 |
{392} Третья сцена третьего действия. Молитва короля
|
|
|
|
{392} Третья сцена третьего действия. Молитва короля
В. Н. Татаринов предлагает взять монолог Гамлета очень сокращенно.
А. И. Чебан. Монолог необходим как последнее заострение того состояния, какое наступило после «Мышеловки», — тернистый путь Гамлета таков, что он может быть жесток.
Вопрос о монологе оставляют открытым до выяснения в процессе работы
Смысл молитвы короля в том, что после молитвы, после этой попытки король падает еще ниже. Он даже и не молится, он только пробует молиться. Король в этой сцене — «на костре своей совести». Он хочет избавиться от муки, чтобы все было хорошо, чтобы скорее царствовать, властвовать. Зерно: «О мука страшная! Ведь я же не отдам! »
Четвертая сцена третьего действия
Здесь высшая точка — это после появления Духа слова Гамлета: «Мать, поведай Господу грехи твои».
М. А. Чехов предлагает выбросить слова: «Известно ль вам, что в Англию я еду? » — чтобы не нарушать того, что удалось Гамлету сделать с королевой.
Чем одержим Гамлет в разговоре с матерью? Какой характер его грубости? Это запал, идущий от «Мышеловки». При слове: «Мышь! » — Гамлет выполняет миссию, делает то, чего не сделал во время молитвы. Это момент, который был бы завершением пьесы, если бы за портьерой оказался король. Королева, конечно, узнает в этой сцене от Гамлета, что король убийца. И трагедия королевы заостряется оттого, что она знает о преступлении и не может отказаться от короля. После этого сообщения королева еще совсем другая. Амплитуда ее колебаний между королем и Гамлетом становится еще огромнее. Королева освещается этим светом, который принес ей Гамлет, но так сильно влияние зла, что королева снова погружается в сомнамбулизм. Может быть, королева не вполне поверила Гамлету, приняв значительную часть его слов за бред сумасшедшего. Гамлет раскрывает перед королевой все пути и сквозное стремление его, чтобы королева пошла за ним. А линия королевы дальше в том, что она замкнула в себе то, что открыл ей Гамлет.
|
|
|
Решают: необходимо переработать текст этой сцены, чтобы передать, что Гамлет выполнил миссию по отношению к королеве, простил ее и ждет ее как союзницу[lxxxii].
Протокол № 7
9 октября 1923 г.
Проделывается упражнение «Перебрасывание мячей»
Читают третью сцену четвертого действия
Здесь торжество материалистических приемов борьбы. Ополчились против Духа пиками, стражами и т. д. Всю картину хорошо бы назвать: «Стража». Эта сцена шарж на все земные способы {393} борьбы. Это машинные способы борьбы с Духом, потому все усилия и пропадают даром, не достигая цели. От этого есть в сцене какой-то оттенок комизма: с Духом борются как бы машиной. Король хочет «нечто убрать с пути», и весь комизм в том, что именно король может убрать с пути.
Линия Гамлета. Гамлет взят под стражу. Физически Гамлет в данную минуту ничего не может сделать. И Гамлет, и король до крайности наэлектризованы. Энергия Гамлета возрастает от этих физических препятствий. Весь тон Гамлета в этой сцене обусловлен повышающимся «активом». Он показывает королю, что не только все ухищрения, но и сам король бессилен против Духа. Смысл разговора в том, что Дух говорит о материи. Это творческий момент у Гамлета. Характерно для сцены: король очень бережет свое тело и нападает на тело Гамлета, Гамлет же никак не думает, не заботится о теле и нападает на дух короля. По линии роста Гамлета эта сцена важна как момент борьбы со злом.
Встреча Гамлета с квинтэссенцией зла. В этой сцене стихийность борьбы подчеркивается: 1. необычайной скованностью в материи (у короля) и 2. моментом гениальности (у Гамлета). В «Мышеловке» Гамлет постиг стихию зла, а отсюда — стихийная борьба с ним. Эта сцена — «Мышеловка контрдействия»: король ловит Гамлета. Если вообще в этой сцене, как и в ряде других, чувствуется какая-то «маска» у Гамлета, это объясняется тем, что гениальность есть всегда «маска» для толпы. При разборе не нужно искать эту маску, она сама получится в результате всей линии Гамлета. Это есть не более чем характерность Гамлета.
|
|
|
Пятая и седьмая сцены четвертого действия
В этой сцене важно выступление против Гамлета новой земной стихии — Лаэрта. Важно письмо Гамлета как еще новый прорыв к центру. Когда является Лаэрт, он становится центром, стержнем сцены. И вокруг этого стержня обвивается король, берущий Лаэрта в свой лагерь. И с самого начала король, внешне, может быть, очень спокойный, уже «прицеливается», ищет средства сделать Лаэрта из врага своим союзником. В этой сцене король, несомненно, «делает ход»: «Оставь его! Не бойся за меня: вкруг короля такая дышит святость…» И Лаэрт покорен «святостью» короля.
Сцена получения письма от Гамлета ради цельности стихий должна пойти после слов: «И искренне, глубоко огорчен». После слов королевы: «Умерла! » — необходима вставка: «Уход Лаэрта».
Линия королевы. В предыдущей сцене мы оставили королеву прозревшей и растерзанной. Необходимо напомнить об этом ее состоянии, так как в данной сцене это состояние продолжается, еще обостряясь. Королева здесь еще более раздражена вспыхнувшей совестью и силой, влекущей ее к королю. Интерес сцены королевы с Офелией, в частности, в том, что здесь перед нами «две сумасшедшие».
Линия Офелии. После сцены «Офелия, иди в монастырь» Офелия как бы кончает свою линию, она идет за Гамлетом. И данная сцена есть дорисовка этой линии слияния с Гамлетом. Королева {394} нужна Офелии, потому что в этом есть продолжение миссии Гамлета на земле: Офелия как совесть действует на королеву. Гамлет бросил семя в душу матери, но это семя нужно взрастить, и Офелия взращивает это семя. Офелию в королеве привлекает возможность чистоты в короле: так сказать, Гамлет в королеве. Конечно, любовь пронизывает всю эту сцену. Это не «сумасшествие», а мудрость, прозрение. Эта сцена должна быть обаятельной — прекрасной, трогательной. Здесь нет отвратительной эмоции страдания, слез, истерики, не должно быть жалобы. Страдание Офелии всю ее сдвинуло с места; это страдание, перешедшее за грань покоя. В этой сцене больше всего Духа, которым хотим мы пронизать всю постановку. Офелия в этой сцене отсутствует, она нездешняя. Она как бы не может чего-то на земле.
|
|
|
Три момента: 1. любовь, 2. страдание, 3. отсутствие успокоения на земле. И через все это прозрение, мудрость.
Королева — жертва, а Офелия — приносящая себя в жертву. Страдание здесь так велико, что вместе сочетались мука и радость страдания. Сцена «отлетания души Офелии». Офелия видит бесконечность. А впечатление от этой отлетающей души: пленительнейшая музыка.
Король в этой сцене только присутствует, он смотрит оловянными мертвыми глазами, он как бы ничего не понимает. Публика должна видеть человека, который смотрит на непонятное. Король «ослеплен светом». В этом — стихийное столкновение короля со Светом. И только после ухода Офелии наступает осознавание, реакция на Свет. И насколько королева есть тьма колеблющаяся, рассеиваемая Светом, настолько король есть тьма, только сгущающаяся от присутствия Офелии. У короля цель: все скрыть, и потому ему так неприятно, что все происшествие с Полонием стало известным народу — «полицмейстер боится гласности».
|
|
|
