 |
Фокион, леонтина, гермократ, Агис, арлекин.
|
|
|
|
ГЕРМОКРАТ (Агису). Это тот молодой чужестранец, о котором вы мне говорили?
АГИС. Да, сударь, он самый.
АРЛЕКИН. Я первый имел честь сказать вам о нем. И я же передал ему поклон от вас.
ЛЕОНТИНА. Вы видите, Гермократ, перед собой сына славного Фокиона. Он явился, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение. Он преклоняется перед мудростью и путешествует, чтобы обогатить себя познаниями. Некоторые из ученых с радостью приглашали его остаться у них. Он ожидает такого же приему у вас и ждет его с таким нетерпением, что заслуживает вашего гостеприимства. Я обещала ему склонить вас к этому. А теперь я оставлю вас┘ Ах! (Уходит.)
АГИС. И если мой голос что-либо значит, я присоединяю его к голосу Леонтины, сударь. (Уходит.)
АРЛЕКИН. Прибавьте к этому и мой.
ГЕРМОКРАТ (смотрит на Фокиона). Что я вижу?
ФОКИОН. Я с благодарностью принимаю все эти просьбы за меня сударь. Примите заранее мою благодарность, если эти просьбы окажутся не напрасными.
ГЕРМОКРАТ. Примите и вы, сударь, мою благодарность за честь, которую вы мне оказываете. Ученик, подобны вам, мне кажется, не нуждается в таком учителе, как я. Но, чтобы окончательно в этом убедиться, позвольте мне задать вам несколько вопросов. (Арлекину.) Ступай.
Явление восьмое.
ФОКИОН, ГЕРМОКРАТ.
ГЕРМОКРАТ. Либо я ошибаюсь, сударь, либо вы мне знакомы.
ФОКИОН. Я, сударь?
ГЕРМОКРАТ. Не без причины я хотел с вами поговорить наедине. У меня есть кое-какие подозрения, о которых я не хотел говорить во всеуслышание. Я их приберег исключительно для вас.
ФОКИОН. Что же это за подозрения?
ГЕРМОКРАТ. Ваше имя не Фокион.
ФОКИОН (в сторону). Он вспоминает о встрече в лесу.
ГЕРМОКРАТ. Тот, чье имя вы носите, сейчас в Афинах. Я это знаю из письмо, которое получил от Мермесида.
|
|
|
ФОКИОН. Вполне возможно, что кто-то еще носит такое же имя.
ГЕРМОКРАТ. Это еще не все. Ваше вымышленное имя - только одна из хитростей, которыми вы хотите ввести нас в заблуждение.
ФОКИОН. Я вас не понимаю, сударь.
ГЕРМОКРАТ. И одежда на вас чужая. Признайтесь, сударыня. Ведь я вас видел?
ФОКИОН (делает вид, что удивлен). Вы правы, сударь.
ГЕРМОКРАТ. Свидетели, видите, мне не нужны. Можете краснеть только передо мной.
ФОКИОН. Если я краснею, то только потому, что отдаю должное вашей мудрости, сударь. Но поймите правильно мое смущение; хотя я переоделась, но не таю никаких коварных замыслов.
ГЕРМОКРАТ. Я догадываюсь об этих замыслах. И все же не считаю их пристойными для женской нравственности, не нахожу в них ничего похвального. Мысль явиться сюда, чтобы похитить Агиса, моего воспитанника, испытать на нем все ваши опасные прелести, посеять в его сердце смятение, - такая мысль, сударыня, мне кажется, должна заставить вас краснеть.
ФОКИОН. Агис? Этот юноша, который только что был здесь? Вот каковы ваши подозрения? Кажется, я не давала к ним повода! Мой вид внушил их вам? Заслуживаю ли я их! Неужели именно вы наносите мне такое оскорбление? Неужели его навлекли на меня чувства, которыми я полна? Боги должны убеерчь меня от всего этого. Нет, я пришла сюда совсем не для того, чтобы смутить сердце Агиса. Он воспитан вами, он силен мудростью ваших наставлений, но не ради него я изменила свое обличье. Если бы я его любила, я бы, конечно, могла завоевать его расположение более легким способом. Для этого мне было бы достаточно предстать перед ним и ласково посмотреть ему в глаза. Возраст и женские прелести помогли бы мне покорить его сердце. Но не к нему стремится мое сердце. Того, кого оно ищет, завоевать гораздо труднее. Тут не поможет власть моих глаз, мои прелести здесь бессильны. Вы видите, я на них совсем не рассчитываю, не на них я строила свои надежды. Иначе разве я скрыла бы их под мужской одеждой. Они мне не принесут успеха.
|
|
|
ГЕРМОКРАТ. Но в таком случае, сударыня, для чего вы добивались моего гостеприимства, если не думали об Агисе?
ФОКИОН. Ох! Опять Агис! Ах, сударь, вы человек добродетельный, не заставляйте же себя самого сожалеть впоследствии о том, что вы оскорбили мою добродетель. Не считайте злом мою затею, может быть, не только невинную, но и похвальную. Видите, я с откровением и мужеством говорю вам об этом, и это должно поколебать ваши подозрения. И когда вы узнаете мотивы, которыми я руководилась, я, смею надеяться, заслужу ваше уважение. Не говорите же мне больше об Агисе. Повторяю, я не думаю о нем. Хотите неоспоримые доказательства? Они, может быть, не пощадят моего женского самолюбия, но я не хочу прикрывать их ни изворотливостью, ни тщеславием. Мной руководит благородная гордость. И вы убедитесь в этом, сударь. Да, так о ваших подозрениях: два слова, и они будут уничтожены. Даст ли мне свою руку тот, кого я люблю? Вот моя. Не Агису я делаю это предложение.
ГЕРМОКРАТ. Я не знаю, кому же оно адресовано.
ФОКИОН. Знаете, сударь. Я вам только что это сказала. Я не выразилась бы ясней, назвав имя Гермократа.
ГЕРМОКРАТ. Так это я, сударыня?
ФОКИОН. Теперь вы все знаете, сударь.
ГЕРМОКРАТ (смущенно). Да, знаю и не скрываю того смятения, в которое поверг меня этот разговор. Я - предмет устремлений такого сердца, как ваше!
ФОКИОН. Сударь, выслушайте меня. После признания, которое я сделала, я должна оправдаться перед вами.
ГЕРМОКРАТ. Нет, сударыня, я ничего не хочу слушать. Все оправдания бесполезны. Не бойтесь того, что я думаю обо всем этом. Пусть вас это не беспокоит. Но, прошу вас, оставьте меня. Разве я создан для любви? Перед вами душа отшельника и дикаря, ей чуждо чувство любви. Моя суровость должна оттолкнуть вас, такую юную и очаровательную, словом, мое сердце бессильно что-либо сделать для вашего.
ФОКИОН. А я и не прошу вас разделять мои чувства. У меня нет на это никакой надежды, а если даже и была, я отказываюсь от нее. Но потерпите, я окончу. Я вам сказал, что люблю вас. Разрешите мне объясниться, ведь вы же не хотите, чтобы я стала жертвой обиды в результате нашей беседы?
|
|
|
ГЕРМОКРАТ. Разум запрещает мне слушать вас дальше.
ФОКИОН. Но моя честь и моя добродетель, которые только что были задеты, требуют, чтобы я продолжала. Еще раз прошу вас, выслушайте меня. Не терять в ваших глазах уважения - вот единственная цель, к которой я стремлюсь, единственная награда, которой жаждет мое сердце. Что мешает вам выслушать меня? Во всем этом нет ничего дурного: во мне говорит лишь чувство, униженное тем признанием, которое я вам сделала, и слабость, которую вы презираете и легко можете отвергнуть.
ГЕРМОКРАТ. Я предпочел бы ничего этого не знать.
ФОКИОН. Да, сударь, я вас люблю. Но не обманывайтесь. Речь идет не об обычной склонности. Мое признание не случайно, я делаю его умышленно. Мной руководит совсем не любовь, а добродетель. Я говорю вам, что люблю вас, потому что мне нужно преодолеть смущение, чтобы произнести эти слова, и, может быть, это смущение излечит меня. Я краснею за свою слабость, чтобы победить ее. Я заставлю свою гордость восстать против вас. Я не затем призналась вам в любви, чтобы вы полюбили меня, а только для того, чтобы вы научили меня, как разлюбить вас. Ненавидьте, презирайте любовь! Я согласна. Но научите и меня этому, сделайте так, чтобы и я походила на вас. Помогите выбросить вас из моего сердца, уничтожьте то влечение, которое я испытываю к вам. Я не требую вашей любви, это правда, но я хочу быть вами любимой. Избавьте же меня от этого желания, умоляю вас, настройте меня против себя самого.
ГЕРМОКРАТ. Ну что ж, сударыня, вот единственная помощь, которую я могу вам оказать, - я совсем не хочу вас любить. Пусть мое равнодушие вас излечит, и кончим этот разговор, полный яда для того, кто его слушает.
ФОКИОН. Всемогущие боги! Что вы мне предлагаете? Свое равнодушие? Я это предвидела. Таков ли должен быть ответ на ту мужественную откровенность, с какой я открыла вам все, что испытываю? Неужели здесь бессильна даже мудрость?
ГЕРМОКРАТ. Я вовсе не мудрец, сударыня.
ФОКИОН. Ну хорошо! Пусть так. Но дайте мне время, чтобы увидеть ваши недостатки, и разрешите мне продолжить.
|
|
|
ГЕРМОКРАТ (с волнением). Что вы мне еще скажете?
ФОКИОН. Выслушайте меня. О вас много говорят. Всюду и везде знают ваше имя.
ГЕРМОКРАТ. Оставим это, сударыня.
ФОКИОН. Простите, это веление сердца, которому приятно хвалить того, кого оно любит. Меня зовут Аспазия. Я жила в таком же уединении, как и вы. У меня довольно большое состояние, я ни от кого не зависела, была сама себе госпожой, не знала, что такое любовь, и презирала все попытки внушить мне ее┘
ГЕРМОКРАТ. Моя снисходительность к вам смешна!
ФОКИОН. И, находясь в таком уединении, я встретила вас. Вы прогуливались, как и я. Сначала я не знала, кто вы. Но, увидя вас, почувствовала волнение. Казалось, мое сердце угадало, что предо мной Гермократ.
ГЕРМОКРАТ. Нет, я больше не в силах продолжать этот разговор. Во имя той добродетели, перед которой вы так преклоняетесь, Аспазия, прекратим его. Каковы ваши намерения?
ФОКИОН. Мой рассказ может показаться вам легкомысленным, но он искренен. Он помогает мне возвратить рассудок.
ГЕРМОКРАТ. Но мне дороже сохранить свой собственный рассудок. При всей моей дикости у меня есть глаза, а вы очаровательны и к тому же любите меня.
ФОКИОН. Я очаровательна, сказали вы? Как? Сударь, вы это видите и боитесь моих чар?
ГЕРМОКРАТ. Не хочу даже думать об этом.
ФОКИОН. Вы боитесь и избегаете меня? Вы еще меня не любите, но боитесь полюбить. Вы полюбите меня, Гермократ, я не буду убивать в себе этой надежды.
ГЕРМОКРАТ. Вы меня смущаете. Я не нахожу слов для ответа, я умоляю.
ФОКИОН. Ну что ж, сударь. Оставим это, прогуляемся, поищем Леонтину. Я думаю остаться здесь на некоторое время. Вы скажете мне свое решение.
ГЕРМОКРАТ. Идите, Аспазия. Я следу за вами.
Явление девятое.
ГЕРМОКРАТ, ДИМАС.
ГЕРМОКРАТ. Я схожу с ума от этого объяснения. Что делать?.. Димас. Подойди ко мне. Ты видел юного чужестранца, который только что ушел отсюда? Поручаю тебе наблюдать за ним, всюду следовать за ним и особенно следить, не ищет ли он встречи с Агисом. Понял? Я всегда ценил твое усердие, и ты докажешь его наилучшим образом, если в точности выполнишь все, что я сказал.
ДИМАС. Все будет сделано. И скорее, чем вы думаете. Я вам доложу обо всем, что узнаю.
Действие второе
Явление первое.
АРЛЕКИН, ДИМАС.
ДИМАС. Эй, ты, шут гороховый! Подойди-ка поближе, говорю тебе. С тех пор как сюда втерся этот пришелец, с тобой нельзя и словом перекинуться. Ты только и знаешь, что шушукаешься со смазливым слугой по закоулкам.
АРЛЕКИН. Только из вежливости, дружище. Но это не значит, что я отношусь к тебе хуже, чем прежде.
|
|
|
ДИМАС. Ты можешь любезничать с ним, но не надо забывать меня, твоего старого друга. Черт возьми! Дружба, как вино: чем старее, тем крепче.
АРЛЕКИН. Сравнение неплохое. Когда захочешь, выпьем с тобой - за мой счет, конечно.
ДИМАС. Эх, дьявол, ты - щедрый человек! Говоришь так, точно на тябя со всех сторон золото сыплется. А есть у тебя чем платить?
АРЛЕКИН. Не беспокойся.
ДИМАС. Черт тебя возьми, ты хитер, как лиса, но не гордись, я тоже хитер.
АРЛЕКИН. С каких это пор я стал хитрой лисой?
ДИМАС. Ладно, ладно! Разве я не знаю, что с появлением этих господ у тебя завелись денежки? Я видел, как ты их только что подсчитывал.
АРЛЕКИН (в сторону). Он прав. (Димасу.) Всегда надо знать, сколько монет у тебя в кармане.
ДИМАС (в сторону). Ага, попался! (Арлекину.) Послушай, приятель, с нашим хозяином творится что-то несусветное.
АРЛЕКИН. А что, он тоже видел, как я подсчитывал деньги?
ДИМАС. Тьфу! Много хуже! Наверно, он подозревает какие-то козни. Он поручил мне тайком, точно лисице, следить за этими двумя молодцами, чтобы раскрыть их замыслы. Он сомневается насчет их намерений, которые по-настоящему не раскусил. Понимаешь?
АРЛЕКИН. Не очень, дружище. Стало быть, ты за ними следишь?
ДИМАС. Тише! Не будем говорить о слежке. Я скажу ему лишь то, что надо будет сказать. И прежде всего, мне кажется, ему надо объяснить, что это за люди, не так ли?
АРЛЕКИН. Будь осторожен, мой милый.
ДИМАС. Дозволь мне действовать. Он будет слушать только то, что я ему наболтаю. А я ничего не знаю.
АРЛЕКИН. А ты знаешь, кто они?
ДИМАС. Черт возьми! Знаю ли я их! Я насквозь их вижу!
АРЛЕКИН. О! а я-то думал, что только я один их знаю.
ДИМАС. Ты? Да ни черта ты не знаешь.
АРЛЕКИН. Положим, знаю!
ДИМАС. Бьюсь об заклад, что нет. Это не так просто и не так легко.
АРЛЕКИН. Посмотрите на этого упрямца! Ведь они мне сами сказали.
ДИМАС. Что сказали?
АРЛЕКИН. Что они женщины.
ДИМАС (удивленно). Они - женщины?
АРЛЕКИН. Как, плут ты этакий! Ты не знал этого?
ДИМАС. Конечно, нет! Черт возьми! Но я здорово у тебя это выудил!
АРЛЕКИН. Ах, подлая лиса! Проклятый хитрец!
ДИМАС. Так они женщины! Вот так штука! Ну и рад же я!
АРЛЕКИН. Я пропал.
ДИМАС. Ну и заварю же я кашу. Теперь-то я пойду в гору, когда расскажу обо всем хозяину. Вот славно!
АРЛЕКИН. Димас, ты меня режешь живьем.
ДИМАС. Очень ты мне нужен! Ах! Так они женщины! И сорят деньгами за спиной садовника, хотя и находятся в его саду. Ну, они за это поплатятся!
АРЛЕКИН. Мой друг, ты охотник до денег?
ДИМАС. Если бы я их не любил, чего бы я стоил? Но где они, эти деньги?
АРЛЕКИН. Я заставлю раскошелиться эту даму, чтобы искупить мое легкомыслие, обещаю тебе.
ДИМАС. Предупреждаю, твое легкомыслие обойдется недешево.
АРЛЕКИН. Я знаю, чего оно стоит.
ДИМАС. Но для начала я желал бы во всем разобраться и хочу услышать всю историю этого мошенничества. Да-да! Сколько ты получил со своей дамочки - и мелкой и крупной монетой? Говори начистоту.
АРЛЕКИН. Она дала мне двадцать золотых.
ДИМАС. Двадцать золотых! Ведь это же целый воз денег! На них можно купить славную мызу! Дальше! Зачем эта дама болтается здесь?
АРЛЕКИН. Дело в том, что Агис мимоходом похитил ее сердце.
ДИМАС. Вот так так! Как это он не остерегся?
АРЛЕКИН. Ну, и она украдкой хочет теперь похитить сердце Агиса.
ДИМАС. Здорово! Все это сулит мне неплохой доходец, если я сумею ловко использовать все, что узнаю. Выманю все, что можно. Ну, а этот милый слуга Гермидас - тоже, верно, плутовка?
АРЛЕКИН. Это еще одно сердце, которое я без труда мог бы мимоходом прихватить.
ДИМАС. Это тебе не к лицу. Ведь ты же ученый малый. Но тише, они приближаются, ступай вперед.
Явление второе.
|
|
|
