7. Иран после исламской революции 1979 года

Упоение собственным руководством биосредой, встревоженность мистического инстинкта, чередование универсалистских, коллективистских и индивидуалистских эпох, борьба «прогрессистов» и «консерваторов» – всё это свойственно социумам, выжимающим из природы максимум благ и вносящим в неё дисбаланс. Поэтому аффективные режимы трудно отыскать, например, у тюркских или фарси народов, которые веками живут традициями и мало тяготеют к научно-техническим новинкам. Однако черты «консервативного» противодействия «прогрессизму» и элементы аффективного общества заметны в истории Ирана конца ХХ века.

В XIX веке исламский мир жил, согласно мусульманскому календарю, в XIII столетии – в эпоху освоения универсалистски-мотивированного труда и надёжного обесценивания человеческой природы. За прошедшие тринадцать веков иранский народ овладел универсализмом настолько, что смог поддерживать взаимодействие уже сознательно и самостоятельно – без пресса и понуканий идеологической элиты.

Далее, согласно социальной логике, прочность универсалистских уроков предстояло испытать при свободной деятельности. То есть – на стадии гуманистического универсализма. Готовность иранцев добровольно и осознанно следовать универсализму привела в 1905-1911-х годах к гуманистической революции. В результате, диктат универсалистских наставников сместила новая власть – парламент (меджлис) плюс конституция.

Однако гуманистическо-универсалистская эпоха оказалась в Иране усечённой. К середине ХХ века поэтапность развития нарушилась – универсалистскую религиозную модификацию преждевременно и искусственно заменили на коллективистскую. Шахи династии Пехлеви (с 1925 г. ), бросив универсализм «недоученным», стали ускорять социальный процесс и насаждать государствоцентризм (коллективизм). Причём «коллективом» в этой коллективистской доктрине провозгласили всю персидскую нацию в целом – равноправно как доисламских, так и исламских времён. Именно в возрождении «величественного и могущественного прошлого доисламских империй» Ахеменидов и Сасанидов видела свою миссию династия Пехлеви.

Апогей волюнтаризма в социальном развитии пришёлся на период «белой революции» (с 1963 г. ) при шахе Мохаммаде Реза Пехлеви. Идеологическим обоснованием броска из церковного универсализма в абсолютистский коллективизм, практически без гуманистического универсализма (или, по словам шаха, «из средневековья в ядерный век» [цит. по: 46, 107], стала доктрина так называемого позитивного национализма (=государствоцентризма). Суть позитивного национализма – в подъёме госэкономики за счёт форсированного вытеснения универсалистской мотивации государствоцентристской. Причём социальное взаимодействие радикально меняли не при самоизоляции и опоре на собственные силы, а в тесном сотрудничестве с Западом. Именно «вестернизацией» определил Мохаммад Реза Пехлеви ускоренное прощание с универсализмом. Таким образом, неправомерность прыжка в абсолютистский государствоцентризм усугублялась и тем, что руководили этим «перескоком» народы, достигшие в XX веке индивидуализма.

Экономические программы, разработанные западными фирмами, осуществлялись под руководством несметных западных же советников [33, 62]. Распахнули двери американские центры; теле- и киноэкраны заполонились заокеанскими блокбастерами. Микки-Маус и Джеймс Бонд учили иранцев современному бизнесу и раскрепощению. В правительстве засели так называемые «технократы» и «западники», убеждённые, как писал исследователь Э. Нераги, что «сельское хозяйство в Иране можно вести точно так же, как в Калифорнии» [цит. по: 46, 112].

Желание «прогрессистов»-западников «сэкономить» на гуманистическом универсализме привело поначалу к экономическому взлёту. В 1960-е годы среднегодовой промышленный рост достигал 13% [6, 27]. И к концу 1970-х голодный и нищий Иран превратился в ведущее государство Ближнего и Среднего Востока, опережая Грецию и несколько отставая от Испании и Португалии [38, 15]. Словом, жизнь удалась, могли решить «прогрессисты».

Однако реформаторы не предвидели  ценностного отвержения массами столь быстрого общественного движения. Новые идеалы не приживались не по экономическим причинам, а по психологическим. А точней – из-за недостаточной закреплённости универсалистских навыков на гуманистической стадии. Попытка «перешагнуть» гуманистический универсализм вызвала общественный раскол на сторонников универсализма и государствоцентризма – на «консерваторов» и «прогрессистов».

Например, писатель Але Ахмад в книге «Заражение западничеством» так выражал народное недоверие к абсолютистско-коллективистским реформам шаха: «Девяносто процентов нашего населения живут в неразрывной связи с религиозными представлениями и навыками (... ) И они, по крайней мере, счастливы от того, что верят (... ) И чего только не делает любой крестьянин во имя Бога (... ) ради того, чтобы курица его принесла вместо семи яиц – семнадцать. Он отправляется в Мешхед или Кум или же едет (... ) в Кербелу или Мекку; и все они ожидают пришествия Имама (... ) Те же 90 процентов жителей страны считают государственный аппарат орудием угнетения, узурпатором власти, которая принадлежит истинному имаму. На этом основании они уклоняются от уплаты налогов, обманывают государственных чиновников, скрываются от воинской повинности (... ) И поэтому они не уважают и не признают никаких представителей власти и аппарата (... ) И в таких условиях все места религиозных и общественных собраний – от мечети и хранилищ воды до центров паломничества – становятся местом, где демонстрируется полное отсутствие уважения и доверия к государству и его делам, где люди поверяют друг другу свои ожидания пришествия Махди, единственного правителя века, который придёт, если мы будем праведно молиться (... ) А государство? Оно своими организациями, школами, казармами дует в одну дуду, требует от народа налогов, и обирает его с помощью военной силы, сея повсеместно взяточничество и произвол» [цит. по: 46, 31].

Другой историк – С. Х. Наср, отмечал технологичность западного мышления, мало свойственную Востоку. «Самая серьёзная причина нашей оппозиции к Западу, – анализирует Наср, – заключается в том, что наша культура, как и другие традиционные культуры Востока, основана на особом роде познания человека, принципы которого западная культура со времён эпохи Возрождения полностью отвергла (... ) Наше отношение к человеку исходит из представления о нём, как о существе небесном, живущем на земле и соответствующем облику бога-создателя (... ) Этот духовный аспект человеческого существования в западной культуре отрицается с Возрождения, ибо человек с этого времени осознал себя бунтарём против Бога, он ощутил себя существом свободным, которое ведёт себя на земле так, как ему хочется, не чувствуя никакой связи с Божественной истиной» [цит. по: 46, 72-73].

Поэтому по мере развёртывания «прогрессистских» экспериментов и сжимания социального процесса иранская интеллигенция всё больше поддерживает «консерваторов». Когда поднявшие голову универсалисты объявили шаха дьяволом, его коллективистскую политику – противной Аллаху, а нравственное состояние «прогрессистов» – верхом падения, их лозунги пришлись по душе многим.

Дальнейшие события не заставили себя ждать. 1963-й год планировали начать в Тегеране с парада эмансипированных женщин. Однако неразумное большинство оценило мероприятие по-своему – забастовками и демонстрациями. Правительство скрепя сердце отложило неуниверсалистскую затею, однако не сдалось. И вскоре тюрьмы наполнили аятоллы и муджтехиды, имамы и прочие теоретики старого доброго универсализма. Но вновь не тут-то было: тегеранские студенты вышли на улицы и вынудили арестованных освободить. Народный гнев вскипал, пока к концу 1970-х не вылился наружу.

Восьмого января 1978-го года при разгоне демонстрации в религиозном центре Кум полицейские убили несколько десятков человек. Через 40 дней мусульманские «протестанты» организовали в память о павших новую акцию, которую тоже расстреляли. Ещё через сорок дней собрались помянуть и этих – снова расстрел. Так антипрогрессистская революция становилась перманентной.

Об авторитете «консерватора» Хомейни в предреволюционную пору свидетельствует следующий эпизод. По словам очевидца, в 1978-м году страну охватил слух, будто в полнолуние 27-го ноября правоверные смогут увидеть изображение имама Хомейни… на луне. «В течение одного дня, – пишет очевидец, – практически каждый узнал об этом, и миллионы людей вышли на возвышенные места в обещанный день в ожидании полной Луны, выкрикивая «Аллах акбар». Откуда-то стало известно, что только неверующие и лицемеры не смогут увидеть лика Хомейни на Луне. Люди прыгали от радости и плакали от счастья, крича: «Я видел Имама на Луне». Событие было отпраздновано в тысячах мечетей, муллы напоминали верующим, что это был верный знак прихода Махди (... ) Люди готовы были дать клятву на Коране, что видели Хомейни. Даже социалистическая партия Туде разделила эту массовую галлюцинацию, поместив в своём печатном органе «Новид» следующее сообщение: «Наши угнетенные массы (... ) видели лик своего любимого Имама и лидера Хомейни (... ) на Луне» [112, 110-111].

Решающее антиамериканское восстание 9-10 февраля 1979-го года американский посол У. Салливен описывал так: «Схватка, которой мы опасались, стала реальностью. Она началась, когда младшие офицеры ВВС и новобранцы на авиабазе в Доушан-Тапе взбунтовались и разоружили бронетанковое подразделение шахской гвардии. Захваченные мятежниками танки были повёрнуты против генерального штаба вооружённых сил, где находились тогда многие американские офицеры (... ) В тот день я до глубокой ночи вместе с нашими агентами среди революционеров пытался вызволить американцев из бункера, в котором они оказались, как в ловушке. Мои усилия уже были близки к успеху, когда мне (... ) передали послание З. Бжезинского, который спрашивал, не смогу ли я организовать военный переворот в целях подавления революции? Очень сожалею, что мой ответ был таков, что его нельзя воспроизвести в печати» [цит. по: 51, 156-157].

Двенадцатого февраля власть целиком перешла к неоуниверсалистам-сторонникам Хомейни. Согласно статистике, в двухдневных боях в столице погибло 654 человека, в провинциях – 230 человек. Общее же число павших по стране составило примерно 1500 человек. А за предшествовавшие 15 месяцев антипрогрессистских волнений – не менее десяти тысяч [51, 167]. Когда на общенародный референдум вынесли вопрос: согласны ли вы учредить в Иране исламскую республику, 98% ответило «Да» [33, 103]. Таким образом, события 1979-го года – не случайный эпизод или дворцовый переворот, а осознанная антипрогрессистская революция в социуме, рванувшем из церковного универсализма в абсолютистский коллективизм, минуя гуманистический универсализм. 1

Перед победившими «консерваторами» встала задача: как быстрей унять неприличную активность «прогрессистов» и загнать их на духовные высоты универсализма? Помог всё тот же аятолла Хомейни, который в книге «Исламская власть: правление богослова-правоведа» изложил пошаговую программу. Первым делом возродили шариат. Считается, что шариатское законодательство восходит к пророку Мухаммаду, который слушал самого Аллаха. Отсюда ясно, что любое изменение или улучшение шариата санкционировало бы деятельность, мотивированную целями, уже отличными от воли Аллаха. Следовательно – не нужными благопристойному универсалисту. Неуниверсалистски-мотивированные поступки шариатское правосудие наказывает уголовно. Поэтому, настаивает Хомейни, чтобы поскорей распихать «прогрессистов» по тюрьмам, современное судопроизводство надо менять на шариатское.

Для скорейшего разгона «прогрессистов» власть в стране разделили на три группы: Группу принятия решений, Совещательную и Исполнительную группы. Право же общего руководства доверили, разумеется, такому титану универсализма как Хомейни. Это был настоящий обнажённый меч антипрогрессистской революции, и иранцы почитали его самым замечательным человеком своего времени.

В Группу принятия решений – высший государственный орган, вошли наиболее ярые богословы-факихи, способные на корню распознать «прогрессистские» засады. Как писал Хомейни, Группа принятия решений – это аналог законодательного собрания «с той разницей, что члены такого собрания в других странах разрабатывают законы (... ) исходя из своих идей, понятий и проявлений собственного разума. В исламе же (... ) Группа принятия решений в установленном порядке извлекает законы из первоисточников (Корана, сунны), упорядочивает и приводит в действие» [цит. по: 88, 198].

Согласно аль-фикх-правоведению, раннеисламские книги хранят откровения самого Аллаха, а значит, содержат ответы на все вопросы настоящего, прошлого и будущего. Правда, хранят не явно, а косвенно и туманно. Поэтому задача факихов из Группы принятия решений ответы эти хитроумно извлекать и простым людям разъяснять. Вот факихи и перелопачивали Коран, сунну, хадисы, выдвигая насущные задачи по переориентации «прогрессистской» энергии в правильное русло. Говоря иначе, факихи, подобно пасторам из кальвинской Консистории, контролировали соответствие народных помыслов «консервативным» стандартам, и шефствовали над универсалистскими успехами «прогрессистов».

Второй орган укрощения «прогрессистов» – Совещательную группу сравнивали с парламентом, избираемым народом. Однако не будем заблуждаться, руководствуется Совещательная группа отнюдь не волей избирателей, а указаниями «мозгового центра» – уже известной Группы принятия решений. Функция Совещательной группы – грамотно разработать юридические механизмы для осуществления глобальных директив факихов-законодателей.

И, наконец, третья, Исполнительная группа – это министры, которые выполняют вышеутверждённые программы, назначают чиновников и надзирают за ними.

Так в Иране, переконструированном по книге «Исламская власть: правление богослова-правоведа», быстро пресекли все «прогрессистские» вылазки и козни. А потому – обратили общественный процесс вспять и переобъединили народ вновь под эгидой универсализма.

Тяжкие времена настали в жизни «прогрессистов». Всех желающих похвастаться своей никчёмной природой надёжно обезвредили, и общество погрузилось в беспробудный универсализм.

«Разжигание страсти у женщин и мужчин, особенно у молодежи к импортным товарам, таким как косметика, украшения, предметы роскоши и детские игрушки, втягивание семей в соперничество за обладание ими, насаждение потребительства (... ) распутства и жажды развлечений среди молодёжи (... ) использовалось для сохранения отсталости наших стран (... ), – ополчается Хомейни на дурные наклонности сограждан. – Добавьте к этому широкую пропагандистскую кампанию по рекламе притонов разврата, злачных мест и игорных заведений, лотерей и магазинов по продаже роскоши, украшений и алкогольных напитков, особенно тех, которые импортировались Западом. В обмен на поставки нефти, газа и других полезных ископаемых ввозились куклы, игрушки и ещё сотни других вещей, о которых такие, как я, не имели ни малейшего представления (... ) Правительство должно препятствовать импорту товаров, которые разжигают губительное потребительство» [107; 25, 26, 42].

Для обуздания «губительного потребительства» и других «прогрессистских» пороков создали «Бюро по борьбе с непристойностями». Контролировало оно в основном «пристойность» средств массовой информации. Бюро объявило радио и телевидение проклятого прошлого «крупными гнёздами разврата» [90, 323]. Место боевиков, «мыльных» сериалов, развлекательных шоу заняли коллективные молитвы, уроки шариата. Прайм-тайм же отвели дискуссиям богословов-правоведов о перспективах «прогрессистского» перевоспитания и возвращения социального развития на круги своя.

Западную лёгкую музыку приравняли к алкоголю, балетную – просто признали «дьявольской». А сам классический балет с его откровенными нарядами – не более чем бесовским искушением честных универсалистов. «Поставить искусство на службу божественным идеалам» – такую универсалистскую задачу выдвинула власть перед мастерами искусств [38, 376].

Дискотеки, бары и подобные места развлечений объявили «шайтановым порождением», и бросили на их ликвидацию специальные отряды универсалистов. Труд по бичеванию женщин, осмелившихся, как при «прогрессистах», не закрываться чадрой или платком, чем отвлекать мужское население от праведных мыслей, взяла на себя «Партия Аллаха». Суд её обычно короток: плеснуть в лицо кислотой или исполосовать бритвой. Нередко женщин с открытыми лицами лечили от «прогрессизма» просто побитием камнями.

В 1982-м году Совет безопасности прикаспийского города Бабольсер, оценив нравственное состояние «прогрессистов» критическим, принял решительные меры:

– Сёстры могут купаться в море с 7. 00 утра до 12. 00 дня, а братья – с 13. 00 до 20. 00 вечера.

– Когда представители одной из групп купаются, то члены другой к морю не подпускаются (... )

– Женские купальные костюмы типа «бикини» как на пляжах, так и в отелях и в городе носить запрещается.

– Нарушителей вышеперечисленных правил сурово накажут в соответствии со священными исламскими законами» [цит. по: 4, 185].

Так в результате «священных» репрессий все попытки освобождения зоологического человеческого нутра были пресечены, иранским свободолюбам пришлось затаить свою недостойную плоть до лучших времён. Однако аятолла Хомейни был настолько предан универсализму, что даже когда ни одного «прогрессиста» в стране не осталось, всё продолжал воевать с ними и громить направо и налево.

«Убивать тех, кто восстаёт против Ирана и его народа, позволено, а вернее – необходимо», – лишает «прогрессистов» последних иллюзий генеральный прокурор Х. Мусави-Табризи. – Кто сопротивляется исламской революции и исламу, должен умереть. Если он задержан, он должен умереть; если он ранен, то нужно ещё добавить к его ранам, чтобы он умер» [цит. по: 4; 146, 143-144].

В 1985-м году оппозиционеры опубликовали список из 12 026 поимённо названных лиц, казнённых с июня 1981-го года. Общее количество загубленных жизней с 1979-го года оценили минимум в 50 тысяч. Численность же лишённых свободы «прогрессистов» составило на конец 1985-го года примерно 140 тысяч [4, 175]. Утверждали также, что пытки и удушения непонятливых оппонентов достигло такого размаха, что для сокрытия преступлений власти просто перестали выдавать тела семьям [4, 147]. Скольким же в действительности помогли попасть на тот свет неугомонные универсалисты – неизвестно, это государственная тайна.

Отметим следующее. Идеология иранского универсалистского реванша 1970-1980-х годов близка доктрине первого распространения в стране исламского универсализма в VII веке. Разница – лишь в антипрогрессистской доминанте новоуниверсалистского учения. Однако в отличие от времён первого распространения универсализма, в 1979-м году при его повторном внедрении народ закрепостили уже не «прогрессисты» (в эпоху первомусульманства – универсалисты), а «консерваторы». То есть – идеологи, лишившие коллективистов политических прав и удерживающие социум на универсалистской стадии. Поэтому устройство послереволюционного Ирана назовём универсалистским аффективным обществом.

Нетерпимость к западным индивидуалистам – дезорганизаторам социального процесса в Азии – сущностное свойство Исламской республики Иран, подобно внешнеполитической агрессивности и других аффективных режимов. Иранские аффектологи планировали четыре этапа своей революции: личностный, национальный, общемусульманский и мировой [38, 88]. Цель четвёртой фазы – всемирное исламско-универсалистское государство-умма, в котором всех поклонников «прогрессизма», наконец, перевоспитают в универсалистов, мотивирующих деятельность исключительно единением с Аллахом.

«Вы всегда должны помнить, что наша революция нацелена на выход за рамки национальных границ, – намечал премьер-министр Мусави ближайшие внешнеполитические задачи. – Заключить её в пределы Ирана – значило бы обречь на поражение» [цит. по: 38, 434].

Первым успехом в выведении аффективной революции «за рамки национальных границ» стал захват посольства главного идеологического врага – США и взятие его служащих в заложники. Этим актом, названным Хомейни «второй революцией, ещё более крупной, чем первая» [цит. по: 38, 388], иранское аффективное общество бросило вызов американскому индивидуализму – «великому сатане», строящему на Земле царство отчуждённого от Бога индивида с обнажёнными инстинктами.

Предсказать будущее иранского аффективного общества сложно. Если основываться на истории прежних (преимущественно европейских) аффективных режимов, то после окончательного освоения иранцами универсалистских стимулов следует, видимо, ждать появления новых поколений, от рождения более терпимых к раскрепощению природного естества и усилению его влияния на жизнедеятельность.

Однако с другой стороны, готовность иранцев к политическому прогрессу может выявиться и не столь явно. Почему? Вместо ответа поставим здесь знак репризы и закончим главу тем же абзацем, с которого начали.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: