертово платье. Надо было брать тот серый закрытый мешок, в нем она наверняка не привлекла бы к себе никакого внимания. Сидя за огромным, богато сервированным столом, она то и дело ловила на себе взгляд Драко, но стоило ей посмотреть в его сторону, он тут же отворачивался и делал вид, что беседует с кем-то из соседей по столу. Ей даже почудилось, что Снейп тоже пристально наблюдает за ней, когда она не смотрела на него. В какой-то момент, пока они стояли в холле, он чуть крепче прижал ее к себе, держа под локоть, и она испугалась, что он сейчас возьмет ее за талию и дотронется до ее обнаженной кожи в вырезе платья. Не дотронулся. Она злилась на него. Вокруг все пялились на нее, а он не делал ровным счетом ничего, чтобы оградить ее от назойливого внимания окружавших их людей. Выставил ее на всеобщее обозрение как особо ценный артефакт, которым можно похвастать перед другими.
Мерзость. Мерзость.
Пока она нервно ковыряла ложечкой свое мороженое, он вдруг склонился к ее уху:
– Вы не замерзли, дорогая?
Она слегка передернула плечами:
– Да, немного.
– Не желаете ли надеть мантию?
– Да, благодарю.
Он велел одному из сновавших вокруг домовых эльфов принести мантию и галантно покрыл ею плечи Гермионы, по-прежнему не касаясь ее. Она с некоторым облегчением завернулась в тонкий черный шелк, надеясь, что, может быть, он наконец-то заберет ее домой. Но вечер, похоже, еще не закончился. Снейп снова склонился к ней:
|
|
|
– Вы позволите, дорогая, я ненадолго покину вас.
Она кивнула, не глядя на него. Держит уговор. Хорошо. Ей даже не пришлось «отпрашиваться» самой. Но едва он удалился от нее, она почувствовала себя еще хуже. Когда он был рядом, то хоть немного скрывал ее от пытливых взоров. Теперь же ее не защищало ничего. Хорошо хоть предложил ей мантию, прикрыть спину.
Вечер тянулся невыносимо медленно. Гермиона отчаянно скучала, в одиночестве лавируя между гостями. До сегодняшнего дня она никого из них не встречала, кроме Драко, который идеально играл роль вежливого и гостеприимного хозяина, но она слишком хорошо его знала, чтобы понимать, с каким трудом ему дается такая любезность. Его скользкий и неприятный отец после ужина ушел на балкон и там беседовал с каким-то тощим старым волшебником в невероятно роскошной черной мантии, расшитой серебряными рунами. Гермиона видела, как сияют в полумраке длинные белые волосы старшего Малфоя. Небось на уход за этими волосами требуется целое состояние. Она поискала глазами Нарциссу. Ее в зале не было. Наверное, где-нибудь обхаживает кого-то из гостей.
– Скучаете, миссис Снейп? – до омерзения вежливая улыбка Драко смутила ее еще больше. Именно потому, что была для него совершенно нетипичной. Не знала бы она его – наверное, была бы очарована.
– Не называй меня так, – попросила она, стараясь говорить ровно. – Поверь, мне тоже неприятно навязывать твоей семье свое общество. И тебе не нужно меня развлекать.
– Что вы, миссис Снейп, – он склонил голову в едва заметном поклоне, – это мой долг как… будущего хозяина этого дома. Как вам нравится наш прием?
Она вымученно улыбнулась, заметив, что на них смотрят:
– Все прекрасно, благодарю. Где здесь выход в парк? Я бы хотела немного прогуляться.
– Из холла налево и прямо до конца коридора… миссис Снейп, – все с той же легкой улыбкой ответил ей младший Малфой. Настроение у Гермионы окончательно испортилось. Все же Драко мог бы стать хоть чуть-чуть человечнее, ведь она и Гарри спасли ему жизнь в Выручай-комнате. Лицемерный напыщенный болван. Кто его так выдрессировал, что он так старательно избегал ее весь вечер (если не считать его недвусмысленных взглядов) и не сказал ей ни единого неприятного слова? Ведь она знала, как он к ней относится. Если это сливки колдовского общества, то ей точно никогда не хотелось бы стать одной из них. Одно сплошное лицемерие и фальшь. Почему именно эти отвратительные люди обладают здесь такой властью?
Шлейф ее дурацкой мантии шуршал по полу, пока она шла прочь из комнаты, и она подобрала его и перебросила через руку, чтобы не создавать лишних звуков и чтобы на него никто ненароком не наступил. Оказавшись в холле, она повернула было налево, к массивным резным дверям, но они вдруг открылись, и в холл вошла группа пожилых магов, разодетых в парадные мантии разной степени вычурности. Среди них Гермиона узнала Фаджа. Не желая встречаться с ним, она резко развернулась и торопливо зашагала дальше, к проходу, уходившему куда-то под лестницу, ведшую на второй этаж. Здесь было более скудное освещение, но, слава Мерлину, никаких гостей. Она замедлила шаг, рассматривая висевшие на стенах картины и тяжелые, плотные полотнища гобеленов. В коридоре было несколько дверей, скрытых темными бархатными портьерами. Одна пара портьер была слегка раздвинута, и сквозь образовавшуюся щель лился свет. Услышав доносившиеся из комнаты голоса, она с облегчением узнала голос Северуса и шагнула было к двери, но, услышав второй голос, остановилась.
Нарцисса Малфой.
Интересно, о чем они могут говорить?
Гермиона замерла у приоткрытой занавеси и, затаив дыхание, вся обратилась в слух.
– …вряд ли эта дамочка согласится добровольно, – протянула Нарцисса. – Придется ее чем-нибудь припугнуть… надо подумать…
– Я проверил, шантажировать ее не получится – она подстраховалась, – сухо ответил Северус. – Нам следует понаблюдать за ней какое-то время, но так, чтобы она не поняла, что мы ею заинтересовались.
– Я подумаю, – с нажимом повторила Нарцисса, – мне тоже не нравятся ее выдумки. Как только мне что-то станет известно, я тебе сообщу, Северус.
– Хорошо.
Молчание.
– Как поживает твоя юная… подопечная? – поинтересовалась Нарцисса чуть более расслабленным тоном. – Выглядит она… настороженной. Хоть и произвела фурор сегодня, определенно.
– Как поживает? Да вполне предсказуемо. – Пауза. Легкий звон стекла, видимо, Северус поставил бокал на стол. – Днем прибирается в доме и читает мои книги, ночами плачет.
– Плачет? Ночами? – лениво, с едва заметным налетом изумления переспросила Нарцисса. – Ты удивляешь меня, Северус… Неужели… – опять пауза. – Надо же, – явная усмешка в голосе, – какое благородство!
– Не язви, Цисси, – осадил ее Снейп, – тебе не идет.
– Значит, плачет ночами, – так же лениво протянула Нарцисса, – как интересно... Ты что, не можешь дать ей такой же настойки? Ингредиенты у тебя под рукой.
– Цисси. Я больше не желаю об этом слышать. Даже от тебя. Хватит с нее того, что ты намазала этой дрянью ту книгу.
Гермиона похолодела.
Книгу?..
Намазала этой дрянью книгу?!.
– Ты всегда любил себя помучить, – вздохнула Нарцисса, – и это всегда было выше моего понимания. Облегчаешь жизнь всем, кроме себя. Это разрушает, Северус…
– Цисси!
Гермиона едва верила своим ушам. Она попятилась от двери и, изо всех сил стараясь не издать ни звука, быстро пошла обратно по коридору. Ей очень хотелось где-нибудь присесть, хоть на минуту дать ногам отдых от туфель на каблуках, но она боялась остановиться. Ей казалось, что чем быстрее она будет идти, тем легче ей станет дышать. Но легче не становилось. В груди что-то судорожно сжалось. Она почти бегом пересекла холл и, никого не встретив, выбежала из дверей особняка. Холодно. Наступило лето, а ей все время так холодно. Но сейчас это даже хорошо. Холодный воздух немного отрезвил ее, охладив пылающее лицо. Она остановилась у самого подножия широких мраморных ступеней, чтобы перевести дух.
Значит, зелье. Они пропитали книгу каким-то зельем и подсунули ей. Зельем, которое, очевидно, подействовало через кожу рук. Они заставили ее полностью разрушить свою жизнь, заставили отказаться от всего, что было ей дорого… использовали… воспользовались самыми лучшими ее намерениями, ее состраданием, ее желанием помочь. Но этого им оказалось мало, и они забрали у нее и жизнь, и свободу. Толкнули ее на этот обряд. Заставили связать себя с этим человеком. Зачем? Зачем?!
Она обернулась на дом. Такой роскошный особняк, с ярко освещенными окнами, целой армией слуг и нарядными людьми внутри. Где-то там, внутри, сидит Северус Снейп и, смакуя эльфийское вино, небрежно рассказывает своей подруге, как она плачет по ночам. Как она предсказуема, эта грязнокровка, и как он благороден, что не трогает ее...
Твари. Какие же твари!
Ей стало противно. До того противно, что к горлу подкатила тошнота. Она не станет возвращаться туда. И не будет ждать Снейпа и потом улыбаться этим упырям, держа его под руку. Она не его ручная крыска.
«Ненавижу. Ненавижу…»
Ненавижу!
Развернувшись на каблуках, Гермиона быстро зашагала к кованым воротам. Они беспрепятственно выпустили ее. Оказавшись за пределами территории особняка, она дезаппарировала.
Вот и его мерзкий дом. Зайдя внутрь и даже не закрыв входную дверь, она, на ходу сбросив мантию на пол, взлетела вверх по лестнице. Зайдя в свою комнату и ткнув палочкой в светильник, Гермиона увидела свое отражение в зеркале и отшатнулась. Нет, это не она. Это не может быть она, эта чужая девушка с двумя яркими пятнами лихорадочного румянца на щеках, с этими безумными глазами, с этой прической, этой тиарой, в этом роскошном мерцающем платье.
Взвыв от ярости, она направила палочку в свое отражение. Зеркало лопнуло, осколки посыпались из рамы. Она заметалась по комнате, закрыв лицо руками. Затем выбежала обратно на лестницу. Вцепилась обеими руками в тиару в волосах и попыталась снять ее, но чуть не потеряла равновесие на узких поскрипывавших ступеньках. Тогда она, оставив в покое волосы, спустилась вниз, придерживаясь за стену, швырнула свою палочку на каминную полку и снова попыталась выпутать проклятую штуку из своей прически. Наконец, выдрав ее вместе с клоком собственных волос, она отшвырнула украшение в сторону, и оно с легким звоном покатилось по полу.
– Что происходит? – осведомился за ее спиной ненавистный голос.
Гермиона замерла. Затем схватила палочку и развернулась, направив ее на Снейпа. Он в смятении смотрел то на нее, то на палочку, нацеленную ему в грудь.
– Что случилось? Гермиона, почему вы ушли без меня? Вас кто-то обидел? – заговорил он негромко. Его правая рука исчезла в складках мантии.
– Вы, сэр! Вы и ваша подруга Нарцисса Малфой! – выкрикнула Гермиона ему в лицо. – Вы меня использовали, вы все подстроили… о, Мерлин, ЗАЧЕМ?! Как вы могли? Как посмели? Это подло, это невероятно мерзко и подло! Вы просто использовали мое желание вам помочь и, не задумываясь, сломали мне жизнь!..
Из глаз у нее хлынули слезы бессильной, слепой ярости. Она всхлипнула и закрыла лицо руками.
– Гермиона, послушайте… – он сделал шаг вперед, но она опустила руки и снова направила палочку ему в лицо:
– Не приближайтесь ко мне! Не смейте ко мне подходить! Чем вы пропитали ту проклятую книгу? Каким изощренным составом вы заставили меня забыть все, что мне дорого, и лишили меня свободы? О, как был прав Рон, когда говорил, что вы сто раз заслужили вашу участь! Для вас люди – пыль. Инструмент для достижения ваших целей. Вы как пауки, для вас существует только ваша добыча!
Слезы все текли и текли по ее щекам. Она на мгновение закрыла глаза, чтобы их сморгнуть, и этого оказалось достаточно. Палочка вылетела у нее из рук и покатилась по полу. Гермиона истерически всхлипнула и ринулась следом, но Снейп проворно подскочил к ней и, схватив ее за запястья, с силой завел ей руки за спину и прижал к себе. Гермиона отчаянно пыталась вырваться, пыталась даже укусить его, но он оказался значительно сильнее. Какое-то время она билась в его железных объятиях, как пойманная в силок птица, но постепенно силы покинули ее, и она, спазматически всхлипывая, просто обмякла у него в руках, вжавшись лицом в его плечо.
Снейп, решив, что опасность миновала, выпустил ее и усадил на диван. Присев рядом, тихо спросил:
– Когда вы узнали?
– Примерно полчаса назад, – вытирая слезы, ответила ему Гермиона. – Я искала вас и случайно услышала ваш разговор. Северус, – она подняла на него глаза, – вы хоть понимаете всю мерзость…
– Моей вины тут нет, – хрипло возразил он, отводя взгляд. – Хотя, вы, безусловно, правы. Я воспользовался ситуацией, и я…
– Я не хочу разговаривать с вами, – устало произнесла Гермиона, поднимаясь на ноги. Посмотрела ему в лицо. С горечью покачала головой. – Вы мне омерзительны, Северус.
Снейп вздрогнул так, словно она ударила его. На его лице внезапно появилось затравленное выражение. Но Гермионе было уже все равно. Она подняла с пола свою палочку, подобрала мантию и, шагнув через порог, вышла в холодную июньскую ночь.
Он не остановил ее.
|
|
|
