1. Алкоголь как стимулятор иллюзорно-компенсаторной деятельности

Психологическую характеристику алкоголизма не­обходимо начать с зарождения самой потребности в алкоголе. Эта потребность появилась из-за производства обществом данного продукта, а также диктует привычки и предрассудки, связанные с его потреблением. Речь идет о плоскости пространства личности, связанной с культурой, нормами.

Алкоголь занимает определенное место в современном образе жиз­ни, наблюдается некая преемственность его употребления.

Разумеется, эти при­вычки не присущи всем в одинаковой степени — су­ществуют разные микросреды и соответственно раз­ные микрокультурные традиции. Употребле­ние алкогольных напитков в группе или сообществе людей есть производное культуры и что именно в свете культуры данного сообщества или группы оно может быть понято.

Учитывая тот факт, что личность человек осваивает культурные обычаи, можно говорить о том, что культура и традиции – лишь предпосылки тяги к алкоголю.

Рассмотрим сначала «чистый» эффект действия алкоголя, т. е. те изменения, которые привносятся в функционирование первого уровня психического здо­ровья — уровня психофизиологического реагирования. Психофизиологический эффект действия алкоголя не всегда однозначен и меняется в зависимости от возраста пьющего, общего состояния организма, особенностей конституции и нервной системы. Наиболее общая схема: возникает возбуждение, подъем, вызванный в основ­ном борьбой организма с поступившим ядом, затем возможно расслабление, угнетение, сон. Что касается изменений продуктивности памяти, мышления, внима­ния под влиянием однократного приема алкоголя, то они тоже носят фазовый характер.

В исследовании А. Ю. Харевской, выполненном под нашим руковод­ством, были выделены три такие фазы для дозы 0, 75 г этанола на 1 кг веса тела. Первая фаза состояла из кратковременных отрицательных изменений, тесно свя­занных с резким сдвигом функционального состояния организма (примерно 10-я минута от начала употреб­ления). Во второй фазе отмечалась некоторая стаби­лизация результатов, и на фоне периода активизи­рующего, возбуждающего действия алкоголя происхо­дили даже отдельные положительные сдвиги в реше­нии простых интеллектуально-мнестических тестов (30—60-я минута). Затем наступала третья фаза— фаза относительно длительного и устойчивого наруше­ния умственной деятельности, что было связано с про­цессами торможения, приводящими к состоянию ре­лаксации, сонливости, ощущению утомления (90— 120-я минута). При приеме меньшей дозы (0, 5 г/кг) изменения носили более неопределенный, разнонаправленный характер. Исследование показало, что увели­чение дозы способствует все более единообразным из­менениям элементарных интеллектуально-мнестических процессов.

Можно лишь этим объяснить субъективную тягу к алкоголю? Нет. Привлека­тельность алкогольного опьянения кроется, на наш взгляд, в той по большей части неосознанной, психо­логической мотивации обращения к вину, в тех жела­ниях и потребностях, которые человек пытается удов­летворить с его помощью.

Наиболее частое - желание повесе­литься на празднике или важном событии, когда есть традиция пить. Праздник сам по себе предполагает приподнятое настроение, а последующее принятие алкоголя создает лишь необычный психофизиологический фон, на который мощно проецируются психологические ожидания, вся предшествующая психологическая подготовка к дан­ному событию. Для самого же человека этот механизм остается неосознанным, что и порождает общепринятое представление об особых свойствах ал­коголя.

Силу психологической проекции можно усмотреть также в эффекте плацебо.  

Приведенные соображения – косвенные доказательства гипотезы о психо­логических механизмах действия алкоголя. Для более прямых подтверждений нужен эксперимент: В одном случае ввести в организм алкоголь, не предупреждая человека об этом, в дру­гом — заранее сообщить о том, что будет введен имен­но алкоголь. Если эйфоризирующий эффект действи­тельно присущ действию алкоголя, то в первом и во втором случае не только физиологическая, но и пове­денческая, эмоциональная реакции должны совпадать или по быть сходными, однопорядко­выми. Если же важную специфическую роль играет проекция психологического ожидания, то поведенческие реакции должны быть существенно различными.

Такой опыт удалось провести П. И. Сидорову. Необходимость углубленной оценки состояния функ­ции печени и почек с помощью инфракрасной термографии заставляла в ряде случаев прибегать к этаноловым нагрузкам (внутривенному введению 33°-ного алкоголя). При этом для проверки высказанной выше гипотезы в одних случаях испытуемые предупрежда­лись о характере инъекции, а в других она подавалась как «функциональная нагрузка». При подобном «ано­нимном» введении алкоголя через некоторое время появлялись жалобы на легкое возбуждение, повыше­ние тонуса, сменяемые последующей релаксацией и сонливостью. Тем самым демонстрировалось как бы прямое отражение соответствующих физиологических реакций, однако, что для нас принципиально важно, какого-либо отчетливого личностного, поведенческого компонента при этом не выявилось. Другая картина наблюдалась, когда заранее предупреждали о харак­тере инъекции. В этом случае в тесной зависимости от «алкогольного анамнеза», привычек и стиля алкого­лизации могли наблюдаться соответствующие эмоцио­нальные реакции: оживление, шуточки, комментарии — словом, демонстрировалась достаточно типичная по­веденческая и речевая картина опьянения.

Анализ агрессивности пьяных, проведенный Д. Рохсеноу и Г. Малатом, показал, что она является не прямым результатом приема алкоголя, а следствием общепринятого представления о том, что после такого приема поведение, выходящее из обычных социаль­ных установок, извинительно.

Существуют сведения об особой роли проекции, касающиеся и иных форм нар­комании. Если, например, человек выкурит сигареты с гашишем, не зная об их содержимом, то он может вовсе не почувствовать того, что обычно называют эйфорией, а лишь ряд измененных ощущений — нару­шения восприятия пространства, объема, цвета и т. п. В то же время «у лиц, курящих гашиш впер­вые, но знающих об этом и ожидающих наркотиче­ского эффекта, картина опьянения иная. Она более красочна и эмоционально насыщена».

Преж­де всего проекция психологического ожидания, ак­туальных потребностей и мотивов на психофизиоло­гический фон опьянения создает ту внутреннюю субъек­тивную картину, которую человек начинает приписы­вать действию алкогольного напитка. Отсюда начинается все бОльшая децентрация: человек начинает видеть главный источник привлекающего его состояния толь­ко в алкоголе.

По тем же принципам (проекция психологической преддиспозиции), алкоголь употребляют также и в связи с печальными событиями. При этом эйфория не «должна» возникать (пример: поминки – нельзя травить анекдоты и прочее). Постепенно диапазон субъективных причин употребле­ния алкоголя становится все шире — пьют и «для храбрости», и «с обиды», и чтобы «поговорить по ду­шам», и чтобы «расслабиться», и чтобы «взбодрить­ся» и т. д.

Алкоголь создает удобный и быстро достигаемый фон для психологической проекции. Из двух фаз опьянения — возбуждение и угнетение — может быть выбрана любая.

П. Вютрих, например, связывает снижение способности к восприя­тию, уменьшение объема внимания с тем, что благодаря этому пьющему человеку легче редуцировать комплекс­ность, сложность возникающих проблем, с которыми он сталкивается.

А. Ю. Харевской было отмечено снижение критичности под влиянием алкогольной нагрузки. Решая тестовые задачи, в особенности в период подъема возбуждения от принятого алкоголя, некото­рые испытуемые были определенно уверены в том, что результаты их деятельности необыкновенно улучшают­ся, хотя объективно они допускали большее коли­чество ошибок, чем до приема алкоголя.

Субъективная картина пьщнгоэта всегда деятельностно опосредствована, она создается в ходе иллюзорно-компенсаторной алкогольной деятельностьи, направленной на создание и поддержа­ние искомого эмоционального состояния, особого «алко­гольного» иллюзорного удовлетворения той или иной актуальной потребности. То есть алкоголь удовлетворяет потребность не в нем самом, а потребность в переживании состояния опьянения.

Сравним специфику этой деятельности у алкоголика и у здорового. Пример: потребность в удовлетворяющей человека самооценке. Здоровый человек обычно старается ставить перед собой та­кие цели и задачи, достижение которых достаточно вы­соко оценят окружающие и он сам, что повысит самооценку. У алкоголика же происходит подмена результатов реально осу­ществляемых действий субъективными переживаниями (К. Г. Сурнов), т. е. внимание не на изменении я объективного мира, а на эмоциональных переживаниях. Достигает же он желательных эмоциональных пе­реживаний с помощью алкоголя, т. е. посредством иллюзорно-компенсаторной деятельности.

Важно отметить, что искомые субъектив­ные состояния обычно не достигаются пьющим челове­ком в одиночку, нужна компания для «разыгрывания» этих состояний, обстановка совместной выпивки. Если «вычесть» эту обстановку, то не возникнет и ожидаемого переживания. Это доказывает, в частности, следующий эксперимент, проведенный психологами. Испытуемые-добровольцы, позитивно относящиеся к алкоголю, были приглашены в один из кабинетов психоневрологического диспансера для проведения опыта по изучению влияния алкоголя на психику. Они должны были после принятия опреде­ленной дозы рассказать о своих субъективных ощуще­ниях. Алкоголь не вызвал ожидаемого состояния: ощущения были скорее тягостные. В самоотчете испытуемые говорили о физио­логических коррелятах опьянения — чувстве жара, подташнивании и т. п. Чувство же облегчения испытуемые ощутили тогда, когда спало действие алкоголя.

Т. е. иллюзорно-компенсаторное переживание разрушается и при нарушении определенной обстановки выпивки. Но этот параметр значительно изме­няется при прогрессировании пьянства, перехода в болезнь,

Клиницисты и патопсихологи знают, что пьянство в одиночку указывает либо на атипический характер течения, отягощенность со­путствующими психическими нарушениями, либо на крайнюю степень деградации. В обычных же случаях даже простое присутствие одного-двух трезвых людей нередко воспринимается как нарушение компании, участники которой стремятся либо напоить их, либо во­все удалить из компании, чтобы восстановить прежние условия развертывания иллюзорно-компенсаторного действа. Поэтому корректнее говорить не о влиянии алкоголя на психические процессы, а о влиянии всего ритуала употребления алкоголя в той или иной ком­пании.

Особо следует упомянуть о роли тех, кто непосред­ственно приобщает других к выпивке. У почти каждого алкоголика можно усмотреть особое влияние «алкогольных наставников», которые показывают своим примером, обучают но­вичка, как надо пить, в какой последовательности со­вершать те или иные конкретные действия, как наилуч­шим образом «ловить кайф» — искомое для пьющего состояние благодушия (ученик-учитель). Алкогольным наставником также может быть родитель, наливающий ребенку впервые, компания знакомых, пьющих на празднике.

Сказанное может быть отнесено к любым наркоманиям. Как показал В. П. Чемиков в исследова­нии, выполненном под нашим с Н. И. Евсиковой руко­водством, эйфория сама по себе часто не является первоначальным мотивом. Это состояние необходимо научиться достигать, пройдя «обучение» у опытного наркомана. Разумеется, этот задавае­мый извне образ не является сугубо произвольным, от­деленным от способа действия самого наркотика. У каждого наркотика свой эффект, и для его достижения должна развернуться иллюзорно-компенсаторная деятельность — дея­тельность иллюзорного переживания, имеющая свою технику, свои средства и цели.

Поиск в алкоголе не только эйфории, но и возможностях (иллюзорных) удовлетворения желаний и разрешения конфликтов, в тех психологических и соци­альных условиях, которые толкают его на этот путь.

Между тем о непосредственном давлении традиций можно говорить лишь на самых первых стадиях. Алкоголик жаждет свершения иллюзорно-компенсаторного действа, временный уход в ирреаль­ный план начинает рассматриваться самим пьющим как благо, как важное средство поддержания равнове­сия с миром.

В работе В. А. Цепцова было показано, что многие пьющие вполне готовы осудить пьянство, его последствия, но не само опьянение, эмоционально-смысловое отношение к которому остается при этом по­зитивным (на словах — про­тивник пьянства, а в душе и на деле — его поклонник).

Иллюзорно-компенсаторная деятельность, отдаляя человека от задач реальности, постепенно переносит центр внутренних устремлений в ирреальный план, ко­торый все более обживается и становится наконец более важным и притягательным, не­жели мир реальный.

Но этим отнюдь не исчерпывается пагуба алкоголя. В определенный момент происходит хронификация пересроек организма, вызванных алкоголем или наркотиком. Можно говорить о физиологической/физической зависимости. В результате перестраи­вается первый уровень психического здоровья, изменяя условия протекания внутриличностных процессов не только в периоды самой наркотизации (алкоголизации), но и вне ее. Наступает собственно болезнь.