Советская культурная география: В. М. Гохман, С. Б. Лавров, А. Г. Дружинин.

В послевоенной советской географии из указанных намеченных направлений реальное развитие получило только антропогенное ландшафтоведение. Собственно культурная и социально-культурная географии так и остались в статусе проектов на будущее. Поразительно, как этот статус нисколько не изменился на протяжении почти 50 лет. Так, В. М. Гохман в фундаментальной статье в сборнике по теории географии в 1984 (!) году подробно разбирает структуру «общественной географии» (в таковую развилась и «переродилась» советская экономическая география) — и называет среди её генеральных направлений, помимо экономической и социальной, ещё и культурную географию.

При этом культурная география характеризуется через исследовательскую ориентацию на «культуроведческие дисциплины, где непосредственным предметом исследования выступают разнообразные надбиологические средства и механизмы деятельности и адаптации к среде»

В. М. Гохман, таким образом, в отличие от Р. М. Кабо, выводит культурную географию из рамок социальной.

Однако, статус статьи В. М. Гохмана «программный и проектный» — она так и осталась скорее декларацией (несбывшихся) намерений, а не констатацией свершившегося в советской географии факта.

Так, С. Б. Лавров, говоря о социологизации географии, объясняет отсутствие необходимости в замене термина «социально-экономическая география» более широким и точным «общественная география» так: «на сегодняшний день провозглашаемая В. М. Гохманом «культурная география» не сложилась, а все реальное содержание подсистемы [общественной географии] вполне «укладывается» в рамки понятия «социально-экономическая география». О культурной географии писал еще Н. Н. Баранский, формирование ее было бы желательно, но, видимо, сегодня общественные потребности концентрируются на изучении социальных явлений (частью которых являются культурные)»

Еще раз подтверждает свой «неосторожный» тезис о соподчиненности культурной и социальной географии С.Б. Лавров, отмечая, что нецелесообразно специалистам по социальной географии «переключаться» на культурно-географические аспекты, пока сама «социогеграфия» еще далека от совершенства Получается, что так и не восстановленная культурная география пострадала всё-таки от своей тесной связи с социальной. Последняя активизируется в СССР только в 1960–1970- е гг., соответственно, о достаточном её развитии говорить к 1980-м гг. ещё не приходится.

Впрочем, параллельно, благодаря существенным работам этнографов по хозяйственно-культурным типам и историко-этнографическим областям зарождается и представление о связи культурной географии — в потенциале — всё-таки не с социальными науками и социальной географией, а с этнографией, подменяющей в СССР (культурную) антропологию.

Культурная география так и не вышла за рамки социальной географии, как предлагал В. М. Гохман, и так и не стала наукой об образе жизни и специфике местных общностей, как мечтал Р. М. Кабо. Она зародилась в самом конце 1980-х гг. как довольно узкая прикладная область знания, изучающая распространение артефактов (и, прежде всего, изначально — учреждений) культуры на территории.

Создание такой «географии культуры» связано с работами А. Г. Дружинина, считающего, правда, основным методологическим основанием географии культуры концепцию ноосферы

Он выводит предмет географии культуры из концепции территориальной организации общества, отмечая, что «культура как специфическая географическая реальность пространственно организована и предстает в особых территориальных формах, совокупность которых образует территориальную организацию культуры (ТОК)».

Конкретизируя предмет географии культуры, А. Г. Дружинин вводит понятие геокультурной ситуации — однако, не как особой территориальной (под)системы, а как ее свойства. Он определяет геокультурную ситуацию как «пространственно дифференцированную совокупность условий воспроизводства общественного человека (как всесторонне развитой личности), а также самовоспроизводство их в диалектическом единстве в рамках определенной территориальной общественной системы».

Именно геокультурные ситуации как врéменные конкретно-исторические срезы «актуальной культуры» формируют специфические геоэтнокультурные системы, к выделению которых сводится изучение географии конкретной культуры.

Более четко А. Г. Дружинин «нащупывает» тонкую грань отличия культурной и социальной географии, говоря о задачах географии культуры — определении ««культурной» составляющей в функционировании территориальных общественных систем» и разработке конкретных путей «целенаправленного преобразования последних в территориальные системы культуры».

Определяя культурную географию именно как географию культуры, А. Г. Дружинин неизбежно приходит к пониманию несущественности разрыва культурной и социальной географии в такой трактовке: «рассматривая географию культуры как одно из направлений (подсистем) общественной географии и одновременно общегеографический научный подход, мы не стали бы, вместе с тем, определять позицию сторонников отнесения географии культуры к системе социальной географии исключительно как ошибочную». Причиной такой признаваемой неразрывности двух географий А. Г. Дружинин видит 1) подчиненность культурной инфраструктуры как важного компонента территориальной организации культуры социальной инфраструктуре и 2) сопряженность геокультурной ситуации и территориальной общности людей как разновидности территориальных общественных систем, которые, собственно, и формируют геокультурные ситуации. Вместе с тем, далее, в той же монографии А. Г. Дружинин чётко указывает на ещё одну специфическую функцию культурной географии в системе географических наук — не в одном ряду с другими отраслевыми науками, а в качестве некоего интегрального подхода. Он пишет, что «география культуры как бы «пронизывает» все существующие подсистемы социально-экономической географии, сориентированные на изучение того или иного аспекта территориальных общественных систем». Графически это представлено в виде многомерной модели общественной географии. Очень важным теоретическим и обобщающим постулатом становится точка зрения А. Г. Дружинина как первого в СССР теоретика и де-факто создателя культурной географии о факторах её формирования (восстановления). Предпосылками формирования географии культуры в своей трактовке А. Г. Дружинин называет 1) исследования отечественных географов в области социально-культурной географии населения, 2) появление новых «смежных» географических дисциплин — географии образования, науки, потребления, образа жизни, 3)становление понятийно-концептуального аппарата социально-экономической географии — категорий «территориальная общественная система», «социально-экономический территориальный комплекс», теорий территориальной организации общества и др.

Таким образом, культурная география в нашей стране после долгого перерыва заполненных только проектами на будущее десятилетий формируется в последние годы существования СССР в качестве особой ветви социальной географии. При этом тематика культурной географии сводится пока что к территориальной организации объектов (артефактов) культуры, хотя программа А. Г. Дружинина и предполагает — очевидно, будущее, перспективное — расширение трактовки культурной географии с вовлечением в научный оборот её особого потенциала как «интегрирующего стержня» всей общественной географии. При этом эта культурная география формируется вне зависимости от западной культурной географии и без опоры на русскую антропогеографическую школу и даже практически без учёта советского антропогенного ландшафтоведения, отделённого преградой «отраслевой границы» физической и социально-экономической географии.