Различные роды труда и их отношение к распределению энергии

Глава IX

РАЗЛИЧНЫЕ РОДЫ ТРУДА И ИХ ОТНОШЕНИЕ К РАСПРЕДЕЛЕНИЮ ЭНЕРГИИ

 

Нам необходимо хотя бы кратко разобрать главные ро­ды труда, и потому мы опять начнем с охоты и рыбо­ловства. Мы только отчасти признали за этими ро­дами труда характер полезности, потому что они в сущности только изменяют направление обмена энергии на земной поверхности, но не увеличивают его количественно. Тем не менее на эти виды труда можно посмотреть и иначе. Несомненно, что пси­хическая работа, совершающаяся в голове человека под влиянием хорошего питания, отличается от пси­хической работы, совершавшейся у животных, до­ставлявших ему пищу. Мозговая работа человека может выразиться таким направлением его механи­ческой деятельности, которое имеет своим послед­ствием вовлечение лишнего количества солнеч­ной энергии в обмен на земной поверхности. Мы уже указали на результаты привлечения этих лишних количеств энергии, напри­мер в форме умения пользоваться огнем, деревянными орудиями и пр. Мы выразили притом мысль, что именно это лишнее количество энергии, вовлеченное в обмен человеком, и обусловило его победу над животными. Таким образом, труд, потраченный на охоту и рыболов­ство, хотя косвенно, но все-таки в весьма непродолжительном време­ни, увеличил обмен энергии на земной поверхности и потому может быть причислен к категории полезного труда или вообще труда в ис­тинном значении этого слова.

Рядом с охотой и рыбной ловлей шло изготовление оружия и ору­дий. Здесь отношение между сбережением или увеличением энергии и трудом уже гораздо яснее, чем при первобытном звероловстве или рыбной ловле без помощи всяких орудий. Действительно, самый про­стой каменный топор представляет громадное сбережение энергии, если сравнить количество затраты ее, нужной для того, чтобы свалить дерево при помощи хотя бы такого топора, вместо того, чтобы ломать его одной мышечной силой без помощи какого бы то ни было ору­дия. Но этого мало. При употреблении самого простого каменного топора человек мог рубить такие деревья, которые без помощи этого орудия вовсе не были бы срублены и запас энергии которых, значит, еще десятки или сотни лет не вошел бы в обмен, совершающийся на земной поверхности, или, по крайней мере, не вошел бы в распоряжение

 

человечества. Таким образом, выделка каменного топора в первом случае повела к сбережению части мышечной силы работника, т. е. известного количества превратимой энергии; во втором же случае — к увеличению обмена превратимой энергии Солнца, сбере­женной деревом в его веществе.

Не так непосредственно, как при изготовлении каменного топора, но все-таки с достаточной ясностью заметно сбережение или уве­личение обмена энергии при изготовлении рыболовной сети. Мы мо­жем припомнить здесь то же рассуждение, которое было приложено для дерева. Правда, может быть, рыбная ловля сетью требует не меньшего мышечного напряжения, чем ловля голыми руками, может быть, даже немного и большего, но зато в других отношениях она пред­ставляет большее сбережение энергии. Так, например, сетью человек может поймать за один час столько рыбы, сколько едва ли поймает руками за десять часов. Предположив, что в обоих случаях он дол­жен находиться в воде, потеря тепла в первом случае будет много раз меньше, чем во втором. Таким образом, выделка сети повела к зна­чительному сбережению энергии. Увеличение обмена энергии при помощи рыболовной сети получается в том случае, если скудная пи­ща людей заменяется обильной, и этим путем в них развивается спо­собность к большей механической работе. Так как механическая ра­бота человека относительно увеличения обмена энергии на земле играет более положительную роль, чем механическая работа рыбы, то и в этом случае, значит, получается непосредственное увеличение обмена энергии.

Подобное же рассуждение можно приложить и к первым, еще са­мым грубым гончарным изделиям, необходимым для приготовления пищи. Правда, долгое время существовало мнение, что сырое мясо и питательнее, и удобоваримее вареного, но в последнее время стали возвращаться к прежнему предпочтению вареного мяса. Мы здесь не делаем сравнения с жареным мясом, потому что люди, вероятно, на­учились жарить мясо еще до начала гончарного искусства. Что же ка­сается вареного, то анализы показали, что оно содержит более бел­ковины и менее воды при равном весе, чем сырое, следовательно, бо­лее питательно и, по всей вероятности, менее обременительно для же­лудка ¹. То, что может быть спорным относительно мяса, принимает­ся всеми для овощей, именно, что вареные овощи значительно удобо­варимее сырых. Поэтому несомненно, что труд, потраченный на изго­товление гончарных изделий, щедро вознаграждается сбережением превратимой энергии в организме человека и вовлечением в обмен новых количеств сбереженной растениями солнечной энергии, кото­рая без его вмешательства, может быть, надолго задержалась бы вне обмена или рассеялась бы, например при гниении, большей частью непроизводительно.

После данных примеров, нам кажется, уже излишне останавли­ваться на влиянии, которое имело на обмене энергии изготовление ору­жия и разных первобытных орудий для домашнего обихода доисто­рического человека. Потому мы можем прямо перейти к выделке одежды и постройке жилищ.

Все предварительные работы, аих всегда немало, необходимые для подготовки материала, из которого делается одежда, сами по

¹ См. Анализы мяса на русском педагогическом отделе парижской все­мирной выставки.

себе не увеличивают обмена энергии. То же можно сказать и о самом изготовлении одежды. В действительности же все-таки все эти рабо­ты должны быть названы полезным трудом, потому что конечная их цель — сберечь часть превратимой энергии, накопленной в человече­ском теле, посредством защиты от холода, ветра, дождя и т. п. — может быть достигнута не иначе, как при помощи всех этих предваритель­ных операций.

То же нужно сказать и про постройку жилищ. На первый взгляд могло бы показаться, что, например, постройка каменного дома сопря­жена с рассеянием, а не со сбережением энергии. Человек тратит гро­мадные количества механической работы, то есть рассеивает в про­странство массу превратимой энергии, добывая из недр земли кам­ни, необходимые для постройки. Камни эти по большей части состо­ят из насыщенных веществ и не заключают в себе почти никакого запаса превратимой энергии. Тем не менее человек не ограничивается тратой механической работы на их добывание. Столько же, если не более, труда он тратит на придавание этим камням известной, опре­деленной формы, получив которую, эти камни, тем не менее, ничуть не изменились в составе и по-прежнему не содержат в себе никакой сбереженной превратимой энергии. Но труд человека здесь еще не кон­чен. Он перевозит, а иногда перетаскивает, как, например, при по­стройке египетских дворцов и пирамид, эти громадные части будущих зданий и складывает их в определенном месте, предназначенном для постройки. До сих пор все еще только рассеивалась превратимая энер­гия без всякого вознаграждения. Она продолжает еще тратиться и в последующий фазис работы — во время возведения зданий. Наконец, постройка кончена, и человек, поселяясь в доме, потребовавшем такой затраты полезного труда, начинает без всякого со своей стороны уси­лия, в форме сбережения тепла в своем теле, в форме защиты, удоб­ства и массы других выгод, получать с излишков вознаграждение за всю энергию, потерянную на постройку дома. Таков обыкновенный процесс труда. Человек тратит иногда целые годы свою механичес­кую работу над веществами, не заключающими в себе почти ника­кого запаса превратимой энергии, и не превращает своим трудом не­посредственно и самого незначительного количества низшей энергии в высшую. Тем не менее тратой своей энергии он в конце концов получает такую перестановку частей вещества, что сбережение энер­гии начинает совершаться само собой, или, по крайней мере, являет­ся удобная возможность сохранения от рассеяния той превратимой энергии, которая уже существует в распоряжении человека в сбере­женном виде.

Теперь пора нам коснуться рода труда, дающего такое преоблада­ющее увеличение энергии, которое только и делает возможным долго­временные затраты, предшествующие вознаграждению при других родах труда. Мы хотим говорить про земледелие или вообще про добывание пищи. Действительно, пища необходима человеку при всех обстоятельствах, и она только дает ему возможность предпринимать всякие другие работы, ведущие к общему увеличению энергийного об­мена, т. е. к удовлетворению потребностей человека. По упомянутым уже выше причинам мы можем исключить из понятия о земледелии все непосредственное пользование продуктами земли, доставляемыми ею без участия человека. Под именем земледелия и его произведений мы будем понимать только затрату механической работы человека, не-

 

посредственно направленной на увеличение сбережения растениями солнечной энергии, и результаты этой затраты.

Действия людей, совершаемые с этой целью, подобно тому, как и при постройке дома, состоят из целого ряда трат энергии, вознаграж­даемых лишь в конце, при потреблении пищи. Не входя еще в рас­смотрение труда, необходимого для приготовления земледельческих орудий, мы начнем с обработки земли. Так точно, как камни, из ко­торых построен дом, почва, над которой трудится земледелец, состоит из веществ, химическое сродство которых большей частью уже насы­щено, температура которых низка, которые вообще содержат очень малый запас превратимой энергии. Вся механическая работа человека, идущая на разрыхление почвы, не прибавляет ей нисколько энергии; она только способствует прониканию в нее солнечных лучей и воз­духа.

При постройке жилища человек затрачивал только запас энергии, накопившейся в его членах. При земледелии он вынужден делать бо­лее. Он вынужден бросить в землю уже готовый запас энергии в фор­ме семян, лишить себя пользования этим запасом почти на целый год. Мало того, он в большей части стран должен придать почве еще запас энергии в форме удобрения, т. е. в виде веществ, правда, уже негодных в пищу человеку, но заключающих еще некоторый запас преврати­мой энергии и потому годных еще для отопления (навоз) или для из­вестных отраслей промышленности (химическое удобрение), или да­же для корма домашних животных (зеленое удобрение). Только при помощи этих значительных затрат энергии растительная жизнь спо­собна произвести то значительное сбережение солнечной энергии, ввести которое в обмен на земной поверхности есть непосредственная цель земледелия.

Все последующие земледельческие работы, а также обработка зем­ледельческих продуктов опять требуют новых затрат труда со стороны человека. Уборка, перевозка хлеба, молотьба, молотье зерна, печение хлеба — все эти действия сами по себе не только не сберегают пре­вратимую энергию, не только не увеличивают количество ее, находя­щееся в обмене на земной поверхности, а, напротив, рассеивают ту энергию, которая накоплена в организме человека. Тем не менее в конце концов все эти траты вознаграждаются при потреблении того за­паса превратимой энергии, которая накопилась в земледельческом продукте. Самым важным вопросом является в данном случае отно­шение, существующее между тем количеством, которое оказывается сбереженным в земледельческом продукте. Принимая экономический эквивалент человека равным 1/10, а количество всей механической ра­боты, употребляемой на земледелие, равным 1/2 всей вообще челове­ческой работы; зная затем, что весь запас превратимой энергии до­бывается человеком из пищи (кислород воздуха, как достающийся без особого труда, не входит в расчет), мы должны принять, что для возвращения человеку сполна всей энергий, потраченной на земледе­лие, сбережение солнечной энергии в земледельческом продукте долж­но превышать в 20 раз количество энергии механической работы че­ловека, потраченной на земледелие.

Скотоводство при современных условиях так тесно связано с зем­леделием, что мы можем рассмотреть его тут же. Количество пита­тельного материала, доставляемого человеку домашними животными, находится в прямой зависимости от количества растительной пищи, принимаемой домашними животными. В сущности, превращение ее в

 

тело животных сопряжено с некоторой потерей через рассеяние энер­гии, так как не все количество растительной пищи, принятой живот­ными, может превратиться в животную пищу, годную для человека. Тем не менее через большую удобоваримость и питательность, при равном весе, животной пищи происходит известного рода уравновеше­ние. Кроме того, не следует упускать из виду, что домашний скот вос­питывается человеком не только ради доставляемойим пищи, но также и с другими целями, например для получения шерсти, кожи, удобрения и пр. Но главная из таких целей — это пользование рабо­той домашних животных как средством увеличения механической ра­боты человека. Об этой последней цели скотоводства мы скажем по­дробнее, когда будем говорить об орудиях труда, о машинах и других способах, придуманных человеком для увеличения количества меха­нической работы, находящейся в его распоряжении.

Не так очевидно, как при земледелии, прилагается закон увеличе­ния энергии при некоторых других родах труда. Тем не менее наде­емся не встретить надобности в чересчур запутанных рассуждениях, чтобы и там увидеть полное его применение. Возьмем для примера горнозаводскую добывающую промышленность, за исключением ка­менноугольных и торфяных копей. Добывание железа представит нам одно из наиболее подходящих производств. Для того, чтобы вы­рыть шахты, извлечь руду, выплавить и привести железо в состояние, пригодное для выделки изделий, нужно затратить огромные количе­ства механической работы, т. е. рассеять в пространство огромные количества превратимой энергии. Правда, при этом получается из­вестный запас превратимой энергии в виде химического сродства ме­таллического железа, освобожденного от соединенных с ним в руде веществ, насыщавших его сродство. Но освобождение этого сродства не было целью горнозаводской работы. Это сродство вовсе не будет входить полезным образом в ту роль, которую железо будет играть при увеличении энергийного бюджета человечества. Напротив, это сродство, способствуя образованию ржавчины, будет даже препятст­вовать железу в исполнении его полезной роли. Но, несмотря на то, весь труд, потраченный на добывание и выделку железа, все-таки вернется в виде сбереженной энергии человека, вследствие тех облег­чений, уменьшений затрат, которые доставитему железо, превратимое в орудия для работы, инструменты, машины и т. п.

Подобное же рассуждение мы можем приложить даже к добыва­нию золота. Конечно, оно никогда само по себе. не возвратило бы энергию, потраченную на него, если бы, помимо своего употребления, как плотный и неокисляющийся металл, оно не приобрело бы услов­ного значения, как удобный меновой знак. Пока существуют нынеш­ние экономические отношения, такой меновой знак, удобный для пе­ревозки, прочный, неокисляющийся, - как золото, сберегает довольно много энергии, потратившейся бы без него в большем количестве при коммерческих операциях. Поэтому в настоящее время и труд, упо­требленный на добывание золота, может хоть отчасти быть назван полезным трудом, сберегающим превратимую энергию на земной по­верхности.

Нам кажется необходимым остановиться еще немного на добыва­нии каменного угля и торфа. В этом случае труд человека очень ско­ро вознаграждается переходом в его руки значительного количества превратимой энергии. Казалось бы, что это труд очень выгодный, гораздо выгоднее земледельческого, потому что человек легко может

 

добыть количество энергии, заключенной в каменном угле, превышаю­щее в теплоте и работе в 20 раз энергию, потраченную на ее добывание. Но, присмотревшись поближе к этому вопросу, мы увидим, что труд этот далеко не так выгоден, как кажется с первого взгляда. В некоторых случаях даже нелегко сказать, следует ли назвать добывание и по­требление каменного угля полезным трудом или рассеянием энергии. Под последним словом мы понимаем такое потребление энергии, ко­торое в результате не возвращается в виде сбережения, а безвозврат­но рассеивается в пространство. Не следует забывать, что залежи каменного угля и торфа — это уже готовые, накопленные запасы сол­нечной энергии, которые при нерасчетливом добывании часто слиш­ком нерасчетливо и потребляются, не давая ни при отоплении, ни при работе в машинах всего того сбережения в энергии, которое они могли бы дать. Не следует забывать также, что каменный уголь есть запас солнечной энергии, собранный за громадный период времени, и что, потребляя его в большом количестве, мы вводим в наш бюджет случайно собравшиеся доходы прежних годов, а расчет ведем так, как будто мы действительно сводим концы с концами. Если бы мы посредством того труда, который идет на добывание каменного угля, умели фиксировать ежегодно такое количество солнечной энер­гии на земной поверхности, которое равняется энергии добытого уг­ля, тогда, действительно, весь этот труд мог бы считаться полезным; теперь же со справедливым страхом смотрят на эксплуатацию горю­чего материала, которая ведется на таких основаниях, что за исклю­чением еще мало распространенного правильного лесоразведения не заключает в себе обеспечения для возможности постоянного продолже­ния этой эксплуатации. Вообще нужно сказать, что, пока люди не найдут двигателя для своих машин, который бы обеспечивалих на более долгое время без страха скорого истощения, до тех пор все рас­четы суммы технической работы, находящейся в распоряжении че­ловечества, должны считаться ложными, так как запас энергии, под­держивающий эту работу, может со временем прекратить свое суще­ствование.

Тем не менее, указав на эту сторону вопроса о потреблении камен­ного угля, мы должны заметить, что потребность в нем так неизбеж­на, запасы его еще так велики и возможность новых изобретений до их истощения так вероятна, что люди не могут поступать иначе, как до сих пор поступали, т. е. стараясь, по возможности, увеличить добы­ванием угля свой запас превратимой энергии.

Мы думаем, что после приведенных примеров нам уже не нуж­но более останавливаться на других случаях добывающей и обраба­тывающей промышленности. Все предприятия: ремесла, мануфак­туры, фабрики, занимающиеся изготовлением предметов, потребля­емых или для одежды, жилищ, питания, или для устройства путей сообщения, осушения болот, канализации городов и пр., — все они потребляют известное количество превратимой энергии в виде меха­нической работы человека, но все они посредственно или непосредст­венно возвращают это потребление с избытком посредством увеличе­ния обмена энергии или посредством доставления человеку возможно­сти сберегать часть его энергии и употреблять ее с большей выгодой на какие-либо новые производства.

Нам остается еще рассмотреть те роды труда, которые, будучи со­пряжены с тратой энергии, отчасти в форме механической работы, отчасти в форме нервной, никогда не возвращают непосредственно че-

 

ловечеству потраченную на них энергию, в форме сбережения солнеч­ной энергии, и тем не менее должны быть названы полезными рода­ми труда. Мы говорим о тех родах непроизводительного, но все-таки полезного труда, анализ и классификация которых с большой ясно­стью сделаны Миллем в его «Политической экономии» ¹.

Мы не остановимся для подробного рассмотрения различных ро­дов этого труда, а возьмем только два примера из области умственно­го труда и из области художества, стараясь при этом выбратьих так, чтобы производительность этого труда, в смысле непосредственного приращения энергии, была бы наименее заметна, т. е. работа таких людей, которые в течение всей своей жизни не производят ни малей­шей материальной полезности.

Примером умственного труда возьмем. учителя элементарной шко­лы, который всю свою жизнь ограничивался преподаванием и не ос­тавил после себя ни одной напечатанной строчки. Тем не менее коли­чество превратимой энергии, введенной им в бюджет человечества, может быть довольно значительно. Предположим, что, научив кре­стьян своей общины арифметике, учитель избавляет их от целого ряда мелких обманов и что общая сумма сбережения этого составляет 500 рублей в год. Сумма эта в руках людей, обыкновенно пользующихся невежеством крестьян, т. е. волостного начальства, сборщиков пода­тей, мелких торговцев и деревенских кулаков, неминуемо уходит большей частью на питье водки, так как только этим путем, т. е. вза­имными угощениями, поддерживается солидарность эксплуататоров. Научившись считать, крестьяне не так легко дают себя обмануть, и им удается сберечь эти 500 рублей под влиянием развития, полученного от учителя. Они покупают за эти деньги 5 лишних пар волов, кото­рые в хозяйстве крестьянской общины составляют значительное при­ращение рабочей силы. Этими волами можно вспахать, по крайней мере, 60 лишних десятин в год или, если лишней земли не имеется, то значительно улучшить обработку не менее 120 десятин, результа­том чего, непременно, как в том, так и в другом случае, явится уве­личение урожая, т. е. увеличение в бюджете сбереженной людьми солнечной энергии. Конечно, нельзя всю эту прибыль приписать тру­ду учителя, потому что, несомненно, труд крестьян, учившихся ариф­метике, и труд крестьян, работавших пятью лишними парами волов, участвовал в сбережении избытка энергии; но, с другой стороны, оче­видно, невозможно и труд учителя исключить из участия в произ­водстве этого сбережения. Отсюда видно, что цепь рассуждений, при­водящих к доказательству полезности, в данном нами смысле этого слова, труда учителя, ничуть не длиннее, а даже скорее короче цепи рассуждений, доказывающих то же самое для работника, ломающего камни с целью построить из них дом.

Примером полезного труда художника возьмем музыканта-испол­нителя, в течение всей своей жизни не пошедшего далее удовлетвори­тельного исполнения чужих произведений. Для того, чтобы объяснить в этом случае полезность его труда, нам необходимо возвратиться к принятой нами классификации потребностей. Объяснение этой полез­ности мы найдем при рассмотрении категорий потребности упражне­ния специальных органов чувств и потребности наслаждения. Со вре­мени работ Гельмгольца ² мы знаем, что известные звуки возбуждают

¹ Милль. Политическая экономия. Т. I, стр. 52—68.

² Helmholtz. Die Lehre von den Tonempfindungen. Braunschweig, 1862.

к правильной деятельности органы, ощущающие звуки, другие, на­против, вызывают вних болезненные ощущения. Музыкальное искус­ство состоит именно в таком сочетании первых звуков или тонов, ко­торое наименее утомляющим и через то наиболее приятным обра­зом возбуждает деятельность органа слуха. Но мы знаем, что всякая правильная деятельность укрепляет органы, делаетих сильнее и чув­ствительнее, возвышает, следовательно, обмен энергии, совершающий­ся приих помощи. Но этого мало. Органы чувств играют чрезвычай­но важную роль в составлении суммы психической жизни человека. Правильное действиеих делает жизнь эту богаче и приятнее, — на­против, несовершенство или болезненность в отправлениях специаль­ных органов чувств делает психическую жизнь беднее и печальнее. Потребность в наслаждениях высшего рода только и развивается при известном совершенстве органов чувств, а эта потребность расширяет как требования материальной жизни, так особенно энергию и вели­чину, если можно так выразиться, внутренней психической жизни. Та­ким образом, высшее развитие через упражнение специальных орга­нов чувств, с одной стороны, расширяет потребности, для которых нужно лишнее сбережение энергии, но, с другой стороны, также воз­буждает способности человека к более интенсивной и разносторонней деятельности, необходимой для добывания этих лишних количеств энергии. Мы здесь разом видим и полезные, и вредные стороны ис­кусства. Пока искусство возбуждает человека к деятельности, дающей в результате прибыль в бюджет энергии, находящейся в распоряже­нии человечества, до тех пор оно остается полезным трудом. Но как только искусство возбуждает потребности, в размере иногда непосред­ственно вредном для организма или хотя бы и не вредном, но пре­вышающем возможность удовлетворения без расстройства энергийного бюджета, рассчитанного на удовлетворение других, более настоятель­ных потребностей, тогда искусство перестает быть полезным трудом и становится предметом роскоши или, что то же, расхищением энергии. Таким образом, военная музыка, возбуждающая людей идти с усилен­ным стремлением на бойню и самоистребление, будет одним из выдаю­щихся примеров расхищения энергии посредством искусства. Напро­тив, картина или драма, возбуждающая людей к лучшему понима­нию высоких идеалов личной и общественной жизни и к скорейшему осуществлению их на практике, будет одним из лучших примеров искусства, как полезного труда. Труд музыканта-исполнителя, даже посредственного, как отдых после работы, как развлечение и успокое­ние для чересчур возбужденной нервной системы, может, хотя и в ме­нее значительной мере, также быть причисленным к категории по­лезного труда.

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: