 |
М. С. Воронина. Бош – фамилия без женских маркеров. С. Н. Ивашкин. Общественное пространство для самореализации. . Екатерина алексеевна фурцева на посту министра культуры СССР
|
|
|
|
М. С. Воронина
Харьков, Харьковский НПУ им. Г. С. Сковороды
БОШ – ФАМИЛИЯ БЕЗ ЖЕНСКИХ МАРКЕРОВ
Как в советской, так и в пост советской историографии мы регулярно встречаемся с характеристиками А. М. Коллонтай: «первая женщина– министр», «первая женщина–дипломат», но при этом совершенно странная историографическая судьба у украинской революционерки Евгении Богдановны (Готлибовны) Бош (1879–1925) – главы первого украинского советского правительства. Ее воспоминания публиковались до конца 20–х годов. В сборнике документов опубликованном в 1928 году она все еще «числится» как «…председатель 1–го Советского правительства на Украине»[875], потом в 1964 году вышла книга Ж. П. Тимченко[876], где забвение объяснялось «культом личности Сталина», и, видимо, сама книга успела опубликоваться по инерции от волны «Хрущевской оттепели» и фактора «В. Терешковой». И лишь в 1990 году были переизданы воспоминания еще с некоторым идеологическим напылением, но уже с четким обозначением ее места в истории[877]. Во всей остальной историографии ситуацию с ее личностью можно считать просто одиозной: ей не нашлось места ни в одном сборнике о женщинах–революционерках.
С 30–х годов ХХ века Евгения Бош перестала быть «интересной» явно в результате гендерной дискриминации, поскольку из умершей в 1925 году и отошедшей от политики еще раньше, гораздо проще было сделать очередной идол: профессиональная революционерка, с 1901 года в партии, большевичка с 1903 года – вместо этого, минимум гендерных маркеров в общей истории, иногда с фото. После провозглашения независимости Украины она априори из «вражеского лагеря», к тому же, совершенно не воспринимающая идеи В. И. Ленина по национальному вопросу.
|
|
|
Евгения Бош также не заинтересовала феминологов – поскольку «женский вопрос» был для нее делом прошлого. Любую дискриминацию она воспринимала не как гендерную, а как личностную. За время ее руководства Киевской организацией РСДРП с 1909 (с февраля 1911 г. официально избранная секретарем) до апреля 1912 (хотя только 20 февраля 1914 года вместе с другими осужденными отправилась в ссылку, то бишь фактически еще руководила)[878] упоминаний даже о 8 Марта нет, и именно после ее отъезда впервые были распространены листовки 23 февраля (8 марта) 1914 года на улицах города с печатью Киевского комитета РСДРП, которые призывали работниц к забастовке в знак протеста против угнетения женщин[879].
На заседании Киевского комитета РСДРП(б) 5(18) апреля 1917 г. предлагалось создать различные комиссии, в том числе и женские, которые «ведут специальную агитацию среди женщин», «Иткинд защищает предложение докладчика о создании отдельных комиссий», но «Г. Пятаков думает, что комиссии не поднимут классового самосознания масс»[880]. 17(30) апреля на областном совещании РСДРП(б) Е. Б. Бош избрали председателем окружного и параллельно областного комитета[881]. А 21 мая (3 июня) на общегородской конференции была принята схема партийного строительства, где были и ранее предложенные комиссии, и партячейки, но женкомиссиям в этой схеме места не нашлось[882] – таким образом, вполне можно констатировать определенную тенденцию.
Перипетии украинской истории внутреннего и внешнего характера (заключение Брестского мира) привели к тому, что 4 марта 1918 года Е. Б. Бош с группой единомышленников самостоятельно вышла из состава правительства[883], поскольку считала, что ее место на передовой, а не в российском тылу[884]. Впоследствии еще занимала немало видных должностей, но явно избегала руководящей, а в 1925 году добровольно ушла из жизни. Интересно одно искреннее недоумение революционерки: «…странно мне как–то было в период легальный видеть к себе враждебное отношение некоторых товарищей. В нелегальной работе ко мне было удивительно теплое, хорошее отношение, а среди молодой публики даже восторженно–любовное»[885].
|
|
|
Получалось так, что до тех пор, пока организация была не многочисленной и идея абсолютной власти казалась утопией места для открытой гендерной депривации не было, но реальной властью уже никто не хотел делиться с «другим полом». При этом она не была стереотипной маскулинной коммунисткой в кожаном реглане. А то, что обе ее дочери пошли по стопам матери, характеризует Е. Бош как хорошую мать, которая своей Идеей могла увлечь не только массы. Поскольку существенный след Евгения Бош оставила в истории России и Белоруссии, главная цель данной статьи – четко обозначить масштабность ее в Украине, дабы создать или возобновить фундамент для дальнейших исследований.
С. Н. Ивашкин
Москва, Централизованная библиотечная система №3 ЦАО
ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ САМОРЕАЛИЗАЦИИ.
ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА ФУРЦЕВА НА ПОСТУ МИНИСТРА КУЛЬТУРЫ СССР
Пост министра культуры СССР давал возможности для самореализации личности и Екатерина Алексеевна Фурцева использовала эту возможность. Но самореализация личностного потенциала женщины на государственном посту без развития культуры во всей стране по большинству позиций была бы не осуществима. Вот почему министр культуры принимала участие в международных переговорах, курировала театры, музеи, библиотеки, выставочную, концертную деятельность, вникала в учебные, кадровые, финансовые, строительные проблемы.
У Министра культуры СССР Е. А. Фурцевой сложились наиболее доверительные и деловые контакты с итальянской стороной. Особенно прочными можно считать взаимодействия артистов и педагогов «Ла Скалы» и Большого театра. Итальянцы помогали становлению наших вокалистов, советские хореографы С. Головкина и др. из года в год отбирали будущих балерин на стажировку в Московское хореографическое училище. Директор «Ла Скалы» А. Гирингелли сыграл выдающуюся роль в организации и поддержке межкультурных обменов во всем мире никогда, впрочем, не забывая о калькуляции расходов и доходов. Но к советским артистам он несомненно имел особые симпатии. Энергия, оптимистический настрой прочитываются за сухими протокольными записями бесед Министра Е. А. Фурцевой и директора А. Гирингелли. Совместно принятые решения на приеме у Министра, в кабинете на ул. Куйбышева воплощались в реальные мастер–классы, консультации, отборы для стажировок итальянских будущих балерин и советских певцов. Несомненно, именно такая доверительность отношений этих двух активных, заинтересованных в успехе дел руководителей, смогла способствовать столь глубоко профессиональному обмену среди педагогов и исполнителей Италии и СССР.
|
|
|
Личное приглашение от Министра культуры СССР Е. А. Фурцевой было принято министром образования Италии Л. Гуи. За этим приглашением стоит желание советской стороны укреплять и продолжать тему выставочных обменов музейными шедеврами между двумя странами. Дело в том, что Департамент изобразительного искусства и музеев структурно входил в Министерство образования Республики Италия. Подробности пребывания итальянской делегации будут интересны тем уровнем организации приема, которые могли позволить чиновники советской стороны и служащие гуманитарной сферы для итальянского министра образования в его ознакомительной поездке по Москве и Ленинграду. Если обратиться к архивным источникам, то по документам Российского архива литературы и искусства заметно как время, и государственный пост давали возможности выразить Е. А. Фурцевой себя в развитии межкультурных коммуникаций двух стран к концу шестидесятых годов ХХ в.
Согласно протоколам переговоров, Е. А. Фурцева не выходила за рамки дипломатического этикета. Министр играла свою социальную роль согласно принятым в её время условностям для руководителя–мужчины.
Исследование истории культуры периода 60–70 гг. ХХ в. и роли женщин в становлении развитии отрасли еще недостаточно полно. Библиографические и архивные указатели, описи, публикации сыграют еще свою весомую роль в решении этой задачи. Поиск исторических источников продолжается. Несомненно, что путь «из вчера в завтра» (по словам Ю. А. Завадского) требует концептуального осмысления. До сих пор часто для облегчения понимания широкой публике преподносили факты развития культуры, менеджмента отраслью культуры упрощенно, доводя до абсурдной простоты характеристики деятельности руководителей этого периода. Документы, подборки статей с выходными данными, отчеты, записи бесед, выписки из дневника (форма дипломатической коммуникации с советскими руководителями), письма, приказы, предварительные наброски требований на переговорах, – все эти обработанные архивные источники так и не привлекли внимания объективных исследователей. В чем же тут загадка? Какая проблема становления культуры и параллельная работа аппарата министерства скрыта за этими фактами, оставившими свой след на официальных бумагах? Поможет ли архивная и библиографическая деятельность профессиональным историкам, а позже и широким слоям населения, а главное новому поколению понять уровень межкультурных коммуникаций сформированных за годы работы Е. А. Фурцевой на посту министра культуры СССР?
|
|
|
Важно отметить, что Министр культуры СССР Е. А. Фурцева работала, четко понимая и оценивая уровень ответственности за принимаемые решения. Нельзя не увидеть, за официальными записями бесед, перепиской тот уровень заинтересованности в успехе дела, который обеспечивался энергичными действиями «мадам министра». Е. А. Фурцева, участвуя в переговорах и просматривая перспективы того или иного предложения умела быстро и смело принимать решения. Усвоив правила жесткой мужской системы управления страной, Е. А. Фурцева на посту министра нашла пространство для реализации потенциала своей личности.
Документы о деятельности министра СССР Е. А. Фурцевой сохранились в различных архивах (в частности, см. РГАЛИ Ф. 2329 оп. 26. ед. хр. 624, в отделе рукописей ГЦТМ им. А. А. Бахрушина и ряде других).
|
|
|
