 |
Глава вторая 1 страница
|
|
|
|
С возвращением Жуковского на батарею литеры Б Звонарев после почти двухнедельного отсутствия вновь переселился на Залитерную, чему Борейко очень обрадовался. — Соскучился я по тебе, дружище, — гудел он. — Я тут много о чем передумал с солдатами. Нам нужно начать подкопы под японские траншеи и взрывать их на воздух. Они теперь близко подошли к форту, и надо начинать подземную войну.
— Поезжай в штаб Кондратенко и изложи ему на словах свой план. Он ведь очень ценит и поощряет всякую инициативу, особенно младших офицеров и солдат.
Поручик отрицательно покачал головой.
— Ругать начальство я умею, но разговаривать с ним совсем не горазд. Возьмись‑ ка ты сам за это дело, Сережа. Ты ведь свой человек во всех штабах и у всех генералов и их дочерей. Кстати, как поживает твоя дева‑ воительница?
— Обзавелась мальчиком… Подобрала бездомного ребенка‑ сироту и как бы усыновила его.
— Его усыновила, тебя «умужила»… Так к концу войны у нее на руках окажется целое семейство! — шутил поручик.
Приход писаря Пахомова с целым ворохом бумаг нарушил этот разговор.
— Здорово, Пафнутьич! Как воруется со штабс‑ капитаном на Утесе! — приветствовал его Борейко.
— Здравия желаю! Воровством мы не занимаемся.
— Свежо предание, а верится с трудом! Чем порадуешь?
— Огорчить вас должен. Приказано все продовольственные излишки сдать интендантству.
— У нас их и нет.
— Штабс‑ капитан сообщили, что имеются.
— Пусть у него и берут, коль у него есть, а в роте нет.
— Завтра для приемки приедут на Утес интендантские чиновники.
— Иван! Покличь ко мне Родионова и Зайца! — приказал Борейко денщику.
В блиндаж вошли Родионов и Заяц.
|
|
|
— Честь имеем явиться, вашбродь! — вытянулись солдаты.
— Отберешь сейчас, Тимофеич, десять человек с винтовками и боевыми патронами. Пойдете со мной на Утес, — объявил поручик.
— Что ты задумал, Борис? — с беспокойством спросил Звонарев.
— Пойду выручать наши запасы. Добром не отдадут — силой возьму.
— Ты с ума сошел. Позвони хоть Жуковскому и поговори с ним.
— Теперь на Утесе он не хозяин, а каков будет разговор с Андреевым, узнаю на месте.
Через минуту отряд маршировал за поручиком.
С наступлением темноты к батарее подъехали три подводы с провиантом под охраной вооруженных артиллеристов.
— Живо разгружай и сейчас же назад, пока интенданты не явились! — громко скомандовал Родионов. — Поручик там ждут.
Прапорщик спросил, что произошло на Утесе.
— И смех и грех, вашбродие! Поручик приказал нам открыть погреб и продукты нагрузить на подводы. Штабскапитан выскочили, кричат солдатам, грозят судом и расстрелом, а поручик от них только отмахиваются. Пришел новый командир, бородатый такой, давай тоже кричать. Но нашего поручика разве перекричишь? Слабосильные, как сообразили, что мы провиант хотим забрать, — на нас с костылями да клюками, чуть было не смяли. Пока крик шел, мы подводы и нагрузили.
Вскоре появился сам Борейко.
— Знаешь дорогу к батарее литеры А? — спросил он у Звонарева. — По пути там есть незаконченные блиндажи. В них я и устрою на сегодняшнюю ночь временный продовольственный склад, а то с минуты на минуту может нагрянуть погоня за продуктами. Вали, Сережа, а я буду гостей встречать.
Через минуту Звонарев отправился с гружеными подводами в указанное Борейко место.
Не успел прапорщик добраться, как началась довольно сильная ружейная перестрелка. Молчавшие сначала крепостные батареи одна за другой открыли огонь. Вскоре загрохотал весь Восточный фронт. Батарея литеры Б и Залитерная тоже полыхали огнями выстрелов. Взволнованные артиллеристы торопились с выгрузкой подвод.
|
|
|
Оставив около склада караул из трех человек, прапорщик поспешил обратно на Залитерную. Он нашел Борейко в блиндаже. Тот протянул ему для подписи акт. В нем значилось, что при подъезде к Залитерной снарядами были разбиты три подводы с продовольствием и убита одна лошадь.
— Около перевязочного пункта действительно разбило одну повозку и убило лошадь. Мы сейчас все перетащим сюда, и дело будет в шляпе, — весело говорил Борейко. — Подпишет и Николай Васильевич, а Чиж с интендантами останутся в дураках.
Утром на батарею приехали Белый, и Кондратенко. Борейко чистосердечно все рассказал Белому. Генерал посмеялся и тут же утвердил представленный ему акт.
— Оставшиеся на Утесе продукты все же придется поделить с интендантством, — предупредил он. — Вы и так успели захватить хорошую их часть.
Поручику ничего не оставалось, как согласиться с этим предложением.
Пока Белуги разговаривал с Борейко, Кондратенко отозвал в сторону Звонарева.
— Сергей Владимирович, я опять имею на вас некоторые виды. Сейчас начнется новый этап борьбы за Артур — война под землей, в минных галереях. Не хотите ли вы принять в ней участие?
— Но я в этом деле полный профан!
— Научитесь. Я думаю сначала вас направить в распоряжение Сергея Александровича Рашевского. Вы будете у него помощником. В его ведении участок оборот от батареи литеры Б до третьего укрепления. Работа сосредоточится на втором и третьем фортах. Дело, конечно, опасное, но интересное.
Узнав о сделанном Звонареву предложении. Белый запротестовал:
— Он мне нужен в Управлении. У меня всего два инженера — он и Гобято. Того взяли моряки для своей секретной работы этого хотите забрать вы…
— При первой же надобности, Василий Федорович, обязуюсь вернуть его вам в целости и сохранности, — уверял Кондратенко.
— Этого вы никак гарантировать не можете, коль скоро направляете его в самые опасные места.
— Бог не без милости, будем надеяться на лучшее Завтра или послезавтра и приступите к своим новым обязанностям, — предупредил Кондратенко Звонарева.
Борейко тоже был крайне недоволен новым назначением своего друга.
— Мелькнешь на батарее искрой малой и опять исчезаешь! — бурчал он. — Нет чтобы на месте посидеть, как порядочному человеку.
|
|
|
Прослышав о новом назначении Звонарева, Блохин не замедлил тотчас явиться в офицерский блиндаж.
— Зачем пожаловал? — спросил Борейко.
— Разрешите мне, вашбродь, с прапорщиком идти японца из‑ под земли взрывать.
— А я с кем останусь?
— Мало ли еще у нас народу!
— Блоха‑ то у меня одна…
— Другую можно завести, много их вокруг прыгает.
— Когда найду — тогда и отпущу.
Солдат вздохнул и вышел.
Через минуту явился с тем же Родионов.
— Я, вашбродь, шахтер и привык копаться под землей.
— Чем тебе здесь не житье?
— Скушно больно! Когда‑ нибудь выпустит батарея десяток снарядов и опять на неделю замолчит.
— Мне и самому невесело. Но, верно, японец нас скоро порадует — на штурм пойдет. А коль скучно — Харитиной займись, баба стоящая!
— Я, вашбродь, женат. А на Харитину наш сказочник виды имеет.
— Я тебя, Тимофеич, никуда не отпущу, ты моя правая рука на батарее.
Затем появился Юркин.
— Ты‑ то что в минном деле понимаешь?! — накинулся на него Борейко.
— Рвут их электрическим проводом, а я как телефонист умею провод прокладывать и к батарее его присоединять, — бойко ответил солдат.
— Черт с тобой! Иди, если прапорщик возьмет.
Уже под вечер осторожно постучал в дверь Ярцев и сконфуженно попросил Звонарева взять его с собой на минные работы.
— А Харитина как же? — спросил Борейко.
Солдат сильно покраснел.
— Они на меня и смотреть не хотят, это только солдаты с зависти сплетки плетут, а я тут совсем ни при чем.
— Спрошу у Харитины, так ли это.
— Верно слово — ни при чем, только ей не говорите ничего, серчать на меня будет.
— А ты и струсил? С японцами под землей воевать хочешь, а бабы испугался! Пока не поженитесь — не отпущу, — решил поручик.
— Можно? — раздался за дверью женский голос.
Борейко подскочил, как на пружинах, и, быстро застегнув китель, окинул взглядом, все ли в порядке в блиндаже.
— Кто это? — спросил Звонарев.
— Они… — неопределенно бросил Борейко и шагнул к двери. — Милости прошу!
|
|
|
На пороге появилась Оля Селенина, а за ней Леля. Варя, Стах. Шествие замыкал Вася с судками в руках.
— Не ожидали такого нашествия? — проговорила Оля, здороваясь с мгновенно просиявшим Борейко. — Решили вас навестить всей компанией.
— Очень рады, пожалуйте…
— Это Варя подбила нас на прогулку сюда.
— Совсем нет! Стаху надо было побывать в окопах на батарее литеры Б, мы и решили его проводить до Залитерной, — запротестовала девушка.
— …благо здесь находится Сережа Звонарев, — тотчас поддел Борейко. — А это еще что за хлопчик? — заметил он Васю.
— Варин сын, — ответила Оля.
— Да ну! Я и не знал, что у амазонок родятся сразу такие большие ребята.
— Не пытайтесь быть глупей, чем вы есть, — нахмурилась Варя.
— Как тебя звать, герой? — спросил поручик.
— Вася.
— Так, значит, это тебя недавно подобрали на дороге? Какой ты худой да хилый! Кормить его надо побольше!
Мальчик, поставив судки на стол, спрятался за Варей и с недоверием смотрел на огромного поручика.
— Пойдемте во двор, а то тут очень тесно, — предложила Леля.
— Вы хорошо знакомы со стрелковыми окопами впереди батареи литеры Б? — спросил у Звонарева Стах. — Я назначен начальником этого участка обороны вместо Шметилло.
— А он куда переводится?
— Пока на отдых, в резерв, а затем — где понадобится, туда и назначат. Вы часто заглядываете в стрелковые окопы?
Звонарев рассказал о положении на батарее и сообщил о своем новом назначении.
Борейко повел гостей по батарее. Варя здоровалась с знакомыми солдатами.
— Ты здесь совсем своя, — удивилась Оля.
— Они вместе с нами были под Цзинджоу и во время августовских штурмов, — отозвался Родионов. — Всех наших раненых перевязывали.
— И водочкой угощали, — подошел Блохин. — Давно я ее что‑ то не пробовал.
— Разве поручик тебя не угощал?
— Да они сами ее пить перестали, — сокрушенно вздохнул солдат. — Когда‑ никогда стаканчик пропустят.
— Так, значит, все же пьет? — настаивала учительница.
— Какое уж это питье! То ли дело раньше!
— Пропал теперь Медведь, — шепнула Звонареву на ухо Варя. — Будет ему от Оли. Он ее все уверяет, что бросил совершенно пить.
Вася все время вертелся около пушек, с большим любопытством разглядывая их.
Он залез было на лафет, но его оттуда прогнали, затем нырнул в блиндаж.
— Куда, пострел! — набросился на него Блохин. —
Еще стыришь что‑ нибудь!
Обиженный мальчик вернулся к взрослым.
Со стороны кухни показались Шура и Харитина с узелками в руках.
— Здравствуй, Шура! — окликнула подругу Варя.
Девушка сконфуженно сунула узел Харитине и направилась к учительницам.
|
|
|
— Да это, никак, Васятка Зуев! — удивилась Харитина, увидев мальчика. — Что ты туг делаешь? Поди батька тебя по всему городу ищет!
— Тятьки‑ то уж нет — убило его, — проговорил Вася и громко всхлипнул.
— Да что ты! Когда же это случилось? — начала расспрашивать мальчика Харитина.
Утирая глаза кулаками, Вася поведал ей свою грустную историю.
— Бедная ты моя сиротинушка! — гладила его по голове молодая женщина. — Кто‑ то теперь о тебе позаботится!
Забыв о своем солдатском положении, Харитина совсем по‑ бабьи причитала над ребенком. Варя подошла к пей.
— Я взяла его к себе и пока устроила при Сводном госпитале, — пояснила она.
— Только вы, сестрица, не обижайте его, сироту, — просила Харитина. — Молодая вы, под горячую руку и прибить можете, а у него ни отца ни матери… Отдали бы вы его мне, барышня?
— Так вы же на позиции, в окопах, — там ребенку совсем не место.
— Жил бы здесь, на Залитерной, я к нему приходила бы.
— Поручик Борейко не позволит этого, да в госпитале и безопаснее.
— Там от больных смердит. Как нанюхаешься, так и есть не хочется, — неожиданно запротестовал Вася.
— Привыкнешь.
Учительницы, Борейко и Стах издали наблюдали за этой сценой.
— Смени, Харитина, брюки на юбку, — посоветовал Борейко. — Окрутил бы я тебя с кем‑ нибудь из своих добрых молодцев, да поселилась бы на кухне вместе с хлопчиком. И все было бы в порядке.
— Я никому не отдам Васю, — запротестовала Варя.
— Он не вещь, чтобы его отдавать или не отдавать, — вмешалась Оля. — Где тебе, мальчик, больше нравится?
Вася посмотрел на ласковое лицо Харитины, суровое — Вари, на учительницу, Борейко и Звонарева и развел руками, не зная, что ответить.
— Раз не нравится у меня, тогда иди к Харитине, — решила за него Варя.
Вася испуганно взглянул на нее. У него еще свежи были воспоминания о том, что для него сделала Варя, а главной приманкой в будущем являлась велосипедная команда, куда его обещала устроить девушка. С другой стороны, ласковая Харитина была ближе и роднее ему. Ребенок тихо и печально подошел к Варе.
— Пока тетя Харитина холят и солдатах, я хочу быть у вас, — почти шепотом проговорил он. — Только чтобы я ездил на лисопете.
— Мал, мал, а хитрости у тебя, хлопчик, больше, чем у взрослого! — усмехнулся Борейко.
— Я хочу пройти сейчас к Шметилло. Вы не проводите меня? — обернулся к Звонареву Стах.
— С удовольствием, с нами, верно, пойдет и Харитина.
— Сей секунд, вашбродь, только белье захвачу, — посолдатски ответила Харитина.
— Мы вас подождем здесь, — предупредила Стаха Леля. — Только вы долго не задерживайтесь.
Офицеры и Харитина вышли.
Солнце уже скрывалось за сопками, в долинах стоял вечерний туман. С фронта доносились редкие ружейные выстрелы, чередующиеся с короткими пулеметными очередями.
Вскоре им повстречался бывший фельдфебель охотничьей команды Денисов. Завидев поручика, он вытянулся во фронт и громко ответил на приветствие. Радости фельдфебеля не было предела, когда он узнал о назначении Стаха.
— Вашбродь, Евстахий Казимирович, позвольте, я сейчас всех наших позову. — И Денисов опрометью бросился вперед.
Через минуту десятка два радостно возбужденных стрелков ринулись навстречу поручику, заполнив весь окоп.
— Здорово, молодцы! — приветствовал их поручик.
Солдаты в ответ рявкнули так оглушительно, что перепуганные японцы не замедлили дать несколько ружейных залпов.
— Японцы тоже вас приветствуют, Евстахий Казимирович, по случаю прибытия на передовые позиции, — усмехнулся Звонарев.
— На днях мы заведем с ними более близкое знакомство, — ответил Стах и начал расспрашивать своих солдат о позиции, питании, потерях.
Появился Шметилло и неторопливо зашагал к солдатам.
— Что за шум, почему беспорядок? — крикнул он издали.
— Все в полном порядке, Игнатий Брониславович.
Я беседую с вашими молодцами, — ответил Енджеевский, здороваясь с капитаном. — Завтра прибуду к вам на смену со своими охотниками.
— Наконец‑ то нас оттягивают в тыл! Уже больше месяца, как мы тут кормим вшей. Рады будете отдохнуть? — обернулся Шметилло к солдатам.
Те замялись и не отвечали.
— Аль не рады? — удивился капитан.
— Дозвольте нам, ваше высокоблагородие, остаться с поручиком Енджеевским, — выступил за всех Денисов.
— То есть как это остаться? Всем перевестись в охотничью команду?
— Тем, которые прежде служили у поручика в команде, и еще человек с десяток. С мирного времени мы с Евстахнем Казпмировичем вместе. И под Цзипджовой были, и на перевалах… Сжились, можно сказать, вместях.
— Я без командира полка этого разрешить не могу. Шутка ли, сразу сорок лучших моих стрелков уйдут в охотники. Да и обидно мне это слышать. Кажется, вам у меня жилось не плохо.
— Так точно, вашескородь, вы о нас заботу имели, — ответили стрелки.
— В чем же тогда дело?
— Поручика‑ то мы до вас еще знали, и они всех нас знают, — сбивчиво пояснили солдаты.
— Как хотите! — махнул рукой все еще обиженный Шметилло. — Околдовали вы их совсем, Евстахий Казимировнч.
— А мне к вам, вашбродь, можно? — чуть слышно спросила протолкавшаяся к Стаху Харитина.
— Подойдет она к нам, ребята? — спросил у солдат Енджеевский.
— Так точно, подойдет. Бой‑ баба, другого стрелка за пояс заткнет! — послышались ответы.
— Можете остаться, — решил Енджеевский.
— А Залитерная как же? — спросил Звонарев.
— Я до вас буду в гости ходить, — улыбнулась Харитина.
— Мы вам уж и жениха подобрали, — продолжал Звонарев, — и про Васю, значит, забыли?
Харитина глубоко вздохнула и призадумалась. Ей не хотелось расставаться со стрелками, с которыми она успела сжиться, не хотелось оставлять привлекавшую ее своей опасностью жизнь разведчика, тянуло и к полюбившемуся ей ребенку.
— Подумаю я до завтра, — решила она наконец.
— Хорошо. Значит, артиллеристы и впрямь вам пришлись по сердцу, — улыбнулся Стах.
— Мальчонку‑ сироту жалко, — ответила Харитина и отошла.
Заглянув ненадолго в блиндаж к Шметилло, Енджеевский и Звонарев направились обратно. Они подошли к батарее во время вечерней переклички. Родионов при свете фонаря по списку выкликал фамилии солдат, построенных за орудиями. Несколько поодаль, около костра, стоял Борейко и рассматривал какие‑ то бумаги. Гости пили чай за небольшим столом у блиндажа. Уткнувшись головой в Варины колени, дремал Вася.
По окончании переклички Родионов подошел с рапортом к Борейко.
— На вечерней перекличке люди налицо оказались все, и за день никаких происшествий не случилось. Прикажете петь молитву?
— Подожди. Сейчас прочту приказ начальника сухопутной обороны генерала Кондратенко. — Борейко зашагал к солдатам. — Дай‑ ка сюда фонарь.
Заинтересованные Звонарев и Енджеевский последовали за ним. Варя не утерпела и, переложив голову мальчика на колени Лели, тоже подошла.
Прокашлявшись, поручик громким, протодьяконским голосом начал;
Приказ N 36 по войскам сухопутной обороны крепости Порт‑ Артур.
26 сентября 1904 года
Прошу всех господ офицеров разъяснить нижним чинам, что упорная оборона крепости, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным значением Порт‑ Артура, как необходимого для России порта на Дальнем Востоке. Упорная оборона до последней капли крови, без всякой даже мысли о возможности сдачи в плен, вызывается — сверх того еще тем, что японцы, предпочитая саvи смерть пленению, без всякого сомнения произведут в случае успеха общее истребление. Вследствие весьма важного значения — Порт‑ Артура не только государь, но и вся наша великая родина с напряженным вниманием следит за ходом обороны, весь мир заинтересован ею. Приложим же все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие царя, матушки России и достойно поддержать славу русского оружия на Дальнем Востоке.
Приказ прочесть во всех ротах, батареях, сотнях и командах.
Подлинный подписал начальник сухопутной обороны
Порт‑ Артура
Генерал‑ майор Кондратенко
— Все поняли? — спросил Борейко, закончив чтение.
— Так точно, поняли, — оборонять, значит, Порт‑ Артур, как самую Россию, — хором отозвались солдаты.
— На молитву! Шапки долой! Запевай, Белоногов, — распорядился Борейко.
За столом остались Варя и Звонарев. Девушка оперлась на стол и внимательно смотрела на прапорщика.
— Так зачем вы пошли в минеры? Хотите прослыть героем?
— Еще под Цзинджоу вы установили, что у меня заячья душа и, конечно, не замедлили об этом оповестить всех своих друзей и знакомых.
— Не дразните меня! Будете голодать, тогда обо мне вспомните, — И Варя вышла из‑ за стола. Звонарев, посмеиваясь, последовал за ней.
Невдалеке стояли, обнявшись, обе учительницы и Шура Назаренко с Васей. Борейко усиленно размахивал руками, дирижируя импровизированным хором.
— Прекрасно! — одобрил Стах, когда хор смолк. — Кто лучше — хор или регент, — сказать трудно.
— А как вы находите, Ольга Семеновна? — спросил поручик.
— Ничего. Но наши ребятишки в школе поют не хуже, — с напускным спокойствием ответила девушка.
— Вашбродь, пехоцкий капитан просют обстрелять цель номер шесть, — неожиданно вырос перед Борейко дежурный телефонист.
— К орудиям! — рявкнул поручик.
Артиллеристы со всех ног бросились к своим пушкам.
— Батарея, залпом! — скомандовал Борейко.
— Первый взвод готов!
— Второй готов!
— Пли!
Четыре огненных смерча осветили на короткое мгновение солдат, прижавшихся к брустверу, стоящих поодаль оглушенных учительниц и испуганно кинувшегося бежать от батареи Васю. Не успели пушки стать на место, как поручик вновь скомандовал, раздался залп, затем еще и еще.
— Пехоцкие благодарят и просют прекратить стрельбу, — доложил телефонист.
— Отбой! Пробанить орудия, а затем продолжим пение.
Солдаты бросились чистить ПУПКИ.
Учительницы стали прощаться.
— Спасибо вам, солдатики, за прекрасные песни, — обратилась к артиллеристам Оля. — Давно мы так хорошо не проводили время, как сегодня.
— Заходите еще к нам, барышня, — за всех ответил Родионов.
— Обязательно придем, до свидания, — проговорила Оля.
Не успел Звонарев проснуться, как в блиндаж вошел, поеживаясь от утренней свежести, инженер‑ подполковник Сергей Александрович Рашевский.
— Приношу свои извинения, Сергей Владимирович, что побеспокоил вас в столь раннюю пору, — чуть заметно картавя, проговорил он, поглаживая свою густую черную бороду, — пожалуйста, продолжайте лежать. Я заехал к вам на минутку, чтобы условиться о времени и месте встречи с вами.
— В любое время и в любом месте, господин подполковник, — ответил Звонарев.
— Для вас я — Сергей Александрович, с этого начнем. Вы человек штатский, и стеснять вас официальным титулованием не хочу. Роман Исидорович вчера очень обрадовал меня, сообщив о вашем назначении. Хотя мы раньше встречались не очень часто, но о вас у меня сложилось вполне определенное хорошее мнение как о человеке и инженере.
— Весьма благодарен за столь лестную для меня оценку и постараюсь ее по возможности оправдать.
— Я в этом не сомневаюсь. Теперь о деле. В одиннадцать часов дня я попрошу вас быть в штабе Восточного фронта обороны, у Скалистого кряжа. Там мы вместе с генералом Надеиным и комендантами фортов обсудим план минных работ. Засим позвольте отклоняться. Еще раз прошу извинения за причиненное беспокойство. — И Рашевский, чуть согнувшись в двери, вышел из блиндажа.
Вскоре ввалился Борейко, дежуривший ночью на командирском наблюдательном пункте. Он продрог и теперь стремился поскорее согреться.
— Ива‑ а‑ а‑ ан! — крикнул он денщика.
По интонации голоса денщик решил, что поручику требуется водка. Наполнив ею до краев стакан и отрезав большой кусок черного хлеба, он явился на зов поручика.
Борейко потянул носом запах водки и отвернулся.
— Убери и больше никогда не приноси!
Иван оторопело посмотрел на офицера.
— Да как же это, Борис Дмитриевич, можно! — возмутился солдат. — Всю ночь на дворе мерзли и вдруг не желаете выкушать водки. Этак и простудиться недолго!
— Вон, сатана! — вдруг взревел поручик.
Денщик мгновенно исчез. Звонарев громко хохотал, лежа в постели.
— Здорово же тебя прикрутила Олечка! Видать, и впрямь — любовь не картошка, не выбросишь за окошко!
— Нишкни, Сергей! И без тебя на душе муторно, — взмолился Борейко.
— Выпей уж, Боря, в последний разок! Я не Блохин и ничего не скажу твоей мучительнице.
— Так это он ей сообщил? Иван, позови сейчас же
Блохина! Я ему голову с плеч сорву! — грозился поручик.
Вошел Блохин.
— Ты что же… Подводить меня вздумал? Рассказал все обо мне учительнице? — накинулся он на солдата.
— Так я же, Борис Дмитриевич, не знал, что вы к ней приверженность имеете.
— Я те пропишу такую приверженность, что до самой смерти не забудешь! — вскипел офицер.
— И я, уж так и быть, выпью с тобой, Боря. Иван, принеси‑ ка водки! — вмешался Звонарев.
— Пошел вон, Иван, и если принесешь водку — пришибу на месте! — крикнул Борейко.
— Сходи‑ ка за ней ты, Блохин!
— Сей секунд, Сергей Владимирович!
— Назад, чертова Блоха! — рявкнул поручик, но солдат уже выскочил из блиндажа.
Через минуту он осторожно вошел, с опаской поглядывая на поручик? Тот, сердито сопя, давился горячим чаем, закусывая черным хлебом.
— Хорошо пахнет водочкой, Боря. Не хочешь ли понюхать?
Борейко только прорычал что‑ то себе под нос.
— Выпьем, Блохин, за здоровье маленькой учительницы! — предложил Звонарев.
— За нее завсегда выпить можно, — осклабился солдат.
Чуть пригубив стакан, Звонарев отдал его Блохину.
— Покорнейше благодарю, — во весь голос заорал тот и, опрокинув водку в рот, поставил стакан на стол около Борейко.
Поручик в бешенстве сбросил его на пол.
— Марш отсюда, Блоха, иначе сгною под винтовкой!
Солдат мгновенно скрылся за дверью.
— Олечка — хорошенькая девушка, но зачем же стаканы бить, Боря? — ехидничал Звонарев.
— Ива‑ а‑ ан, водки! — крикнул вдруг поручик.
— Так‑ то, Боря, лучше!
Выпив подряд три стакана, Борейко лег и мгновенно заснул.
День выдался серый, туманный. Тяжелые тучи низко нависли над сопками. Временами побрызгивал мелкий холодный дождь. С фронта глухо доносились отдельные ружейные выстрелы. Звонарев поморщился. Перспектива идти по такой погоде за три версты до штаба Надеина была не из приятных.
На батарее, кроме дневальных в накинутых на плечи брезентовых плащах, никого не было видно. Над блиндажами, в которых помещались солдаты, чуть вились дымки. Внизу около кухни Белоногов рубил дрова. Пара артельных лошадей со спутанными ногами медленно бродила поодаль, пощипывая скудную артурскую траву.
Вдруг слева, со стороны батареи Малого Орлиного
Гнезда, один за другим четко прогремели четыре выстрела. Затем открыла огонь Заредутная батарея. Зататакал пулемет, оживилась ружейная перестрелка.
— Родионов! — громко позвал Звонарев.
Из крайнего правого блиндажа показалась рослая фигура фейерверкера.
— Я ухожу в штаб Восточного фронта, поручик спит после ночного дежурства. Зря его не буди, — предупредил Звонарев и зашагал к штабу Надеина. Там он застал Рашевского, комендантов фортов: номер два — капитана Двадцать пятого полка Рязанова, номер триштабс‑ капитана Булганова, укрепления номер три — поручика Фролова. Ожидали только прихода Кондратенко, чтобы открыть заседание.
В большом, прочно построенном блиндаже Надеина на стенах были развешаны карты восточного участка обороны и отдельные планы фортов номер два, номер три и укрепления номер три. На последних были нанесены и японские окопы. Звонарев удивился, увидев, как они близко подошли к фортам номер два и номер три. Было очевидно, что развитие постепенной атаки крепости быстро шло вперед.
Появление начальника инженеров крепости полковника Григоренко оторвало прапорщика от созерцания планов и карт. Полковник сообщил, что Кондратенко прислал его вместо себя.
— Гошпода, прошу жанять мешта, — обратился Надеин к присутствующим и сел за стол.
Генерал был в своем допотопном сюртуке с двумя рядами близко поставленных медных пуговиц; его длинная белая борода придавала ему вид библейского святого.
Рядом с Надеиным поместились Григоренко и Рашевский, затем сел начальник штаба западного участка капитан Степанов, за ним, по чинам, заняли места прочие офицеры. Звонарев оказался в самом конце.
— Шеводня мы должны обшудить вопрош о мерах борьбы с японским продвижением при помощи шап, — прошамкал Надеин. — Шергей Алекшандрович, прошу.
Рашевский подошел к карте и в нескольких словах объяснил свой план.
— Японцы подошли к форту номер два настолько близко, что, конечно, в ближайшие дни начнут вести мину под контрэскарпную стенку форта. Бороться с этим мы можем лишь контрминами. К этой работе надо приступить немедленно. К сожалению, у нас очень мало обученных солдат‑ минеров.
— Разрешите мне сказать, ваше превосходительство? — попросил Звонарев.
Все обернулись в его сторону. Григоренко презрительно сощурился, глядя на прапорщика. Остальные офицеры смотрели скорее удивленно, чем враждебно. Один Рашевский приветливо улыбался, стараясь этим подбодрить смутившегося молодого человека.
— У нас на Залитерной есть солдаты, знакомые с рудничными работами. Они сами просятся в минеры. Имеются, верно, такие же знатоки и в других частях. Надо только вызвать желающих заняться этим делом.
— Командиры запротестуют. Эти солдаты нужны всем, так как они обычно прекрасно роют окопы, строят блиндажи и вообще отличаются сообразительностью и инициативой, — возразил Булганов. Но Рашевский поддержал Звонарева:
— Прекрасное предложение! Убежден, что генерал Кондратенко с ним согласится.
— Кроме того, у нас почти нет шанцевого инструмента, — проговорил Рязанов.
— Это я возьму на себя, — ответил Григоренко. — Опасаюсь только, что вызванные охотники из бывших шахтеров далеко не всегда окажутся хорошими минерами, как предполагает прапорщик. Да и роль его самого на нашем совещании мне непонятна: артиллерист по роду службы, технолог по образованию — он едва ли чтонибудь смыслит в минной войне…
|
|
|
