Часть II. Экспериментальная психология паранормальных явлений

ГЛАВА 1. БИОИНФОРМАЦИОННЫЙ КОНТАКТ ЧЕЛОВЕК-РАСТЕНИЕ

Экспериментам, проводившимся в Советском Союзе и посвященным психолого-ботаническим дистанционным взаимодей­ствиям человека и растения, предшествовали многочисленные фунда­ментальные исследования. К ним необходимо прежде всего отнести работы известного индийского ученого Дж. Чандра Боса, сде­лавшего крупнейшие открытия чувствительности и раздражимости растений и их связи с человеком. Существенен здесь также цикл работ советских физиологов и биофизиков растений И. И. Гунара, В. Г. Карма-нова (316, 318) и ряда других, которые показали, что электрические импульсы и процессы, возникающие в растениях, имеют много общего с электрическими процессами, происходящими в организме животных и человека.

Чрезвычайно важным звеном с раскрытии механизмов биоинформа­ционных взаимодействий являются исследования сибирского ученого В. П. Казначеева и его сотрудников (319). Эта группа исследователей, как известно, установила наличие информационной связи между клет­ками, помещенными в изолированные колбы. В этих экспериментах был зафиксирован факт как бы „сопереживания" между живыми клет­ками: отрицательное воздействие на одну клеточную культуру вызывало аналогичные изменения в клетках другой культуры.

В связи с этими экспериментальными результатами перестают ка­заться столь невероятными и сенсационными результаты американского исследователя К. Бакстера (27). Его результаты широко известны, они подробно описаны в книге П. Томпкинса и Кр. Берда „Тайная жизнь, растений" (28). Здесь целесообразно рассказать об экспериментах К. Бакстера лишь в самых общих чертах.

Все началось с того, что Бакстеру пришла довольно необычная мысль: поставить датчики, которые обычно ставят на человека при про­ведении опыта по детекции лжи, на комнатное растение. Ему захотелось выяснить, не возникнет ли у растения кожно-гальваническая реакция в тот момент, когда рядом будет умирать живое существо. Если бы такая реакция возникла, то криминалистика смогла бы получить новое мощное оружие: растения могли бы использоваться в качестве свидете­лей преступлений.

Эксперимент, в котором моделировалось наиболее тяжкое пре­ступление — убийство, был организован следующим образом. Живая креветка располагалась на поверхности, закрепленной над сосудом с кипящей водой. Эта поверхность переворачивалась по сигналу датчика случайных чисел, т. е. в момент, не известный даже экспериментатору. Когда автомат срабатывал, креветка падала в кипящую воду и погибала, а на ленте прибора, предназначенного для регистрации КГР растения, появлялась отметка.

В этих экспериментах было зарегистрировано, что лист комнатного растения, находящегося вблизи умирающей креветки, реагирует на ее смерть тем самым кожно-гальваническим рефлексом, наличием кото­рого характеризуются психоэнергетические процессы человека.

То ошеломляющее действие, которое оказали на весь мир, а отнюдь не только на научные круги эксперименты Бакстера, вполне понятно. Ведь растение представляет собой систему живых клеток, лишенных специализированной нервной регуляции. Что же касается креветки, то это — животное, обладающее пусть примитивной, но все же нервной системой. Эти живые организмы, стоящие на различных ступенях эво­люционной лестницы, оказываются способными в определенном смысле „понимать" друг друга, „общаться" между собой на каком-то едином языке.

Еще большее впечатление произвел другой, также отмеченный К. Бак стером факт. Это факт контакта между растением и человеком. Из экспериментов американского криминалиста — а Бакстер был кри­миналистом-специалистом по детекции лжи — следовало, что те процес­сы, которые происходят в мозге человека и приводят к психоэнергети­ческой реакции кожи, способны вызывать аналогичную реакцию у растения.

Совершенно естественно, что опыты Бакстера стали объектом при­стального внимания со стороны многих исследователей в разных странах мира. Во многих лабораториях и университетах делались попытки вос­произведения биоинформационных контактов человека—растения.

Однако результаты проверочных экспериментов были неоднозначны. Некоторые лаборатории сообщали об удачном воспроизведении экспе­риментов Бакстера и подтверждали его основные результаты. Другие исследовательские коллективы сообщали о неподтверждении такого рода контактов. В ряде публикаций приводились сведения о том, что и сам Бакстер не всегда мог обеспечить стабильную повторяемость своих экспериментов: биоинформационный контакт то появлялся, то исчезал, хотя условия эксперимента всегда воспроизводились одно­значно.

Создалась довольно сложная ситуация: с одной стороны, описанные Бакстером факты в ряде случаев подтверждались, а с другой — их вос­производимость не была абсолютной. Эта ситуация требовала новой методики исследований, которая позволяла более глубоко и надежно

регистрировать воспроизводимость этой формы биоинформационных взаимодействий. Именно в такой неопределенной ситуации В. Н. Пуш­кин, В. М. Фетисов, Г. И. Ангушев начали свои поисковые психолого-ботанические исследования. Способ регистрации кожно-гальванической реакции в этих экспериментальных исследованиях был несколько отли­чен от записи КГР у Бакстера. Выше, при характеристике психоэнерге­тической функции кожи, указывалось, что существует два способа регистрации КГР — регистрация уменьшения кожного сопротивления (регистрация по Фере) и запись собственных импульсов кожи (регист­рация по Тарханову). Если в экспериментах Бакстера использовался метод Фере, то в наших экспериментах был применен метод Тарханова: электрические реакции растения регистрировались с помощью четырех-канального энцефалографа.

Нужно отметить, что первые наши попытки зарегистрировать инфор­мационный контакт человека и растения бьши неудачными. Эти неудачи навели на мысль использовать метод гипноза для управления психиче­скими состояниями человека. Мы предполагали, что для наступления реакции растения требовалось, чтобы человек переживал эмоциональ­ное состояние максимально интенсивно. Обычные условия, однако, не давали возможности этого достичь. С помощью гипноза можно было преодолеть трудности, связанные с актуализацией сильных эмоциональ­ных переживаний. Известно, что опытный гипнотизер способен пробу­дить в испытуемом самые различные, и притом достаточно сильные, переживания. Гипнотизер как бы способен в определенные моменты времени включать и выключать его психоэнергетическую реакцию, связанную с возникновением эмоциональных состояний.

Как выяснилось в дальнейшем, именно такое управление психи­ческими состояниями с помощью гипноза было необходимо для ста­бильного воспроизведения биоинформационного контакта между че­ловеком и растением. Несколько забегая вперед, заметим, что именно отсутствие управления психоэнергетикой было причиной неудачных экспериментов как самого Бакстера, так и многих его последователей.

Оказалось, что для организации эксперимента существенным яв­ляется не только состояние человека, но и состояние растения. Как по­казали многочисленные эксперименты, в период, следующий непосред­ственно за установкой электродов на листе растения, оно генерирует довольно многочисленные и беспорядочные импульсы. Требуется неко­торое время, чтобы растение „успокоилось", т. е. чтобы спонтанные импульсы, порождаемые его листьями, прекратились и записывающее устройство энцефалографа начало писать прямую линию. Для прове­дения этих экспериментов была необходима именно такая прямая линия, свидетельствующая о „спокойном" исходном состоянии растения.

В ходе экспериментов был отмечен факт, что далеко не все испы­туемые оказались способными входить в контакт с растением. Это, по-видимому, было связано с индивидуальными особенностями психо*

энергетической системы участвовавших в экспериментах. Было отме­чено, что наиболее способными оказались студентки, обладающие живым темпераментом, с открытыми эмоциональными реакциями, выражаю­щимися в быстром возникновении достаточно сильных эмоциональных состояний. Интересно, что, если испытуемая однажды обнаруживала биоинформационный контакт с растением, в дальнейшем они устанавли­вались легко и надежно.

Эксперименты проходили следующим образом. Приведем экспе­римент со студенткой Татьяной. Придя в лабораторию, испытуемая рас­полагалась в кресле в удобном для гипноза положении на расстоянии около метра от растения, стоящего тут же на столе. После того как испытуемая была погружена в гипноз, ей внушалась идентификация с растением. Гипнотизер говорил ей: „Ты уже не Татьяна, ты — цветок, тот самый цветок, который стоит на столе в лаборатории". Собственно эксперимент начинался после того, как Татьяна в состоянии глубокого гипноза подтверждала, что она цветок.

Первой задачей эксперимента являлось выяснение самого факта биоинформационного контакта человек—растение, являющегося функ­цией гипнотического включения и выключения определенных эмоцио­нальных состояний.

Так, испытуемой внушалось, что она (т. е. цветок) очень красива, что все гуляющие в парке дети любуются ею. На лице Татьяны появля­лась радостная улыбка. Всем своим существом она показывала, что внимание, оказываемое ей окружающими, действительно ее радует. Именно во время такого эмоционального подъема, вызванного прият­ными переживаниями, была зарегистрирована первая реакция растения на эмоциональное состояние человека.

Чтобы проверить, не является ли именно положительный характер эмоционального состояния значимым в реакции растения, испытуемой были внушены сильные отрицательные эмоции. Гипнотизер внушал: погода резко изменилась, налетел холодный ветер, пошел сильный снег, стало очень холодно, бедный цветок в открытой степи чувствует себя совсем неуютно. Мимика Татьяны резко изменилась. Выражение лица стало грустным. Она начала дрожать, как человек, вдруг оказавшийся на морозе в легкой летней одежде. Цветок не замедлил отреагировать на это состояние испытуемой.

После двух экспериментов был сделан перерыв, в течение которого лента прибора двигалась, а перо продолжало писать на ленте линию. В течение всего пятнадцатиминутного перерыва, пока испытуемая нахо­дилась в спокойном состоянии, цветок не обнаружил никаких реакций. Линия записи на ленте оставалась прямой.

После перерыва гипнотизер начал вновь с внушения ощущения хо­лодного ветра и неприятных эмоций, возникающих при похолодании. К этому холодному ветру был добавлен еще и какой-то злой человек, который приближался к нашей испытуемой с самыми коварными и 84

злыми намерениями. Реакция на внушение была незамедлительной: Татьяна вновь обнаружила мимику, соответствующую отрицатель­ным эмоциям. Цветок сразу же отреагировал достаточно выраженными электрическими потенциалами: вместо прямой линии из-под пера при­бора появилась характерная для кожно-гальванической реакции волна.

После внушения неприятных и отрицательных чувств гипнотизер вновь перешел к чувствам приятным. Он стал внушать, что холодный ветер прекратился, что скова вышло яркое солнце и что всем растениям, в том числе и нашему цветку-Татьяне, стало тепло и хорошо. Вместо злого человека к ней приближается веселый маленький мальчик, кото­рый любуется ею. Мимика испытуемой снова изменилась, озноб, вы­званный холодным ветром, прошел, и на лице появилась радостная улыбка. Цветок снова дал выраженную волну КГР.

Дальше мы получали электрическую реакцию с листа растения столько раз, сколько хотели, и в те моменты, когда нам это требова­лось. По сигналу, поступающему от генератора случайных чисел, наш гипнотизер внушал Татьяне то положительные, то отрицательные эмо­ции, и растение неизбежно реагировало на изменение психологического состояния человека.

Для оценки наших экспериментов была приглашена группа экспер­тов (высококвалифицированные скептики), перед которыми стояла задача: по возможности доказать, что связи между изменением психо­логического состоянии человека и кожно-гальванической реакцией расте­ния реально не существует, что реакция растения вызвана случайными воздействиями каких-либо внешних факторов, ничего общего не имею­щих с биоинформационной связью человека и растения.

В перерывах между экспериментами члены экспертной группы в разное время включали энцефалограф, соединенный с электродами, стоящими на листьях растения. Энцефалограф работал часами, не вос­произведя ни разу КГР, характерных для экспериментов с загипноти­зированными испытуемыми.

Вполне разумным выглядело предположение, что где-то поблизости мог действовать фактор, вызывающий электрические разряды в воз­духе, а волны на ленте энцефалографа, зафиксированные в ходе экспе­римента, могли быть результатом этого чисто искрового воздействия. Для исключения артефактов такого рода электроды, не занятые в ходе эксперимента каналов энцефалографа, развешивались в воздухе или крепились на различные предметы. Разумеется, эксперименты с этими проверками скептики осуществляли сами — сами накладывали электро­ды, сами вели запись, сами подавали сигналы гипнотизеру, который менял психологическое состояние испытуемых.

Вся совокупность проверочных экспериментов показала, что в пере­рывах между опытами или на параллельных каналах энцефалографа не только не было зарегистрировано реакций, подобных КГР, писчики не отметили на ленте прибора вообще никаких реакций. Скептики

имели возможность убедиться в следующем: в то время как электроды, установленные на растении, порождали волны КГР в момент изменения психологического состояния испытуемой, каналы энцефалографа, свя­занные с контрольными электродами, писали лишь прямую линию.

Вся совокупность специальных проверок позволила сделать вывод о том, что реакции типа кожно-гальванических отнюдь не случайно связаны с моментами возникновения эмоциональных состояний испы­туемого, вызванных командами гипнотизера. Таким образом, уже на первом этапе исследования исключалась возможность влияния случай­ных факторов на ход эксперимента. Осознавая всю необычность наших психолого-ботанических экспериментов, мы особенно тщательно про­веряли и перепроверяли свои результаты.

Наконец, когда в условиях одной лаборатории, в которой работали и получали устойчивый результат пять сменявших друг друга экспери­ментаторов, была достигнута максимально возможная чистота и надеж­ность экспериментов, методика была передана в другую лабораторию, где надежность полученных данных проверяла еще одна группа из пяти экспериментаторов. Лишь после такого повторного коллективного контроля за условиями эксперимента со стороны представителей раз­ных отраслей науки (физиков, биологов, психологов) полученные дан­ные рассматривались как имеющие научное значение.

Мы привели в качестве иллюстрации описание конкретного экспе­римента с одной из испытуемых. Теперь целесообразно дать общую ха­рактеристику полученных экспериментальных данных.

Результаты исследования могут быть охарактеризованы следующим образом.

В экспериментах участвовало 24 человека, которые были подоб­раны из более широкого контингента по признаку внушаемости. Все испытуемые были студентами московских институтов в возрасте от 18 до 24 лет. Каждый из них участвовал в нескольких сериях эксперимен­тов (от десяти и больше).

Анализ электроэнцефалографических лент, записанных в наших экспериментах, показал, что совпадение по времени изменений электро­потенциалов растений с командами гипнотизера исключает его рассмот­рение как случайное. Вполне надежное совпадение между этими коман­дами и электрическими реакциями растений было зарегистрирована в случае с 21 испытуемым из 24. Вопрос о том, почему некоторые испы­туемые не оказывают воздействия на растения, требует специального изучения. Как уже отмечалось, вероятно, здесь имеет значение характе­ризующий психоэнергетическую систему тип эмоциональности человека, а также характер воздействия гипнотизера (глубина гипноза, его дей­ственность и т. д.).

На рис. 6. представлены условия проведения экспериментов, кото­рые были выработаны в результате длительной работы и которые могут считаться наиболее приемлемыми при организации экспериментов

Рис. 6. Схема проведения экспериментов по информационному контакту „человек-растение": 1. Растение. 2. Кресло для испытуемого-индуктора. 3. Гипнотизер. 4. Эксперимен­татор. 5. Электроэнцефалограф. 6.Ком­ната эксперимента-тора. 7. Комната испы­туемого-индуктора. 8. Закрытая перего­родка

 

Рис. 7. Примеры электрических импульсов, записанных с растения в экспери­ментах по информационному взаимодействию „человек-растение". Пояснения в тексте

■87

такого рода. Именно в этих условиях были получены основные прин­ципиальные факты (84).

Типичным фактом, зарегистрированным в эксперименте, является та последовательность команд и электрических реакций растения, кото-рая представлена на рисунке 7. Момент подачи команд на рисунках от­мечен стрелками, скорость движения ленты 7,5 мм/с. На приведенной ленте видно, что подаваемые в разное время команды гипнотизера предшествуют электрическим реакциям растения.

Некоторые факты, полученные в наших экспериментах, позволяют думать о том, что растение способно реагировать не только на момент из­менения психологического состояния загипнотизированного человека, но и на внутренние конфликтные процессы, происходящие в его со­знании.

Об этом прямо говорят результаты экспериментов по детекции пжи, проведенные с некоторыми из наших испытуемых. В этих довольно любопытных экспериментах на коже испытуемого не было никаких датчиков, не подключались никакие приборы, которые обычно исполь­зуют при детекции лжи. Датчиком конфликтного состояния в данном случае было рядом расположенное растение.

Вся остальная структура эксперимента была той же, что и в тради­ционных пробных сериях по детекции лжи. Испытуемой предлагалось задумать какое-нибудь число от единицы до десяти. Гипнотизер дого­варивался с ней о том, что она будет тщательным образом скрывать это число. На каждое из названных вслух чисел она должна говорить „нет", категорически отрицая все варианты.

После того как такое внушение было произведено, испытуемой стали последовательно вслух перечислять числа от одного до десяти. Каждое число она встречала решительным „нет", так что было довольно трудно угадать, какое именно число она скрывает. Единственным ис­точником информации в том случае могло быть только растение, кото­рое отреагировало волной КГР, после того как была произнесена цифра 6. Как потом оказалось, именно эту цифру задумала испытуемая.

Но вернемся к экспериментальному материалу. Интерес представ­ляют особенности формы электрических реакций растений, зарегистри­рованные в наших экспериментах. Как уже говорилось, на рисунке 7 представлены различные формы таких реакций. Особого внимания за­служивают неоднократно зафиксированные реакции в виде сильных (50 микровольт) периодических импульсов, повторяющихся с медленно затухающей частотой в пределах от десятых долей до единиц герц.

Вся совокупность экспериментального материала, полученного на основе более 300 проб с нашими испытуемыми, и прежде всего совпаде­ние команд гипнотизера с электрическими реакциями растений, позво­ляет сделать вывод о том, что источником этих электрических реакций является то состояние испытуемых, которое возникало при воздействии команд.

Таким образом, результаты исследования, проведенного в двух лабораториях, расположенных в различных районах Москвы, и осу­ществленного при участии разных испытуемых и разных эксперимен­таторов с соблюдением необходимых мер, препятствующих появле­нию артефактов, с использованием различных растений, электродов и регистрирующей аппаратуры, дают основание считать реальным эффект возникновения электрических импульсов более 50 микровольт на электродах, наложенных на лист растения, в связи с изменением пси­хического состояния человека, удаленного на расстояние 1—3 м от растения.

После установления факта информационного воздействия чело­века на растение сотрудником нашей лаборатории О. И. Мотковым была проведена серия экспериментов, в которой испытуемыми были люди, занимающиеся специальной тренировкой способности сосредото­чиваться и произвольно управлять своими вегетативными функциями. Опыты показали, что субъекты, достигшие высокого уровня управле­ния работой вегетативных систем организма, способны вызывать реак­ции растений без гипноза.

Какое же значение для решения некоторых фундаментальных проб­лем психологической науки имеют результаты этих экспериментов?

Прежде всего эксперименты свидетельствуют о том, что лишенный нервной системы, состоящий из совокупности растительных клеток организм откликается на процессы, происходящие в нервной системе человека — существа, находящегося на высшем уровне биологической организации. Это обстоятельство со всей очевидностью свидетельствует об общности процессов переработки информации, осуществляющихся в соматических (растительных) и нервных клетках.

Данные молекулярной биологии свидетельствуют, следовательно, в пользу общности внешних контуров информационных систем сома­тической и нервной клеток. Результаты же опытов по воздействию че­ловека на растения прямо подтверждают и общность тех внутренних процессов, которые, вероятно, осуществляются в этих системах: реак­ция растительной клетки на психические (т. е. информационные) про­цессы, происходящие в нервных клетках, возможны лишь в том случае, если эти клетки „говорят на одном языке", если динамика информа­ционных процессов и в том и в другом случае оказывается аналогичной.

Поскольку животные есть более поздний результат биологической эволюции, а нервная клетка существенно моложе клетки растительной, то есть основания заключить, что психика человека и животных, т. е. информационная система поведения, непосредственно возникла из информационной системы жизни, из той системы кодирования и пере­носа информации, которая имеет место в растительной клетке. Когда в ходе биологической эволюции появились существа, обладающие орга­нами движения и способные благодаря этим органам самостоятельно добывать себе пищу, возникла необходимость в информационной систе-

та растения с человеком при управлении его психическими состояниями могут дать материал для обсуждения некоторых принципиальных проб­лем современной общей психологии.

Приведенные в этой главе психолого-ботанические эксперименты могут быть рассмотрены с различных точек зрения. Так, уже стало тра­дицией считать электрическую реакцию растения на человеческие психи­ческие состояния фактом парапсихологическим, т. е. чем-то таким, что находится вне сферы естественнонаучного анализа.

Однако наше сопоставление информационных систем поведения и клетки говорит о другом. Этот анализ свидетельствует о том, что не только сама способность растения реагировать на психику человека должна стать объектом пристального внимания со стороны естествен­нонаучного исследования, но что, будучи рассмотренной с научных по­зиций, способность эта становится, в свою очередь, важным звеном, связующим различные области естественнонаучного знания. Благодаря этому звену удается, на наш взгляд, представить в единой системе такие на первый взгляд различные реальности, как информационные процессы в живой клетке и человеческом мозге.

Нужно ли после такого анализа оставлять биоинформационную связь человека и растения в системе парапсихологии? Едва ли это целесооб­разно. Было бы естественнее и дальше осуществлять исследования такого взаимодействия под углом зрения целого комплекса современ­ных научных направлений. Обособление этого факта, ограничение его анализа лишь замкнутой в себе сферой парапсихологии носило бы тупи­ковый характер.

Таким образом, исследования психолого-ботанических биоинформа­ционных контактов, осуществлявшиеся традиционно в рамках замкну­той сферы парапсихологии, оказались хорошим примером того, как вообще необходимо подходить к парапсихологическим явлениям. Предлагаемый здесь ход состоит в том, чтобы как раз изымать их из некоторой замнутой сферы и делать объектом комплексного научного анализа.

Но рассказ о биоинформационных контактах между человеком и растениями и об экспериментальных исследованиях этих контактов еще не закончен. Толчком к дальнейшим экспериментам были сооб­ражения наших коллег-скептиков. Убедившись в том, что эксперименты с растениями выполнены вполне корректно и что реакция растения на изменения психологического состояния человека — реальный факт, скептики направили острие своей критики на интерпретацию получен­ных результатов.

„Те факты, которые были получены в экспериментах с растения­ми, — говорили скептики, — вовсе не свидетельствуют о существовании некоторых неизвестных ранее физических выбросов, обеспечивающих информационные взаимодействия между живыми существами. Речь идет в данном случае, по-видимому, о другом. При возникновении

ме, которая позволила бы таким существам строить необходимые для регуляции поведения модели окружающей среды. Такая информацион­ная система возникла как модификация и специализация информацион­ной службы растительных клеток. Для обеспечения этой функции воз­никли специализированные клетки — нейроны.

Следовательно, психолого-ботанические эксперименты позволяют выдвинуть, на наш взгляд, достаточно обоснованную и аргументирован­ную гипотезу о генезисе психики и нервной системы, об их происхож­дении из информационных систем растительных клеток.

Известно, что любая информация кодируется с помощью тех или иных материальных единиц, например, написанными разными способами словами, Какова же материальная основа таких психологических струк­тур, как^ образы? Традиция современной науки при ответе на этот вопрос склоняется к языку химии, к языку молекул. Однако теоретический анализ говорит не в пользу такого химического языка. Так, например, молекулы не могут быть использованы для моделирования объектов окружающей среды. Кроме того, молекулы могут находиться как в жи­вом существе, так и в существе умершем. Сама по себе химическая структура, несмотря на ее несомненную связь с информационными процессами, не позволяет дифференцировать живое от неживого. Пси­хику же можно рассматривать только как свойство живого. Молекулы статичны, их можно считать пространством, в котором осуществляется динамика — процесс, являющийся материальной основой психической деятельности. Вероятно, недоучет статичности молекул, неспособность различать молекулы, в которых разыгрывается процесс, от молекул „мертвых" является причиной тех неудач, которые в последние годы преследовали сторонников молекулярной биопсихологии.

Этот анализ позволяет предположить, что материальное кодирова­ние психики осуществляется не на клеточном и молекулярном, а на существенно более глубоком, фундаментальном уровне. В связи с этим возникает идея весьма тонких биофизических процессов, которые проис­ходят с использованием внутреннего пространства информационных молекул. Выше уже говорилось о том, что именно с помощью такой специальной психологической физики оказывается возможным динами­ческое, процессуальное кодирование психических явлений.

Результаты психолого-ботанических исследований могут быть рас­смотрены в качестве свидетельства в пользу этой субмолекулярной фи­зической гипотезы материальной основы психики. Действительно, разд­ражителем для растений в этих экспериментах может быть некая био­физическая структура, несущая в себе информацию о психическом со­стоянии человека. Экстериоризация этой структуры, происходящая в тот момент, когда человек осуществляет интенсивное эмоциональное переживание, вызывает в клетках растения электрическую реакцию.

Разумеется, еще раз необходимо подчеркнуть гипотетический ха­рактер такой интерпретации. Однако несомненно: исследования контак-

эмоционального состояния в коже человека возникают достаточно мощ­ные химические процессы и происходят выбросы химических веществ. Такие выбросы химических веществ в момент смены психологических состояний достигают растения и вызывают кожно-гальваническую реак­цию, фиксируемую на ленте энцефалографа.

Разумеется, действие физических факторов также нельзя исклю­чить. Но это не те физические структуры волнового характера, которые не сделались еще объектом современной науки. Возможно, что это просто динамика тепловых излучений, изменение температуры тела, которые опять-таки нельзя исключить при смене эмоциональных со­стояний"¹.

Так критиковали нас наши коллеги-скептики, и нужно сказать, что их доброжелательная критика оказалась очень полезной. Она яви­лась стимулом для новой серии экспериментов, цель которой состояла в том, чтобы показать, что именно образ как информационно-психоло­гическая реальность, именно материальные структуры, обеспечивающие функционирование образа, являются причиной кожно-гальванической реакции в наших экспериментах.

Дня доказательства такого дистанционного функционирования образа оказалось достаточным лишь несколько видоизменить нашу схему эксперимента, немного ее усложнив. На этот раз на нашем энце­фалографе осуществлялась запись не с одного, а с двух стоящих рядом на столе растений. Растения эти были расположены практически на одном расстоянии от испытуемого. Так же как и в основном опыте, внушение эмоциональных состояний испытуемым осуществлялось после того, как растения „успокаивались" и на ленте энцефалографа перо начинало чертить прямую линию. Два свободных канала нашего четырехканаль-ного энцефалографа также использовались для контроля: одна пара электродов была замкнута, другая — свободно подвешена.

Суть эксперимента состояла в том, что после погружения в гипноз испытуемые попеременно отождествлялись то с одним растением, то с другим, причем в обоих случаях им внушались достаточно сильные эмоции, адресованные к соответствующему растению.

В результате такого опыта была получена на ленте попеременная регистрация активности растений. При этом четко было зафиксировано следующее: определенное растение обнаруживало волну КГР именно тогда, когда к нему было адресовано эмоциональное состояние челове­ка. В это время перо, связанное с другим растением, записывало пря­мую линию. Смена каналов активного растения, фиксирующего волны КГР, происходила одновременно со сменой адресата в тот момент, когда испытуемый по команде гипнотизера менял адресата внушенных ему эмоций.

¹ Имеется в виду наша экстериоризация биофизической структуры, несущая информацию о психическом состоянии человека. {Примеч. автора.)

Такие закономерные смены растения — объекта эмоций — удавалось производить много раз, и каждый раз КГР регистрировалось именно с того растения, на которое была направлена эмоция испытуемого.

Как уже говорилось, схема эксперимента была проста, но с помощью него удалось внести некоторую ясность в причину биоинформационных взаимодействий между человеком и растением. Прежде всего удалось исключить гипотезы, связанные с выбросом химических веществ, кото­рые будто бы вызывали кожно-гальваническую реакцию растений. Эти гипотезы исключались тем обстоятельством, что растения стояли практически на одном расстоянии от человека. В этих условиях выбро­шенные испытуемым химические вещества должны были бы одновре­менно достигнуть обоих растений и одновременно вызвать у них КГР. По этой же причине можно бьшо исключить и ту физическую гипотезу, которая признавала изменение температуры тела причиной кожно-гальванической реакции растений.

Так, основательная критика наших честных скептиков-доброжела­телей привела к организации эксперимента, исключившего гипотезы, лежащие на поверхности и рассматриваемые как наиболее вероятные. Этот пример чрезвычайно поучителен. Он свидетельствует о том, что в исследовании странных явлений скептики нужны и даже в какой-то мере необходимы. Но нужны доброжелательно настроенные, а самое главное — честные скептики, заинтересованные в развитии нашего дейст­вительного знания о мире, а не в доказательстве своих наперед заданных гипотез.

Итак, контрольный эксперимент с попеременным подключением двух растений позволил оставить для рассмотрения лишь гипотезу, наименее вероятную с точки зрения современной традиционной науки. Эта гипотеза предполагает, что материальный носитель идущего от че­ловека сигнала должен содержать в себе самом некоторую структуру образа того живого объекта, к которому он был направлен.

Следовательно, образ именно этого, а не иного растения вызывал реакцию данного растения. Отсюда следует, что в момент изменения своего эмоционального состояния человек генерирует не просто код как „мертвую" последовательность символов, но осуществляет живое' кодирование живого существа, живого организма. Организм этот взаи­модействует со своим образом, закодированным в сообщении, и в ре­зультате — кожно-гальваническая реакция именно данного растения, а не какого-либо другого.

Здесь мы пока можем абстрагироваться от анализа материального носителя образа. Быть может, в данном случае опять-таки имеется взаи­модействие образа как топографической волны с объектом как выра­жением устойчивой волновой структуры. Эта волновая гипотеза мира легко могла бы объяснить отмеченные в эксперименте взаимодействия.

Существенно, что указанное взаимодействие является фактом в достаточной степени исключительным. Зарегистрированные в наших

экспериментах явления со всей очевидностью говорят и о тех барьерах, которые возникают на пути изучения биоинформационных воздействий. Ведь чтобы зафиксировать факт связи между человеком и растением, было необходимо, во-первых, с помощью гипноза снять регулирующее воздействие лобных долей испытуемого, во-вторых, вызвать с помощью все того же гипноза достаточно сильные эмоциональные переживания. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что зарегистрирован­ная форма информационного взаимодействия требует достаточно мощ­ного психоэнергетического обеспечения.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: