Кто такой взрослый? (и почему я должен им становиться? )

КТО ТАКОЙ ВЗРОСЛЫЙ? (И ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ИМ СТАНОВИТЬСЯ? )

Быть взрослым — это значит... Это ничего не значит. По крайней мере, у каждого свой взгляд на этот вопрос. Так, ничего конкретного. Некоторое представление об этих забавных взрослых можно получить из телепрограмм: у тебя будет здоровенное брюхо и ты будешь курить трубку. Точно! Некоторые думают, что когда ты станешь взрослым, ты забудешь свои детские фантазии, так вот — все это чушь!

Я знал одного мужика, который в 50-е годы стучал в джаз-оркестре — у него одного из первых был “форд-мустанг”, он гонял на “харлее” и играл в теннис: это был активный, веселый, счастливый и стильный долбак. Потом он женился. На следующий день после свадьбы это чучело продало свои шикарные тачки, ударную установку он отнес в чулан, а чулан замуровал. Сейчас он начал Настоящую Жизнь. Стал Человеком.

Я взрослый (черт побери! ), я отец хотя вряд ли выгляжу, как твой папаша). Но быть взрослым вовсе не значит отказываться от своей мечты, это значит обладать свободой ее осуществления, не отчитываясь при этом ни перед кем, кроме самого себя. Поэтому я написал песню “Не хочу становиться взрослым” — это мой ответ тем, кого так интересует, когда я перестану валять дурака. Когда перестану? Да я только начал!

Я все еще несусь навстречу своей судьбе, я все еще голоден. Что? Ты считаешь, что я уже всего достиг? Никоим образом. Всегда хочется большего, и я отправляюсь за этим большим. Давай вместе.

Ради этой книжки я расковырял свое прошлое, а это именно то, чем мне никогда не хотелось заниматься. Надеюсь, что некоторые мои воспоминания помогут тебе лучше понять и приспособиться к обстоятельствам собственной жизни. И хотя времена несколько изменились, думаю, основные проблемы взросления остались теми же. Подростки всегда страдают, когда наступает период поиска себя, утверждения личности — они проходят через эти стадии, они восстают против родителей.

Уверен, что через десять или пятнадцать лет у меня снова возникнут эти проблемы, только на этот раз отцом буду уже я. Я уже сейчас кое-что вижу: я, с седыми длинными патлами (или изрядно оплешивевший, не дай Бог, конечно! ), и мой сын, выбирающий из кучи лазерных дисков что-то мощно-космическое.

— Эй, Джесси, — говорю я, доставаяиз пыльного чулана древний экземпляр “Оставайся голодным”, — как насчет того, чтобы ради разнообразия послушать старую пластинку отца? Мне кажется, тебе это должно понравиться. Вот песня “Мы не принимаем этого” — знаешь, я написал ее для парней как раз твоего возраста.

— Ой, па, — раздраженно говорит Джесси, притопывая ногой и изображая смертельную скуку, — опять этот дурацкий хэви-металл? Так громко, такое старье! От этого гитарного рева у меня трещит голова. И, кроме того, мне надо пойти позаниматься: завтра экзамен по Моцарту, фортепианный концерт ми-бемоль. Так что ты не возражаешь, если мы выключим этот хлам?

— Хлам?! Да этим “хламом” я оплатил дом, в котором ты сейчас живешь, молодой человек! Я в твои годы... Ля, ля, ля...

Я абсолютно уверен, что мой сын отвергнет мои идеалы, мои жизненные ценности, и хотя я готовлю себя к этому, одна мысль все же убивает меня: в тот день, когда он не захочет, чтобы мать сделала ему искусственную татуировку “как у папы”, я чувствую себя как мой старик, когда мы стали отказываться гулять с ним. “Слушай, па, я сейчас занят... ”

А когда я начну советовать ему, как разговаривать с девчонками, или уверять его, что рано или поздно парень получит свое, он, вероятно, махнет рукой и скажет:

— Знаешь, отец, я не прочь поговорить, но мне уже пора.

— Куда?

— Да ждут меня, понимаешь, ждут.

А когда он уйдет, я просуну эту книжку под дверь его комнаты.

Думаешь, он прочтет ее? Ну ты даешь! Конечно, нет, это же мой сын!