Типы тревоги: каким образом люди ощущают тревогу?

В зависимости от того, откуда исходит угроза для Эго (из внешнего окружения, от Ид или Суперэго), психоаналитическая теория выделяет три типа тревоги.

Реалистическая тревога. Эмоциональный ответ на угрозу и/или по­нимание реальных опасностей внешнего мира (например, опасные живот­ные или выпускной экзамен) называется реалистической тревогой. Она в основном является синонимом страха и может ослаблять способность человека эффективно справляться с источником опасности. Реалистичес­кая тревога стихает, как только исчезает сама угроза. В целом, реалисти­ческая тревога помогает обеспечить самосохранение.

Невротическая тревога. Эмоциональный ответ на опасность того, что неприемлемые импульсы со стороны Ид станут осознанными, назы­вается невротической тревогой. Она обусловлена боязнью, что Эго ока­жется неспособным контролировать инстинктивные побуждения, особен­но сексуальные или агрессивные. Тревога в данном случае проистекает из страха, что, когда ты сделаешь что-то ужасное, это повлечет за собой тяжелые отрицательные последствия. Так, например, маленький ребенок быстро усваивает, что активная разрядка его побуждений либидо или де­структивных стремлений будет чревата угрозой наказания со стороны родителей или других социальных фигур. Невротическая тревога перво­начально переживается как реалистическая, потому что наказание обыч­но исходит из внешнего источника. Поэтому развертываются защитные механизмы Эго, имеющие целью сдерживание инстинктивных импульсов ребенка — в результате последние всплывают на поверхность только в форме общего опасения. И только тогда, когда инстинктивные импуль­сы Ид угрожают прорваться через Эго-контроль, возникает невротичес­кая тревога.

Моральная тревога. Когда Эго испытывает угрозу наказания со стороны Суперэго, результирующий эмоциональный ответ называется мо-

Хьелл Л., Зиглер Д. [Механизмы защиты] 281

ральной тревогой. Моральная тревога возникает всегда, когда Ид стре­мится к активному выражению безнравственных мыслей или действий, и Суперэго отвечает на это чувством вины, стыда или самообвинения. Моральная тревога происходит от объективного страха родительского на­казания за какие-то поступки или действия (например, за непристойные ругательства или воровство в магазине), которые нарушают перфекцио-нистские требования Суперэго. Суперэго направляет поведение в русло действий, вписывающихся в моральный кодекс индивидуума. Последу­ющее развитие Суперэго ведет к социальной тревоге, которая возникает в связи с угрозой исключения из группы сверстников из-за неприемле­мых установок или действий. Позднее Фрейд убедился в том, что трево­га, берущая свое начало из Суперэго, в конечном счете вырастает в страх смерти и ожидание возмездия за прошлые или настоящие грехи в заг­робной жизни.

Защитные механизмы Эго

Основная психодинамическая функция тревоги — помогать человеку избегать осознанного выявления у себя неприемлемых инстинктивных им­пульсов и поощрять удовлетворение этих импульсов надлежащими спосо­бами в подходящее время. Защитные механизмы Эго помогают осуществ­лению этих функций, а также охраняют человека от захлестывающей его тревоги. Фрейд определял защитные механизмы Эго как сознательную стратегию, которую использует индивид для защиты от открытого выраже­ния импульсов Ид и встречного давления со стороны Суперэго. Фрейд по­лагал, что Эго реагирует на угрозу прорыва импульсов Ид двумя путями:

1) блокированием выражения импульсов в сознательном поведении или

2) искажением их до такой степени, чтобы изначальная их интенсивность
заметно снизилась или отклонилась в сторону.

Все защитные механизмы обладают двумя общими характеристи­ками: 1) они действуют на неосознанном уровне и поэтому являются средствами самообмана и 2) они искажают, отрицают или фальсифици­руют восприятие реальности, чтобы сделать тревогу менее угрожающей для индивидуума. Следует также заметить, что люди редко используют какой-либо единственный механизм защиты — обычно они применяют различные защитные механизмы для разрешения конфликта или ослаб­ления тревоги¹. Некоторые основные защитные стратегии мы рассмот­рим ниже.

Вытеснение. Фрейд рассматривал вытеснение как первичную защи­ту Эго не только по той причине, что оно является основой для формиро­вания более сложных защитных механизмов, но также потому, что оно

¹ См.: Cramer P. The development of defense mechanisms // Journal of Personality. 1987. 55. P. 597-614.

282 Тема 12. Психология мотивации

обеспечивает наиболее прямой путь ухода от тревоги. Описываемое иног­да как «мотивированное забывание», вытеснение представляет собой про­цесс удаления из осознания мыслей и чувств, причиняющих страдания. В результате действия вытеснения индивидуумы не осознают своих вы­зывающих тревогу конфликтов, а также не помнят травматических про­шлых событий. Например, человек, страдающий от ужасающих личных неудач, благодаря вытеснению может стать неспособным рассказать об этом своем тяжелом опыте.

Освобождение от тревоги путем вытеснения не проходит бесследно. Фрейд считал, что вытесненные мысли и импульсы не теряют своей ак­тивности в бессознательном, и для предотвращения их прорыва в созна­ние требуется постоянная трата психической энергии. Эта беспрерывная трата ресурсов Эго может серьезно ограничивать использование энергии для более адаптивного, направленного на собственное развитие, творчес­кого поведения. Однако постоянное стремление вытесненного материала к открытому выражению может получать кратковременное удовлетворе­ние в сновидениях, шутках, оговорках и других проявлениях того, что Фрейд называл «психопатологией обыденной жизни». Более того, соглас­но его теории вытеснение играет роль во всех формах невротического по­ведения, в психосоматических заболеваниях (таких, например, как язвен­ная болезнь), психосексуальных нарушениях (таких, как импотенция и фригидность). Это основной и наиболее часто встречающийся защитный механизм.

Проекция. Как защитный механизм по своей теоретической значи­мости проекция следует за подавлением. Она представляет собой процесс, посредством которого индивидуум приписывает собственные неприемле­мые мысли, чувства и поведение другим людям или окружению. Таким образом, проекция позволяет человеку возлагать вину на кого-нибудь или что-нибудь за свои недостатки или промахи. Игрок в гольф, критикую­щий свою клюшку после неудачного удара, демонстрирует примитивную проекцию. На другом уровне мы можем наблюдать проекцию у молодой женщины, которая не осознает, что борется со своим сильным сексуаль­ным влечением, но подозревает каждого, кто с ней встречается, в намере­нии ее соблазнить. Наконец, классический пример проекции — студент, не подготовившийся как следует к экзамену, приписывает свою низкую оценку нечестно проведенному тестированию, мошенничеству других сту­дентов, или возлагает вину на профессора за то, что тот не объяснил эту тему на лекции. Проекцией также объясняются социальные предрассуд­ки и феномен «козла отпущения», поскольку этнические и расовые сте­реотипы представляют собой удобную мишень для приписывания кому-то другому своих негативных личностных характеристик¹.

¹ См.: Adorno I., Frenkel-Brunswik E., Levinson D., Sanford R. The authoritarian personality. N.Y.: Harper and Row, 1950.

Хьелл Л., Зиглер Д. [Механизмы защиты] 283

Замещение. В защитном механизме, получившем название заме­щение, проявление инстинктивного импульса переадресовывается от бо­лее угрожающего объекта или личности к менее угрожающему. Распро­страненный пример — ребенок, который, после того как его наказали родители, толкает свою младшую сестру, пинает ее собачку или ломает ее игрушки. Замещение также проявляется в повышенной чувствитель­ности взрослых к малейшим раздражающим моментам. Например, че­ресчур требовательный работодатель критикует сотрудницу, и она реа­гирует вспышками ярости на незначительные провокации со стороны мужа и детей. Она не осознает, что, оказавшись объектами ее раздраже­ния, они просто замещают начальника. В каждом из этих примеров ис­тинный объект враждебности замещается гораздо менее угрожающим для субъекта. Менее распространена такая форма замещения, когда оно направлено против себя самого: враждебные импульсы, адресованные другим, переадресуются себе, что вызывает ощущение подавленности или осуждение самого себя.

Рационализация. Другой способ для Эго справиться с фрустрацией и тревогой — это исказить реальность и, таким образом, защитить самооцен­ку. Рационализация имеет отношение к ложной аргументации, благодаря которой иррациональное поведение представляется таким образом, что выглядит вполне разумным и поэтому оправданным в глазах окружаю­щих. Глупые ошибки, неудачные суждения и промахи могут найти оправ­дание при помощи магии рационализации. Одним из наиболее часто упот­ребляемых видов такой защиты является рационализация по типу «зелен виноград». Это название берет начало из басни Эзопа о лисе, которая не могла дотянуться до виноградной кисти и поэтому решила, что ягоды еще не созрели. Люди рационализируют таким же образом. Например, мужчи­на, которому женщина ответила унизительным отказом, когда он пригла­сил ее на свидание, утешает себя тем, что она совершенно не привлекатель­на. Сходным образом, студентка, которой не удалось поступить на стомато­логическое отделение медицинского института, может убеждать себя в том, что она на самом деле не хочет быть стоматологом.

Реактивное образование. Иногда Эго может защищаться от запрет­ных импульсов, выражая в поведении и мыслях противоположные побуж­дения. Здесь мы имеем дело с реактивным образованием, или обратным действием. Этот защитный процесс реализуется двухступенчато: во-пер­вых, неприемлемый импульс подавляется; затем на уровне сознания про­является совершенно противоположный. Противодействие особенно за­метно в социально одобряемом поведении, которое при этом выглядит преувеличенным и негибким. Например, женщина, испытывающая трево­гу в связи с собственным выраженным сексуальным влечением, может стать в своем кругу непреклонным борцом с порнографическими филь­мами. Она может даже активно пикетировать киностудии или писать письма протеста в кинокомпании, выражая в них сильную озабоченность

284 Тема 12. Психология мотивации

деградацией современного киноискусства. Фрейд писал, что многие муж­чины, высмеивающие гомосексуалистов, на самом деле защищаются от своих собственных гомосексуальных побуждений.

Регрессия. Еще один известный защитный механизм, используемый для защиты от тревоги, — это регрессия. Для регрессии характерен возврат к ребячливым, детским моделям поведения. Это способ смягчения трево­ги путем возврата к раннему периоду жизни, более безопасному и прият­ному. Узнаваемые без труда проявления регрессии у взрослых включают несдержанность, недовольство, а также такие особенности, как «надуться и не разговаривать» с другими, детский лепет, противодействие авторитетам или езда в автомобиле с безрассудно высокой скоростью.

Сублимация. Согласно Фрейду, сублимация является защитным механизмом, дающим возможность человеку в целях адаптации изме­нить свои импульсы таким образом, чтобы их можно было выражать по­средством социально приемлемых мыслей или действий. Сублимация рассматривается как единственно здоровая, конструктивная стратегия обуздания нежелательных импульсов, потому что она позволяет Эго из­менить цель или/и объект импульсов без сдерживания их проявления. Энергия инстинктов отводится по другим каналам выражения — тем, которые общество полагает приемлемыми¹. Например, если со временем мастурбация вызывает у юноши все большую и большую тревогу, он может сублимировать свои импульсы в социально одобряемую деятель­ность — такую, как футбол, хоккей или другие виды спорта. Сходным образом женщина с сильными неосознанными садистическими наклон­ностями может стать хирургом или первоклассной романисткой. В этих видах деятельности она может демонстрировать свое превосходство над другими, но таким способом, который будет давать общественно полез­ный результат.

Фрейд утверждал, что сублимация сексуальных инстинктов послужи­ла главным толчком для великих достижений в западной науке и куль­туре. Он говорил, что сублимация сексуального влечения является особенно заметной чертой эволюции культуры — благодаря ей одной стал возможен необычайный подъем в науке, искусстве и идеологии, которые играют та­кую важную роль в нашей цивилизованной жизни².

Отрицание. Когда человек отказывается признавать, что произош­ло неприятное событие, это значит, что он включает такой защитный ме­ханизм как отрицание. Представим себе отца, который отказывается по­верить в то, что его дочь изнасилована и зверски убита; он ведет себя так, как будто ничего подобного не происходило. Или вообразите ребенка, от-

¹ См.: Golden G.K. Creativity: An object relations perspective // Clinical Social Work
Journal. 1987. 15. P. 214-222.

² См.: Cohen J. Personality dinamics: Eye witness series in psychology. Chicago: Rand
McNally, 1969. P. 34.

Хьелл Л., Зиглер Д. [Механизмы защиты] 285

рицающего смерть любимой кошки и упорно продолжающего верить, что она все еще жива. Отрицание реальности имеет место и тогда, когда люди говорят или настаивают: «Этого со мной просто не может случиться», несмотря на очевидные доказательства обратного (так бывает, когда врач сообщает пациенту, что у него смертельное заболевание). Согласно Фрей­ду, отрицание наиболее типично для маленьких детей и индивидуумов более старшего возраста со сниженным интеллектом (хотя люди зрелые и нормально развитые тоже могут иногда использовать отрицание в силь­но травмирующих ситуациях).

Отрицание и другие описанные защитные механизмы представля­ют собой пути, используемые психикой перед лицом внутренней и внеш­ней угрозы. В каждом случае для создания защиты расходуется психо­логическая энергия, вследствие чего ограничивается гибкость и сила Эго. Более того, чем более эффективно действуют защитные механизмы, тем более искаженную картину наших потребностей, страхов и стремлений они создают. Фрейд заметил, что мы все в какой-то степени используем защитные механизмы, и это становится нежелательным только в том случае, если мы чрезмерно на них полагаемся. Зерна серьезных психоло­гических проблем падают на благоприятную почву только тогда, когда наши способы защиты, за исключением сублимации, приводят к искаже­нию реальности¹.

¹ См.: Vaillant G.E. (Ed.)- Empirical studies of ego mechanisms of defence. Washington, DC: American Psychiatric Press, 1986.

М.К. Мамардашвили [ОБ ИСКУССТВЕ ОСМЫСЛЕНИЯ АПОРИИ]¹

Эстетикой мышления можно назвать наши беседы в связи с тем, что искусство, <...> прежде всего, радость и речь у нас пойдет, я надеюсь, именно о радости мышления. <...> Очевидно, у мышления, имеющего непосредственное отношение к истине, есть своя эстетика, доставляющая порой единственную радость человеку. <...>

Иногда нам действительно ничего не остается, кроме ожидания свет­лой радости мысли. При этом к определению светлая можно добавить, <...> например, честная, когда достоинство человека выражается в том, что он честно мыслит. Ведь мы многое делаем по принуждению. <...> Но есть некая точка, в которой, вопреки всем силам природы и общественным си­лам, мы можем <...> хотя бы думать честно. И я уверен, что каждый из вас независимо от того, приходилось ли вам быть не просто в состоянии че­стности, а в состоянии честной мысли, знает об этом. А именно: что чело­век испытывает, когда в нем загорается вдруг неизвестно откуда пришед­шая искра, которую можно назвать Божьей искрой. Так что существует это особое состояние некой пронзительной и <...> отрешенной, какой-то нос­тальгической или сладко тоскливой ясности. <...> Даже беду в мысли <...> можно воспринимать на этой звенящей <.„> и, как это ни странно, радост­ной ноте. Хотя <...> что может быть радостным в беде?! Естественно, толь­ко то, что ты мыслишь. Оказывается, можно думать и тогда, когда тебе боль­но, и испытывать от этого радость. <...> Когда ты смотришь, опустив руки, и тем не менее никто у тебя не может отнять того, что ты видишь, если, разумеется, видишь.

Подобные состояния, я уверен, испытывает каждый, хотя их трудно объяснить, поскольку они растворены в других состояниях. Скажем, та-

¹ Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических ис­следований, 2000. С. 9-11, 14-17, 20-27, 29-34, 37-42, 47, 49-50, 54- 58, 60-63, 65-68, 70-71, 82, 85, 87-89, 91-94, 101-103, 108-111, 120-122, 124-125, 127-134, 139-142, 146, 148-152, 155-165, 174-183, 194-196, 217-218, 230- 232, 259-261, 263-272, 290-293, 295, 358-360, 364-367, 381-382, 384-387, 398, 402.

Мамардашвили М.К. [Об искусстве осмысления апории] 287

кое <...> может возникать в ситуации неразделенной любви, и мы, естест­венно, отождествляем его с любовью, не отделяем одно от другого. <...> Или <...> - справедливость. Допустим, мы видим двух сцепившихся вра­гов, рвущих друг другу глотки, и знаем, что они братья родные, а они это­го не знают, они продолжают борьбу. Но ты - знаешь, ты - видишь, а вы­разить этого не можешь, так как не можешь свое сознание о том, какова природа их действий, навязать другому, если он сам себя не понимает. Он же не понимает, что тот, кого он ненавидит, на самом деле его брат. <...> А значит, не можешь и помочь им. Но <...> в этой способности умственно видеть нота радости все же присутствует. Что бы ни случилось, как бы они друг друга ни терзали, куда бы ни покатился мир, но увиденное зна­ние истинной связи этих людей - их братство - <...> это и называется мыслью или истиной. Это уже случилось, причем необратимо, и с этой <...> исполненностью мысли <...> связана радость. <...>

Пронзительная, сладко тоскливая ясность <...> при полной нераз­решимости наблюдаемого возможна, лишь когда ты видишь ее в обнажен­ном виде, как таковую. <...> В юности это состояние <...> приходит к нам как молния <...> и так же быстро уходит. Не всякий научается по­том всей своей жизнью и тренированными мускулами ума расширить это мгновение ясности. Сначала оно даром дается. Но <...> превратить его в устойчивый источник - <...> для этого нужен труд. Не всякий может встать на путь этого труда, <...> потому что иногда нам становится про­сто страшно от того, <...> перед чем нет никаких скидок, <...> компенса­ций, <...> извинений, никакого алиби. <...>

Я уже не говорю о том, что в любой данный момент наша мысль су­ществует в виде <...> собственных симулякров. Simulacrum по-латыни означает «призрак», «привидение», т.е. <...> подобную действительной вещи <...> ее мертвую имитацию. Но это значение перекрещивается с ла­тинским же словом simulator, которое подчеркивает значение игры, <...> ибо мертвая имитация разыгрывается живым человеком. <...> Следова­тельно, мы видим чаще всего <...> pale simulators — бледные тени ве­щей. В <...> момент, когда вы захотите мыслить, ваша мысль, повторяю, уже существует в виде подобия мысли. <...> У кого из нас не было этого ощущения? <...> Наглядно это можно изобразить так, как если бы я на секунду встал с этого стула, <...> потом повернулся, снова захотел сесть, а там уже сижу я, какой помыслен другими, вместо меня. <...> Когда мы смотрим <...> на человека, который употребляет те же слова, что и мы, ставит вопросы, которые <...> составлены вполне логично, и при этом <...> думаем: ну не то все это. <...>

Возьмем, к примеру, пушкинскую фразу «На свете счастья нет, но есть покой и воля» и зададимся вопросом: можно ли, когда человек гово­рит <...> «я стремлюсь к покою», отличить покой от стремления ленивого человека <...>? <...> Особенно в контексте русской культуры, в которой присутствует <...> комплекс антимещанства и считается, что если чело-

288 Тема 12. Психология мотивации

веку хорошо, то это плохо. <...> Но <...> самое большое, на мой взгляд, чего можно хотеть, - это действительно внутреннего покоя. Но чем в таком случае отличается этот «внутренний покой» от желания покоя ленивым человеком? Как отличать одно от другого и как сформулировать вопрос? <...> Всегда есть вербальный мир (назовем его так), который <...> порождает псевдовопросы, псевдопроблемы, псевдомысли, и отличить их от истинной мысли практически невозможно. <...>

Воспользуюсь сходством <...> с дантовским путешествием по Аду, когда Данте оказался перед зрелищем <...> «чудовища обмана», которое он-то видит ясно, но <...> чувствует, <...> что невозможно другому пере­дать увиденное, поскольку для другого глаза (или уха) сказанные слова могут оказаться привычными. <...> И Данте чувствует: если он скажет их, то это уже будет не то, что он видит. И тогда он вдруг восклицает:

Мы истину, похожую на ложь,

Должны хранить сомкнутыми устами...¹ <...>

В то мгновение, когда вы <.„> готовы -высказать истину, вы вдруг обнаруживаете, что она похожа на существующую ложь. <...> Поэтому приходится молчать. <...> Но <...> люди не склонны к молчанию, и их душа начинает кричать, становится похожей на движения человека, пора­женного <...> болезнью, <...> «пляской св. Витта». Болезнь эта выражается в том, что <...> все созданное для жеста и движения <...> начинает само по себе двигаться, причем в определенном порядке. <...> Скажем, рука дела­ет жест, затем вторая рука делает такой же жест, за ней нога, и живое че­ловеческое тело превращается в автоматический самодвижущийся меха­низм. Но представьте себе, что внутри этого механизма живая душа и это она совершает движения помимо ее воли. Как же она должна кричать <...> внутри цикла <...> вынужденных движений! <...> Она же где-то там за­таилась, <...> живая душа - где-то она существует?!

Если мы возьмем эту метафору <...> и предположим, что такое состояние может длиться, скажем, не пять минут и не выражаться в виде болезни, а продолжаться всю жизнь и сопровождаться непрерывным го­ворением, переживаниями и т.д., то это и будет экзистенциальной пляс­кой св. Витта. Тогда мы получаем <...> знание: я могу испытывать жи­вое состояние, а <...> место уже занято. <...> Следовательно, в области мысли можно испытывать не только радость, но и трагическую боль отсутствия, <...> когда <...> налаженный механизм мира <...> вытес­няет, давит своей глыбой несомненное для меня живое состояние. Каза­лось бы, мое Я для меня абсолютно очевидно, а ему нет места в реально­сти. Обычно это и называют проблемой самовыражения, когда человек <...> страдает от непонимания других. <...>

В таких ситуациях обычно говорят: судьба или не судьба. Допус­тим, ты излагаешь что-то слушателям, а тебя не понимают, и ты думаешь

¹ Данте Алигьери. Новая жизнь. Божественная комедия. М., 1967. С. 144.

Мамарлашвили М.К. [Об искусстве осмысления апории] 289

про себя: ну не судьба. Не говоришь, что слушатели не умны, что сам недостаточно хорошо объяснил, нет. Т.е. мысль имеет какое-то отноше­ние и к судьбе, а точнее, к тому, что философы называют существованием или бытием. <...> Когда мы разбираем ситуацию с живым, не умещаю­щимся внутри пляски св. Витта, тогда мы говорим о бытии, поскольку уже сознаем себя живыми. Однако очень часто мы <...> с горечью про­износим: это не жизнь, не существование. <...> Следовательно, слово «су­ществование» появляется там, где возникает живая очевидность чего-либо (пока мы называем это условно мыслью), что может быть удачным и <...> неудачным, неуместным. <...>

Увы, очень часто, и особенно когда мы претендуем в наших от­ношениях на взаимность или когда взыскуем справедливости, то не по признаку <...>, получило бытие или нет, а исходя из своих психологичес­ких состояний. Не замечая, скажем, что <...> порыв честности психоло­гически для нас может быть несомненен и тем не менее порыв — это одно, а честность - другое. Намерение справедливости есть одно, а спра­ведливость - другое. <...>

Обозначим <...> это другое <...> более адекватным словом - искус­ство, труд, поскольку наша задача понять, что для торжества справедли­вости <...> придется основательно потрудиться. <...> Мы <...> начинаем отличать <...> эмпирически переживаемое нами состояние от действитель­ности. Или, другими словами, проявлять недоверие к <...> несомненности психологических состояний в нас самих, которое сопровождается пони­манием того, что просто желания добра, чтобы оно не обернулось злом, <...> недостаточно. Для этого нужен особый талант, умение. Добро есть искус­ство. И значит, <...> можно сказать себе: эмпирически (в его несомненном переживании) данное добро всего лишь вид желания, намерения, а реальное добро - это что-то другое.

Намерение добра наверняка переживает любой расхлябанный чело­век, как трус переживает <...> желание быть храбрым. <...> Человек - это существо, для которого не существует раз и навсегда данного естественного добра, естественной справедливости, <...> честности. <...> Скажем, в евро­пейской религиозно грамотной и отшлифованной культуре эти вещи уже давно отработаны. <...> Язык религии и был нужен для того, чтобы отли­чить человека, стремящегося к добру, от человека действительного добро­го. Т.е. отличить добро как психологическое качество (французы в этих случаях говорят velleite — потуг, поползновение к добру) от добра как та­кового¹. <...>

Если вдуматься, то в каком-то смысле человеческая жизнь как та­ковая относится к числу невозможных вещей. Но <...> я вовсе не ут-

¹ Указанное различение в русской литературе <...> появляется фактически только у Достоевского и появляется мучительно. <...> И не его вина, что известный <...> роман «Униженные и оскорбленные» после Белинского стал восприниматься как произведение, выполняющее человекозащитническую миссию русской литературы, которая всегда на

19 Зак. 1662

290 Тема 12. Психология мотивации

верждаю, что ее нет. Она есть, но это удивительно, <...> и, если она случа­ется, это большое чудо. <...> Представьте себе, сколько вещей должно сойтись вместе, чтобы мы были живы теми частями нашей души, которые жаждут жизни, <...> чтоб они встретились <...> как раз с тем, что им нужно именно в данный момент и в данном месте! <...>

Вот отсюда и начинается мысль, или философия. Мысль рождается из удивления вещам как таковым, <...> из душевного потрясения. <...> Она есть такое твое состояние, посредством которого ты себя не прослав­ляешь, не украшаешь, не компенсируешь в себе какие-то недостатки, не прилепливаешь себе павлиньего хвоста, <...> не наказываешь кого-нибудь другого, <.„> не соперничаешь <...> и т.д. Сколько в истории было пер­сонажей, <...> когда через мысль просто канализировались комплексы, зависть, гнев, претензии к миру, желание самоутверждения. <...> И тогда вы поймете, что если есть мысль, то она может быть только чистой <...>, а чистая мысль в человеческих руках - невозможная вещь. <...>

Есть одно прекрасное письмо Платона, <...> которое было адресо­вано Дионисию, тирану Сиракуз. <...> До Платона дошли слухи, что Ди­онисий распространил <...> политический трактат, в котором он излагал идеи о государстве и при этом ссылался на то, что они являются якобы развитием идей Платона. <...> Платон вдруг говорит: в том, как вы пише­те, ясно видно, что это пишет человек, который хочет показать себя мыс­лителем <...> и приобрести славу, а не вспомнить. Потрясающее словосо­четание. <...> Здесь сталкиваются неожиданные термины. С одной сто­роны, выскакивает слово «вспомнить», что приводит к <...> сгущению контекста в парадокс. И затем идет второй знаменательный парадокс. <...> Платон говорит: у человека, который мыслит для украшения себя мыслью, <...> не может быть ссылок на писания Платона - о чем в дей­ствительности мыслит Платон (а идеальное государство - предмет его мышления), не может быть ничего написанного. <...> Выразить письмом мысль невозможно, мысль невыразима. <...>

У Ницше обрисован идеал сверхчеловека, который тоже невозможен и утопичен. И Ницше знал, что сверхчеловеками мы не станем, но, стре­мясь быть сверхчеловеками, мы станем хотя бы людьми. <...> В этом смысле философ или мыслитель есть граничное существо, представитель того, что нельзя выразить. <...> Как-то в 1918 году в Лондоне в корот­кий период совместного труда Рассела и Витгенштейна я не помню кто из них в сердцах <...> сказал, <...> что логика - это ад. И я тоже вам

стороне угнетенных и обиженных. В действительности же (что странным образом оказа­лось незамеченным) в этом романе происходит как раз полное выворачивание такой позиции. <...> За бедностью и нищетой чаще всего скрывается зло, высокомерие и нена­висть к окружающим. Т.е. в этом романе представлен тип человека, который может лишь наказывать окружающих своей бедностью, несчастностью. Оказывается, желание добра даже у самых в психологическом смысле добрых людей порождает вокруг них такое зло, какое едва ли снится отъявленным злодеям.

Мамардашвили М.К. [Об искусстве осмысления апории] 291

могу подтвердить: философия, или мысль, - это действительно похоже на ад. <...> С этим связан жуткий труд мысли: <...> мысль доступна чело­веку на пределе напряжения всех его сил. <...> Декарт в свое время счи­тал, что мышление <...> есть нечто, чем можно заниматься четыре часа в месяц, а остальное время отводить другим делам. <...>

Повторяю, удивление лежит в основе философии. <...> Наверняка каждый из вас испытывал чувство хрупкости окружающего. Это ощуще­ние, часто посещающее нас в молодости, связано с убийственным созна­нием необъяснимой <...> и как бы абсолютной обреченности на гибель всего прекрасного, <...> благородного. <...> Все отвратительное живет и процветает, <...> а это на минуту промелькнет и рассеивается, как бы его и не было. И конечно, выражение Гете «Остановись, мгновенье, ты пре­красно!» вовсе не гедонистическое <...> выражение такого чувства, <...> за этим стоит сознание действительно странной какой-то и непонятной обреченности всего высокого и прекрасного. Оно как бы не держится ни на чем, не на чем ему держаться.

Только у существ и только в таком мире, где хрупко и неминуемо обречено все высокое и благородное, есть и возможна мысль, потому что <...> они <...> находятся в точке <...> на какой-то бешено закрученной кривой, окруженной хаосом и гибелью. <...> Почему и зачем вообще -здесь я переверну вопрос так - нужно трудиться? Почему не все прямо? <...> Например, я добр, хочу добра. <...> Почему <...> история показы­вает, что хорошие намерения оборачиваются злом? <...> Непонятно и уди­вительно! <...> Вы прекрасно знаете, что можно написать роман с самы­ми лучшими намерениями, <...> а он будет сеять порок в силу того, что плохо написан. <...>

Поставленные вопросы явно указывают на то, что нечто, называемое мыслью, <...> я <...> буду расшифровывать как <...> место человека во вселенной и, конечно, <...> человека, существо загадочное. <...> Даже если мы не разгадаем эту загадку, <...> повозившись с ней, мы кое-что все-таки <...> поймем.

Вспомним чувство невыразимости, связанное с прустовской темой «неизвестной родины», с ощущением <...> какой-то ностальгической от­страненности от того, где мы живем, с кем связаны, от нашей страны, <...> географии, <...> обычаев. За этой <...> отстраненностью, несомненно, сто­ит отблеск чего-то другого. Это и есть первый отблеск мысли. <...> Это ощущение свойственно человеку вообще. О нем можно забыть, но не быть его не может. <...> И свойственно оно человеку по той простой причине, что люди стремятся жить. Хотя <...> жизнь есть нечто, <...> о чем нико­гда нельзя сказать <...> определенно, потому что <...> это всегда что-то еще. <...> Оно как бы расширительно. <...> Хотеть жить - это хотеть <...> восполнять или дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем.

Допустим, я люблю Нану - существо, наделенное определенными ка­чествами и в силу этих качеств вызвавшее во мне любовное стремление.

292 Тема 12. Психология мотивации

А на самом деле это мое стремление вызвано расширительной силой жиз­ни. <...> Т.е. воспринимаемое мною как связанное с этими качествами в действительности есть реализация чего-то совсем другого; в том числе развитие и восполнение меня тем, чего я не могу сам. Мы ведь с другими хотим воссоединиться именно потому, что посредством других растем, <...> становимся больше самих себя и обретаем те миры, которые сами по себе не могли бы иметь. <...> Если говорить словами героя Пруста, Марсель на самом деле стремится вовсе не к Альбертине, а к миру Аль-бертины, которым нельзя овладеть, как можно было бы овладеть ее те­лом. <...> Чего же мы хотим, когда смотрим на трепещущую поверхность ручья, или на полет птицы, или на улыбку на губах женщины, на ее зову­щие губы? <...> Чем мы владеем? Конечно, мы способны только на духов­ное владение. Как говорил Пруст, физическим обладанием называют то, в чем мы как раз ничем не обладаем. А расширив и восполнив себя спо­собностями, к которым мы сами не могли бы прийти никаким, так ска­зать, саморазвитием, мы обладаем и полетом, и миром птицы, миром по­верхности ручья, миром того, что сказало себя влекущими губами жен­щины. <...>

Это и есть одно из пространств, где уместно начать <...> отличать, что и почему ты любишь. Любишь ли ты Нану потому, что у нее голубые глаза, или ты любишь ее потому, что ты расширяешься? <...> Мы завое­вали следующее различение между реальностью и представлением. Нана любима мною, потому что у нее голубые глаза и она верх совершенства -это представление, а реальность (причем та, которая скажет свое слово в моей судьбе и наложит отпечаток на <...> наши взаимоотношения) - это нечто другое. <...>

Ни из какой совокупности опыта нельзя вывести различие между ре­альностью и представлением о ней. <...> Первоначальной формой «дру­гого» является <...> то, которое выступило в <...> еще невнятной <...> тоске, <...> когда <...> нас охватывает ностальгия и мы ощущаем <...> отстраненность от окружающих нас людей, <„.> нравов и обычаев. <...> Не случайно такого рода вещи закреплены в легендах человечества <...> как воспоминание о золотом рае, которого могло и не быть. <...> Пруст <...> говорит так: всякий рай есть потерянный рай, которого никогда не было. <...> Именно <...> что-то неизвестное, другое, манит нас и вызывает тоску. <...> Эта тоска забудется, она уйдет, но мы ее вспомним. <...> Поэтому <...> мышление у Платона и называется словом «вспомнить». <...> Оно не­обходимо, потому что <...> в воспоминании заложено различение <...> между реальностью и представлением. <...> А иначе нам так и будет ка­заться, что именно качества Наны являются предметом, вызывающим любовь. <...>

Находясь в состоянии невыразимой мысли, мы оказываемся в со­стоянии страсти доказательства миру своего существования, <...> что живем вовсе не случайно, не напрасно. <...> Если бы было иначе, то, ис-

Мамардашвили М.К. [Об искусстве осмысления апори

⇐ Предыдущая32333435363738394041

Поделиться: