 |
Никита Рогожин. (1 курс магистратуры). Позиция «ПРОТИВ». Аргументы de lege lata. Догматические аргументы. Политико-правовые аргументы (de lege ferenda)
|
|
|
|
Никита Рогожин
(1 курс магистратуры)
Позиция «ПРОТИВ»
Сохранение силы залога из ареста в банкротстве имеет как своих сторонников, так и противников. Суть дискуссии заключается в следующем: обладает ли кредитор, в интересах которого наложен арест, залоговым приоритетом, установленным п. 1 ст. 138 Закона о банкротстве, должны ли требования конкурсного кредитора или уполномоченного органа по такой категории залога считаться привилегированными, как и требования обычного залогодержателя, и удовлетворяться преимущественно перед требованиями других кредиторов. Далее приведем наиболее распространенные аргументы против «арестного» залога в банкротстве.
Аргументы de lege lata
В самой норме (п. 5 ст. 334 ГК РФ) заложена возможность ее неприменения, если это противоречит существу отношений залога. При этом законодатель говорит об обладании правами и обязанностями залогодержателя, но не о возникновении права залога. Это позволяет толковать норму ограничительно так, что арест порождает залог с усеченным набором правовых эффектов (без приоритета).
Кроме того, Закон о банкротстве предполагает при введении соответствующих процедур банкротства снятие арестов, наложенных ранее в целях удовлетворения из стоимости арестованной вещи должника обязательственных требований кредитора (абз. 4 п. 1 ст. 63, абз. 9 п. 1 ст. 126).
Исходя из этого, открытие соответствующих процедур банкротства должно влечь прекращение «обладания правами и обязанностями залогодержателя», упоминаемыми в п. 5 ст. 334 ГК.
И, наконец, приоритет залогового кредитора в банкротстве не соответствует идеи, во имя которой вводилась залоговая теория ареста - максимально эффективное извлечение ценности имущества. В литературе отмечается, что вопрос о преимуществе кредитора, наложившего арест на имущество должника, при банкротстве последнего, не был основной целью реформы.
|
|
|
Догматические аргументы
В научной литературе широкое распространение получила точка зрения, согласно которой истинное предназначение залога раскрывается лишь благодаря приоритету в банкротстве. Такой подход дискредитирует прикладную ценность «арестного» залога, если его присуждение не сопряжено с приоритетом в банкротстве.
Вместе с тем залог выполняет не только функцию приоритета, но и функцию контроля над заложенным имуществом. При этом арест также обеспечивает контроль над имуществом. Однако, залогодержатель, в отличие от кредитора из ареста, располагает более богатым арсеналом полномочий, которые при этом не имеют никакой связи с банкротным приоритетом: в том числе сохранение залога при переходе прав на заложенное имущество (так называемое право следования, ст. 353 ГК РФ), право на страховое возмещение за утрату или повреждение заложенного имущества (абз. 3 п. 2 ст. 334 ГК РФ), право на возмещение, предоставляемое взамен заложенного имущества вследствие изъятия (выкупа) для государственных или муниципальных нужд, реквизиции или национализации (абз. 3 п. 2 ст. 334 ГК РФ), право на доходы от заложенного имущества (абз. 3 п. 2 ст. 334 ГК РФ) и т. д[5].
Таким образом, с точки зрения юридической техники «скрещивание» ареста и залога позволяет усовершенствовать контрольные возможности института ареста.
Политико-правовые аргументы (de lege ferenda)
Принцип равенства кредиторов является одним из главных принципов банкротного права. Суть указанного принципа состоит в том, что все кредиторы несостоятельного должника должны иметь равные возможности получения удовлетворения из конкурсной массы такого должника.
|
|
|
Следовательно, залог сам по себе нарушает принцип равенства, предоставляя преимущество отдельным кредиторам (залогодержателям). Как отмечают многие ученые, основным аргументом в пользу признания допустимости ухудшения положения всех иных кредиторов залогодателя в результате заключения договора залога с одним из кредиторов является то, что залог позволяет обеспечить привлечение должником более дешевого кредита. Сама возможность кредитования под низкий процент, открытая теоретически всем участникам оборота, крайне важна для развития экономики, и, соответственно, законодатель во имя этой экономической цели признает допустимой такое не вполне справедливое, на первый взгляд, отступление от принципа равенства кредиторов при банкротстве.
Но в случае с залогом в силу ареста это политико-правовое обоснование залога не работает, так как при заключении договора ни один из кредиторов не может быть уверен, что он сможет арестовать имущество должника раньше других кредиторов и что у должника в принципе будет что арестовывать. Соответственно, на снижение ставки наличие туманной перспективы получить приоритет, если впоследствии после нарушения договора должником и подачи кредитором иска в суд ему удастся арестовать какое-либо ликвидное имущество должника, сказываться не будет, а, следовательно, в данном случае несправедливость залога как отступления от принципа равенства кредиторов при банкротстве не компенсируется серьезными экономическими преимуществами[6]. В результате один кредитор получает причитающееся за счет других[7].
В качестве аргумента «за» часто выдвигается такой тезис, что право любит активных, активизм в защите своих прав необходимо поощрять, а потому должны нивелироваться все аргументы о нарушении принципа равенства[8]. Вместе с тем тот факт, что одному кредитору удалось раньше наложить арест, не означает, что он чем-то лучше других кредиторов. Последние могли отстать только потому, что по их требованию еще не наступила просрочка. Получается, один кредитор забирает себе все при банкротстве только на том основании, что должник по его требованию впал в просрочку раньше.
По мнению В. В. Витрянского, норма о залоге в силу ареста представляет собой наглядный образец необоснованного вмешательства материального (гражданского) права в чисто процессуальные отношения. В результате истец, который в свое время не позаботился о соответствующем обеспечении своего требования к ответчику, вдруг превращается в залогодержателя и может обратить взыскание на арестованное имущество ответчика. Для этого истцу достаточно просто обратиться в суд с ходатайством о принятии мер по обеспечению иска[9].
|
|
|
Подобное поощрение активного поведения может привести к тому, что кредиторы будут стремиться как можно быстрее подавать иски к должнику, не затягивая ни минуты. Ведь чем быстрее подашь иск, тем больше шансов на то, что ты сможешь первым добиться ареста в суде. Признание арестного залога в банкротстве создает между кредиторами гонку взысканий. В итоге это просто стимулирует не вполне здоровую ситуацию, когда кредиторы начинают разрывать должника судебными исками, не давая ему ни дня отсрочки. Это противоречит нормальной коммерческой практике, в которой подача иска – это скорее крайняя мера. В итоге растет количество судебных исков и нагрузка на судебную систему[10].
Возникает вопрос: как это коррелирует с диаметрально противоположными - миротворческими - усилиями отечественного законодателя? Ведь в последние годы мы последовательно стремимся разгрузить суды путем введения обязательного претензионного порядка, медиации, судебного примирения, упрощенного порядка судопроизводства и т. д. [11]
|
|
|
