Глава двенадцатая

III.

27. Участники анкеты были в целом удовлетворены своей жизнью.

28. Мужчины считают себя более счастливыми, чем женщины.

29. Женатые счастливее неженатых.

30. Те, кто на пороге шестидесятилетия помышляют о начале но­вой жизни, сами или вместе с кем-то другим, по преимуществу несчастливые люди.

В этих тезисах самым важным кажется следующее:

а) «Маленькие удовольствия», развлечения, хобби, воз­буждающие средства, спорт, общительность не имеют боль­шого значения для счастья; эти удовольствия лишь в незна­чительной степени способствуют общему удовлетворению жизнью (тезисы 6, 7, 8, 23, 25).

б) В то же время собственно источники счастья, выяв­ленные анкетой, удается свести к выделенным выше четы­рем группам.

3. Почти полвека спустя, в 1953 г., условия «хорошей жизни» составил американский психолог Э. Торндайк (под условиями хорошей жизни он имел в виду то, что обычно называют счастьем). Опираясь скорее на жизненные на­блюдения, чем на данные анкеты, психологические экспе­рименты или клинический опыт, он составил перечень

факторов хорошей жизни из 26 пунктов. Можно выделить из них несколько групп:

1. Удовлетворение физических потребностей (голода, жажды).

2. Удовлетворение потребности в активности (физической и психиче­ской).

3. Удовлетворение разнообразных социальных потребностей (дружеские отношения, принадлежность к организованным группам, служение другим, господство над другими).

4. Личные успехи (признание со стороны других, самоуважение).

В этих пунктах, однако, больше условий счастья, чем его источников: скорее только условием является удовле­творение физических потребностей, а также уважение к самому себе. То, что действительно является источником, относится к пунктам: работа и добрые чувства; в то же время в перечне Торндайка слишком мало места занимают внешние блага и предметы бескорыстного интереса. Но он учитывает еще две группы источников:

5. Приключения (о них упоминалось и в анкете Уотсона).

6. Гарантии (от болезней, опасностей, катастроф)¹.

4. Этот перечень источников счастья, выражающий наиболее распространенные взгляды, необходимо, однако, дополнить еще тремя: а) источником счастья являются на только отдельные блага, но сам факт жизни; б) не только те или иные блага, но само их количество; в) не только реальные блага, но даже само их воображение.

Жизнь человека является источником его счастья в смысле биологическом и психологическом – он счастлив потому, что живет, и потому, что чувствует, что живет. Функционирование собственного организма, полнота и разносторонность его деятельности вызывают особое удо­вольствие, особенно когда организм молод, полон сил и здоровья. Это – чувственный, гедонистический источник счастья. Ламетри называл счастье такого рода «органич­ным», «автоматическим», «машинальным», а также «естест­венным».

Многие мыслители славили жизнь как самый мощный источник счастья. Эпикур утверждал, что непосредственное ощущение жизни есть «начало и конец счастья». В эпоху

¹Thorndike Е. L. Man and his Works, 1943, p. 167–169; пе­реиздание под названием «A Bill of Specifications of a Good Life for Man». B: «Readings in General Psychology», 1954, Ed, L, D, Crow andA. Crow.

 

Возрождения Монтень, в эпоху Просвещения Ламетри, а позднее Гюйо также превыше всего ценили жизнь как источник счастья. С. Жеромский в своих произведениях воспевал «прелесть бытия», то, что является самым высшим, единственным и в то же время последним из всего – сча­стье существования. Еще чаще славили жизнь поэты.

Жизнь действительно источник счастья. Но такое счастье в общем-то не самое распространенное, данное каждому. Оно распределено между людьми очень нерав­номерно. Есть люди, которые его не знают, не постигают этой «роскоши бытия», этого «счастья существования» в полной мере. Либо потому, что плохо функционирует их организм, либо потому, что их внимание направлено в другую сторону, на внешние проблемы, здоровье, интересы, карьеру, отношения между людьми; если эти проблемы складываются неудачно или, наоборот, слишком удачно, то занимают все их сознание и не дают ощутить «счастье существования».

5. О счастье некоторых людей свидетельствует количе­ство источников, из которых оно может складываться. Именно множество и разнообразие впечатлений, богатство переживаний дает людям счастье, а без этого множества остается неудовлетворенность, чувство неполноты жизни, сожаление о неиспользованных возможностях. И этот род счастья был много раз описан в художественной лите­ратуре; в частности, этой теме посвящены ранние произве­дения А. Жида («Имморалист», «Узкая дверь», «Земная пища»). Следует, говорил он, умножать впечатления, не замыкаться в одной жизни, на одной цели; наиболее жела­тельно иметь душу активную, и чтобы она находила свое счастье не в счастье, а в сознании своей полной активности.

6. Вещи нереальные, будучи единственно предметом вос­поминаний или мечтаний, не только могут быть источниками счастья, но даже имеют некоторое преимущество перед другими. Реальные вещи мы не можем преобразовывать по собственной воле, в то время как мечтами и воспоми­наниями мы оперируем свободно; в них сознание отры­вается от жизни и уходит в идеализированный мир, соот­ветствующий желаниям человека. Поэтому А. Мюсси сказал однажды, что «счастливое воспоминание, возможно, истиннее самого счастья». Память имеет одну волшебную особенность: даже о плохих переживаниях она сохраняет хорошие воспоминания; выхватывая горький факт из ею

реальных связей, она лишает его горечи. «Сладко вспоми­нать то, что горько было терпеть». Для некоторых людей мечты – главный источник счастья, это зависит от их психики; их правда о счастье в основе своей разумна и трезва. Если таких людей не понимают философы, то понимают поэты. «Безрассудный! » – говорит мудрец. «Счастливый! » – восклицает поэт. Поэзия для многих является источником такого счастья. А не только «прибежи­щем от несчастья», как для студентов, принимавших уча­стие в анкете Уотсона. Поэзия, эта «проклятая и единст­венная», «направляющая людей к звездам», как писал К. И. Галчиньски, дает удовлетворение жизнью – вдали от нее.

7. По каким признакам определяют источники счастья? Во-первых, они должны быть ценны для человека; во-вторых, вызывать в нем доверие. Когда Сенеку спросили, что такое счастливая жизнь, он ответил: securitas et perpetua tranquillitas – уверенность и постоянное душевное спокойствие. Уверенности и покоя нет без доверия. Только человек, уверенный в своем будущем, может радоваться настоящему, каким бы трудным настоящее ни было. «Не является по-настоящему счастливым тот, кто не уверен, что никакое зло его не постигнет», – писал Плотин¹. Внешние обстоятельства непостоянны, но человек не пом­нит об этом, а если и помнит, то надеется все-таки на их стабильность. Такое отношение рискованно, но для неко­торых людей счастье, возможно, достижимо именно бла­годаря ему.

В-третьих, различные вещи и обстоятельства тем легче становятся источниками счастья, чем более они доступны, однако этот признак присущ им в незначительной степени, доступнее вещей – мысли о них, и поэтому чаще способствуют счастью такие вещи, сама мысль о которых приятна.

8. Возникает очень важный вопрос: существуют ли постоянные, надежные источники счастья, то есть такие,

которые доставляют счастье в любых, даже наиболее не­благоприятных условиях жизни и которые были бы доста­точны для счастья?

Таких источников счастья не существует.

А. Источники, которыми люди охотнее всего пользу­ются, а именно внешние источники, такие, как материальное

1 Рlоtуn. Enneady. I, 4. 6                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             

 

благосостояние, положение в обществе, особенно непо­стоянны. Их не всегда можно достичь, но зато всегда можно их лишиться. Они зависят от судьбы, зависят от других людей, поскольку имеют социальную природу, и зависят также от нас самих и наших способностей. Несмотря на их непостоянство, люди, однако, никогда не отказываются от них, так как они доступны и легки. В конечном счете не каждое дело оборачивается неудачей, и поэтому вполне естественно, что люди постоянно заботятся о таких источниках.

Б. Источники счастья, которые больше зависят от нас самих и в которых не так важно реальное обладание – например, дружба или семья, – менее непостоянны, но и они не вечны. Они зависят также от обстоятельств и от других людей (например, болезнь, несчастный случай или даже перемена чувств могут разбить семейное счастье в любой день; не говоря уже о том, что источники его открыты только для тех, кто их ценит, кто любит семейную жизнь).

В. В третьей и четвертой группах источников счастья – работе и бескорыстных интересах – влияние судьбы и зависимость от других людей еще меньше; при бескорыстном интересе к науке и искусству речь идет не об обладании, поэтому ему не грозят также и потери. Но и здесь подсте­регают опасности: например, несоответствие человека вы­полняемой им работе. В идейной сфере можно потерпеть неудачу точно так же, как в других сферах. Чувство ненужности и бессмысленности своей работы, науки или искусства охватывает людей не меньше, чем чувство бес­смысленности материального благополучия или положения в обществе.

Резюме. Источники могут не оправдать наших надежд: 1) когда мы их лишаемся, 2) когда осознаем, что они непостоянны, что могут быть утрачены, ибо сама эта воз­можность лишает их полезности, 3) когда не умеем ими пользоваться (тогда они не дают того, чего мы от них ждем).

9. Вследствие этого понятным становится вывод, к ко­торому давно пришла религия: поскольку не существует постоянного счастья в конечных вещах, то счастье можно обрести только в вечных, то есть счастливым может быть только тот, кто, как говорил Августин Блаженный, «имеет бога». Фома Аквинский и другие теологи доказывали, что источником счастья может быть только то, что по своей

природе непреходяще. А поскольку ни физические, ни духовные блага не являются непреходящими, то источником счастья могут быть только сверхприродные блага.

Такая аргументация свойственна не только средневе­ковым Суммам, но и многим книгам более позднего вре­мени. Эту концепцию счастья содержали, в частности, две книги о счастье польских авторов. Первая – епископа С. Витвицкого, изданная в Варшаве в 1685 г. – называется «Абрис счастья» («Abrys doczesney szczę ś liwoś ci mię dzy cieniami ludzkiego niekontentowania na widok wystawiony dla poż ytku duchownego Diecezyey Ł uckiey у Brzeskiey»); вторая – «Беседа о том, как сделать человека счастливым в жизни» («Rozmova о uczczę ś liwieniu czł owieka w ż yciu») – издана в 1760 г. безымянно, но принадлежит перу А. Виш­невского.

В этих книгах доказывалось, что спокойствие, необхо­димое для счастья, дает вера. Только при ее наличии че­ловеческие дела, труд, удовольствия приобретают смысл и ценность. Но во-первых, некоторые добивались счастья другим путем, а во-вторых, и эта дорога не всегда при­водила к счастью. Для многих людей религиозные про­блемы как раз были источником вечного беспокойства и страха (Паскаль и Кьеркегор – классический тому при­мер). Каждая вещь является источником счастья только для тех, кто умеет ею пользоваться.

10. Как же благополучие, любовь, работа или искус­ство и т. п. становятся источниками счастья, то есть об­щего удовлетворения жизнью? Психический механизм этого превращения, по-видимому, состоит из четырех ста­дий: , А. Человек, например, имеет семью, к которой он

привязан, или работу, которая складывается удачно: они – постоянный источник его удовлетворения. Посколь­ку же чувства легко складываются в серии (одно счастье, как говорится, ведет за руку другое), то удовлетворение, проистекающее из постоянного источника, более вероятно, когда он (источник. – Прим. ред. ) продолжает вызывать удовлетворение.

Б. Постоянные источники удовлетворения служат при­чиной того, что приятными становятся даже вещи в общем-то безразличные. Ибо они создают атмосферу, в которой все легко окрашивается удовольствием, в которой почти из ничего возникают «маленькие радости жизни». Счастье

по отношению к удовольствию то же самое, что капитал по отношению к процентам.

В. Постоянные источники удовлетворения ослабляют и обезвреживают неприятности. Человек, занятый прият­ным для него делом, может вообще не замечать того, что другим кажется мучительным. Следует повторить здесь слова Плотина: «Мы смотрим на счастливого с пристра­стием и поэтому считаем плохим и страшным то, что счастливый таковым вообще не считает».

Г. Постоянные источники не только делают хорошим настоящее, но – что гораздо важнее – создают перспек­тивы на хорошее будущее. Источником счастья на самом деле является то, что не только дает удовлетворение, но и сохраняет эту перспективу на будущее. Для счастья важна не возможность получать много удовольствий, а уверенность, что их можно получать всегда.

Некоторые источники безмерно усиливают радости» хотя это радости не непрерывные. Такова прежде всего любовь. Она целиком завладевает сознанием независимо от того, познал человек в любви радость или страдания. Механизм воздействия здесь таков: любящий переносит свои чувства на все, что связано с любимым, и поэтому каждая вещь кажется ему приятной, красивой, важной. Его чувства, отразившись, как в зеркале, во всех вещах, возвращаются к нему, увеличенные во много раз, усиленные, упроченные. Но с другой стороны, любовь не всегда по­стоянна. Она – источник самого интенсивного счастья, но, пожалуй, наименее постоянного. Если сравнить сча­стье с бюджетом, имеющим постоянные и непостоянные доходы, то различные человеческие привязанности – к людям, вещам, идеям, родине, семье, земле, профессии – являются самыми важными позициями, постоянными ис­точниками счастья (постоянным доходом), а любовь – непостоянным. Однако иногда достаточно непостоянного источника для общего положительного баланса, и даже минувшие радости заставляют человека думать, что стоило жить, что он знал счастье. Ибо существуют две разновид­ности счастливой жизни: та, что является счастливой благодаря постоянным, обычным источникам, и та, что является счастливой благодаря источникам исключитель­ным, длящимся кратко, мимолетным, но достаточным, чтобы дать, вкус счастья.

11. Самое трудное – найти первый источник счастья,

его первую основу, ибо счастье, согласно сравнению Хеббеля, подобно курице, которая кладет второе яйцо только там, где лежит первое. Потом к первому уже автомати­чески присоединяются другие источники счастья. Можно сказать, что счастье, как и несчастье, «идет лавиной» Небольшие различия имеют в них большие последствия; неоднократно подтверждаются слова Гёте, что наибольшее счастье и наибольшее несчастье суть лишь небольшие отклонения от обычной судьбы.

Судьба человека в значительной мере зависит от того, саков первый источник его счастья: достаточно ли он сильный, подходит ли он для него. Каждый подбирает его согласно своим потребностям, желаниям, интуиции, иногда по расчету, по совету и по примеру других, но не каждый выбирает удачно. Перед человеком встают каждый раз предложения судьбы» – возможности той или иной работы, любви, семьи, положения, – и он отбрасывает одни, выбирает другие. Проигрывает, если выбирает плохо; соответствующая его способностям работа, неподходя­щая жена, трагическая любовь будут лежать грузом на его жизни. И если один из источников счастья не оправдает надежд, с другими будет уже труднее. Как говорилось уже упоминавшейся анкете о счастье, те, кто в возрасте лет думают начать новую жизнь, как правило, несчаст­ливые люди.

Итак, во-первых, счастье должно иметь свой источник: его нельзя получить из ничего. Во-вторых, существуют различные источники счастья: если какой-либо источник счастья недоступен, это не значит, что счастье недостижимо. В-третьих, ни один источник не является постоянным. В-четвертых, необходимо располагать внутренними усло­виями счастья наряду с источниками. И наконец, в-пятых, всех источников счастья не каждый может стать первым источником, основой счастья. Многие из них скорее допол­няют уже имеющиеся. Иначе представляется мир тому, кто верит в его разумное устройство, чем тому, кто в него не верит; иначе радуется жизни тот, у кого есть родной дом, чем тот, у кого нет ни дома, ни семьи. Все, что, кроме этого, можно сказать об источниках счастья, – уже из области относительности и возможности. («Источником счастья является либо М, либо W, либо P... »; «Если А имеет такие-то условия жизни и личные качества, то М является для него источником счастья»;

«Для некоторых людей, и только для некоторых, W яв­ляется источником счастья». )

В вопросах счастья люди часто стремятся качество заменить количеством; когда не имеют одного верного источника, стараются использовать многие. Одни находят, например, счастье только в любимой работе, которая им вполне подходит, другие – в семье, которую очень любят, а, кроме того, еще и в книгах или коллекционировании, в путешествиях, в приятельских отношениях. Это множество соответствует обычному человеку с его разнообразными потребностями и привязанностями. И служит как бы за­щитой: если один источник не оправдает надежд, останутся другие. Но когда чувства делятся между многими вещами, то каждая из них значит несравненно меньше, чем если бы на ней одной были сосредоточены все чувства. Как утверждал два века назад Честерфильд, кто отдается всем радостям жизни, тот не ощущает ни одной.

Существуют два стиля жизни, два способа добиться счастья: на одной основе и на многих. Люди чаще исполь­зуют способ, который включает много основ, но более верно ведет к цели способ, который включает одну основу, самый трудный, нередко требующий преодоления самого себя.

Глава двенадцатая

ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА И ЕГО СЧАСТЬЕ

                                                                           Наполеон всегда счастлив.

                                                                                              (Надпись на доме Наполеона в

                                                                                   Сан-Мартине на Эльбе)

I

Будет ли человек счастливым – зависит не только от того, что ему встречается в жизни, но и от того, как он реагирует на все происходящее с ним. Чтобы быть доволь­ным, недостаточно благополучия, здоровья или красоты, нужно, кроме этого, находить в них удовлетворение; при определенном настрое даже болезнь, отсутствие красоты и благополучия не мешают удовлетворенности жизнью. «Ничто не мешало бы его счастью, – писал об одном из своих героев Стендаль, – если бы он умел этим счастьем наслаждаться». (Счастье зависит не только от внешних источников, но и от внутренних условий, не только от судьбы человека, но и от его личности.

1. Судьба человека и его личности отнюдь не так про­тивоположны, как обычно полагают. Ибо судьба влияет на личность человека, а личность влияет на судьбу. Лич­ность проявляется в судьбе, а судьба – в личности. При­чиной событий, которые кажутся ниспосланными судьбой, часто бывает сам человек: ссоры с соседями вызываются вспыльчивостью, болезнь – несоблюдением правил гиги­ены. Но и склонности человека в свою очередь формиру­ются под влиянием судьбы: например, он не был бы вспыль­чив, если бы вырос в более благоприятной домашней атмо­сфере. В чем человек найдет счастье – это зависит от его склонностей, и наоборот, его склонности зависят от тех источников счастья, с которыми он столкнулся в жизни. Одному жена дала счастье потому, что он любил семейную жизнь, а другой полюбил семейную жизнь потому, что у него хорошая жена. Судьба влияет на счастье и несчастье двояко: непосредственно тем, что дает радости и огорчения,

а опосредованно тем, что формирует способность к радости или огорчению. Но и личность влияет на счастье и не­счастье двояко: во-первых, тем, что она как бы предрас­положена к радости или огорчению, а во-вторых, тем, что формирует судьбу человека так, что она будет его радовать или огорчать.

2. О личности человека свидетельствуют его склонности. Склонности бывают врожденные и приобретенные, некото­рые из них появляются и исчезают, а поэтому личность не остается неизменной – время и образ жизни формируют ее и изменяют. В зрелом возрасте, а тем более в старости человек иной, чем был в молодости. С возрастом он пере­стает быть вспыльчивым, приобретает или, наоборот, те­ряет «вкус» к семейной жизни. Но другие склонности при­сущи человеку от рождения, точно так же как рождается он со светлыми или темными волосами, округлым или овальным лицом. Эти врожденные склонности составляют как бы первоначальную личность человека, независимую от его судьбы; судьба потом может ее изменить, перефор­мировать, но она может оказаться и сильнее судьбы и сохраниться неизменной. до конца жизни. Это – первона­чальная личность человека, или, как говорят, его первона­чальная природа, или просто – природа, натура.

Если на некоторые обстоятельства своей жизни человек оказывает влияние и эти обстоятельства являются выраже­нием его личности, то существуют и независящие от его личности обстоятельства. Они для него – «случай», «слу­чайность», происходящая без его участия. Как личность человека не вытекает из одной его природы, так и судьба его не является делом одного только случая. Личность, какой является человек в данный момент жизни, сформи­рована его природой, а также случаем. Но точно так же случай и природа человека формируют его судьбу.

В разговорной речи счастье человека часто понимается именно как благоприятные события, которыми он обязан случаю, а не себе. «Выпало счастье» – говорят о том, кому благоприятствовал случай. Причина такого счастья – удачное стечение обстоятельств, как бывает, например, в лотерее, или действия других людей, на которых мы не имеем никакого влияния, или чужая доброта, чужая глу­пость и т. д. Однако счастье в данном случае означает удачу: если же понимать под ним удовлетворенность жиз­нью, то правильнее будет утверждение философов-стоиков,

что оно зависит не от случая, а от самого человека, от его природы.

Совокупность событий, из которых состоит жизнь человека и причиной которых является не он сам, называют «фатум». Случай – это внешний фатум человека. Помимо внешнего, существует также фатум внутренний: это его природа, совокупность склонностей, с которыми он родил­ся¹. Причиной их также является не он сам. И если фатум управлял бы жизнью человека, то, во всяком случае, не один внешний фатум, поскольку его дополняет внутренний фатум, и не один внутренний фатум, ибо его изменяет внешний фатум.

3. Не все склонности, составляющие человеческую лич­ность, имеют одинаковое значение для счастья. Некоторые влияют на него лишь опосредованно. Это прежде всего те, которые психологи называют «инструментальными»² (интеллект, память и другие умственные способности). Правда, встречаются люди, которые страдают от недостатка интел­лекта или способностей, но, во всяком случае, нельзя утверждать, что обладание интеллектом или способностями предопределяет счастье.

Непосредственно же на счастье человека влияют склон­ности, называемые психологами «направляющими». Это склонности к чувствам, желаниям, решениям. Из них складывается то, что мы называем характером человека. Это – та часть его личности, которая имеет непосредствен­ное влияние на счастье и несчастье.

Некоторые черты характера способствуют счастью толь­ко при определенных обстоятельствах жизни. А именно тогда, когда они гармонируют с судьбой, которая выпадает на долю человека, и когда гармонируют между собой, создавая гармоническую личность.

В то же время кажется, что некоторые черты характера всем и всегда приносят счастье. Такой чертой является пластичность человеческой личности, способность приспо­сабливаться к судьбе. И в еще большей степени, пожалуй, склонность к привязанностям к людям, к труду. Ибо без привязанностей приходит равнодушие, без труда – скука.

¹ См.: Szuman St. i Skowron St. Organizm a ż ycie psychiczne 1934.

2См.: Вaleу St. Osobowoś ć. – «Licealna Biblioteczka Filozoficzna».

И трудно быть счастливым, когда ты неспокоен, равноду­шен, скучен. Привязанности, работа – это громкие слова, по за ними скрываются вещи самые обычные; никто в ко­нечном счете не живет без каких-либо привязанностей, без каких-либо занятий. Некоторые верят в фикции, лишь бы верить, любят кого-нибудь, лишь бы выражать свои чувства, делают что-нибудь, гоняются за счастьем (или за зайцем, как говорил Паскаль), лишь бы чем-нибудь зани­маться. Но, конечно, для счастья не безразлично, что чело­век любит и что он делает. Невозможно быть счастливым без привязанностей и труда, но не всякие привязанности и не всякий труд приносят счастье.

II

 Существует немалая разнородность человеческих ха­рактеров. Здесь дело обстоит так же, как с лицами людей: есть между ними сходство, но в конечном счете каждое лицо – иное. Другими словами: хотя каждый характер иной, но между ними имеется сходство. И всегда можно свести их к нескольким типам. Наиболее распространенной является типология, выделяющая два главных типа: цик­лотимики и шизотимики¹.

А. Циклотимики интересуются миром, вещами и людьми, не замыкаются в себе, им чуждо острое противопоставление «я» и мира. Они доброжелательно относятся к людям, с благодарностью принимают все хорошее, что дает им судьба, приспосабливаются к окружению, общительны, дружелюбны, добродушны, открыты и естественны. Их настроения переменчивы, фазы подъема чередуются с фазами депрессии, но в сумме они являются натурами более или менее несложными, воспринимают вещи просто, выражают свои чувства, не скрывая в себе. Приспосабли­ваются к условиям, не настаивают на своем, живут без фанатизма и напряжения. Радуются всем благам, которые дает им окружающий мир, и в не меньшей степени мате­риальным благам. Такие черты общи всем циклотимикам, но, кроме того, циклотимик может иметь характер легко возбудимый и вспыльчивый или, наоборот, спокойный и неуживчивый, может быть человеком дела или ленивым сибаритом.

¹ См.: Кречмер Э. Строение тела и характер, 2 изд. М. –Л., 1930

Совсем иные шизотимики: они скрытны и сдержанны. Они легко возбуждаются, легко воодушевляются, но с чрезмерной впечатлительностью неразрывно связана хо­лодность. Главной их чертой является «аутизм», замкнутость в самом себе. Они либо совсем некоммуникабельны, либо вступают в поверхностные и очень ограниченные контакты. Их сознанием управляет противопоставление «я и мир». Им кажется, что они как бы стеклянной стеной постоянно отгорожены от окружающего их мира. Они любят книги и природу, но это только форма бегства от людей. Замыкаясь в себе, они легко создают «свой мир» и, не интересуясь реальными вещами, легко становятся «идеалистами не от мира сего». В противоположность циклотимикам они не выражают сразу своих чувств и волнений, которые, не разрядившись, продолжают действовать в глубине сознания и делают их склонными к «комплексам».

Б. Принадлежность к одному или другому из этих двух типов в неодинаковой степени предопределяет счаст­ливую жизнь: циклотимики кажутся с этой точки зрения устроенными лучше, чем шизотимики. Их заинтересован­ность миром и доброжелательность по отношению к нему способствуют ощущению счастья, так же как их способ­ность выражать свои чувства, вместо того чтобы носить их в себе. Присущее им пристрастие к материальным благам, удовольствие, получаемое от еды, питья и любви, придает их жизни вкус. Но в первую очередь причиной их счастья является экстравертивная позиция, нежелание замыкаться в себе, легкость общения с людьми, интерес к различным вещам, умение приспосабливаться к условиям и радоваться тому, что дает судьба. Возможно, что сама идея постоянного и ровного счастья создана циклотимиками, в сознании шизотимиков она бы никогда не возникла.

Отношение шизотимиков к счастью совеем иное; их основополагающей чертой является интровертивная пози­ция и аутизм, что чаще затрудняет жизнь, чем облегчает ее. Та стеклянная стена, которую они чувствуют между собой и внешним миром, не способствует ощущению сча­стья. Избегая людей, они лишают себя этого источника радости, не освобождаясь от источника огорчений: ибо уход от людей возможен лишь изредка и только частично; общение же с тем, кого не любишь, тяготит, и оно тем труднее, чем более фанатичен, неуступчив, непреклонен сам человек, чем меньше он считается с фактами и взглядами

других – а именно таковы шизотимики. Им мешает «чрезмерная собственная оригинальность». Они легко ста­новятся чудаками, а чудакам обычно труднее жить на свете. Их горделивость, связанная с неспособностью и нежеланием внешне выражать свои чувства, склонность жить в постоянном напряжении может способствовать образу жизни скорее объективно полезному и достойному удивления, чем счастливому. Поэтому шизотимики хуже подготовлены к счастью, чем обычные циклотимики, весе­лые, общительные, добродушные, занимающие позиции здравого реализма и практичности. Это не означает, ко­нечно, что шизотимик не может быть счастливым; но для него счастье менее вероятно, и если он счастлив, то благо­даря не основным чертам своего характера, а вопреки им.

В. Э. Кречмер, который разделил людей на циклотимиков и шизотимиков, заметил, что каждый из этих двух психологических типов связан с определенным физическим типом. Циклотимики почти всегда «пикники», то есть крепкие, с большой головой, мощной грудной клеткой и жи­вотом, маленькими руками и ногами, слаборазвитыми му­скулами, короткой шеей, вьющимися волосами, склонны к полноте и облысению. Шизотимики имеют или же «асте­нический» тип – с узкими плечами, тонкими конечно­стями, прямыми волосами, удлиненным лицом, или же «атлетический» – с широкими плечами, хорошо развитой грудной клеткой, костистой головой, узкими бедрами, мощ­ными челюстями, большими руками и ногами. Пиквик уже внешне выглядел как циклотимик, а Дон Кихот – как ши­зотимик.

Из этой связи физической и психической структуры вытекало бы, между прочим, что определенная физическая структура также предрасполагает к счастью, и необяза­тельно, чтобы эта структура была более сильной и совершенной. Вытекало бы, что склонность к полноте и облы­сению, которая кого-то повергает в отчаяние, крепкие фор­мы и большая голова, которые уродуют, были неотделимы от веселой улыбки, дружелюбного настроения, благоже­лательности к людям и умения приспосабливаться к об­стоятельствам и привели к тому, что жизнь сложилась удачно и человек чувствовал себя счастливым. А чья-то прекрасная атлетическая фигура, хотя она давала силы и вызывала восхищение у окружающих, сочеталась с холод­ным и враждебным характером, способствовала формированию

человека нелюдимого и фанатика и в конечном счете сделала его несчастным.

2. Разделение характеров на две большие группы – на циклотимиков-пикников и шизотимиков астенических или атлетических – наиболее распространенное и имеет важные психологические основания. Но таких обоснован­ных классификаций существует немало. Люди различаются между собой не только тем, что сознание одних обращено к внешнему миру, а других – вовнутрь. Они различаются также и тем, что одни имеют характер сосредоточенный, другие – несобранный; одни склонны к непосредствен­ному, а другие к интеллектуальному переживанию собы­тий; одни живут импульсами-желаниями, другие – само­принуждением, одни имеют деятельный характер, другие – пассивный. И все это влияет на счастье и несчастье,

А. Экстравертивностью называется характерная для некоторых людей заинтересованность внешним миром, вещами, идеями, людьми, а интроеертивностью – замк­нутость в себе, сосредоточенность на собственных реак­циях, мыслях, чувствах¹. Это важное для счастья различие: ведь тот, кто больше интересуется внешним миром, откры­вает для себя источники как радости, так и страдания; но, с другой стороны, умножая источники, он в общем-то их ослабляет. Вполне возможно, что радости и страдания такого человека, происходящие из множества источников, будут уравновешивать, компенсировать друг друга; что не все окажутся ненадежными, но не все и сбудутся; что, имея много источников, он восполнит из других то, что потеряет на одних. Такой возможности не имеет тот, кто живет только собой, ибо его впечатления по природе своей более однородны, и более вероятно, что результат его жизни будет крайне однозначным: или явным счастьем, или явным несчастьем.

Б. Не меньше различаются между собой люди и с точки зрения целостности сознания. Есть люди рассеянные, есть сосредоточенные на одной проблеме. Одни могут за­ниматься, интересоваться многим и радоваться ему, то есть имеют много интересов, привязанностей, пристрастий, являются полиидейными и полиэмоциональными. Иные, наоборот, устроены так, что, если проникаются одной проблемой, остальной мир перестает для них существовать;

¹ См.: Jaspers К. Psychologie der Weltanschauungen. В., 1922,

одно чувство овладевает всем их сознанием, становится их страстью; когда они захвачены любовью, то забывают о делах; когда захвачены делами, забывают о любви, всегда преданы одной идее и одному чувству, то есть всегда моноидейны и моноэмоциональны.

Полиидейный и полиэмоциональный тип, имеющий много источников удовольствий и благодаря этому от многого застрахованный в жизни, по-видимому, имеет больше данных для обретения общего удовлетворения жизнью, хотя отдельные удовольствия испытываются им менее сильно, так как ни одному делу он не отдает всей души. Тип целостный не знает подстраховки, все ставит на одну карту, познает радости и страдания, каких не испытывает первый; если он счастлив, то счастье его более интенсивное, но имеется больше шансов, что он не будет счастливым.

В. Люди отличаются также и тем, что одни способны переживать свою жизнь непосредственно, другие пережи­вают ее опосредованно, мысленно. Первые доверяют только впечатлениям, вторые еще больше доверяют представле­ниям и мыслям, ожиданиям, силлогизмам. Они увеличи­вают количество переживаний, которые приносит им жизнь, но ослабляют их, переживая опосредованно. Они подстав­ляют под реальную действительность свою конструкцию; меньше думают о том, что она собой представляет, а боль­ше – какой она могла бы быть и должна быть, меньше ощущают ее, больше думают о том, как бы они могли и должны были ее ощущать.

Г. Следующее важное различие: одни живут импуль­сами, другие принуждением. Одни делают то, что им в дан­ную минуту хочется, не могут и не хотят себе в этом отка­зывать. Они ведут жизнь изменчивую, зависящую от мину­ты, минутного настроения, разнообразную, живут с фанта­зией, упоением, но зато вынуждены испытывать последствия, которых люди иного типа избежали бы. Они сразу раз­ряжают всю накопившуюся в них энергию. Другие, на­оборот, тратят свою энергию умеренно, так, как позволяют их жизненные принципы. Эти принципы становятся для них со временем необходимостью, долгом, формируя жизнь регулярную, умеренную, спокойную, без безумств и упое­ния, но и без опасностей, которые связаны с удовлетворе­нием желаний и капризов. Первым грозит, что они погиб­нут от опасностей, с которым

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: