Развитие капитализма в России: опыт прежних и современных дискуссий.

 

Сравнение теоретических диспутов – интересная сторона историко-научных исследований. По каким причинам, и в какой форме научное сообщество возобновляет обсуждение ранее рассмотренных проблем? Особенное любопытство вызывают споры в общественных науках, поскольку касаются жизнедеятельности и самого научного сообщества. Подобные исторические сравнения позволяют проследить направления и темпы развития науки. Но нужны они не только историкам науки, но и широкому кругу ученых. Это отправные точки для их систематической работы.

История социологии знает примеры колебаний интереса к определенной проблеме или вопросу общественной жизни. Первоочередной причиной подобных колебаний служит сам процесс общественной жизни, с его непостоянством и неравномерностью развития. Поэтому меняющаяся важность определенной социологической проблемы указывает на периодичность научного интереса социологов. Однако, колебания исследовательского интереса могут определяться и собственно теоретико-методологическими причинами. Научные поиск может возвращать социологическое сообщество к вопросам, познание которых было приостановлено на одном из прежних этапов, или относительно исчерпано, пока не появились новые подходы и соображения.

Важно иметь ввиду, что вопросы более высокой теоретической абстракции относительно автономны от исторических условий, в которых наблюдается усиление исследовательского интереса к ним. Именно эта отвлеченность и всеобщность позволяет делать их предметом сравнительного анализа. Вместе с тем, должно присутствовать в сознании историка социологии представление об ограниченности такой автономии рамками того же исторического процесса.

Поэтому, сравнительное изучение по истории социологии должно включать как сравнение условий, в которых имели место научные дискуссии, так и сопоставление мыслительных форм и познавательных средств, используемых на сравниваемых этапах истории.

Приведу слова греческого историка общественной науки Д. Пателиса. «Отсутствие целостно-исторического и диалектического подхода приводит к дихотомии когнитивной (сводимой к формально-логической, семантической и т. д.) и социальной (социально-психологической, социометрической, институциональной и т.д.) сторон науки и, в конце концов, к хаотическому представлению о науке как о результате воздействия различных изначально оторванных факторов» [1].

Сравнительное исследование не ограничивается одним описательным выяснением сходств и различий в дискуссиях разных эпох, но должно быть доведено до нахождения объяснения этому в конкретном противоречии единства соответствия и несоответствия способа мышления и познаваемой им действительности.

В этом случае исследование должно содержать цепь неотъемлемых звеньев. Сравниваемые дискуссии должны быть приведены в соответствие исходя из периодизации форм развития социологического мышления. Затем выявленное соответствие должно быть сопряжено со ступенями развития самого предмета дискуссии. Сам предмет претворяется в определенной понятийно-категориальной структуре, включенной в соответствующую систему социологического мышлений. Поэтому выявление такой структуры указывает на средства и способы познания общественной реальности через установленную предметную область. Лишь рассмотрев теоретико-методологические составляющие дискуссии, следует перейти к практической области исследуемого предмета и выяснить конкретно-историческое соотношение научных положений и общественного положения участников дискуссий.

Решение такой сложной задачи предстоит найти применительно к одному из самых интересных моментов отечественной истории социологии – обсуждению вопроса о перспективах, способах и целях развития капитализма в России. Этот вопрос из разряда имеющих первостепенную значимость, т.к. он касается определения и характеристики существующей общественной системы, вида общества, его стадий исторического развития. В 19-м веке социологическая наука выработала определение формы развития наиболее совершенных для того времени общественных систем как систем капиталистических.

Первый анализ предмета – системы капиталистических отношений – был проведен еще политической экономией 18-го века. Методологически необходимым шагом стало обращение к производству как основе этих отношений. Понятие капитала стало развито до отношений производства, создающих прибавочную стоимость, т.е. достигло значения универсальной социологической категории, а не практического финансово-экономического термина.

Изучение сущности предмета начинается в 19-м веке усилиями марксизма. Метафизическое понимание отношений капитализма сменяется историческим подходом. Выявляются структура развития предмета (формы капитала) и закон развития.

Просветительское метафизическое мышление в 19-м веке сменяется критическим диалектическим воззрением. Преодолевается механистическая картина мира и морально-юридическое мировоззрение. Широко распространяются позитивизм, эволюционизм, материализм. В социологическом мышлении данные изменения воплощаются в создании так называемой классической социологии. Именно на эту стадию развития социологического мышления пришелся первый диспут о русском капитализме. Важную роль здесь играла установка на выяснение сущности общественной системы, законов ее развития и функционирования. Вместе с тем сам предмет – русский капитализм – еще находился в первоначальном периоде существования, население было преимущественно сельским, поэтому тенденции капиталистического развития были подчинены борьбе с интересами старой России и нацелены на переход от феодально-крепостнической общественной системы к буржуазно-капиталистической системе. Вероятность успеха капитализма как раз таки и интересовала социологов более всего.

Российская наука шла по следам европейских ученых в отмеченных познавательных ступенях изучения капитализма. Особенности преимущественно проистекали из преломления европейских достижений к общественным условиям России. Поэтому именно марксизм, выработавший инструментарий исследования капиталистических законов общества, оказался в авангарде научной полемики о перспективах Российского общества. Дискуссия о капитализме в России, состоявшаяся на рубеже 19-20 веков, уже стала свидетельством зрелости и самостоятельности отечественной социологической и экономической мысли, имела не только практические результаты, но и теоретико-методологическое значение.

К концу 20-го века социологическое мышление изменилось, претерпев несколько важных исторических периодов. Классические формы уже значительно отставали от требований жизни. Снискавший себе славу на ниве анализа капитализма марксизм, хоть и сохранился, но видоизменился, выработав новые взгляды на капиталистический мир и место России в нем. Серьезную конкуренцию в изучении капитализма ему стал составлять институционализм. Столкновение этих течений явилось наиболее многообещающим для развития полемики о русском капитализме.

Вместе с изменением форм социологического мышления за столетие развился и сам предмет. Капитализм уже далеко не тот, да и место его в мире изменилось коренным образом. Человечество подошло к глобализации капитализма, пережив перипетии социалистических революций и двуполярного мира. Российский капитализм теперь развивался на почве социалистической общественной системы. И данное обстоятельство внесло значительный элемент новизны в спор социологов. Возникли изрядные сложности для марксистской теории, построенной на формационном подходе к истории, и инициатива перешла к институционализму с его эластичной концепцией эволюционного развития.

Согласно Ф. Броделю, лишь с А. Тюрго начинается современное научное понимание термина капитал [2]. Хотя еще с 12-го века в практическом языке европейцев он обозначал деньги, приносящие процент.

Особенность понятия капитализма – критичность к действительности, отражение социальных противоречий. Оно возможно, когда анализ капитализма достиг понимания его противоречивой эксплуататорской природы, и когда появились новые тенденции, идущие на смену капитализму. То есть при анализе раннего, «свободного» капитализма это понятие еще не было выработано, не было социологическим, системным.

Системный характер капиталистических тенденций сводится к нескольким фундаментальным проблемам. Первая, это отношения наемного труда и капитала. Она включает вопросы, связанные с системой воспроизводства населения, со структурой общества, с механизмом эксплуатации. Вторая проблема, это технологии промышленного производства. Сюда входят вопросы развития машинной системы и массового потребления. Третья проблема касается самого утонченного вопроса - капиталистического накопления. Тут центральное место занимают явления товарного фетишизма и финансовые институты.

Парадокс России, что это «критическое» понятие появилось в обиходе, когда капиталистическое развитие еще не приняло господствующий системный характер, когда капитализм лишь начал борьбу за свое доминирование. Любопытно также то, что до появления капитализма русская экономическая мысль не могла еще достичь уровня наиболее развитых мировых стран. Однако именно развитие капитализма создало такую возможность. Это придает дополнительную интригу ситуации возникновения капитализма в России.

Общественная мысль России познакомилось с понятием «капитализм» в конце 19-го века, и оно с тех пор стало необходимым элементом отечественной социологической науки. Пока оставалось крепостное право, анализ и критика капитализма в России были не развиты. Просветительская мысль в России не дошла до концепции капитализма, хотя были сторонники капиталистического пути развития. Народничество подходило к капитализму критически, отрицая его перспективы для России, которая держится, по их мнению, на сельской крестьянской общине.

Отличительной чертой русской социально-экономической мысли 19-го века стала антикрепостническая тенденция. Велик был интерес к изучению поземельных отношений. Падение крепостничества совпало с распространением в России идей Маркса о капитализме. Теория капитализма получила такое быстрое распространение в русской социологии, потому что страна переживала бурные перемены, труднообъяснимые иными теориями, но понятные с точки зрения именно этой теории. Г. В. Плеханов первым заговорил о капиталистическом развитии России, однако не учел всей конкретной специфики страны. Поэтому его аргументы против народников носили больше теоретический характер.

Отличительная черта отечественной социально-экономической мысли 20-го века была иного плана и имела социалистическую тенденцию. Со временем аграрная тема в ней была оттеснена промышленной. Но в дальнейшем применимость теории капитализма к нашей действительности оказалась не востребованной, оторванной от практических целей. Советский строй не анализировался с точки зрения капиталистических тенденций в нем. В лучшем случае буржуазные явления понимались как случайная, не существенная практика. Только развязка горбачевских реформ вернула данную тему в социологическую науку.

Первый спор о судьбе капитализма оказался достоянием эпохи, вызвавшей новое социологическое мышление, сменившее просветительство, в рамках которого предмет спора рефлексировался в полемике западников и славянофилов. В русской экономической науке стало наблюдаться влияние марксизма, немецкого историзма, и менее – маржинализма – т.е. по сути зарубежные веяния. Теория капитализма была привнесена именно их представителями. С тех пор на протяжении всего 20-го столетия теория капитализма являлась неотъемлемой частью отечественной социологической мысли, причем одной из наиболее разработанных. Она же послужила основанием социалистических преобразований в России, что как ни парадоксально на многие десятилетия отодвинуло с повестки дня продолжение дискуссии.

Повторный интерес к предмету спора – капитализму в России восстановился в результате свертывания социализма и советской власти. Классическое социологическое мышление подверглось критическому пересмотру. Историки социологии обозначили этот этап общесоциологическим кризисом [3]. Над наукой замаячил силуэт постмодернизма. В России стал наблюдаться массовый отказ от марксизма, который уже выступал не зарубежным, а традиционно отечественным течением. Предмет спора оказался в новых теоретических рамках.

Один спор пришелся на период внедрения теории капитализма в социологии, период ее признания и продуктивности, а второй спор – на период вытеснения теории капитализма, период ее критики и падения популярности.

Именно спор с народниками сделал русский марксизм авторитетным социологическим течением. Именно он создал в широких общественных кругах имя В. И. Ленину как стороннику убеждения в капиталистическом развитии России. В этом отношении теория капитализма на русской почве стала теоретической почвой марксистской социологической теории в нашей стране. Это был первый крупный теоретический успех В. И. Ленина и русских марксистов. Без этой теории, не удалось бы развить ни концепцию империализма, ни учение о возможности социалистической революции в России. Народники же, также являясь сторонниками социализма в России, исходили из традиционного убеждения разночинцев в антикапиталистическом характере общины и социалистического характера крестьянской революции. Однако данные убеждения были построены на слабых теоретических основаниях, и более совершенная научная методология позволила русским марксистам обосновать иные выводы.

Народническое учение о российском общественном строе не было подкреплено научной теорией капитализма. «Большинство симпатизировало модному тогда позитивизму. Мировоззрение народников было лишено цельности, так как складывалось из разнородных элементов, заимствованных от неокантианства, позитивизма и антропологического материализма. В социологии, начиная с 60-х годов, все большее влияние приобретал субъективный метод объяснения исторического процесса, который мешал народникам разобраться в объективных законах истории» [4]. Так что спор с марксистами о судьбах капитализма в России стал еще и теоретико-методологической проверкой состоятельности как субъективной социологии, так и исторического материализма. Даже наиболее развитые социально-экономические теории В. П. Воронцова и Н. Ф. Даниельсона опирались на народнические предубеждения по поводу социального строя русской деревни.

В структуре современной социологической теории роль теории капитализма несколько поникла. Те шаги, которые прошло социологическое мышление за последнее столетие с классического периода, шаги связанные с распространением стуктурно-функционального анализа, теории социального действия, феноменологических течений, системного подхода разнообразили научный инструментарий и позволили сузить рамки приложения теории капитализма. В тоже время социальные изменения 20-го столетия, в частности, приведшие к разрушению социалистической системы, заставили критичнее отнестись к возможностям теории капитализма.

Новейшая дискуссия о капитализме в России оказалась не подкреплена прорывом в марксистской социологии, сравнимом по значению с процессами столетней давности. Существенно то, что дискуссия началась в среде исследователей, начинавших с единого марксистского теоретического фундамента. Тем не менее, скоро выяснилось, что «единый теоретический фундамент» был, лишь пока сохранялась «единая советская собственность». В своем обзоре современной экономической социологии В. В. Радаев отметил, что основным методологическим течением выступает функционализм, далее перечислив (по убывающей) иные подходы: теорию социального действия, марксизм, институционализм, теорию рационального выбора [5]. Все они в разной мере и по разным причинам уже стремились в течение 20-го века отодвигать теорию капитализма в сторону при анализе российского общества. Но новый виток истории сделал спор о капиталистических тенденциях в России востребованным, хотя может и не всем желанным. Без этого социология была бы не состоятельной в новых условиях. На примере таких различных марксистов как В. Я. Ельмеев, А. В. Бузгалин, А. И. Калганов можно проанализировать новое значение теории капитализма в российской социологической науке. Показательно столкновение их взглядов с идеями В. Л. Иноземцева и Г. Х. Попова о постиндустриальном развитии России. Спор о капиталистических тенденциях несколько меняет свою плоскость. При этом, пусть и в новой постановке, сохраняется вопрос о действии капиталистических закономерностей, об определении всего существующего общественного строя в качестве капиталистического. Значение это не только политического и идеологическое, но собственно научное, методологическое для социологического анализа российской действительности.

Дискуссия вокруг капиталистического развития России имело большое методологическое значение для социологической теории. Причины этого лежат в плоскости ее объяснительных возможностей, в возможностях служить или не служить руководством для концептуального освещения русской общественной жизни. Он касается не одного, отдельно взятого вопроса, а проблемы, без решения которой, все иные теряют систематическое социологическое обоснование, или даже превращаются в автономные концептуальные схемы.

Вместе с тем спор о капитализме демонстрирует, каково на данном этапе состояние методологии отдельно взятых направлений, и каковы их возможности в объяснении возникающих в обществе явлений и процессов. Столетие назад испытание проходили субъективный метод народнической социологии и историко-материалистический метод марксистской социологии. В современных условиях марксизм полемизирует преимущественно с функционализмом, а также с постмодернизмом, диалектическому подходу противостоит системно-структурный подход. Такие споры, как правило, чреваты серьезными перестройками структуры социологического мышления. Столетие назад, спор о капитализме в России сделал не нужным дальнейшее развитие так называемой классической социологии. Народническая позиция стояла на почве теории факторов, теории прогресса, концепции критически мыслящих личностей. Эти положения не используются современными социологами в полном формате.

Признаки качественного перехода заметны и в методологическом аспекте современного спора. Каковы перспективы отказа от теории капитализма при объяснении российской действительности? Окажется ли функционализм более устойчивым, чем субъективная социология, или же марксизм сумеет более адекватно рассмотреть новые тенденции общественной жизни? Если теории прошлого века так или иначе пользовались идеей поступательного развития общества, то теперь этот взгляд ставится под большой вопрос.

Ясно, что в споре пока не поставлена окончательная точка, и методологическое совершенствование участвующих сторон будет продолжаться. Марксизм 19-го века прочно стоял на базе теории прибавочной стоимости, однако современные теоретики марксизма неохотно используют ее. В этом отношении негативную роль сыграло советское прошлое социально-экономического анализа российской действительности.

Не видя глубоких методологических перспектив данной дискуссии, В. В. Радаев констатирует существенное снижение интереса в экономической социологии к подобного рода вопросам [6]. Однако дело обстоит далеко не так. Интерес-то велик, но возможностей методологического роста в нашей социологии пока недостаточно. Многие важные решения, как например использование формационного подхода, который служит для марксизма обоснованием теории капитализма, еще далеки от ясности. В современной социологии действует тенденция ухода от творческих обобщений относительно социально-системных изменений. Существенную сумятицу в положение дел внес, казалось бы, для своего момента благотворный процесс плюрализации социологических подходов. Однако такое положение дел, на поверку оказалось неожиданным для имевших место традиций. Они, по верному замечанию В. В. Радаева, стали существовать автономно и не нуждаясь друг в друге. В таком виде даже споры социологов приняли иной вид.

Методологической стороны вопроса касается еще одно обстоятельство, которое обыкновенно остается в тени других проблем капиталистического развития России для обоих периодов.

Для 19-го века было принято, особенно в марксизме, рассматривать капиталистические тенденции исходя из их «классической» формы, как закономерности, имеющие всеобщий характер, как чистые типичные социально-экономические формы. В капитализме видели одинаковые тенденции развития различных обществ. А различия не превращались в существенную компоненту исследования, важную для построения выводов о наличии разных систем капитализма. Это объяснимо тем, что капитализм тогда фактически не вышел за пределы европейских социо-культурных форм, еще не позволял выделить азиатские, арабские, латиноамериканские, и иные типы.

Для 20-го столетия стало более свойственно акцентироваться на разнообразии капитализма, на его отдельных формах и местных отличительных особенностях. В этом отношении, когда в конце 19-го века капитализму противопоставлялись докапиталистические и некапиталистические отношения в Российском обществе, то в 20-м веке эти отношения уже представляются как национальные особенности русского капитализма, или русского пути в капитализме. Соответственно с современной позиции капитализм рассматривается через множество отдельных форм, и исследователи акцентируются не на поиске сущности капитализма, а его форм. Считается, что сущность капитализма выявлена, а вот способы ее проявления представляют определенный интерес и открывают дорогу научному поиску.

В. И. Ленин прекрасно ориентировался в сложностях общественных отношений современной ему России. Но он умел выявить господствующие, наиболее перспективные тенденции и интересы, а также определить характер и направления их взаимодействия. «Итак, - писал он, - капиталистическое хозяйство не могло сразу возникнуть, барщинное хозяйство не могло сразу исчезнуть. Единственно возможной системой хозяйства была, следовательно, переходная система, система, соединившая в себе черты и барщинной и капиталистической системы» [7]. Он не игнорировал и природу других общественных форм и институтов, однако, отвлекся от них, убедившись, что все глубинные противоречия и конфликты российского общества связаны с этими двумя – отработочной системой и капиталистической системой. Но и их полярность он оценивал осторожно. «Жизнь создает такие формы, которые соединяют противоположные по своим основным чертам системы хозяйства с замечательной постепенностью. Становится невозможным сказать, где кончаются «отработки» и где начинается «капитализм» [8].

Современные исследователи переносят свои субъективные желания видеть чистые идеализированные формы общественных систем на изучение российской реальности. Поэтому сегодня так трудно найти понимание длительных перспектив сосуществования полярных форм советской и буржуазной систем хозяйствования. Отсутствие подобного терпения, и вместе с тем научной трезвости мешает встать на прочную почву понимания закономерностей общественного развития России.

С дилеммой «двух начал» современной российской общественной системы сталкиваются почти все исследователи. Только решения даются разные. Иногда воображение даже может уводить автора от реальности обеих систем. Д. С. Львов, например, писал, что «у магистрали, ведущей Россию в будущее, нет поворотов к старой советской Системе. Но она не лежит и на путях поглощения ее капиталистической системой» [9]. Но такой подход уводит от анализа системной сущности нашего общества и заканчивается отказом от применения понятий капитализм и социализм в целом. В результате, вроде бы объяснимая забота о благополучии российского народа оборачивается плоскими социологическими абстракциями, на которые только и способны современные экономисты. Основой российской экономической системы рассматриваются некие вечные духовные или культурные начала. Подобный поворот способен перенести спор о судьбе капитализма в России лишь на более раннюю ступень, зафиксированную разве что в противостоянии западников и славянофилов, чем на ту, что была уже пройдена в ходе ленинской полемики с народниками. Характерным подтверждением такой линии выступают идеи И. Д. Афанасенко. Следуя концепции Н. Я. Данилевского, он постулирует национально-культурные основы общественных систем. Поэтому, русское общество должно дать якобы новый тип предпринимательства с высокой нравственной культурой, с мотивацией не на прибыль, а на потребление. Западный и российский типы предпринимательства он предлагает принимать как должное. В дальнейшем, по его мнению, «чистый» западный тип капиталистической системы будет уживаться со смешанным российским типом. В России производящее хозяйство уживается с присваивающим, товарное – с натуральным, индустриальное производство – с ручным трудом. «Россия, - пишет И. Д. Афанасенко, - выработала новый тип экономики, к пониманию преимуществ которого подошла, спустя сто лет, и другие народы мира. Его главная характерная черта – неоднородность структуры, но при этом каждый ее элемент существен и необходим. Базисом ее формирования стала качественная неодинаковость хозяйственных и морфологических форм. Такой хозяйственный строй позволяет сочетать рыночные системы с нерыночными отраслями и нерыночными зонами» [10]. Вот такой гимн отсталым общественным формам получается, совсем как у народников. Не случайно И. Д. Афанасенко признает их в качестве своих теоретических предшественников. Вместе с тем принцип многомерности российской экономики позволяет ему вообще отказаться от упоминания капитализма с его, как он полагает, негативным моральным содержанием. Легче разложить капиталистическую систему на отдельные составляющие, выбрать все «морально приемлемое» российской культуре, и собрать это в новом порядке под новым наименованием. Показательно, как И. Д. Афанасенко цитирует слова В. М. Чернова, о том, что «созидательные или «положительные» стороны капитализма… принадлежат не капитализму как таковому, т.е. как определенной форме (выделено И. А.) общественного сочетания сил, а самому этому сочетанию сил, крупному производству, кооперации, независимо от ее формы» [11].

В. Я. Ельмеев в полемике с постмодернистами относительно современного состояния России разоблачил устремление свести капитализм к частностям и обойти необходимость общего определения. «В этом случае, - писал он, - была бы обнажена эксплуататорская сущность капитализма, что невыгодно для его защитников. Отсюда и попытки деконструировать социальную сущность капитала, заменяя ее вещными характеристиками: индустриализмом, преобладанием роли прошлого труда, потребительством и т.д.» [12]. В. Я. Ельмеев подчеркивает губительность подмены социально-экономических критериев технологическим. Уместно вспомнить, как столетие назад Ленин критиковал народника Г. Каблукова за смешивание производства с общественным строем производства. На этом примере видно, что некоторые моменты полемики способны возрождаться и повторяться время от времени.

Чем больше Россия втягивается в международную экономическую систему, тем более на нее воздействуют законы и тенденции капитализма. И как следствие, тем очевиднее социологи и другие обществоведы обращаются к термину «капитализм».

Какие только эпитеты и определения не даются новому русскому капитализму – государственный капитализм, криманальный капитализм, клановый капитализм, бюрократический капитализм, периферийный капитализм, и пр. Одно остается незыблемым. Капитализм в России существует, страна живет по воздействием капиталистических законов и тенденций. Иначе говоря, в капиталистической сущности отечественных реалий сложно сомневаться. Каковы же сегодня подходы к нахождению особенностей российской формы капитализма, или особого российского пути.

Рассмотрим концепцию периферийного капитализма, которую использует Г. А. Явлинский. «В результате деятельности ряда правительств эпохи президента Ельцина в России сложилась политико-экономическая система, весьма отличная от классических представлений о рыночной демократии и принципах ее функционирования. При этом речь идет не о переходном этапе от плановой экономики к рыночной, когда все основные механизмы демократического рыночного хозяйства уже созданы, но еще в полной мере не функционируют, а об особом типе хозяйства, имеющем свою собственную логику, которая не сводится к сумме или переплетению черт плановой экономики, с одной стороны, и современного рыночного хозяйства – с другой» [13]. Бросается в глаза, то, что данная концепция использует идею сохранения советских и буржуазных систем хозяйствования. Как и в концепции В. И. Ленина, когда-то, но сосуществуют, но Г. А. Явлинский выделяет важность именно закономерности их взаимодействия. Это и служит для него главной чертой нового капитализма в России. Необходимо заметить, что данная черта, по его мнению, сложилась недавно в 1990-е годы, но приняла основополагающее значение. «Действительно, - замечает Г. А. Явлинский, - многие явления и черты, рассматривавшиеся в первые годы послесоветского периода как временные и преходящие, как следствие переходного характера российской экономики, образовали основные, базисные черты нового экономического порядка – экономического строя ельцинской и постельцинской России» [14]. Он конечно признает возможность существования и даже развития такой противоречивой системы общества, но отрицает за ней внутренние возможности перехода к высшим формам капитализма. Здесь присутствует типология форм капитализма согласно их роли в мировой капиталистической системе разделения труда. Хозяйственную систему новой России Г. А. Явлинский рассматривает капиталистической «в привычном нам понимании этого слова». Однако она обладает рядом особенностей, отличающих ее от наиболее развитых стран капитализма, и объединяющих с «молодыми» капиталистическими странами третьего мира. То есть Россия принадлежит к типу зависимых, или периферийных стран капитализма, превратившегося в глобальное явление. Особый акцент Г. А. Явлинский делает на различиях между Россией и лидерами мирового капитализма. «Наш капитализм, - утверждает он, - во-первых, лишен институционально-правового стержня, который принято обозначать термином «гражданское общество» и который, собственно, составляет главную отличительную характеристику сегодняшних развитых стран. А во-вторых, он находится как бы на периферии мирового хозяйства и лишен механизма устойчивого самоподдерживающего роста» [15]. То есть Г. А. Явлинский ссылается лишь на общие черты нашей системы и на ее место в глобальном пространстве. Но черт как известно кроется именно в деталях. Подробные характеристики русской системы периферийного капитализма видятся Г. А. Явлинским следующим образом: преобладание неформальных отношений в экономике; особая роль власти в экономике; особенности прав собственности; системный дефицит доверия; олигархическая структура экономики; институционализация коррупции.

Современные неомарксисты А. В. Бузгалин и А. И. Колганов останавливаются на определении современного российского капитализма как мутантного капитализма. Три основные черты мутаций сводятся ими к следующему. Субъектом локального регулирования выступает не развитый персонифицированный капитал, а «обломок» бывшей государственной пирамиды. Такие структуры основывают свою власть на доступе к ресурсам, что формирует рентный интерес в доходе. И, наконец, «методы локального корпоративно-бюрократического регулирования становятся мутацией «обычного» корпоративного воздействия, широко используя как добуржуазные механизмы (внеэкономическое принуждение), так и механизмы, основанные на сращивании с мутантным государственным (выделено А. Б. и А. К.) регулированием» [16]. Однако, данное неомарксистское определение оказывается терминологически близким взглядам либерала Г. А. Явлинского. Современное состояние российского общество определяется как мутант позднего капитализма (полу)-периферийного, зависимого вида. Они поясняют, что «этот строй является именно мутацией капитализма (выделено А. Б. и А. К.), поскольку он характеризуется реверсивным историческим движением, приводя к (1) развитию, а не отмиранию добуржуазных и мутантно-социалистических форм, (2) деградиции и без того не слишком прогрессивных ростков (полу-) периферийного, зависимого вида капитализма и, вследствие этих причин, (3) регрессу и производительных сил, и человека» [17]. Фирменным ноу-хау неомарксистов становится биологическое понятие «мутация». Только вот насколько оправданно ее использование, и как велика научная ценность, остается вопросом. Данный термин используется чтобы просто указать на отклонения от некой общей модели или типа, причем отклонения, явно оцениваемые авторами как негативные с их моральных и идеологических позиций.

Другой марксист, В. Я. Ельмеев, считает делом второстепенным обозначать особенные характеристики российского капитализма. Сам он предпочитает пользоваться термином «базарный капитализм». Однако вместе с тем он резко возражает, например, против обозначения капитализма в России как архаического явления. «В действительности, - отмечает В. Я. Ельмеев, - мы имеем капитализм, реставрированный по образцу самой приспособленной к грабежу населения модели – по монетаристской системе США. Разница лишь в том, что у США имеется возможность грабить весь мир, а у капиталистической России этой возможности нет, и ей пришлось и приходится грабить лишь свой народ: отобрали у него собственность на средства производства, теперь отбирают собственность на землю, а еще раньше путем ваучеризации отобрали народные сбережения» [18].

Марксист С. Меньшиков вообще предпочитает избегать дополнительных эпитетов в отношении российского капитализма. Безусловно характеризуя общественно-экономическую систему современной России в качестве капиталистической, он, во-первых, предпочитает указывать на исторические корни этого явления в нашей стране, во-вторых, прослеживать способы его воспроизводства, в-третьих, анализирует классовые отношения и движение прибавочной стоимости, и наконец, изучает ключевые институты капитализма в России. Среди важных исторических черт российского капитализма называются использование государственного аппарата, порождающего систему привилегий, и подчинение интересов производства интересам обмена, придающее спекулятивную направленность. Обе эти черты выступают свидетельством паразитической сущности, которая наиболее явственно проступила в современную эпоху.

Один момент явственно объединяет точки зрения различных марксистов – это отрицание будущего за нынешней формой российского капитализма, указание на его неотвратимую деградацию. «Российский капитализм, - подчеркивает С. Меньшиков, - сознательно подрывает свои основы и ни на секунду не задумывается над тем, что существуют другие пути выживания и развития» [19].

Среди большого числа современных отечественных институционалистов становится принятым пользоваться определением кланового капитализма при характеристике его современного состояния в России. На взгляд Л. Я. Косалса, который и ввел данный термин в научный оборот, в России «специфику и отличия от других видов капитализма определяют основные действующие субъекты – кланы и характер взаимосвязей между ними» [20]. Несколько по-иному ставит вопрос И. В. Розмаинский, подчеркивая значение не субъектов, а способов или типов координации экономической деятельности. Выделяя четыре таких типа (семейный, плановый, денежный, клановый), он утверждает, что применительно к современной Росс

⇐ Предыдущая123456

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: